Шмордонские тайны

– А что, в нашей галактике слоны никому не нужны? – поинтересовался Джем.

– В свое время наловили их достаточно, – ответил Сол. – Был бы азиатским, тогда б еще подумали. А это африканский, который не поддается дрессировке.

– На планетах Джаппурии никакие не водятся, – заметил Джем. – Циркачи жалуются, что покупают их за бешеные деньги в Папуасе.

– Составьте заявку, – сказал Сол. – Наловим.

По всей линии тумана стали появляться люди, звери и птицы. Работники Попадоса приступили к активным действиям. Одних зверей отлавливали, грузили в клетки и вывозили наружу; других пугали и те убегали обратно в туман; по птицам шарахали из парализаторов.

Последние медленно садились на пол пещеры и засыпали. Каких-то засовывали в клетки, а ненужных просто хватали за ноги и варварски швыряли в завесу тумана. Людей пока было мало, но с ними тоже справлялись. В основном, пинками.

Но вот выкатилась детская коляска, и под сводами пещеры раздался крик младенца. Работники Попадоса не зевали. Двое подскочили к коляске, и один из них схватился за ручку, а у второго в руке оказалась молочная бутылка с соской. Соска была сунута в рот ребенку и крик тут же прекратился. Работники быстро укатили коляску к стальным дверям, и место освободилось для следующих гостей.

– Получается, что тоннель не один? – спросил Мбабан.

– Их много там, – ответил дед Наум. – Но все они, чередуясь, выходят сюда.

– А если слон появился из одного, может ли он попасть в другой?

– Если шагнет в ту точку, из которой вышел, окажется в прежнем тоннеле. Если побежит наискосок, может выпрыгнуть на ямайском фестивале регги. Но вряд ли он там кого-нибудь испугает. Фестиваль регги – флегматичное мероприятие. Это особенность ямайского менталитета, связанная с окружающей людей флорой.

– И сколько времени держится тоннель?

– По-разному. От десяти секунд до нескольких минут. На Земле я знаю пару-тройку мест, где тоннели появляются с четкой периодичностью раз в день и держатся по часу, как в Попадосе.

– А если сейчас прямо на нас вынесет скорый поезд? – поинтересовался Джем. – Его тоже напугают воем сирены? Или обездвижат парализаторами?

– Тоннели не появляются на коммуникациях, созданных людьми, – пояснил Сол. – Я имею ввиду рельсы, асфальт, бетон и прочие искусственные материалы.

Вдруг прямо напротив них из тумана вышли два чернокожих человека. Из одежды на них были только набедренные повязки, а в руках они держали короткие деревянные копья. Оба гостя резко остановились и застыли в напряжении.

– Бушмены, – сообщил дед Наум. – Жители африканской саванны.

Бушмены медленно, не отрывая глаз от группы курсантов, синхронно шагнули назад и скрылись в серебристой пелене.

– Догадливые ребята! – констатировал Мбабан.

– Почему вы не идете за ними? – спросил Джем у деда Наума.

– А что ему с чемоданом в саванне делать? – ответил за деда Сол. – В пижаме на деревьях от львов прятаться? Леопарды все равно достанут. Он подождет выходцев из более благополучной местности. Саванна если кому и подойдет, то только Мбабану.

– Спасибо, я уже там был, – сказал Мбабан. – Больше не надо.

В этот момент из тумана, тарахтя, выехал трактор, груженный ящиками с помидорами. Курсанты напряглись, так как трактор пер прямо на них, но тракторист резко нажал на тормоз и машина остановилась. В кабине, удивленно хлопая ресницами, сидел пожилой человек восточной внешности.

– Судя по номерным знакам – перед нами турецкий фермер, – заметил Сол. – Дед, тебе в Турцию не надо?

Наум, отрицательно мотнув бородой, ответил:

– Мне нужно во Францию. Потребовалась информация о последних показах кутюрье. Ты же знаешь наш гдейский бомонд. Любят держать руки на пульсе моды. Да старушка моя кое-что заказала. Придется пройтись по бутикам. А что я в Турции найду? Помидоры и джинсы в виде шаровар? Хорошо, если на курдскую мину не нарвешься…

Тем временем к трактору подскочили двое работников Попадоса в синей униформе. Один из них бесцеремонно вытащил из кабины турка и затолкал его в туман, а второй влез за руль трактора и отъехал на нем подальше от завесы. Во время движения трое курсантов из Заогао подбежали к низкому борту трактора, схватили по помидору каждый и принялись их жадно поедать.

– Они что, не завтракали? – спросил Сол у деда Наума.

– Съедают по две порции, – сообщил тот. – Видимо, детство у них тяжелое было.

И здесь из тумана вышла парочка молодых людей. Девушка была очень хороша собой, а парень – как парень. Оба выглядели светски, потому что юноша был одет в костюм клерка, а девушка носила мини-юбку и туфли с высокими каблуками-шпильками. Пройдя по инерции несколько шагов, они остановились и произнесли хором по-французски:

– Где я?

– О! – воскликнул дед Наум. – Мой вагон прибыл.

Он схватился за ручку чемодана и быстро пошел в сторону парочки.

Работники Попадоса тоже не дремали. Они подскочили к несчастным землянам и быстро отодвинули парня от девушки. Юношу с силой впихнули в туман, а юную красавицу подхватили под руки и поволокли внутрь пещеры.

Дед Наум шагнул в завесу вслед за парнем и его чемодан на колесиках скрылся последним. Девушка, повиснув на руках работников, пыталась вырваться, но те держали ее крепко. Тогда она крикнула угрожающе:

– Я вызову полицию Квебека!

Опытные работники, посмеиваясь, проволокли ее мимо группы курсантов и скрылись в глубине пещеры.

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся Сол. – Квебек находится в Канаде. Дед Наум сел не в ту электричку! Ну, ничего. Доберется как-нибудь.

Из глубины пещеры, удаляясь, звучали крики несчастной девушки и Джем, не выдержав, спросил:

– Что с ней собираются делать?

– Ничего плохого, – ухмыльнулся Сол. – Она пройдет через программу адаптации и получит гдейское гражданство. А потом выйдет замуж и будет жить долго и счастливо.

– Вы же не оставляете взрослых!

– К прекрасным девушкам это не относится. Ведь ты, Джем, наверняка заметил, что мы, гдейцы, в большинстве своем симпатичны? Это потому, что у нас серьезное отношение к своему генофонду, который все время требует прилива свежей крови.

– А если эта девушка не еврейка?

Сол опять рассмеялся и ответил:

– Мы не настолько ортодоксальны, как наши земные соплеменники. Для нас главное – красота и здоровье. Если девушка красива – ей здесь самое место.

– Но ведь они с парнем, возможно, любили друг друга! – не сдавался Джем. – И вы насильно разлучили их!

– Ничего страшного. Они оба молоды. Налюбятся еще – до смерти. По отдельности.

– Хорошо вы тут устроились! – зло сказал Джем.

Он немного помолчал и вдруг спросил:

– Интересно, каково сейчас деду Науму?

– А-а, – пренебрежительно махнул рукой Сол. – Подумаешь, континентом промазал. Такое бывает. Земные деньги у него есть, прилетит во Францию самолетом…

– Я не про это, – мстительно перебил Джем. – Я про парня, которого вышвырнули обратно за секунду до деда Наума. Он молодой, крепкий… Юноша обязательно поинтересуется у прибывшего вслед за ним деда, где его возлюбленная.

– Я бы, например, минут двадцать интересовался, – вставил Мбабан. – А то и побольше!

– Да-а-а? – удивился Сол, задумываясь.

Но его размышления прервались появлением нового землянина. Из тумана вывалился толстый пузатый человек с длинными вислыми усами. Куртка его была расстегнута до пупка, а в одной из рук находилась наполовину опорожненная литровая бутылка виски. Мужчина остановился, икнул, и, упершись глазами в Сола, поинтересовался хриплым басом:

– Дэ я?

К нему подскочили двое работников Попадоса, взяли за руки и попытались развернуть лицом к туману, но толстяк, вырвавшись, спросил:

– Цэ Евросоюз? Я тильки з литаку́. Пийшов до вэтру, и вот: – он обвел пещеру жестом свободной от бутылки руки.

– Да, Евросоюз! – ответил ему один из работников и тут же двинул кулаком в живот.

Толстяк от боли согнулся пополам. Работники быстро развернули мужчину головой в сторону тумана и разом выдали в его обширный зад коллективный пинок, от которого толстяк влетел в серебристую пелену с достаточно серьезным ускорением.

– Что это за язык? – удивился Джем. – Вроде по-русски, но как-то не так.

– Он говорил по-украински, – пояснил Сол. – Украинский язык – это балаганно-ярмарочный диалект русского…

И здесь случилась неожиданность, которая удивила даже опытных работников Попадоса. Украинец появился снова! Только теперь он имел воинственный вид, потому что размахивал бутылкой, которая была уже почему-то пустой.

– Вот это специалист! – потрясенно воскликнул Мбабан. – Умудриться на ходу высосать пол литра виски за несколько секунд! Натуральный профессионал!

– Що цэ таке?! – заорал украинец. – Мэни трэба в Евросоюз! У мэнэ шенгэньска виза е!

Двое работников опять принялись за дело. Они попытались схватить толстяка за руки, но тот оказался проворнее и одному из нападавших врезал бутылкой по голове, а второму двинул ногой в пах. Оба свалились на каменный пол и стали корчиться от боли.

– Ну-ка, поможем! – крикнул Сол, не растерявшись.

Он понесся в сторону украинца, и группа курсантов рванула за ним. Вторым бежал Мбабан, а третьим Джем.

Увидев несущуюся к нему толпу, толстяк в первую очередь обратил свое внимание на чернокожего Мбабана.

– Що за беспредел? – крикнул он. – Та ще з нэграми!

Сол, не вступая в глупый разговор, слету ударил украинца кулаком в лицо. Толстяк пошатнулся, бутылка вывалилась у него из руки, а из носа хлынула кровь. Курсанты, навалившись разом, в две секунды затолкали нарушителя спокойствия в туман, и последний пропал, оставив в воздухе лишь хриплый вопль:

– Цэ не Европа, а який-то Зимбабве!

Не разбившаяся почему-то бутылка, звеня, катилась по каменному полу пещеры, а курсанты, отдуваясь, стояли возле самой серебристой пелены.

– Как мы его, а?! – гордо крикнул Гыаутууз. – Однако в два счета!

– Везучим оказался, – задумчиво сказал Сол. – Дважды попасть за один сеанс связи – редкость. Жаль, что не ребенок…

Джем, почти прикасаясь плечом к серебристому сиянию, чувствовал исходящую от него прохладу. И вдруг его неудержимо потянуло в сторону тумана. Потянуло так, как засасывает пропасть, когда заглядываешь в нее, опустив глаза вниз. Джем, пытаясь сохранить равновесие, покачнулся, и тут же кто-то невидимый нежно схватился за его левое плечо. Он попытался отодвинуться вправо, но было уже поздно.

Джем посмотрел вниз и увидел, как живая струя тумана быстро опутала его ноги и принялась подниматься вверх, лишая тело подвижности. Он попытался крикнуть, но что-то сдавило горло, и свет померк в его глазах. Он моргнул и увидел перед собой только серебристую пелену.

И вдруг какая-то неведомая сила дернула все его естество. Джем не понял, в какую сторону был рывок. Ему показалось, что тело его в секунду разорвалось на тысячу частей и тут же сразу соединилось. Он зажмурился, посчитал до десяти, открыл глаза и увидел вечер.

Шар неведомого светила багряно завис у горизонта, сплошь утыканного стеблями торчавшего вверх камыша. Джем, опустив глаза ниже, увидел перед собой четверых мужчин в камуфляжной одежде, сидевших вокруг костра. Лица их были небриты, а глаза удивленно смотрели на него.

Над костром возвышалась тренога с ведром, а вокруг были разбросаны удочки, садки и прочая рыболовная чепуха. В ведре что-то булькало и одурительно-приятно пахло.

Один из мужчин, оторвав взгляд от Джема, сказал по-русски:

– Сто процентов с Сириуса.

– С чего ты взял? – недоверчиво поинтересовался его сосед справа.

– Потому что Сириус как раз в той стороне, – говоривший указал пальцем на живот Джема. – Серебристый луч, который его принес, виден только контурно. Значит, он уходит от нас под прямым углом.

Джем, оглянувшись, увидел позади себя двухметровый овал, заполненный серебристым туманом. Ему стало понятно, что сидящие у костра люди видят его только как фигуру, обрамленную серебристым нимбом.

Джем внимательно вгляделся в овал и заметил, что тот начинает тускнеть. И здесь ему ударила в голову мысль, что если он сейчас не шагнет назад, то обратная дорога закроется навсегда!

От костра раздался голос:

– Какая разница, с Сириуса он или с Сатурна? Или еще откуда-нибудь! Гостей надо встречать правильно!

Что-то изменилось перед Джемом. Он повернул голову обратно и увидел под своим носом стеклянный граненый стакан, наполненный желтоватой жидкостью.

– Ну, давай! – услышал он команду от одного из людей, нависших над ним.

Джем взял стакан в руку.

– За братский разум! – крикнул кто-то из рыбаков.

Джем, понимая, что иначе его не отпустят, одним махом опрокинул стакан в рот.

– Наш гуманоид! – радостно провозгласил один из четверых.

Джем, проглотив вонючую жидкость, резко выдохнул и попытался набрать в легкие свежего воздуха, но вместо этого вдруг ощутил во рту воткнутую кем-то из землян папиросу, которая была предварительно зажжена и уже дымилась.

Поскольку выпитая жидкость оказалась живым огнем, раздирающим пищевод, Джем судорожно отпрыгнул назад, и это его спасло, потому что серебристая прохлада вновь охватила тело, и спустя секунду он оказался опять в зале Попадоса.

Вся группа курсантов, выстроившаяся полукругом, удивленно смотрела на него.

– Ты что, побывал там? – Мбабан показал пальцем за спину Джема.

Джем попытался что-либо ответить, но вместо речи из его ноздрей вырвались две струи дыма, а рот вынужден был срочно поймать папиросу, захотевшую упасть на пол. Он нашел в себе силы сказать всего одно слово:

– Нет!

– А стакан откуда?– спросил Сол.

Джем, посмотрев вниз, увидел свою правую руку, согнутую в локте. В пальцах ее был зажат стакан.

– В России побывал, – констатировал Сол.

– Да, – перестал отпираться Джем, судорожно затягиваясь папиросой.

Вдруг глаза курсантов, стоявших полукругом, округлились, и Джем догадался, что позади него из тумана вышел кто-то новый. Он обернулся и увидел перед собой того рыбака, который ранее предложил ему выпивку.

Землянин, нисколько не удивляясь, флегматично смотрел на суету, царившую в Попадосе, а особенно на группу работников, тащивших связанного канатами носорога.

– Ну?! – крикнул ему Сол.

Землянин, очнувшись, заявил:

– Интересно у вас тут, на Сириусе.

Упершись взглядом в Джема, он сказал:

– Стакан верни, что ли. Он у нас единственный на четверых. Пластиковую посуду забыли купить как обычно, когда на рыбалку собирались…

Джем, протянув стакан, поинтересовался:

– А что вы мне в него налили?

– Спирт, конечно, – ответил землянин, забирая стакан. – Мы гостей фуфлом не угощаем.

– Спасибо, – искренне сказал Джем, чувствуя большой душевный подъем.

– Надо же, как складно по-русски говоришь, – сказал землянин. – Ну везде наши, даже на Сириусе!

Сол, которому надоел этот диалог, подошел к небритому рыбаку, толкнул его в грудь и тот канул в туман. Обернувшись, Сол крикнул:

– Ну-ка, все вон от стены! Марш к автобусу! Для вас сеанс окончен!

Группа курсантов побежала к выходу. Лишь Джем, не торопясь, вальяжно поинтересовался у Сола:

– А может Попадос отправить меня в Джаппурию прямо сейчас?

– В автобус шагом марш! – рявкнул Сол.

– Чего орешь?! – возмутился Джем. – Хочешь в морду?

– Тпру! – воскликнул Мбабан, хватая Джема за руки. – Пойдем к автобусу, дружище…

– А, Мбаба́нище, это ты? – узнал друга Джем, приходя от этого факта в восторг. – Слушай, а как надо называть этих желтокожих из Заогао: заогайцы или зайцы? Кстати, знаешь, как переводится Заогао?

– Знаю, – ответил Мбабан, настойчиво увлекая Джема за собой.

– Ни черта ты не знаешь! Заогао переводится с китайского как «полный триндец»! Хорошее местечко подыскали для них гдейцы! Так может, стоит называть заогайцев триндецо́вцами?

– Ты только им это не говори, а то я бейсбольную биту не захватил с собой.

Идущий сзади Сол сказал, обращаясь к Мбабану:

– Завтра с утра он напьется воды. На занятия его не выпускай.

– Почему? – спросил Мбабан оборачиваясь.

– Потому что спирт – штука долгоиграющая. Хлебнул водички – и опять бухой.

А Джему было не до разговоров. Разинув как следует рот, он во всю мощь своих легких запел гимн Китайской Народной Республики на родном для этой песни языке. Мбабан, сморщившись, ускорил шаги и Джем, увлекаемый крепкой рукой папуасовца, вынужденно поскакал вприпрыжку, отчего музыкальное произведение, исполняемое им, стала звучать несколько прерывисто.

А Сол вынужден был остаться возле серебристой пелены. Не потому, что ему было нечего делать, а по той простой причине, что туман вдруг изрыгнул из себя странно одетого человека.

Очередная жертва Попадоса вывалилась чуть левее того места, в которое ранее нырял Джем. Человек был одет в грязную рванину, пропитанную кровью. Лицо его было разбито до такой степени, что Сол сначала не понял, есть ли на этом лице нос и имеются ли там же глаза.

Кряхтя, человек уселся задницей на камень пещерного пола и сказал голосом деда Наума:

– Не поеду больше в Канаду. Пропади она пропадом!

– Врача! – крикнул Сол и бросился к деду.

Вокруг них засновали работники Попадоса, и кто-то уже бежал с носилками, но дед Наум, ругаясь черными словами, ничего не видел вокруг себя, повторяя одну и ту же странную фразу:

– Плевал я на ваш генофонд! Плевал я на ваш генофонд!..

Мбабан запихнул Джема в автобус и остался стоять у дверей, задрав голову в небо. Черная туча, поднимаясь над потухшим вулканом, уходила вверх. В автобусе возник хор, так как трое заогайцев поддержали Джема и присоединили к его баритону свои теноры. Мбабан, не обращая внимания на жуткую какофонию, льющуюся из окон автобуса, ждал Сола и наблюдал за тучей, которая ушла уже высоко и казалась маленьким черным хвостиком.

Вдруг раздался грохот, и над вершиной горы засверкали вспышки. Следом за этим в небо поднялся столб дыма. Грузовые боты увеличили скорость и стали сновать над кратером с удвоенной энергией. Мбабан понял, что наверху произошло что-то незапланированное.

И здесь рядом с папуасовцем столкнулись два работника Попадоса. Первый спросил у второго:

– Что там в Засасосе случилось?

– Да эта дурацкая русская подлодка! Пусковые шахты им заблокировали энерголучом, а про торпедные аппараты забыли! Они взяли, и пустили торпеду в эсминец, который пуцлики разбирали. А горючее-то еще не сливали! Оно рвануло и теперь эсминец горит и собирается булькнуть на дно озера!

– Да наведите этих придурков на любой тоннель, который откроется, и пусть у себя на Земле не сдаются!

– Так следующий сеанс только завтра! Черт, хорошо, что пуцлики сразу за борт попрыгали. Вроде, не погиб никто…

Работники Попадоса разбежались по своим делам, а Мбабан, улыбнувшись, сказал сам себе:

– Сто процентов Джем русский! Хорошо, что у него здесь нет доступа к торпедным аппаратам…

ЧЕРНАЯ ТУМАННОСТЬ – СОЧИ

После хорошего обеда можно было и полежать, что Джем с Мбабаном и сделали. Растянувшись в койках, они блаженно переваривали вкусно сдобренные водкой солянку и бешбармак, поданные час назад гостеприимным поваром звездолета. Настроение у них было философским и потому Мбабан, ковыряя во рту зубочисткой, начал разговор.

– Интересно, почему нас не обучили цыганскому языку? – спросил он.

– Языков во вселенной – миллион минимум, – сказал лениво Джем. – Зачем учить цыганский, если и языка такого не существует в природе? Вон, на Земле куча диалектов у самих цыган, и бывает, что они сами друг друга не понимают. А почему ты вдруг заинтересовался этим вопросом?

– Хочу понять имя корабля, на котором мы летим, – ответил Мбабан. – Алмаз сказал, что он называется «Драдану́-дана́й». Интересно, что бы это значило?

– Ну его к черту! – воскликнул Джем. – Он, наверное, и сам этого не знает.

– Но мне нравится его гостеприимство!

– Которое оплачивается соответствующим образом правительствами наших миров.

– Э-э-э, нет, – сказал Мбабан. – Личное отношение всегда чувствуется. Гостеприимство – хоть куда. Прямо как у русских.

– Ты опять за старое? – спросил Джем и нехотя запустил в Мбабана подушкой.

– Я сторонник логических выводов, – ответил папуасовец, бросая подушку обратно.

Джем, поймав ее в воздухе, сунул себе под голову и промолчал.

– Вот смотри, – не успокаивался Мбабан. – Джаппурский язык очень похож на русский. Я, например, хоть и знаю джаппурский, до сих пор не умею грамотно писать. А о русском вообще молчу! Пример хочешь?

– Давай! – махнул рукой Джем.

Разговаривали они в данный момент по-шмордонски.

– Что означает выражение «чмо нерусское?»

– Ну, крайнюю степень национализма.

– Ничего подобного, – заявил Мбабан. – Иной раз это выражение произносится в отеческой форме и может быть использовано русскими даже в отношении своих детей. Типа: не умеешь завязывать шнурки? Ах! Чмо нерусское! Причем употребляется это выражение с любовью. А вот другой случай. Прораб на стройке говорит рабочему: «Ох, и чмо же ты, Ахмед, даром, что не русское». И в джаппурском языке то же самое…

– Ха-ха-ха! – искренне рассмеялся Джем. – У нас даже слова такого нет. В дубарьском диалекте шмордонское слово «чмо» переводится как «чуха́н», а в сочинском – «ча́мора». Да, еще на Потенции говорят «чмырь». И хотя диалекты эти сильно друг от друга не отличаются, все равно между ними есть разница.

– И употребляются эти слова на всех четырех планетах. Эх, был я как-то один раз на вашей Потенции!

Мбабан заложил руки за голову и мечтательно прикрыл глаза.

– Встретилась мне там одна девушка, – продолжил он. – Она была коричневая, как шоколадка. Я сначала подумал, что это моя соплеменница. Но она почему-то обозвала меня чернозадым чмырем, и я понял, что не вписываюсь в круг ее друзей! Ну, теперь-то я полностью осознал смысл этого выражения, а тогда…

– Век живи – век учись, – констатировал Джем.

Они летели домой. И доставлял их Алмаз Жемчужный. Джема на Сочи, а Мбабана – туда же, поскольку звездолет, на котором прибыл папуасовец, отстаивался на стоянке сочинского космопорта более восьми месяцев, и половина его экипажа уже ассимилировалась с местными жительницами. Поэтому сия половина не желала возвращаться в свой папуасовский мир. Правда, другая половина – настроенная крайне расистским образом – жила в корабле и ждала прибытия своего начальника, нисколько не поддаваясь джаппурским соблазнам.

Но разбирательство этого дела находилось в перспективе. А в данный момент Джем и Мбабан летели в межзвездном пространстве, наслаждаясь послеобеденным отдыхом, и, ожидая от светлого будущего пряников, разговаривали – о чем черт нашепчет.

Инчучунцы и заогайцы остались на Гдее, поскольку прибыли туда значительно позже, а Джем с Мбабаном прошли положенный курс обучения, сдали необходимые экзамены, подписали пачку казуистически составленных договоров, клятв, обязательств и были отправлены по домам.

Перед отъездом они побывали в каком-то большом зале, заполненном важными людьми в строгих костюмах, и прослушали лекцию о взаимоотношении миров в галактике, из которой следовало, что самое главное во вселенной – мир. Ну, а потом дед Наум разъяснил им смысл глубокомысленных речей, которые были произнесены.

Ожидая машину, которая должна была отвезти их в космопорт, Джем с Мбабаном сидели на лавке в университетском парке и слушали деда. Наум, ужасно гундося (перегородка его сломанного носа как-то там неправильно срослась, он готовился к очередной операции и пока разговаривал несколько неправильно), спросил:

– Вот вы подписали документы?

– Да, – ответил Мбабан. – Но их было так много, а нас торопили, и потому мы их сильно не читали.

– Не имеет значения, – кивнул головой дед, почесав при этом правое ухо, перпендикулярно отставленное от черепа.

Ухо это тоже неправильно срослось, но операция по его установке на место должна была состояться после поправки носа.

– Самое главное, – продолжил дед, – вы получили внешнее гдейское гражданство!

– Внешнее? – удивился Джем.

– Да. Есть еще и внутреннее. Но вам оно не светит, потому что вы не евреи.

– И какая между ними разница?

– Так, несущественная.

– И все же?

– Мелочи всякие, – глаза деда Наума блудливо забегали по сторонам. – У внешних граждан нет избирательных прав. И еще кое-чего… Но зато каждый внешний гражданин получает здесь вторую зарплату, зачисляемую на его личный счет. Зарплата, правда, небольшая, но за годы вашей работы на периферии накапливаются достаточно существенные суммы. Ну, а после выхода на пенсию внешние граждане могут остаться на своих планетах, а могут вернуться на Гдею, где будут жить в благоустроенных поселках, созданных специально для них.

– В гетто, – кивнул головой Джем, зловеще прищурившись.