Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой)

Правда, кончилось это страданье не совсем обычно – Свиридов ушел к себе в кабинет и вынес оттуда напечатанный на нескольких страницах текст. В составе приглашенных были выделены самые маленькие, а также самые «взрослые», которые придут без детей.

Только Тоня обратила внимание, что Свиридов пробыл в кабинете очень недолго – несмотря на скорость принтера надо было бы еще и набрать текст …

В ресторане «У ПОЛИНЫ» отгородили почти половину зала.

Столы – большие и маленькие расставили причудливым образом, и не сразу можно было понять – почему так. Но затем среди сервировки появились карточки с надписями, и когда гости, оставив подарки в куче у входа, начали рассаживаться – а в этом им помогали молоденькие девочки-официантки, то все становилось понятным.

Малыши заняли свои места в центре, за маленькими столиками, а вокруг за нормальными столами размещались их родители – в пределах шаговой доступности. А все остальные взрослые сидели вокруг.

И ближе всех к Верочке сидели Уля и Гриша, а уж потом Свиридовы-старшие.

И все равно за малышовым столом командовал Витенька Скворцов, и в его активную деятельность Виктор Скворцов и Виолетта Ерцкая практически не вмешивались.

Поздравлений, шуму, гаму, звону хватало в избытке.

Пели песенки и даже устраивали детские танцы.

А потолок был весь усыпан оторвавшимися разноцветными шариками …

Заряд радости получили даже те, у кого детей не было.

Лена Карцева потом благодарила Свиридова за доставленное удовольствие.

Очень радовались Худобин и Дина, а Тоня потом по секрету призналась Свиридову, что Маргарита даже прослезилась и очень благодарила ее.

А Олю Петрову пришлось успокаивать самому Свиридову – спрятавшись ото всех в подсобке Оля рыдала навзрыд, и остановить ее было совсем не просто …

А весь следующий день Верочка посвятила разбору подарков – так их было много.

Причем ведь нужно было каждый подарок показать родителям …

У НАС ВНУК РОДИЛСЯ!

Вторые роды у Ули прошли быстро и легко – сын родился здоровенький и очень серьезный.

Демонстрировать голос он захотел не сразу, его пришлось шлепнуть посильнее. Но голос у него был серьезный. Мужской.

Крикнув для порядка он улегся на грудь матери, пристроился поудобнее и засопел.

– Николенька, – прошептала Уля, а за стеной раздалось приглушенное троекратное «Ура! Ура! Ура!».

Свиридов целовал Тоню, обнимал Гришу, все вместе тискали Верочку и говорили ей, что у нее уже есть братик.

Свиридовых поздравляли все окружающие – по существу все население города.

Ульяну при выписке завалили цветами, и Верочка серьезно принимала поздравления и регулировала подношение букетов.

Первое кормление сына Уля производила как на выставке – через стекло за процессом наблюдали все самые близкие заинтересованные лица: папа Гриша, деда Толя, бабушка Тоня и маленькая Верочка. Верочка сидела на руках отца и пыталась разглядеть братика.

– А где он будет спать? Я могу отдать ему свою кроватку! Я уже большая, не свалюсь с диванчика. Правда, папа?

А с каким интересом она наблюдала за всеми манипуляциями, которые производили с мальчиком, и это ведь она задолго до появления братика потребовала дать имя новому члену семьи. Семейный совет заседал не долго, и решил, что имя мальчику должна дать мама.

Поглядывая на Гришу Уля помолчала, потом обняла Тоню и сказала:

– Мама, я хочу назвать мальчика Николаем … Коленькой …

Верочка удивленно посмотрела на слезинки на глазах бабушки.

– Коля, Коленька … Моего братика зовут Коля!

И с удовольствием смотрела за спящим братом, сопящим в новой кроватке – недалеко от ее обжитой кроватки. Без Верочки не обходились купание и кормление братика, и было видно, что ей ужасно хочется сделать что-нибудь самой. Она радовалась, когда ей разрешили расстилать пеленки, и она разговаривала с укутанным братом, рассказывая ему всякую всячину, поглаживая живой «сверток».

Верочка уже посещала детский садик – «я там работаю», и приходя с «работы» сразу мыла руки и шла общаться с братом.

«А почему он никак не научится плавать? А кушать сам он будет скоро?»

Вопросов у Верочки возникало много, и оказалось, что она увлеченно рассказывает о своем братике своим друзьям в садике.

А Коля спал, кушал и рос, и рос довольно быстро …

Верочка же обживала детскую – она перетащила туда остатки игрушек, ревниво отбирая «малышовые» для братика.

Братик ее очень интересовал, и она всегда старалась быть около него, когда его пеленали, кормили, делали с ним зарядку.

Ей очень хотелось взять братика на руки, но ей давали его подержать только тогда, когда она сидела на родительской кровати …

СКОЛЬКО ЖЕ ТЕБЕ ЛЕТ, ТОЛЯ?

Тоня раскинула руки.

Обессиленная и наполненная, потная и радостная, ощущающая каждую свою клеточку и так же чувствующая его рядом.

Они одновременно протянули руки друг к другу и повернулись навстречу друг другу, ощущая прикосновение другого как чудесную ласку.

– Милый мой …

– Любимая моя …

– Объясни мне …

– Что объяснить?…

– Сколько лет мы вместе, а все так … радостно … прекрасно … изумительно …

– Наверное, я просто тебя люблю …

– Я тоже люблю тебя … ты такой … такой … ну, такой …

– Ты тоже такая – изумительная и единственная женщина на свете. Я не могу представить себе, что я ласкаю какую-то другую женщину – таких, как ты, на свете нет …

– Как ты это делаешь – твои руки, они … они удивительны … Ты можешь просто погладить меня по спине так, что я … я таю, я уже готова …

– Иногда мне бывает так трудно сдержаться, прикасаясь к тебе … Ты даже представить себе не можешь, насколько это бывает трудно …

– Я такая … сексуальная?

– Нет, ты такая любимая …

– Толя, сколько тебе лет? И сколько лет мне?

– Милая моя, не все ли равно? Мне представляется, что мы с тобой не стареем … как это ни странно, но это очень похоже на правду …

– И сколько же мы будем жить? Вечно?

– Вот это вряд ли … Но долго …

Охваченная его руками и устроившись на его плече она задремала, хотя ее руки еще продолжали гладить и ласкать его тело.

Утомленное сознание, полное эйфории от недавнего слияния родственных душ и их телесных оболочек, не упускало в уголке и другое не столь отдаленное …

Не раз Свиридов возвращался домой среди ночи или под утро и тихонько ложился с краю или вообще на диване, но Тоня чувствовала его.

Бесконечно усталый, ледяной даже после горячего душа, сжатые губы не выпускали рвущееся наружу недавнее …

Тоня чувствовала, что сейчас она нужнее ему в качестве матери, а не любовницы, и нежно гладила его покрывающееся липким холодным потом тело …

Иногда, чувствуя, что усилий ее рук недостаточно, она сбрасывала батистовую ночнушку и заползала к нему под пижаму, согревая его своим телом …

Она никогда не расспрашивала его о ночных похождениях, чувствуя и зная всю тяжесть произошедшего – иногда она читала или видела по телевизору необъяснимое, и понимала нерассказанное …

У нее в туалетном столике всегда была бутылка кагора и красного мартини, раствор глюкозы и заряженные шприцы …

Когда она консультировалась с Умаровым о здоровье Свиридова, тот сурово отчитывал ее – она по давней привычке называла его «товарищ полковник», а он величал ее «Верой Николаевной».

После этого и появились средства в ее туалетном столике.

Примерно тогда же на скромном трюмо появились три Гришиных рисунка: улыбающаяся молодая девушка в панаме с карандашной подписью «Анфиса Егоровна Карпухина», такой же молодой военный в фуражке и без знаков различия с подписью «Николай Тимофеевич Гнездилов» и они оба, крепко обнявшаяся пара счастливых молодых с подписью «семья Гнездиловых – молодожены».

То, что в укромном ящичке трюмо лежала снаряженная с досланным патроном небольшая восьмизарядная «Беретта» – знали свои, но никто ее не видел …

А за створкой трюмо висела простенька гитара, на которой здесь, в спальне, ей одной часто играл Свиридов …

НА КРЫШЕ

Свиридов вернулся домой очень поздно – спали Верочка и Коленька, легла Уля, поджидая Гришу, и Тоня, лежа в постели, читала, ожидая Свиридова.

– Добрый вечер, милый! Есть хочешь?

– Нет, Тонечка. – целуя жену ответил Свиридов. – Собирайся, я тебя украду – ненадолго.

Зайдя к молодым Свиридов предупредил, что он на некоторое время исчезает вместе с Тоней, и поцеловав Улю, исчез.

Очутились они в холле дома отдыха на черноморском побережье, несколько напугав дежурную, но не настолько, чтобы она не могла разговаривать.

Бросив крохотную сумку с Тониными вещами в номере, они поднялись на крышу.

Красные фонари на краю крыши горели, посылая предупреждение летящим по воздуху – задние части фонарей были закрашены, и сама крыша тонула в темноте.

Свиридов, свободно ориентируясь в темноте, провел Тоню к краю крыши со стороны моря, и они сели на излюбленное место – большую бетонную балку.

Тоня прижалась к Свиридову, вздрагивая от свежего ветра.

Свиридов молчал, потом пересадил Тоню к себе на колени и укутал ее плащ-палаткой. Она уютно пристроилась у него на груди, вздыхая его такой знакомый и дорогой запах, и чувствуя как его руки согревают ее.

Через небольшой просвет в укрытии Тоня смотрела на море, шумящее где-то внизу, на далекий огонек теплохода вдали от берега, и слушала тишину.

Найдя его губы она поцеловала Свиридова.

– У тебя что-то случилось?

– Случилась жизнь и ты ее основа … Как жалко, что я не умею сочинять стихи … А чужие читать тебе не хочется …

Тоня еще удобнее устроилась у него на плече, обхватив рукой со спины, придвинула поближе ноги и залезая свободной рукой ему под куртку.

– Мне так часто приходится сталкиваться с человеческими … отбросами, что когда натыкаешься на нормального, хорошего человека, то радуешься … и хочется во всем помочь ему …

Тоня молча слушала, поглаживая его грудь под тельняшкой – самой привычной одеждой мужа.

–Так противно встретить предателя среди власть имущих … близких к власти … Иногда мне так трудно удержаться и не прикончить такого сразу …

– И не сдерживайся …

– Чудесная моя … Как бы я смог бы жить без тебя … А потом рассказывать ничего не подозревающему человеку об истинном положении дел и показывать ему видео … Хотя на этот раз это было неожиданно …

После просмотра видеозаписей и просмотра документов хозяин пригласил Свиридова в сад. Собака проснулась и пошла за ними.

– Как вы считаете, есть ли хоть какой-либо смысл использования этого человека в контрразведывательных целях? И вообще с реальной пользой?

– Я такой возможности не вижу.

Они прошли еще пару дорожек, подсвеченных низко размещенными светильниками.

– Тогда нет смысла … оставлять его … среди нас.

– Я понял вас. Спокойной ночи.

А у самого Свиридова спокойной ночи не предвиделось.

Хозяин роскошного особняка в престижном месте позвонил нескольким своим подчиненным, дождался их и тут …

Поднявшись над особняком и в воображении очертив границы Свиридов мысленно дал команду на аннигиляцию. Вверх ударил столб света без единого звука и на земле осталось выжженное пятно с редкими участками кирпичного забора.

К резкому запаху озона и еще чего-то Свиридов уже привык, но к самому акту уничтожения построек и всех их обитателей привыкнуть было невозможно.

И сейчас, сидя на краю крыши над морем с Тоней, прижавшейся к нему, он не мог ни рассказать ей о своих чувствах, ни забыть это.

Он только гладил ее, гладил поднятые колени, целовал поднятое к нему ее лицо.

Они ушли с крыши, когда горизонт начал светлеть, и уснули в простом дежурном номере, проспав восход солнца. Завтрак им принесли прямо в номер, а потом они очутились дома, в своей спальне.

И Тоня, сбросив пиджачок и брюки, и ныряя под одеяло пробормотала «Как было здорово …», а Свиридов, поцеловав ее, исчез …

АКАДЕМИЯ НАУК

В вызове руководства фирмы на заседание Президиума Академии Наук не было ничего особенного – довольно часто приходилось решать вопросы научного секретного свойства, и чаще всего на эти вызовы ездили Антипова и Свиридов.

На этот раз поездка затянулась и они вернулись только к вечеру, и пришли домой к Свиридовым.

– Что-то случилось, Марго? – встревожено спросила Тоня, – Почему Толя сердит и молчит?

– Ничего, отойдет.

Но все равно подробности того, что произошло на Президиуме, стали известны от Марго.

Во-первых, там проявились «деятели наук», когда-то работавшие в городке «умников» и по сути изгнанные оттуда. Эти «деятели» прознали, что проблеме нанотехнологий собираются придать приоритетное положение и заявили себя в качестве специалистов.

Марго подробно не рассказывала, что с ними сделал Свиридов, но кроме суровых оргвыводов не обошлось, как и без сердечных припадков – реальных и мнимых.

Во-вторых, там обсуждали перспективные направления развития нанотехнологий и Свиридов сделал блиц-доклад о работах своей фирмы, и это повергло в шок всех членов Президиума.

По счастью «деятелей» уже не было в зале и Свиридов затрагивал многие секретные разработки.

В-третьих, разгорелась дискуссия по докладу Свиридова, и она продолжалась до вечера, а в конце концов было подтверждено решение о внеочередном присуждении генералу Свиридову звания Академика по разделу физико-математических наук.

Протоколы быстренько засекретили, выписку заверили результатами голосования и передали на утверждение Президенту Академии – а он появился на заседании с опозданием, но слышал все обсуждения и прения по докладу.

Поэтому выписка была подписана незамедлительно.

От празднования звания Свиридов неловко отнекивался – разве это мое достижение?

Но дома, в узком кругу выпили шампанского за нового Академика …

Разговорами академики не ограничились – из Академии приехала комиссия молодых академиков, допущенных к секретным работам, и они стали знакомиться с работами фирмы.

Свиридов распорядился их сопровождать, но ни в чем не ограничивать.

И чем дольше они знакомились с работами на фирме, тем задумчивее они становились, тем больше вопросов задавали Свиридову и другим сотрудникам.

Надо сказать, что ребята были не только дотошные, но и умные, и когда дело дошло до отчета, они не просто показали его Свиридову, но стали советоваться с ним – как лучше написать.

И их отчет получился весьма солидным и содержательным – настолько, что его потом обсуждали на заседании Совета безопасности …

СОЦИАЛЬНЫЙ СРЕЗ

Материал с заявками на дачные участки получился очень пестрым – заявления подавали люди разные, разного возраста, разного достатка, разного состава семьи …

Свиридов полистал сведенные вместе заявки и нажал кнопку.

– Я слушаю тебя, Толя! – сразу отозвалась Антипова.

– У тебя найдется сейчас несколько минут?

– Заходи. Пока ты идешь, я закончу разговор.

Свиридов через свою комнату отдыха, задний коридор и комнату отдыха Антиповой направился к ней. Антипова поднялась навстречу ему.

– Привет, начальник!

– Привет, начальница! – Свиридов коснулся щеки Антиповой.

– Хочу подкинуть тебе нудную работенку. Вот материалы заявок на дачные участки, но они не систематизированы. Я прошу тебя систематизировать заявителей по социальным признакам – по возрастному и составу семьи, по ситуации развития семьи, по ситуации будущности семьи заявителя, по учащимся, сиротам и так далее.

– И что это тебе даст?

– Понимание того, кому и как помогать.

– Я поняла тебя, хотя критерии отбора мне пока не вполне ясны …

Но тем не менее через несколько дней она принесла Свиридову материалы, разбитые на несколько групп: одинокие старики, старики с приемными детьми, перспективные семьи, неперспективные семьи, молодые семьи и совершенно непонятная категория «чужие».

С этой непонятной категории Свиридов и начал.

– Поясняй.

– В эту категорию я отнесла тех, кто подавал заявку не особенно задумываясь о существе содеянного. За компанию с соседями, или просто так – «главное начать, а там поглядим», и даже под влиянием давления со стороны родственников.

– Неужели и такие есть?

– Есть. Хотя могли бы уяснить, что никто извне этого в наследство не получит – по условиям договора на участок.

– Понял. С группами тоже более или менее понятно, а какие-нибудь предложения у тебя есть?

– Поддержать придется одиноких стариков – их очень мало, и молодые семьи – там много интернатовских. И в известной мере группу стариков с приемными детьми – они очень близки с молодым семьям. А среди одиноких стариков есть весьма обеспеченные сотрудники – например, Баранов с Карцевой, Дормидонтов …

– Вот видишь, как здорово у тебя получилось. Теперь понятно, кому и чем помогать …

СТРОИМ ДАЧУ

На садовых участках уже начинали расти дачные домики – бригада строителей сдавали дом за двое суток, а затем внутреннюю начинку – не только электрику, но и отделку и отопление – другая бригада сдавала за трое суток.

После чего подписывали паспорт с гарантиями.

И только потом появлялись веселые молодые женщины из Военной страховой кампании, и хозяева оформляли страховку.

К каждому дому со столба тянулись два кабеля на проволочной подвеске – кабель телевизионный и кабель электрический, и дом оживал …

Вдоль улиц в траншее укладывали водопроводные трубы и рядом, в изолированном канале, газовые трубы – пока резервные, газ к участкам пока не подводили.

План участка и построек на нем Свиридовы разрабатывали и утверждали коллективно – даже Верочка вносила свои предложения, и на самом большом дисплее у Гриши рассматривали это во всех ракурсах.

Только затем приехал небольшой экскаватор и начал отрывать траншеи под будущий фундамент дома, бани, сарая.

А Свиридов с Гришей выкапывали ямы под будущие деревья – нередко им помогали кто-нибудь из соседей. А потом все вместе шли к этим соседям и копали там.

Бак на башню – водонапорная башня! – ставили с помощью вертолета, а бурильная установка для сооружения артезианской скважины ревела дизелем три дня, проходя скважину до второго водоносного горизонта.

Устройство фундамента Свиридов доверил специалистам, и те залили его, заложив арматуру и выложив кирпичную верхнюю часть на гидроизоляции. Только потом, после устройства фундамента Свиридовы вырыли яму под подвал и самостоятельно забетонировали его стенки.

Постройкой дома занимались специалисты – по чертежам Свиридова, но помогать им старались многие.

Кроме самого Свиридова и Гриши часто приходили Костя Докукин и Виктор Скворцов, кто-нибудь из офицеров Воложанина, Валдис Лазарис, Карен Варданян, Иван Гаврилович с супругой и со всем своим выросшим выводком, и многие другие.

Необычный трехэтажный дом рос быстро – весь верхний сплошь застекленный этаж составляла мастерская Гриши.

На втором этаже были жилые комнаты с балконами, а весь нижний этаж практически составляла единая большая гостиная с кухонным уголком.

Вокруг всего первого этажа шла узкая открытая веранда, прикрытая сверху выступающим вторым этажом, и из гостиной туда вели широкие открывающиеся окна до пола – целые секции сдвигались в сторону.

Поскольку дом получился очень широким, то он не казался таким высоким, хотя и был выше всех построек вокруг.

У забора появилась легкая постройка, совмещающая сарайчик и гараж на три машины, причем на втором этаже сарайчика были жилые комнаты …

А впереди, перед домом, появился «детский домик» для Верочки и Коленьки – легкий, светлый, уютный …

Будки с биотуалетами покрасили в зеленый цвет, закрасив синеву стенок, и установили их в разных местах. Две такие будки спрятались в углу первого этажа, а еще у задней части участка – за домом, за сараем, в гараже …

НОВАЯ КВАРТИРА

Как ни артачился Свиридов ему все-таки пришлось сдаться и путем присоединения части соседней квартиры – части квартиры охраны – ему оборудовали громадный кабинет.

Этот кабинет имел дверь в их с Тоней спальню и отдельный выход на лестничную площадку – это было удобно.

А еще в кабинете была дверь в помещение охраны, замаскированная шкафом, был выгорожен сантехнический уголок с удобным душем …

Свиридов оборудовал новый кабинет по своему вкусу, правда, с помощью Тони.

У нового кабинета были и плюсы и минусы.

Плюсом была известная автономность кабинета с отдельным входом, и это избавляло его близких от контактов со всеми посетителями.

Рис. 4. Новая квартира Свиридовых

Минусом было то, что с появлением нового кабинета затруднялись его контакты с семьей, с внуками, поэтому свой старый кабинет Свиридов не стал переоборудовать, а превратил в библиотеку, добавив там книжные шкафы и уютный широкий диван.

Правда, Тоня против этого дивана молча протестовала – и Свиридов пользовался этим диваном очень редко и практически только днем, а днем он отдыхал лежа так редко.

Но зато теперь старый кабинет Свиридова стал активно использоваться в качестве домашней библиотеки, и все старались пополнить запас книг, а Верочка отвоевала себе полку в шкафу и складывала там свои рисунки и свои «драгоценности».

И если Верочку не могли отыскать в детской или в других, ранее любимых ею местах, то ее находили в библиотеке – она рисовала или рассматривала картинки, сидя за старым столом Свиридова.

А вечером, засиживаясь с документами у себя в новом кабинете, Свиридов никогда не забывал приоткрыть дверь в их с Тоней спальню, и Тоня, воспринимая это как приглашение, заходила к нему.

Иногда она силой уводила его от стола, иногда садилась рядом и они обсуждали все – и домашние дела, и дела далеко не домашние, которые затем скрывались в сейфе …