Сценарии, пьесы, сценарии. В трёх книгах. Книга 1

– Да, Варавва.

– Тогда расходимся.

Варавва шёл по каменистой дороге. Проходя мимо небольшого пруда, он свернул к нему. На берегу он снял с пояса сумку с посланием к Пилату, развязал её, положил внутрь большой камень, завязал её крепко-накрепко и бросил в воду. Досмотрев до конца, как стихли волны на поверхности воды, Варавва отряхнул друг о друга руки и энергичным шагом пошёл к дороге.

8. Умножение хлебов

Это была холмистая местность с разбросанными кое-где большими валунами и скалистыми обрывами. По петляющей меж холмов дороге, оживлённо беседуя с учениками, шёл Иисус. Впереди на удалении 300—400 шагов шагал одинокий путник. Это был Варавва. Иногда, прежде, чем зайти за очередной изгиб дороги, он оборачивался и проверял, где находятся следующие за ним. Варавва внимательно осматривал окрестности впереди и по сторонам дороги. Иногда он останавливался и во что-то внимательно вглядывался. Потом шёл дальше.

На склоне одного из придорожных холмов, шагах в пятидесяти от дороги, замаскированный большим валуном и кустами, расположился оборванный человек с большим боевым луком. Человек сидел и внимательно смотрел на дорогу в направлении, откуда должен был появиться Иисус с учениками. Самого его с дороги почти не было видно.

Однако, подойдя к этому месту, Варавва заметил конец лука, прислоненного к валуну. Не меняя шага, Варавва спокойно прошёл это место. Затаившегося человека он ничем не заинтересовал. Но, пройдя шагов двести, Варавва свернул с дороги и бесшумно и стремительно побежал к тому месту, где он заметил лук. Немного не добежав, он перешёл на шаг и стал особенно внимателен и осторожен. Наконец, Варавва заметил притаившегося человека и остановился, наблюдая за ним.

Когда человек заметил приближающегося Иисуса, он быстро встал, достал стрелу из колчана, зарядил ею свой лук и изготовился к стрельбе, ожидая, когда Иисус подойдёт поближе. Варавва достал кинжал и медленно подкрался к человеку за его спиной. Варавва незамеченным подошёл к нему вплотную, крепко охватил его рукой и приставил лезвие кинжала к его горлу, грозно прошептав при этом:

– Ни звука! И не шевелись!

Варавва и человек, без единого звука, застыв, как изваяния, наблюдали, как не подозревающие о происходящем Иисус и его ученики проходят мимо них. До них доносились плохо различимые слова и смех.

Наконец Варавва отпустил человека и отошёл от него на пару шагов. Человек обернулся. В его глазах застыли слёзы. Рука человека разжала лук, и он упал на землю. Следом на землю безвольно опустился и сам человек. Он плакал, тихо всхлипывая и не утирая слёз

Через некоторое время он заговорил:

– Зачем… зачем ты не дал мне его убить!

– Почему ты ищешь убить Иисуса?

– В нём причина всех бед моих!

– Я вижу, ты не фарисей, не книжник, не богач, не власть имеющий. Это они мыслят, что Иисус враг им. И даже они ошибаются.

– Я простой крестьянин. Но Иисус погубил всю жизнь мою.

– Не могу поверить. Иисус не может сделать зла.

– Слышал ли ты о случае, когда он, являя чудеса свои, накормил тысячи человек пятью хлебами?

– Люди говорят, что это было.

– В день тот было и другое… В тот чёрный день проповедовал он недалеко от дома и поля моего…. Были у меня и дом, и поле, и виноградник. Были, ибо сегодня их нет… Многие тысячи людей пришли к Иисусу… И вытоптали они поле моё… И нашлись среди них, кто разорил виноградник мой… И нашлись другие среди них, кто переловил всю птицу у дома моего и увёл ослов моих. И я был побит жестоко. И разорён. И не смог отдать долгов моих…. И принужден был я бежать от дома моего. И рассеялось семейство моё… И решил я тогда отомстить Иисусу, ибо он – виновник горя моего. Так замыслил я убийство.

Варавва сел рядом с человеком и спросил:

– Как зовут тебя, добрый человек?

– Илия.

– Не гневайся на меня, Илия. Ибо случилось мне сейчас спасти душу твою, уберечь её от греха, которому нет равного! Не повинен Иисус в горе твоём! Ибо возлюбил он Господа и людей – более, чем самого себя! И явился он нам, чтобы спасти народ Израиля. И нет любимее для него людей бедных и простых душой. Придёт время, и ты уверуешь в Иисуса и в правду его! А виной разоренью твоему не он, а люди, глухие к слову его. В стаде большом найдутся овцы паршивые. Что же говорить о толпе, о многих тысячах людей…. Но во имя Иисуса – помогу тебе, Илия. В седьмой день от сегодняшнего пойди в Капернаум, найди дом купца Асира и войди к нему, и скажи ему только, что ты Илия-лучник, и даст тебе триста динариев, чтобы начал ты жизнь новую. Довольно будет тебе?

Илия встал на колени перед Вараввой и медленно поклонился ему, коснувшись земли лбом и ладонями:

– Да благословит тебя Господь! И семейство твоё! И детей твоих! И всё, что имеешь ты и будешь иметь! Довольно ли будет мне?! Да буду я жить… лучше прежнего! Одно лишь смущает меня – как же мне отблагодарить тебя за такое!

– Не думай об этом. Не ищу я благодарности на земле Израиля. Да и простит ли она меня… Но я должен продолжить путь мой.

Они встали.

– А хорошо ли ты стреляешь, Илия? – спросил Варавва.

– До дня того не держал в руках оружия… Но купив лук на последний статир, многие дни стрелял я и стрелял, дабы не промахнуться в день мести моей. И вот, смотри – видишь деревце за дорогою?

Илия поднял лук и стрелу и, тщательно прицелившись, выстрелил – стрела со свистом и глухим ударом попала в тоненький ствол дикой маслины и расщепила его надвое.

9. Ослица

Солнечным утром по узкой наезженной дороге, петляющей меж холмов шёл Иисус в окружении учеников, которые шагали молча, с серьёзными лицами и не беспокоили Учителя вопросами и разговорами. Чуть позади за ними следовали пятнадцать-двадцать человек, в том числе и несколько женщин.

Иисус шёл, не размахивая руками в такт своим шагам. Они были то сложены за спиной, то одна рука держала или поглаживала другую, то его пальцы были нервно сцеплены на груди. На его лице одно выражение часто сменялось другим: тяжкие раздумья, светлая радость, беспросветная грусть, глубокая скорбь. Иногда он на ходу надолго закрывал глаза. И тогда губы его что-то беззвучно шептали. Время от времени раздавались тихие голоса сопровождавших его людей:

– Недалеко уже до Иерусалима.

– Чем-то он нас встретит.

– Нам что… А вот как они встретят Учителя…

– Не замыслили бы худого.

– Что может быть худого во Храме Божьем.

– Иаков, у тебя не осталось попить?

– Немного есть, но сбережём для Иисуса, хорошо?

– Конечно.

– Что-то я уже устал

– Хорошо, ещё не так жарко.

– А неплохо бы отдохнуть.

– Женщины, наверное, устали.

– Да и Учитель, наверное, устал.

– По нему не видно.

– Ему сейчас не до усталости…

Вдруг раздался голос Иисуса:

– Остановимся отдохнуть в этой придорожной роще. Смотрите, какой прекрасный вид на Елеонскую гору… Земля уже нагрелась, – продолжил он, – можете немного подремать.

– А ты, Учитель?

– Мысли не дают мне покоя! Я похожу в роще, один…

В это время на ту же дорогу, неподалёку от места, где остановились Иисус и его ученики, из придорожного селения спешным шагом вышел Варавва. Был он бос, одет в самый простой хитон из небелёной ткани и перепоясанный поясом, на котором висел его любимый кинжал. Его голову покрывала повязка, стянутая ремешком.

– Где же Иисус… Как я мог потерять их… Горе мне!… – шептал себе Варавва, – Вдруг что-то случилось!… Вдруг он уже в Иерусалиме? Нет, не может быть… Я бы нашёл. …Значит, должен он идти этой дорогой из Иерихона… Господи, помоги мне!

Через несколько минут Варавва нагнал небольшой, неспешно и вразброд движущийся вдоль дороги табун лошадей и ослов. Табун погонял маленький тщедушный человек и двое его малолетних сыновей. На плече у него болтался холщовый мешок.

Поравнявшись, Варавва обратился к человеку:

– Добрый человек! Нет ли у тебя воды? Умираю от жажды!

Человек остановился со словами:

– Мир тебе, путник!

Глядя на него останавливаются и дети. А он полез в свой мешок и достал из него небольшой кувшин:

– Допивай всё, что там осталось. Нам уже недалеко до дома.

Варавва с наслаждением напился и протянул пустой кувшин человеку:

– Господь да возблагодарит тебя!

Человек сунул кувшин в мешок и снова зашагал по дороге, щёлкая кнутом и криками взбадривая табун:

– Хей! Хей! Шевелись!

Внезапно раздались нестройные истошные вопли, и из-за придорожных кустов на дорогу выскочили три разбойника. Размахивая короткими мечами, они побежали в сторону хозяина табуна. Варавва поднял вверх руку и зычно выкрикнул:

– Остановись, Саул! И пусть твои люди уберут мечи!

В это время дети подбежали к отцу и спрятались за его спиной.

Саул с другими разбойниками, не торопясь, вразвалочку подошёл к Варавве. Клинки своих мечей они положили себе на плечи. Саул остановился напротив Вараввы, а двое разбойников обошли его и стали у него за спиной.

– Ты ли это, Варавва!? – Саул ухмыльнулся. – Тебя трудно узнать. Так это твой табун?

– Нет, он принадлежит этому почтенному человеку. Но вы его не тронете, ибо это мой друг!

– Как ты изменился, Варавва! Говорят, ты стал неспособен пролить кровь! Тогда какая цена твоим словам?

Саул сделал едва заметный знак за спину Варавве. Один из стоящих там разбойников взмахнул мечом. В то же мгновение Варавва выхватил кинжал, и пригнувшись, одним мощным широким движением вспорол животы обоим стоявшим за его спиной разбойникам – они с глухими стонами повалились на землю. Варавва быстро обернулся к Саулу, который оторопело стоял всё в тоё же позе, но уже с выражением животного страха на лице.

– Положи меч на землю, Саул. – Очень спокойно сказал Варавва. – И тогда пощажу тебя.

Саул наклонился и медленно, дрожащими руками положил меч на дорогу.

– Ты всегда был трусом, Саул! – продолжил Варавва, – Иди прочь! И расскажи всем о бессильном Варавве!

Саул опасливо и неуверенно повернулся к Варавве спиной. Варавва сильно ударил его ногой в зад, и Саул, не оборачиваясь, убежал за кусты. Дети смотрели на Варавву с восхищением. А их отец упал перед ним на колени:

– Путник, ты спас наши жизни! Да вознаградит тебя Господь! А от меня… а от меня возьми сейчас…..

Он вскочил, бросился к табуну и быстро возвратился с ослицей на верёвке. За ослицей бежал её ослёнок.

– Вот, не откажись принять от меня лучшую ослицу мою! Она плодовита и приносит отличных, крепких ослят – посмотри! – человек показал рукой на ослёнка и продолжил, – и его тоже прими от меня вместе с матерью его!

Варавва смутился и ответил:

– Не нужна мне награда от тебя. Доброе дело само служит наградой сделавшему.

– Не обижай меня, путник! Прошу – прими! Ради детей моих и ради Господа!

Варавва, развёл руками:

– Ну что с тобой делать… Принимаю твою ослицу…. Но давай сначала спрячем тела за кустами. Бери того, что поменьше.

Они взяли тела разбойников за ноги и утащили их в сторону с дороги. Когда они вернулись на дорогу, Варавва посоветовал:

– А мечи их не бери с собой, если не хочешь себе худого. Дети – бросьте их за кусты!

Дети тут же потащили с дороги тяжёлые для них мечи, волоча их клинками по земле. А Варавва спросил человека:

– А нет ли поблизости родника, чтобы набрать мне воды на дорогу?

– Тебе надо немножко вернуться! Видишь то дерево на холме у дороги недалеко от селения? Родник прямо под ним!

– Бог тебе в помощь!

– И тебе тоже, путник!

И Варавва зашагал к селению в ослицей на верёвке и ослёнком.

Варавва подошёл к роднику, бившему в прохладной тени мощного дерева. Весело журчала вода. Мягкая сочная трава обрамляла русло ручья.

Варавва подумал:

– Благодать! Отдохну здесь немного…. А ослица попасётся… И что мне с ней делать!

Варавва привязал ослицу к молодому лавру, сел, раскинув ноги и прислонившись спиной к стволу дерева, и прикрыл глаза.

Из рощи, на окраине которой расположились на отдых ученики Иисуса, к ним вышел Иисус.

– Скоро выходим! – Сказал он решительным голосом. – Пётр, сын Ионин, и Иоанн Зеведеев, пойдите в селение, которое впереди, и найдёте ослицу привязанную и молодого ослёнка с нею; отвязав, приведите ко мне; и если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу, и тотчас пошлет их.

Пётр и Иоанн, со словами «Сделаем, как ты сказал, Учитель!» тотчас встали и, подпоясавшись, и пошли выполнять приказ.

Варавва, голый по пояс, с обильной растительностью на груди и плечах, шумно «ухая» от ледяной воды, умывался в ручье чуть пониже родника, когда Пётр и Иоанн подошли к этому месту. Сидя на корточках у ручья, Варавва спокойно, но с интересом посматривал на то, как Иоанн уже оглаживал ослицу, а Пётр деловито отвязывал верёвку от дерева.

– Чего только не увидишь в земле Израилевой… – негромко сказал Варавва. – Зачем отвязываете ослицу?

– Она надобна Господу! – ответил Пётр, не оборачиваясь к Варавве

– Так вот вы кто… Что же… Посылаю ослицу мою с вами! – … и Варавва продолжил уже шепотом, – значит, таков был промысел Его…

Иаков и Иоанн повели ослицу к дороге, за ней с прискоком поспешал ослёнок. Подождав немного, Варавва пошёл следом.

Пётр и Иоанн возвратились к роще. Завидев их, ученики и прочие люди встали. Двое учеников, пошли вглубь рощи и возвратились с Иисусом, который, подойдя к ослице и оглядев её, сказал:

– Въеду в Иерусалим на ослице сей.

– У кого какие одежды про запас – положим на спину ослицы! – предложил Пётр.

Люди положили на ослицу свои одежды.

– Садись, Учитель! Тебе будет удобно, – обратился к Иисусу Пётр. Иисус сел поверх одежд на ослицу, и Пётр повёл ослицу за верёвку к дороге. Остальные пошли следом, ближние тихонечко похлопывали ослицу по крупу. А когда люди вышли на дорогу, воодушевление охватило их:

– В Иерусалим!

– В Иерусалим!

– Благословен наш путь к Храму Божьему!

– Осанна Учителю!

– Осанна Иисусу!

– Благословен Грядущий во имя Господне!

10. Въезд в Иерусалим

Пронзительно ярок был этот день. Казалось, что воздух – прозрачнее, трава и листья – зеленее, птичьи голоса – звонче и радостнее, чем обычно. По широкой дороге, ведущей к городским воротам, в сопровождении учеников и сотен других людей, верхом на ослице Иисус подъезжал к Иерусалиму. Множество народа стояло по сторонам дороги и на разные лады приветствовало его. Кто-то постилал под ноги ослицы веточки деревьев, а кто-то – и свои одежды. Всех охватила атмосфера долгожданной радости и счастья. На лицах всех людей, включая Иисуса и идущего в толпе неподалёку от него Варавву, – сияли радостные улыбки. И идущие вместе с Иисусом и встречающие его ликовали:

– Слава Иисусу!

– Пришёл в Израиль спаситель мира!

– Благословенно грядущее во имя Господа!

– Благословен Грядущий во имя Господне!

– Осанна Сыну Давидову!

– Благословен будет Израиль!

– Спасет он людей от грехов их!

– Осанна в вышних!

– Мир на небесах и слава в вышних!

– Благословенно царство отца нашего Давида!

– Благословен Царь, грядущий во имя Господне!

– Осанна!

– Спаситель наш!

– Спасён будет народ Израиля!

И вот Иисус миновал ворота. В городе его встретили так же, как и за пределами его.

Лишь некоторые спрашивали:

– Кто это?

И слышали в ответ:

– Это же Иисус!

– Иисус, Пророк из Назарета Галилейского.

– Это Иисус Назарей!?

– Явился спаситель наш!

Двое фарисеев быстро подошли к Иисусу и выпалили ему:

– Запрети им так славить тебя!

– Пусть умолкнут ученики твои!

Лицо Иисуса посерьёзнело, и он с грустью ответил:

– Если они умолкнут, то камни возопиют…

И тут лицо Иисуса стало совершенно горестным.

– Плачу по тебе, Иерусалим… – прошептал он про себя. – Если бы ты, хотя бы в сей день узнал, что служит миру твоему… Но сокрыто это от глаз твоих… И придут дни, когда враги твои обложат тебя окопами и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих, и не оставят в тебе камня на камне за то, что не узнал ты времени посещения твоего…

11. Авессалом

Это было обширное помещение с низким потолком, поддерживаемым деревянными столбами, и несколькими входными дверями. Повсюду в нём роскошь была смешена с грязью. Множество пьяных мужчин и женщин создавали оглушающий гвалт. За некоторыми столами играли в кости. Двое яростно дрались – на них не обращали внимания.

За небольшим низким столиком на широкой скамье сидел крепкий мужчина средних лет с усталым и проницательными глазами. Имя его было Авессалом. Одежда его была очень скромной, но аккуратной. И был он абсолютно трезв. В столешницу перед ним был воткнут, кинжал, рядом с ним стояло блюдо с нечищеными грецкими орехами, и лежало несколько скорлупок. Он о чём-то разговаривал с сидящим рядом с ним человеком, который что-то говорил – гораздо чаще и продолжительнее него. Авессалом не смотрел на этого человека. Тот же постоянно устремил свой заискивающий взгляд на лицо Авессалома. Человек достал кошелёк и положил его перед Авессаломом. Авессалом словно не заметил кошелька, и лицо его осталось бесстрастным. После этого сидящий рядом с ним человек совершенно разволновался. Повернувшись к Авессалому всем телом, он говорил ему о чем-то горячо и страстно, судорожно теребя одежду на своей груди. Внезапно он достал второй кошелёк и положил его рядом с первым. Авессалом слегка поднял руку. К ним тотчас подбежал трусцой шустрый старичок. Авессалом сделал небрежный жест рукой в сторону. Старичок забрал кошельки и той же трусцой унёс их куда-то за одну из дверей. Авессалом откинулся спиной к стене и что-то коротко сказал собеседнику. Тот тут же встал и, кланяясь Авессалому, стал пятиться от стола, потом развернулся и быстро вышел.

Авессалом взялся рукой за лезвие кинжала, качнул и вытащил его из столешницы, и затем рукоятью кинжала расколол орех в ладони другой руки. Выбрав дольки ореха, он бросил их себе в рот.

К Авессалому подошла красивая молодая женщина, молча отодвинула столик и села к нему на колени. Повернувшись к нему грудью, она стала перебирать руками его волосы. Он откинулся к стене и закрыл глаза. Через минуту он встал, и держа женщину за руку, повёл её к одной из дверей.

В этот момент открылась другая дверь, и Авессалом заметил, что в помещение вошёл Варавва. Авессалом бросил руку женщины и остановился, Варавва тоже увидел Авессалома и направился к нему. Не доходя пары шагов, Варавва остановился и поклонился Авессалому:

– Приветствую тебя, князь воров и разбойников городских!

– Неужели сам знаменитый Варавва оказал мне честь и явился в удел мой! Что же, проходи. Садись.

Авессалом сделал приглашающий жест, и, пропустив Варавву вперёд, возвратился вместе с ним к своему столику. Опережая их, к столику подбежали какие-то люди – они смахнули скорлупу на пол и уставили стол блюдами с мясом, сыром, хлебом и кувшинами с вином. Авессалом уселся на скамью. Варавва взял стоящий неподалёку низкий табурет и сел рядом с Авессаломом лицом к нему.

– Что привело тебя в Иерусалим? – сразу же спросил Авессалом.

– Я пришёл с пророком Иисусом.

– Слышал я, он ходит с учениками. Неужели ты из их числа?

– Нет.

– Чего же ты хочешь?

– Чтобы волос не упал с головы его в городе сём.

– Чего же ты хочешь от меня?

– Всего опаснее ему будет во Храме, куда войдёт он непременно. Хочу, чтобы вышёл он из храма и чтобы не был побит. Сделать так – в твоей силе и власти. И повели своим людям обходить Иисуса стороной… И учеников его.

– Хочешь ты, чтобы великий грешник помог великому праведнику…

– Я и сам грешен не менее тебя.

– Ты не верил ни в Бога, ни в Диавола… Говорили мне, что ты переменился…

– Ныне верую я только в одно – что должен я уберечь Иисуса по мере сил моих.

– И ты веришь в чудеса его?

– Многим сам я был свидетель. Но не в чудесах его сила, а в слове его.

– Видно, настало время послушать и мне…

– По десять динариев дам каждому, кого пошлёшь ты во Храм охранять его, и пятьсот тебе за помощь твою.

Варавва достал и положил перед Авессаломом большой тугой «кошелёк». К столу трусцой подбежал старичок, унёсший со стола «кошельки» за несколько минут до этого. Авессалом отрицательно покачал головой. Старичок убежал.

– Сколько же денег скопил ты в кладах твоих… – ухмыльнулся Авессалом. – Был ты удачливее многих… Но не возьму я деньги твои, ибо помню, что я твой должник. Дважды спас ты жизнь мою во дни дерзости и глупости моей. И не было мне прежде случая отплатить тебе. Возьми свои деньги, Варавва.

Авессалом взял кошелёк и протянул его Варавве, тот не стал возражать и убрал его за пазуху.

Авессалом продолжил:

– Итак, первое – не будет Иисусу обид от людей, мне подвластных. Второе – правильно ли понял я, что тебе нужна помощь только во Храме, где восседают главные враги его и множество стражи?

– Да. Ибо в других местах достаточно будет силы моей.

– Не усомнюсь в этом. Хорошо, будет Храм для Иисуса самым безопасным местом в городе сём – моё слово!

– Теперь я твой должник, Авессалом.

– Как знаешь… Но сейчас… надобно мне покинуть тебя и дом сей. Если голоден, останься и поешь. Потом, любую из женшин можешь взять на ложе твоё. Потом, если пожелаешь уйти до рассвета, проводят тебя до места твоего.

– Да, я останусь. Но не долее двух часов. Благодарю тебя, Авессалом… И скажи… почему Мардохей бегает, как собачонка, а не ходит степенно, как положено в годы его?

– Посягнул он на деньги мои. Был я милостив в день тот, и он не был казнён. Но с того дня до конца жизни своей не смеет он перейти на шаг, ибо тогда отложенная казнь настигнет его. И прочие, видя то, уразумеют…. Прощай, Варавва!

– Прощай, Авессалом!

Авессалом поднялся и пошёл к выходу. Варавва сел поудобнее с жадностью стал есть и пить. При этом он оценивающе посматривал на женщин. Некоторые из них, заметив взгляд Вараввы, приосанивались и призывно улыбались.

12. В Храме

В этот пасмурный и ветреный день, миновав шумную площадь перед Храмом, Иисус в сопровождении учеников и десятков других людей подошёл к его ступеням. Среди этих людей был и Варавва, причем на этот раз довольно близко к Иисусу. Отовсюду раздавались приветствия и возгласы:

– Благовествуй нам, Иисус!

– Восславим Господа и пророка его!

– Осанна Сыну Давидову!

– Иисус будет учить во Храме!

– Благословен Иисус в Израиле!

– Осанна!

– Спаси нас, Иисус!

– Осанна!

– Теперь Иисус воссядет во Храме!

– Славен Иисус, пророк Божий!

На ступенях Храма расположилось множество калек и нищих. Наверху у ворот стояла храмовая стража – человек десять.

Иисус остановился перед ступенями и негромко произнёс:

– Вот я и пришёл к дому Отца моего…

Иисус стал поднимается по ступеням, и со всех сторон к нему потянулись калеки:

– Иисус!

– Спаси!

– Исцели меня, Иисус!

– Дотронься до меня!

– Вот я, у ног твоих!

– Иисус!

– Верую в тебя!

Иисус наклонялся влево и вправо, прикасался то к одному, то к другому. Идущие рядом с Иисусом ученики невольно оттесняли калек, а за их спинами слепые учащённо моргать и обескуражено крутили головами, хромые выпрямлялись и неуверенно делали правильные, здоровые шаги. Они что-то говорили, что-то кричали вслед Иисусу с восхищёнными и благодарными лицами, но в шуме толпы их голоса были неразличимы.

Войдя в ворота Храма, Иисус снова остановился. Лицо его потемнело – Он увидел пред собой обыкновенный базар: столы меновщиков, плетёные клетки с голубями, блеющих овец, мычащих волов, множество крикливых покупающих и продающих. Иисус пошёл между рядами, его руки не находили себе места, глаза его яростно блестели. Не глядя, он взял со стола одного из торговцев верёвку. Тот начал что-то гневно кричать вслед Иисусу, схватил другой конец верёвки, но какой-то человек ударил его по руке, и верёвка выпала из неё, тут же этот человек ударил торговца в живот, и тот, охнув, «сложился» в поясе. Руки Иисуса на ходу сложили верёвку в несколько раз, превратив её в бич. Вдруг Иисус увидел, как вол вывалил кучу навоза. С криком бросился Иисус на продающих волов, стегая бичом и их, и волов. Он стремительно двинулся дальше, опрокидывая руками и ногами столы и скамьи, стегая бичом подвернувшихся под руку продавцов. Овцы разбегались, из перевёрнутых и сломанных клеток вылетали голуби, монеты сыпались со столов меновщиков и люди кинулись их собирать.

– Вон! Вон! Вон из Храма! – вскричал Иисус. – Позор Израилю! Вон из дома отца моего! Не дом молитвы, а вертеп разбойников!

Конечно, торговцы пытались защищаться. Проклиная Иисуса, с кулаками, палками и другим оружием они бросились вслед ему, но какие-то люди стали между ними и Иисусом, умело выбили из их рук оружие и затеяли потасовки. Среди этих людей был и Варавва. Разъярённый Иисус не оборачивался и не видел происходящего за его спиной.