Концерт Патриции Каас. 8. И что дальше (Под Москвой)

Свиридов устроился подальше от молодежи, стараясь не привлекать внимания.

Его больше всего интересовало, насколько новое студенческое общество сказалось на привязанностях сложившихся пар – и порадовался их устойчивости.

Первыми покинули сборище Костя Воронин и Наташа Лунева – они направились к автобусу, отправляющемуся в лесную школу, и Вася Осенний с Олей Костиной – эти направились в общежитие.

Свиридов услышал, что Веня и Климентина заспорили – к кому идти домой: к ней или к нему…

А к Свиридову подошла тихая и скромная девочка Галя.

– Анатолий Иванович, можно с вами поговорить?

– Галя, с большим удовольствием!

Свиридов заметил, что в укромном месте Галю ожидал мальчик.

– Анатолий Иванович, у меня появились вопросы … наш город и Москва так сильно отличаются, что мне … и не только мне далеко не все понятно. Это касается наших отношений с мальчиками … интимных отношений … Но я очень стесняюсь, Анатолий Иванович!

– Я разрешаю тебе не стесняться! – Свиридов мягко вошел в ее сознание.

– Я попробую … Там чтобы переспать с девушкой даже не нужно за ней ухаживать … У меня соседка по комнате привела мальчика с дискотеки и они … они … Как будто меня нет – а они занялись сексом! Она из Подольска, он – из Тюмени, впервые они друг друга увидели пару часов назад … И так многие … Что же это, Анатолий Иванович? Мы с моим Темой несколько месяцев только целовались …

– Успокойся, Галя, успокойся. Это он тебя ждет?

– Да …

– Ваши чувства прекрасны, вы так нужны друг другу, вы верны друг другу, вы счастливы друг от друга … Храните эти чувства, они так важны. А на других внимания не обращайте – молодежь пошла разная, в том числе и такая, как твоя соседка. Кстати, поговори в деканате – попробуй поменять комнату …

Рассказывая потом Тоне о состоявшемся разговоре Свиридов пожалел выпускников их местной школы.

– Трудно им – они привыкли жить в других условиях.

– Я думаю, что это полезно – окунуться сразу во все … во все мерзости нашей жизни. Помочь им надо …

ИЗ МОЛОДЕЖНОГО ЛАГЕРЯ

Многие школьники, окончившие восьмой и девятый класс, поехали на лето в молодежные лагери, и ни у одного Свиридова болело сердце за них, особенно за девочек.

И после возвращения смены Свиридов нашел повод встретится с вернувшимися.

Он расспрашивал ребят о том, как они отдыхали, что узнали нового, и порадовался, что история с Олимпиадой Водосвятовой не повторилась. Хотя новые знакомства образовались; и у девочек, и у мальчиков появились друзья в Москве и даже в других городах.

Одни из приехавших стремились в Москву на свидания, другие писали письма, а Свиридов чуть-чуть грустил о прошедшем времени, и рассказывал об этом Тоне, и они хорошо понимали друг друга.

Даже Уля спросила маму Тоню о причине ее грустного вида, и они сидели в детской – две женщины – обнявшись и тихо переговариваясь.

И Верочка посмотрела на них и тихо играла, не приставая ни к маме, ни к бабе.

Особое внимание Свиридов уделил молодой преподавательнице Ариадне Семеновне, ездившей с ребятами в качестве вожатой. Она внешне мало отличалась от своих подопечных, но отличалась от других вожатых лагеря непререкаемым авторитетом.

А все начиналось …

– Тихо, тихо! Да тихо вы, троглодиты!

В класс вошел Мальчик, ведя за руку молодую женщину.

Всем интересно, но он не учитель – можно и поорать.

– Эй, мальчик, привел новую ученицу?

– Привет, Litl Baby, как дела?

– Подружку привел?

– Слушай, она не стара для тебя?

– Кочумай, bassi! Есть пара слов!

– Откройте уши – мальчик имеет пару слов!

– Мальчик, мы тебя любим, не изменяй нам!

– Слушать!

И молодая женщина с удивлением ощутила, как мгновенно установилась тишина.

Как это – только что старшеклассники резвились и представляли собой пусть привычную, но неуправляемую массу, а сейчас они молчали и были готовы слушать? Как это?

– Представляю вам Ариадну Семеновну, она будет заниматься с вами эстрадным искусством… Тихо! Музыка, танец, сценическое движение, пластика и вокал! И все-все-все, что нужно, чтобы вас слушали, смотрели, любили, обожали и поклонялись … И без дураков! Не важно, как называется ее должность – важно, что она здесь для того, чтобы вы не просто орали под фонограмму, а ваше орание доходило до печенок и селезенок слушателей, и чтобы слушатели вас любили больше, чем дворника, лифтера и почтальона. Ариадна Семеновна работает в интернате в лесу и руководит эстрадным коллективом интерната. Командир поручил мне представить ее вам. Он сказал, что я это и сумею, и смогу … Ему виднее, он – командир … Но обижать ее я не советую – будете иметь дело со мной!

К удивлению Ариадны Семеновны последняя фраза Мальчика, казавшаяся пустым бахвальством, была принята всерьез и без шуточек.

– Вопросы есть?

– Ну, какие вопросы … Когда первое занятие?

– Сейчас. – Аридна Семеновна вышла вперед к столу и оперлась на него руками.

– Здравствуйте. Я очень боюсь … Мне страшно … Но не вас – мы с вами почти одного возраста, чего там … Мне страшно, что я не сумею сделать то, что от меня ждет Анатолий Иванович. Он сказал, что я смогу сделать это, а если я не смогу? Вот это очень страшно … и стыдно.

– Ну, все, – она села за учительский стол. – Я не очень отягощена педагогическими знаниями – это Анатолий Иванович сказал, значит так оно и есть, да и не учить я вас пришла. Поэтому я начну сразу и по делу. О’кей?

Она чуть помолчала, молчал и класс.

– Музыки как таковой нет вообще. Она не существует.

Рукой она остановила недовольный гул в классе.

– Музыка начинает существовать только тогда, когда есть исполнитель и слушатель … Исполнитель, который своими руками, своими нервами, своей душой воспроизводит задуманное композитором и это воспринимается слушателем, и заставляет его нервную систему, его душу отвечать …

Молодая учительница сразу вызвала повышенный интерес мужской части учащихся и весьма настороженное отношение девичьей части. Но все изменилось очень быстро – оказалось, что с новой учительницей можно пошептаться, посплетничать, поплакаться ей и поделиться самыми трепетными секретами, и она никому не проболтается.

И девушки потянулись к ней, а мальчики зауважали.

Беседуя с Ариадной Семеновной Свиридов узнал все, что его интересовало, и подивился мудрости молодой женщины.

И почувствовал, что у нее начинаются личные отношения с одним из мальчиков из соседнего старшего отряда. Это было видно невооруженным глазом – он и она, не скрывая своих отношений, уделяли друг другу много времени и внимания.

Но они еще даже ни разу не поцеловались …

И Свиридов этому только порадовался …

ОНИ – НЕ СИРОТЫ

Выпускники лесной школы взрослели, в своем большинстве вливались в семьи, обретая новых родителей, но никто не забывал их прав на собственное жилье, основанных на действующем законодательстве.

Проблему решали по-разному. Выпускники лесной школы, не усыновленные – хотя таких было абсолютное меньшинство – получали отдельные однокомнатные квартиры. По их желанию, эти квартиры оставались на втором этаже, где находилось общежитие всех «городских» учеников лесной школы.

В других случаях семьи с усыновленными ребятами получали новую квартиру большей площади, и нередко это происходило еще до достижения совершеннолетия приемного ребенка. Некоторые семьи усыновляли детей несколько раз, и в этих семьях росли дети разных возрастов – но эти семьи были на диво дружными и прочными, хотя иногда жили уже в разных квартирах.

Родные и неродные дети без всяких скидок считали себя братьями и сестрами, заботились друг о друге и защищали друг друга. И при этом не порывали связи с лесной школой, с преподавателями и детьми.

В школе – и в других местах – сироты из лесной школы ничем не отличались от других ребятишек города, и Свиридов приложил немало усилий для такого равенства.

Приемные дети дружили с детьми, живущими с настоящими родителями, в любых семьях приходящих сирот ничем не отличали от других детей, и это тоже в значительной мере было заслугами Свиридова, Любы Докукиной и Веры Грачевой.

Многие из выпускников лесной школы поступали в ВУЗ’ы Москвы, и все они вне зависимости от успеваемости получали стипендию от Свиридова.

И после окончания обучения возвращались обратно за чрезвычайно редким исключением – единицы оставались после института в Москве или уезжали по распределению …

ОЛЕГ ЕРЛЫКИН

Свиридов бывал на фирме не каждый день – обычно обязательным днем был четверг (и дни заседаний Ученого совета), а иногда и среда.

Но при этом он не изменял давней привычке совершать обходы различных подразделений, лабораторий, установок и других служб фирмы.

Сегодня он с утра прошелся по лабораторному крылу здания и задержался в кабинете у Полины Ерлыкиной. Разговор о новых методах анализа и новом оборудовании затянулся, Полина водила Свиридова по помещениям лаборатории, показывала новые приборы, а затем они вернулись в ее кабинет.

#Толя, ты хотел еще что-то спросить? – мысленно спросила Полина.

Обычно, в повседневной жизни, они мысленным каналом пользовались чрезвычайно редко.

#Да, я хотел поговорить об Олеге. Как он?

#Растет. Учится. Много времени посвящает музыке – один или вместе с Семеном Гавриловичем. Девушка у него есть – ты ее знаешь, это Катя Бганцева.

#И как дела у молодых? Ты в курсе?

#Они влюблены друг в друга. Довольно сильно. Но дальше поцелуев и нежных объятий дело не зашло – сама Катя попросила меня не сердится, что она будет ночевать не у нас, а у Таисии Архиповны. Откровенно сказала, что опасается, что не удержится и они … познают друг друга.

#А Олег? Как он к ней относится?

#Думаю, влюбленность перерастает в более глубокое чувство. Он оберегает ее от поспешного сближения, много времени проводит с ней.

#Но он – творец. Как Катя к этому относится?

#Не даже поверишь – как верная жена! Не мешает, не вмешивается, хотя все время бывает около него, рядом, и как мне кажется – поддерживает его.

#А ее родители?

#Они уже смирились, что Катя сама приезжает к нему, ночует тут, встречается только с ним. Правда, Вера Николаевна не в восторге от этой дружбы, но почти смирилась …

#У вас сохраняется тесный и полный мысленный контакт с Олегом?

#Да, но мы с Олежкой регулируем этот контакт. А то такое узнаешь!

#А как у него с другими мальчиками? Ты понимаешь, о чем я …

#Конечно. Они очень дружны. И при этом могут организовывать очень мощный экстрасенсорный ансамбль, ты же знаешь – они многое могут вместе.

#Да, я это почувствовал во время операции с Тоней … Помощь их и твою тоже …

Свиридов легонько коснулся руки Полины.

#Твою помощь мне не забыть никогда … Ты великолепна …

– Да ладно тебе, Толя. Вот скажу Семе, что ты за мной ухлестываешь … – засмеялась Полина.

– Ладно, Полина. Будущее Олега для меня очень важно – он ведь первый и единственный из полных экстрасенсов. Хотя я могу и ошибаться … Привет Семену Гавриловичу.

Свиридов нередко пользовался мысленным каналом с Олегом, причем по разным поводам – и по чисто научным, и по музыкальным. И каждый раз поражался глубине мыслей этого мальчика, подростка, широте его интересов и знаний, добросердечности, спрятанной под некоторой ворчливостью и даже грубоватостью.

Но никогда Свиридов не пользовался информационным полем Олега для получения каких-либо сведений о Полине, Семене Гавриловиче, Кате и других чисто личных сведений и чувствах. Поэтому о взаимоотношениях Олега с Катей он знал только по тому, что видел лично или слышал от своих домашних.

Встречаясь с Катей Свиридов удивлялся тому, как она выросла, превратилась в красивую девушку, даже молодую женщину, как она привязана к Олегу и его родителям – о Полине Катя говорила с высочайшей степенью уважения и доверия.

Олег бывал у родителей Кати в Москве не часто, но они с Катей любили гулять по Чистопрудному бульвару. И Свиридов предупредил Курана, чтобы их не смели трогать ни свои, ни чужие.

Ставить постоянную охрану Олегу после долгого размышления Свиридов не стал – Олег мог расценить это как вмешательство в его, Олега, и его подруги Кати, личную жизнь. Поэтому где они целовались, где обнимались, и что бывало спали обнявшись – Свиридов не знал.

Вернее, не обладал полностью этой информацией.

Не обладал полностью – потому, что уже довольно давно мысленно обладал общей информацией в точно дозированной степени о событиях окружающей действительности, которую получал (?) неизвестно откуда независимо от проявления целенаправленного интереса по данному вопросу.

Это утомляло, хотя он постоянно «отключался» от большинства информационных потоков, но с другой стороны это частенько помогало в работе по расследованию различных запутанных дел.

А сегодня он получил сигнал от Олега.

#Толя, к нам пристают … Боюсь, нам нужна помощь …

Свиридов мысленно подключился к информационному полю Олега – они с Катей направлялись на бульвар и за поворотом переулка к ним начали приставать трое взрослых парней – начали они с Кати.

#Держись, я сейчас …

Свиридов подал условный знак Тоне и исчез, и невидимым появился за спинами Олега и Кати в переулке. Трое – шпана низшего «разлива» – были не местные, но достаточно наглые, уже тянули руки …

#Можешь бить первым, я тут, у вас за спиной

#Ты же знаешь, Толя, как я не люблю драться …

#В жизни придется …

И когда один из парней протянул руку, чтобы схватить Катю, Олег развернулся и применил один из приемов, которому его учили – парень покатился на асфальт.

Сочтя это случайностью, его товарищи пытались набросится на Олега, но оба получили по точно дозированному удару в солнечное сплетение, и на время отключились.

– Пойдем, Катенька. Противно, правда?

– Конечно … Но как ты их! Ты у меня такой …

– Да ладно тебе … – и они поцеловались еще не дойдя до бульвара.

#Спасибо, Толя. Дальше я сам, хорошо? Извини, что потревожил …

#Как говорят – обращайтесь. Обратно этим переулком не ходите – возвращайтесь по улице.

#Уходи, не смущай … меня …

Свиридов отстал, а потом поднялся вверх и пустил время вперед – с некоторых пор он мог в ограниченном отрезке времени наблюдать развитие событий детально.

Он проследил за Олегом и Катей все время их прогулки – с лавочкой в укромном уголке, поцелуями и объятиями, возвращение с бульвара до квартиры Бганцевых …

И быстрое, почти бегом, возвращение Олега к вертолетной площадке – он знал время отлета, а расстояние было не столь большим – от квартиры до вертолета было чуть больше километра …

ЭТИ ДЕТИ

О безопасности детей – пусть они уже подросли! – с их особыми возможностями Свиридов советовался с Полиной Ерлыкиной.

– Полина, эти мальчишки – вместе с Олежкой – основная ценность, которой мы располагаем. И мы обязаны их беречь, охранять. Ты думала об этом?

– Я думала, но пока не могу предложить ничего путного. Нужно что-то комплексное, ведь приставить к каждому охраннику нереально.

– У тебя с Олегом постоянная мысленная связь?

– Да, но это не просто весьма своеобразная связь, но еще и довольно утомительная. Ты себе даже представить не можешь, насколько это затруднительно для собственного мышления. А для Олежки еще и невероятно сложно – ты только представь, что он подключается к сознанию взрослого человека, да еще женщины … И я так и не поняла, как он с этим справился …

– А может быть посоветоваться с самими мальчиками?

– Давай.

И вскоре состоялась встреча – не мысленная, а реальная – со всеми «особенными» мальчиками: Александром Кузовениным (Разумеевым), Борисом Васильевым (Петроченковым), Сергеем Вознюковым (Хитровым), Дмитрием Толоконниковым (Маленьким), Петром Ложниковым (Кулигиным), Василием Самохиным (Петровым), Олегом Дзюбановским (Рыбачковым) и Олегом Ерлыкиным (Черномырдиным).

Семеро мальчиков уже учились в МГИМО, а Олег Ерлыкин – в Гнесинском училище.

На встрече кроме Свиридова и Полины Ерлыкиной присутствовал Потап Потапович.

Обсуждали всего два вопроса: как обеспечить безопасность мальчишек и какие средства для этого использовать.

К удивлению Свиридова – или к счастью? – все пришли к единому, и уже известному ему решению.

Во-первых, у всех мальчиков были сотовые телефоны производства фирмы, которые позволяли подавать сигнал тревоги незаметно.

Во-вторых, каждый из мальчиков обладал способностью подать сигнал тревоги мысленно, и этот сигнал могли воспринимать и все мальчики, и все <люди> – значит, в том числе и Свиридов.

И Свиридов был единственным, кто мог практически мгновенно вмешаться в ситуацию.

На этом и порешили – Свиридов принимает сигнал и решает, как и какими средствами реагировать на этот сигнал.

– Дядя Толя, ты не волнуйся за нас! Мы тебя позовем, если будет нужно. А с мелочами мы и сами справимся – зря, что ли ты нас тренировал? Мы может постоять за себя!

– Ну, кто бы сомневался!

– А вы не смейтесь, тетя Поля. Нам уже приходилось кое-что доказывать, и даже более взрослым ребятам. Спасибо тренерам, нашим папам и дяде Толе …

ВСТРЕЧА

В своем кабинете в старой городской усадьбе Свиридов обычно появлялся во вторник и в пятницу – это были обязательные дни, хотя появиться он мог в любой день недели и любое время суток.

В пятницу к концу дня Галина Суковицина позвонила Свиридову.

– Добрый день, Анатолий Иванович. По работе все в порядке. Можно мне на выходные приехать на новоселье к ребятам … то есть я хотела сказать – к летчикам. Спасибо. До встречи.

Галина обрадовалась предстоящей встрече со ставшими ей близкими людьми, хотя не со всеми членами их семей она уже успела познакомиться. Но переодеваясь и укладывая в сумку сменную одежду и обувь она даже волновалась.

Дом около аэродрома был сдан недавно, и еще не все члены летного экипажа успели переселиться в новые квартиры. Но таблички на дверях уже появились.

И Галина с удовольствием читала: «Тихонов С.И.», «Смарагдов Д.А.», «Егоренков Р.П.», «Савостеникин А.В.», «Гулиев Г. А.», «Смарагдова Г.А.», «Румянцев П.Б.», «Казумян Г.Г.», «Гладилкин Ф.Д.» …

Дверь с табличкой «Гладилкин Ф.Д.» оказалась открытой и Галина вошла.

– Кто дома? Федя? Серафима?

Из дальней комнаты вышел незнакомый Галине молодой паренек.

– Здравствуйте! Меня зовут Степан … Степа. А вы кто?

– А я Галина Суковицина. Галя. Будем знакомы!

И она протянула руку.

Протягивая руку паренек вышел на свет и она увидела его глаза, и их руки почему-то задержались в рукопожатии.

– Вы … та самая Галя, о которой много рассказывал отец? Да?

– А вы сын Федота Давыдовича и Серафимы Владимировны?

Они прошли в полупустую еще гостиную. Неловкость стала проходить, первой освоилась Галина, но глядеть в глаза друг другу они не перестали. Когда пришел Федот Гладилкин с каким-то ящиком, Галина и Степан уже весело разговаривали и смеялись.

Федот расцеловался с Галиной.

– Галя, мы собираемся у командира в шесть, почти все будут.

– Тогда я пойду к сестре, переоденусь и к восемнадцати буду здесь!

– Можно, я провожу вас … тебя? – попросил Степан, и добавил, – А то я тут еще плохо ориентируюсь …

Они отправились в город – это около километра, вдоль дороги, с одной стороны которой стеной стоял лес, а по другой тянулась высокая серая бетонная стена. Степан рассказывал о себе, об учебе в техникуме, о планах на будущее и, преодолевая застенчивость, старался занять спутницу.

Галина сказала лишь то, что она работает секретарем у генерала Свиридова – без подробностей.

Но она разрешила новому знакомому подняться в квартиру Суковициной-старшей, и, оставив гостя на кухне, ушла переодеваться.

Почему-то она помедлила с выбором платья, потом поймала себя на мыслях о Степе, и ей стало приятно от того, что он ждет ее, и он сейчас пойдут назад, и вполне возможно будут танцевать …

Когда она появилась на кухне Степан широко улыбнулся, увидев ее наряд и начал говорить комплименты, и запутался …

– Ты прости меня, я не специалист по комплиментам … Но ты мне очень нравишься …

Галю радостно встретили все собравшиеся в гостиной у командира, и Степан с ревностью смотрел, как она целуется и обнимается со всеми присутствующими, многих из которых он не знал. Галя, казалось, почувствовала это.

– А это Степан Федорович Гладилкин, Степа, мой кавалер – прошу любить и жаловать. Степа, это жена командира Валентина Васильевна, а это Гагик Георгиевич Казумян, инженер, майор, а это Павел Борисович Румянцев, тоже инженер …

– Галя, ну что ты нас представляешь, как английских лордов! Мы все за столом перезнакомимся!

Галя посадила Степана около себя.

– Ты не возражаешь против моего соседства? – шепнула она Степану.

То, что Галя и Степан уделяют повышенное внимание друг другу не укрылось от присутствующих, и их старались не трогать – и когда они выходили вдвоем на балкон, и когда танцевали только друг с другом. И когда Степан пошел провожать Галю …

– А она очень приятная девушка … – обратилась Серафима к Федоту, и оба родителя Степы дружно постучали по дереву …

ВЛАДИСЛАВ МЕДЯКОВ

Владик Медяков работал в бывшем отделении Авдоконихина, которое занимало целое отдельно стоящее здание и состояло из целого ряда отделов и лабораторий. По традиции это называли «Отделением прикладной математики и экспериментальной физики», причем внутри отделение подразделялось на две большие и почти самостоятельные структуры – прикладную математику, которую возглавлял сам Авдоконихин, и экспериментальную физику, которой руководил Потап Потапович.

В прикладной математике были более узкие направления – математическое обеспечение, математическое моделирование и программирование, внутри которых были еще и лаборатории. А в экспериментальной физике отдельными подразделениями были группа систем слежения, группа коммуникаций и группа новых физических явлений.

После смерти Авдоконихина должность руководителя отделения замещал до конкурса Потап Потапович, и все быстро привыкли к этому и даже позабыли про конкурс.

А Владик Медяков формально числился в одной из лабораторий группы коммуникаций, хотя фактически принимал участие в работах других групп и даже в отделе прикладной математики по вопросам программирования, причем весьма успешно.

Оборудования в их с Никой квартире прибавилось и пришлось кроме стены спальни поставить прозрачную перегородку, чтобы подрастающий сын Егорушка не залез куда-нибудь не туда.

Владислав уже сносно ходил без палочки, но на ногах находиться долго ему было трудно.

Поэтому коляска оставалась важным средством передвижения, и он эту коляску реконструировал – установил новые колеса с электроприводом, систему управления, съемную кассету с «Лексарами». Теперь новая коляска по хорошей дороге развивала скорость до двадцати километров в час – да и то по требованию Ники, поскольку Владик мог сделать коляску еще более быстроходной. Но зато на коляске была установлена лебедка, и с ее помощью Владик мог въехать даже по лестнице, было бы за что зацепиться.

На балконе, простирающемся вдоль всего здания, Владик с сыном гуляли «пешком», а на улице – на коляске. И Егор с восторгом катался по дорожкам, сидя около ног отца на специальном сидении.

Владик переделал коляску и Ивану, и иногда они катались по дорожкам с сыновьями вместе – Владик с Егором, а Иван со Славиком.

Владик частенько наведывался к соседям. Сперва Алевтина относилась к нему несколько настороженно, но потом все нормализовалось – доброта и открытость Владика сделали свое дело.

Иван занимался резьбой по дереву, причем самой разнообразной.

Он вырезал фигурки для детей, деревянную посуду, барельефы и прочее – к чему душа лежит и есть материал.

А Алевтина занималась росписью некоторых изделий мужа, и все эти изделия находили спрос и здесь, в городе, и в Москве, куда они сдавали свои произведения на комиссию.

А еще сегодня Владик впервые отправился на фирму на коляске, в сопровождении капитана Карима Валикова.

– Ты же в первый раз едешь – я тебе все покажу, оформлю. Потом сам будешь ездить.

Конечно, турникет в проходной не был рассчитан на коляску, и Валиков провез коляску через ворота и подъехал за Владиком с другой стороны проходной.

– Нам далеко? – спросил Владик, усаживаясь в кресло коляски.

– Прилично.

– Ну, тогда поехали.

Владик, нагнувшись, передвинул блок управления и аккумуляторов вперед, а сзади выдвинулись две площадки для ног.

– Вставай и держись!

Валиков встал сзади, взялся за ручки, и коляска понеслась по дорожке. Они объехали главный корпус стороной и по лесной дорожке доехали до корпуса Авдоконихина – это название никто менять и не собирался. На лестницу в десяток ступенек Владик въехал с помощью лебедки, уцепившись тросом за стойку двери, а дальше все было просто – лифт, широкие коридоры, широкие двери.