Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

– А нельзя попросить этих? – сказать «дины» у Кирилла язык не повернулся. Динов он больше не считал людьми.

– А если заупрямятся? – задумался Гоблин. – У динов есть особенность – они тупо добиваются своей цели.

– В том-то и дело! – вдруг насторожился Кирилл. – Не удивлюсь, если их решили подловить. Прикинь, вот болезнь, а вот боеголовка… Взрывайте, а мы похлопаем в ладоши. Они не раздумывая кинулись спасать, кого считали достойными.

– Ты все еще веришь, что это экзамен? – пренебрежительно скривился Гоблин.

– Нет, но… Все указывает именно на это, – задумался Кирилл. – Только ребятам лучше не напоминать, расстроятся, – он покачал головой, судорожно разрывая лист папоротника и сунув его механически в рот. И тут же выплюнул, почувствовав горечь. – Они уже внушили себе, что будут здесь жить вечно.

– Тогда им лучше не говорить, что дины собираются их убить. Это их убьет раньше, чем убьют дины! Пусть в мире и покое доживут последние часы, – снова хихикнул Гоблин. – Впрочем, месяц другой, возможно, в запасе у них есть – мы не знаем, какой отсчет времени взят за основу. Возможно, она уже испускает нечто вроде катализатора, чтобы в момент взрыва весь мирок полыхнул одновременно.

– Или наоборот! – предположил Кирилл. – Прошла серия превращений обычных атомов до актиноидов – тихо, мирно, без катаклизма, в глобальном масштабе. А в меловом решили повторить. И не угадали! Вместо урана сыпался мел на всех континентах! Кстати, происхождение мела так и не выяснили, а выяснять-то оказывается нечего, выжгли и не дожгли!

– Все может быть! – согласился Гоблин, задумавшись. – На суше сгорело, а в океанах и морях выпало в осадок. Пласты на земле: уголь – уран – мел. Между углем и мелом двести пятьдесят миллионов лет благоденствия.

– Тогда первый эксперимент они провели не в триасе мезозоя, а в карбоне палеозоя – тогда образовался уголь и известняки, а актиноиды – конечный продукт. Первый раз получилось, второй – сглючили. Вот гады! – зло выдохнул он. – А я ведь их друзьями считал!

Гоблин тяжело вздохнул.

– Нам это не поможет – мы не можем их упрекнуть прошлым, тогда земля был «безвидна и пуста», а они хозяева жизни.

– Ну, если придется столкнуться лбами, попробуем напомнить, чем закончился эксперимент! Расскажем им о Хиросиме и Нагасаки…

Заметив, что народ проснулся, и кто-то вышел, направляясь к водопаду, двинулись следом, в надежде перехватить знающий контингент. Решили, что пугать раньше времени всех не стоит. Да и дины могли принять панику за противоборство, ускорив процесс обогащения сего мира любимым элементом.

Кирилл вдруг почувствовал облегчение, когда сообразил, что Гоблин больше не подозревает землян. Теперь он не сомневался, что гуманоиды их типа встанут на их сторону, если дело дойдет до драки.

Глава 24

– Часовой механизм управляется издалека, – Макс слез с боеголовки, вытирая пыль о штанину. – Выражаясь человеческим языком, здесь нет кнопки. Я пробовал ее вскрыть – бесполезно, даже автоген не возьмет. Лазер не справился.

– Е-мое, как жить-то мало осталось! – с тоской глядя на экран, подсвеченный снизу синим, а буквы или цифры, никто так и не понял, красным, произнес Никола. Он сунул руки в карманы и ушел в себя, тихо морщась и напрягая лоб. Через пару мгновений вдруг оживился. – Слышь, Кир, я твою видеокамеру сломал, простишь? Она вдруг перестала фурычить. Я, правда, не хотел! – покаялся он от всей души.

– Зарядка кончилась. Или память. Я же снимал все подряд, не жалел батарейки, – махнул Кирилл. – Да кому она сейчас нужна?

– Ну, слава Богу! Камень с души… Что-то я еще хотел… – Никола снова ушел в себя, перелистывая страницы последних дней. – А, да… Ян, ты случайно с Дарьей моей шуры-муры не крутишь? – нахмурился он. – А то она ночью про тебя вдруг вспомнила: «А-а! Ян! Уходи!» К чему бы это? Я так, чтобы не казнить себя там, когда знаешь, оно как-то легче… – снова повинился он.

– Ты че, сдурел? – Ян покрутил пальцем у виска. – Во сне что ли?

– Ну да, во сне.

– Приснилось, наверное, как от быков удирали. Я две ночи после того случая не спал. А Даринку вишь как торкнуло, с опозданием…

– Тогда ладно… Я никому ничего не должен? – наконец, встряхнулся он. – Вот и… Пойду-ка я помолюсь. Как-то сразу не заладилось, сразу… – он покачал головой.

– Подожди себя хоронить! Мы все жить хотим, – упрекнул его Кирилл. – По-моему, ее только дины могут остановить, надо дать им шанс исправиться!

– Ну что, гуманоиды, у кого какие предложения? – вразвалку пройдясь вокруг боеголовки, примерно пяти метров в длину и два в диаметре, Макс еще раз заглянул на табло, словно хотел убедиться, что он останется в живых.

Женщинам пока решили не говорить, пожалели, все равно ни одна из них в боеголовках не разбиралась, разве что начнется паника, но мужской пол мобилизовали весь. На толпившиеся гуманоидные расы Макс старался не смотреть. Даже зеленые на этот раз не сомневались – вымрут. Металл, из которого боеголовка была изготовлена, был им знаком – точно такой, какой использовали для космических кораблей и аппаратов – металлу не грозил ни холод, ни жара, ни столкновение с космическими объектами.

Предложений было два, они уже озвучивались ранее. Первое, поговорить с динами. Война ни к чему не вела, десять динов могли противостоять целой армии, которую они могли выставить они из себя, любимых. Пули им тоже были не страшны. Разве что жидким азотом, но его-то как раз-таки под руками не оказалось ни у землян, ни у инопланетян. Второе – переждать долгую ядерную морозную зиму или страшно жаркое лето в пещере. Длина ее была именно такой, чтобы отсидеться безопасно. Правда, что потом есть и что пить? Мертвые моря и реки и пустые леса на земле еще долго оставались такими, пока не вымыло на поверхность семена, а из глубин пещер, нор, берлог, опять же, из глубин океана на поверхность не поднялась живность, получив незанятые территории с благоприятными условиями без хищников, без охотников.

– Интересно, на что дины рассчитывают? – ужаснулся Эльф, стоявший в обнимку с Румом и Горгулем, словно пытался закрыть их своим телом.

– На рай в одиночестве, – пошутили зелененькие, один в один, как близнецы-братья. Различать их на лица по-прежнему получалось только у Машки, которая видела в них, сто пятидесятилетних, лишь подростков-малышей, которые могли сунуть пальцы в розетку ради любопытства.

– То-то не согласились оставить долину! Надо же, а еще вчера переживали, что, мол, снимется урожай, а половину придется выбросить, мало нас, не съедим! – угрюмо пробегая взглядом по всем, исторг со стоном трехглазый и коренастый Гром. На его планете сила тяжести была таковой, что здесь он почти пребывал в невесомости, обладая при своей горе мышц завидной ловкостью и проворством, взлетая на самые крутые склоны в один присест.

– А почему мы решили, что это они? – вдруг усомнился Рум, шаря внутренним оком в пространстве. – Я не чувствую беспокойства… Ничего!

– Не забывай, они тоже телепаты, им привычно молчать! – напомнил Болид.

Так его назвали в честь его способности летать. Не так чтобы очень хорошо, как таковые крылья у него представляли собой складки кожи, которые волочились за ним, как плащ. Но с горки там, или через пропасть перелететь мог – и даже парить в струях ветра. Даже среди инопланетян крылатый народ был редкостью, на которую стоило посмотреть. Болид был из их числа, и на него возлагали большие надежды, мечтая приручить какого-нибудь летающего ящера. Упадет – не разобьется. Но общение с ним было затрудненно, в отличие от явных и скрытых телепатов-гуманоидов Болид был, скорее, эмпатом. Но сильным эмпатом, иногда улавливая скрытые даже от телепатов желания, поэтому часто раздражался, как Макс, начиная хамить или обижаться. Никто до встречи с ним и не подозревал, как много чудовищных подозрений и желаний таятся в каждом. После того, как мало-мальски он научился языку, он становился спокойнее, воспринимая более слова, а не то, что за душой.

– В любом случае, надо их звать, – поставил точку Ян. – Попробуем договориться.

– Может, сначала спрячем ее в пещере? – усомнился Гоблин, прощупывая сенсорами пространство, которое часто давало ему умные советы. – Засунем куда поглубже… Все равно нам ее не остановить. Диаметр горы, примерно, километров тридцать, в высоту… – он смерил на глаз. – Километров восемь. Будет сильное землетрясение и толчки, но переживем как-нибудь.

Лица после его слов поначалу вытянулись, а спустя мгновение просветлели.

– А как мы выберемся отсюда? – спохватился зелененький.

– Мы ее сунем и унесем ноги на ту сторону! – прищурился Эльф.

– Нет, так дело не пойдет, мы не знаем наверняка, кто ее сюда положил. А если не дины? А если тут шла война и она осталась, а вы случайно ее включили? – раздосадовано бросил Никола. – Что же, мы так и будем их обвинять, не зная наверняка? Как мы после этого собираемся жить? Они нас этой бомбой попрекать, мы их… Через пару сотен лет никто и не вспомнит, с чего все началось. А потом союзников начнем искать, врагов… И как мы незаметно протащим ее мимо лагеря? А главное, как мы ее вообще потащим? Поднять ее только динам под силу. А в другом месте нам без тех же динов не пройти, здесь самый безопасный участок.

Снова воцарилось долгое и тяжелое молчание.

– Глазам динов позавидует орел, – вспомнил кто-то из инопланетян брошенное ранее сравнение – мысль отвлечь их отмели сразу же.

– Может, перестреляем их поодиночке? – предложил Никола, очевидно, взяв за пример боевики, о которых мог рассказывать долго и красочно, будто в кинозале сидишь.

Но и эту мысль отмели, участвовать в кровавой бойне никому не хотелось – опасно и хлопотно, а главное, не выгодно, часовой механизм от этого не остановиться. Хотя тогда бы ее смогли перетащить. Но как-то сразу одумались. Если они в радиации такой силы не горели, да еще сами же и производили у себя пушки, что она им?

– Тогда надо звать… Давай, Рум, ты… И Гоблин, – кивнул Макс. – Вы набьете им мозги, если озвереют.

Рум и Гоблин ушли. Остальные рассаживались возле боеголовки группами и парами, стараясь о том, что перед глазами, не думать. И переговаривались ни о чем, дела на ум не шли. Трудно планировать, когда знаешь, что ничего этого завтра может и не быть. Кто-то прошелся по склону, собирая оранжевые и красноватые веточки гигантской сырной плесени, которую использовали вместо оного за неимением настоящего сыра, и мартюши – улиток, не имеющих аналога для сравнения. Кисло-сладкие, освежающие на вкус, отлично утоляющие жажду и голод. Какое-то время дружно хрустели, разгрызая раковины и закусывая, понимая, что скоро все эти деликатесы, неведомые больше нигде, уйдут в небытие. И, возможно, папоротники и хвощи перестанут быть такими огромными. Их споры вполне могли заменить муку, свешиваясь пыльными мешками. Смешивая их с размолотыми мясистыми корнями местного растения, которое, наверное, было распространено повсеместно, пекли сладковатые лепешки, по вкусу напоминавшие рыхлый несладкий кекс, а если добавить кусочки фруктов, получался пудинг, который всем пришелся по вкусу.

На жаре уже все спеклись. Кто-то потихоньку перебрался в тенечек. А те, кто не смог утолить утренний голод, размахивая плетеными шляпами, ловили гигантских кузнечиков, размером с кулак, придумывая на ходу новые эпитеты прыгунам, взлетающим из травы на три и четыре метра. Лапки их ценились за отличные нежные вкусовые качества, мясо их было каким-то сухим и бескровным. А когда надоело гоняться за ушлыми насекомыми, и эти стойкие солдатики перебрались в тень. Кто-то задремал, досматривая утренние сны.

Дины появились, ведомые Румом. Гоблин шел сзади, словно гнал впереди себя стадо. К тому времени, как они появились, страсти улеглись, ругаться и искать виноватых расхотелось, желание было одно – уговорить динов отказаться от идиотской затеи и продолжать жить дальше в любви и согласии. Жара сделала свое дело, разморив и осатаневших, и тешивших надежду как-то пережить катаклизм. Но гуманоиды, зная тяжелый характер ящеров, были не так оптимистично настроены, как земляне, большей частью досадуя на Великих Хранителей. Все же, мозг динов был устроен несколько иначе, и раздражение при их появлении начало нарастать.

Но такой реакции, с которой дины обозрели боеголовку, остановившись на некотором от нее расстоянии, не ожидал никто. Всем показалось, что среди них воцарилась некоторая растерянность и даже паника. Они топтались на месте, внезапно разговорившись на своем языке. Рум и Гоблин отодвинулись на безопасное расстояние, давая ящерам выяснить отношения и выработать свою версию происходящего, или как-то разобраться с точкой зрения, которая, похоже, с всеобщей не совпадала.

– Ишь, как забеспокоились, когда вожжа под хвост попала! – злорадно прорычал Макс, испытывая не столько злобу, сколько досаду, понимание необходимости применения грубых мер убеждения, и тщетность второго, если дины заупрямятся.

– Чего они там планируют? – обратился Ян к Яма Муди, еще одному телепату, кивнув на разошедшихся динов.

– Решают, кому земля понадобилась, долго ли протянет и… – Яма Муди внезапно нахмурился, вызвав беспокойство и Макса, и Кирилла, и Николы. – Похоже, до них только сейчас доперло, чем они должны были заниматься…

– В смысле? – отпала челюсть у Макса.

– Они даже и… не планировали… Дошло, как увидели…

– Это что же, мы сами им помогли? – Никола пришиблено толкнул Яма Муди в бок, подергав двухметрового переростка за конец рубахи.

– Ну да… – те из гуманоидов, которые обладали даром телепатии, внезапно прекратили обращать на остальных внимание, застыв с такими выражениями, будто узнали что-то очень важное, чего не могло быть.

– Эй! – позвал Ян Яма Муди, но тот не отозвался.

– Ладно! – бросил Макс, направляясь к динам. – Нашкодили – теперь в кусты? Хватит репу парить!

Ян и Кирилл двинулись следом, поравнявшись плечом к плечу. Никола несколько поотстал, но потом решительно выступил вперед, когда предстали перед динами, словно хотел заслонить Макса.

– Вы че творите? Угробить решили нас? – Макс оттолкнул Николу и Кирилла, которые попытались его удержать. – Суки! Мы ж с вами за одним столом сидели!

– Макс! Остановись! – бросились к нему Гоблин и Рум, хватая за руки. – Да хватит!

– Чего хватит? Вы сговорились тут? По мозгам погладили? – взбесился Макс. – Они тут в войну поиграть собрались, а вы рукой махнуть не даете? Че, давно не воевали? Отцепись от меня! – Макс завернул руку гуманоида, заставив его поклониться. И сразу выпустил, накачивая кулак, когда услышал позади рычание и окрик.

– На! Меня мочи! Все равно жить осталось недолго!

Дины Макса не тронули. Кириллу даже показалось, что дины любуются Максом, испытывая за него гордость. Куда ему против них! Но не испугался.

– Макс, успокойся! – Ян тоже вступился за динов, угрожающе двинувшись на Макса. – Дай им сказать!

Макс зло сплюнул, покрываясь багровыми пятнами.

– Это не боеголовка, – объяснил Яма Муди, приблизившись к бомбе и с уважением рассматривая ее. – Это… Она образует вокруг мира, замкнутого от внешнего мира дополнительное защитное поле, создавая гравитационную устойчивость. Я слышал об этом, но никогда не видел.

К установке уже подходили другие гуманоиды, как к реликтовому артефакту, испытывая благоговение и страх.

– Ты можешь нам объяснить? – повернулись трое землян к Кириллу.

– Я сам пока ничего не понял, – отрицательно качнул головой Кирилл, продолжая стоять и пытаясь переварить информацию.

– Мы стоим у мировой истории. Здесь заключен источник жизни этого мира! – благоговейно выдохнул Яма Муди.

– Ты можешь нормально объяснить? – попросил Кирилл, нахмурившись.

– Видишь ли, – начал издалека Яма Муди. – В природе существование атома лежит между вселенной, куда мы все хотим попасть, и между Тьмой, куда уйдем, если не попадем туда! – он ткнул пальцем в небо. – Планеты и этот мир устроены по подобию, но они не атом, они состоят из таких же атомов, как мой, как ваш мир. Она, – он кивнул на установку, – создает некую пространственную кривую, в которой разместился наш мир. Если она перестанет работать, мы окажемся, скорее всего, в вашем мире, который расплющит о наш, а наш о ваш.

– Ну и? И чего она так валяется? Нельзя было положить в безопасное место? – снова взвился Макс, исследуя установку. – Лежит тут, ржавеет… Ну сдохнуть же может! – обеспокоился Макс, разозлившись еще больше.

– Скорее всего, много веков назад ее выбросило через жерло вулкана. Она легкая, обычно плавает на поверхности ядра в магме, как поплавок.

– Нет, Макс прав, надо бы перенести ее в безопасное место. Вдруг наши потомки найдут способ ее разобрать! Нужно отнести ее в пещеру.

– А домой никто не хочет? Вдруг выйти через нее можно? – расстроился Никола.

– Чего тебе тут не живется то? Вечный отпуск! Я вскопал тут земли немного, подсолнух посадил, семечки в кармане завалялись. Вроде не жарил, так, сунул на дорогу…

– Хорошо бы, – помечтал Никола. – А лучше капусту, свеколку, моркошку… Борща хочется, сил нет, – пожаловался он. – Эх, знал бы, захватил бы семян!

– В город надо, в городе, наверное, семена остались. Заметили, улетают, – ткнул Ян в небо, заметив в вышине тучу пернатых птиц. – Зима-то закончилась! Ну, теперь ящеры не отвертятся!

– Уж и не знаю, спасибо сказать, что разобрать не дали, или мудро промолчать, как будто не произошло ничего? – пожалел о своей горячности Макс, стараясь подержаться за конец установки, которую тащили дины, расталкивая множество рук.

– Да, надо перед ребятами извиниться, – согласился Кирилл, хмуро взглянув на усмехающегося Гоблина. – Не дай бог, затаят обиду!

– Да перестаньте вы! – Гоблин прервал их размышления. – Они ж понимают… мне иногда кажется, что они как я, только вошли в этот мир, а я на пороге остановился… Какой еще народ прожил бы миллионы лет? Сущие ангелы! Вот помяните мое слово, он им еще и крылья подарит, как у Болида!

– Не, у него они какие-то неполноценные, – усмехнулся Грымз, вытирая с установки налипшую грязь. – Жаль, что нельзя жениться на их женщине, я бы горя с ней не знал!

Мужчины взглянули на Грымза с сочувствием.

Грымз с Грымзулей и Горгуль с Горгулей были с одной планеты, но такие непохожие, словно их выносили разные миры. Лишь одно могло их объединить – хороший аппетит. На планете их царил матриархат. Женщины были и крупнее, и сильнее, принимая решения, которые Грымз и Горгуль исполнять бежали бегом, стоило тем прикрикнуть.

«Нет, здесь такого не будет! – съехал с катушек Макс, когда внезапно сообразил, что их женщины быстро перенимают опыт, устанавливая какие-то свои правила, пытаясь ими командовать. – Перевоспитаем!» – поклялся он себе, решив взять шефство над бедолагами. Негоже женщинам радовать мужа добычей, обращенного в домохозяйку, тем более, что с женщинами на охоте в глазах своих женщин все они сразу выглядели в невыгодном свете. Грымза и Горгуля с пустыми руками не возвращались, сразу найдя общий язык с женщинами динов, у которых половые признаки были довольно условными, когда курица могла закукарекать, а петух снести яйцо.

– Все-таки хорошо, что мы не одни, – все еще переживая, вздохнул Никола, заметив, как из хижин из листьев выходят женщины, с удивлением рассматривая установку. – Что бы мы одни-то делали? Наворотили б делов!

– Забудь! – ответил Эльф. – Мы откатились в прошлое, но ушли далеко вперед.

– Слышь, Кир, а откуда у нас столько урана? – задумчиво вопросил Никола. – Если не дины, то кто?

– Х-хр-хрехх! – пренебрежительно бросил один из динов, услышав его. Трое мотнули головой, соглашаясь. – Три миллиона тонн?

– Ну, три!

– Четыре миллиарда лет назад мимо Солнца пролетела нейтронная звезда. Ее излучение и пыль накрыли планеты солнечной системы. Отсюда и радиоактивные элементы.

– А там, ну, у вас, как же вы теперь? – пожалел их Никола.

– Мы нашли планету в бинарной системе. Одна планета – красный карлик, вторая подобна Солнцу, но больше его в пять раз. У нас много планет, которые богаты всеми элементами. И ураном. Эти звезды и планеты будут долго служить нам домом. Вам кажется, что ничто не может выжить при таком излучении, потому что для вас это смерть, но если бы заглянули в свое прошлое, то поняли бы, что простейшие и растения, те же сине зеленые водоросли и плесени, или тараканы – буквально пьют радиацию. Те же хвощи и папоротники – и все голосеменные, а следом другие, которые ищут способ выжить в иных условиях. Вода – источник жизни, откуда, думаешь, взялась?

– Ну, не знаю! Она появилась еще на заре существования вселенной, – уличенный в невежестве, Никола забегал глазками, покосившись в сторону Кирилла, но Кирилл пожал плечами и благоразумно промолчал, не выдвинув ни одной теории.

– Да точно так же, как уран и все другие элементы! – дин похлопал Николу по плечу. – Без радиации конечная стадия развития атома – металлический водород. Сильная радиация открывает новые перспективы. И не сразу, не взрывом, а позволяя элементам накапливаться в земле миллионы лет.

– Это ж сколько богатств от того времени осталось! – заметил второй дин, усмехнувшись. – Честное слово, не дал бы вам ни грамма, знай, куда вы все это богатство потратите!

– Ну да! – оживился Кирилл. – Два атома гелия – бериллий, его используют, как источник нейтронов в ядерных реакторах, три – углерод, четыре кислород, а дальше как хочешь, так и положь. Наверное, этим и объясняется наличие минералов, которые мы не можем получить искусственно. Тема тянет на диссертацию!

– Давай, строчи! Мы будем звать тебя профессором Киром.. – хохотнул Ян. – Как тебя по батюшке?

Кирилл метнул на него взгляд и гордо вышел из топающей в направлении пещеры толпы с металлической штуковиной, свернув за водой. Наверное, многим хотелось пить, как ему, но почему-то никто не отцепился от установки, возможно, понимая исторического важность момента. Страдание, пусть и в виде жажды, как трудность преодоления, поднимало цену героического дня в собственных глазах, придавая ему вес и отличительную особенность от будней остальных. Или надеялись, что дины передохнут у водопада, который как раз лежал на пути в половине километра от лагеря.

До пещеры, если по террасе, оставалось километров пять….

Глава 25

– Жарко тут, – Ян вытер пот со лба, катившийся градом. – Еще один день, и можно подавать меня к столу!

– Честное слово, Кир, твой градусник показывает как-то криво… – скептически произнес Макс. Розоватый спиртовой столбик в стеклянной трубке остановился на отметке сорок три. Он замер перед термометром, пытаясь определить – это много или мало?

– Мы же его примерно установили, – оправдался Кирилл.

– Все может быть… – разлепил глаза Никола, обмахиваясь листом дерева. – Мы в чаше, в долине одни динозаврихи с яйцами остались – им такая температура, судя по динам, самое то, а все другие животные куда-то ушли. Я уж не говорю про наших, даже птеродактили улетели.

– Птеродактили теперь тоже наши. Сохранить флору и фауну для наших потомков – первоочередная задача на ближайший миллион лет, – определил цель и задачу Ян.

Он собирал кухонную утварь, чтобы приготовить поесть прямо на берегу водопада горной реки, где выживали первые поселенцы. Там же и спали, обживая гроты, с тревогой посматривая наверх. Лед на вершинах гор таял с ужасающей скоростью, каждый день отступая. Даже дины истаивали, не закрывая пасти, предпочитая валяться в тенечке, а не на солнце.

– А здоровье оставляет желать лучшего, – испытывая угрызения совести, Макс внезапно помрачнел. – Мы с Машкой уж и на головах пробовали, не зачинаются потомки.

– Да ладно тебе! Какие твои годы! Если что, поможем! – рассмеялся Кирилл. – Замечено, чем больше ждешь, тем меньше шанса. У меня мать врач, я про это наслушался.

– Ну, смотри, твои проблемы, – отшутился Макс, помогая ему. – Мы с тобой мечтали породниться. Ну и, вроде как первый потомок, слава и почет.

– Я буду переживать, если мы начнем размножаться, не имея медицинского образования, – вздохнул Ян. – Столько разных случаев знаю, когда все заканчивалось смертями. Если плоды наши застрянут, зелененькие не помогут. Вы что-то про город рассказывали, там, случайно, больниц не было?

– Не знаю, мы пару домов всего осмотрели, – пожал плечами Макс. – Но топоры, пилы, инструмент – нам бы пригодился. Свой-то еще долго не появится. Кир, ты когда с железом решишь?

– Ты мне руду найди для начала! Думаешь, это так просто? – насупился Кирилл. – Даже алюминий не получилось выплавить. Как без специального оборудования и электричества? Глинозема навалом, а где криолит взять, и в чем расплавить до тысячи градусов? Все опять упирается в домну, в топливо для нее, и не придумал еще, как горячий воздух подавать.

– Думай! Думай! Даже гуманоиды на тебя надеются, – подбодрил его Никола.