Концерт Патриции Каас. 5. Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение

На крыше со стороны моря были установлены прожектора, которые включали в особых случаях – в туман, во время шторма или сильного ливня, обозначая тем самым место дома отдыха. Сейчас прожектора не горели и Свиридов с Тоней устроились на их парапете.

– Надо будет сюда утром забраться. Солнце встает вот там?

– Да. И красота, скорее всего, неимоверная. – обнимая Тоню ответил Свиридов.

Так, обнявшись, они наблюдали далекие огоньки теплохода, уходившего в сторону Новороссийска, за катерком, катающим полуночников из числа городских отдыхающих, за огоньками самолета, набиравшего высоту. Шум волн снизу доносился сюда негромким эхом, а стрекот цикад за спиной был совсем рядом.

– Ты ночью был так напряжен …

– Прости, мне еще нужно отойти от … от той работы. Для простоты я там работал по ночам, а утром отсыпался. Хозяева меня прозвали соней … Основная нагрузка была в том, что наблюдать приходилось без временного перерыва и за одними и теми же фигурантами. А они перемещались очень активно – искать приходилось.

– Это было опасно?

– Не думаю. В чем опасность? Зафиксировать меня в виртуальности не могли, я себя внешне ничем не проявлял, следов не оставлял … Запись вел с расстояния не меньше полутора метров, хотя иногда дистанция менялась.

– Ты записывал на видеокамеру?

– Да. Мне помогало знание языка – многие беседы на светские темы я просто пропускал.

– И где тебе пришлось … поприсутствовать? Если можно?

– Побегал по всей Европе. Переговоры были со многими лицами, да еще … некая культурная программа …

– Ты так сказал – «культурная». Можно подумать …

– Ты правильно подумала. Нагрузка у моих фигурантов была неимоверно велика, и расслаблялись они по полной программе … Такие групповухи были – ужас … Да и вкусы у них и без групповухи весьма …

– И что – ты все это снимал? Не противно?

– Далеко не все. Но для компромата на обоих фигурантов материала в избытке. Да и качество съемки – это тебе не сотовым телефоном снимать в замочную скважину.

– И что будет? Как это будет использовано?

– Пусть сами думают. Использовать можно по разному. Если с умом – то с большой пользой.

Самолет унес свои огоньки так далеко, что они пропали из вида.

– Жалко, нет гитары. Я бы тебе спел что-нибудь хорошее …

– Я себя очень странно чувствую …

– Что?

– Так, как когда-то, когда ты меня впервые обнимал под пиджаком … И твое тепло было таким счастьем …

– Любимая моя … Бесценная …

Они устроились на парапете выключенного прожектора, и Тоня уселась к Свиридову на колени и прижалась к нему. Он обнял ее рукой и легонько перебирал ее пальцы.

– Толя, а у тебя были враги? Не считая тех идиотов, что устроили тогда военные учения.

– Они далеко не идиоты, Тонечка. Они все рассчитали правильно, только не учли моего характера и того, что у меня к этому времени была вполне боеспособная воинская часть. И еще они рассчитывали на наше двойное подчинение, против которого я возражал, и которое было отменено после этой … этой операции.

– А если бы им удалось выполнить задуманное?

– Тогда была бы продемонстрирована полная непригодность созданной воинской части к поставленным задачам и моя профнепригодность. Это и было задумано ихними стратегами. Но не получилось …

ВОЕННАЯ ИГРА

О странной воинской колонне Свиридову доложили сразу, как только голова этой длинной колонны свернула с шоссе. Не мешкая, Свиридов приказал поднять вертолет с разведкой, и сверху ему доложили о составе колонны, и о том, что часть колонны уходит в лес по грунтовке.

Объявив боевую тревогу, Свиридов связался с обеими КПП и особо подчеркнул необходимость строго исполнять все инструкции и не поддаваться ни на какие провокации.

Поэтому на территорию не пустили штабной автобус с офицерами, и вызвали туда Свиридова. Молоденький генерал-майор попытался покричать на Свиридова, но быстро увидел, что криком тут ничего не сделаешь, и сбавил тон.

Протягивая Свиридову папку с приказом он не преминул заметить:

– Вам, полковник, неподчинение будет дорого стоить.

А приказ был о проведении учебной воинской операции по условному захвату строящегося научного центра, для чего ему, полковнику Свиридову, приказывали обеспечить весь наличный состав охраны холостыми патронами, сдав боевые прибывшим офицерам, и обеспечить работу посредников. Руководство группой прибывших офицеров возлагалось как раз на молодого и излишне самоуверенного генерала. Приказ был подписан начальником одного из подразделений генштаба, никакого отношения к работам Свиридова не имевшего.

– Знаешь, я сейчас даже не помню, как я тогда ответил этому генералу, – задумчиво сказал Свиридов, рассказывая Тоне. – Но умыл я его по полной программе.

– И что?

– А ничего. Когда он попытался орать его взяли на мушку два сопровождающие меня автоматчика, а я объяснил ему, что имею право открывать огонь на поражение без предупредительных выстрелов. Он слопал – против реальных автоматов кишка у него оказалась тонка …

А потом у прибывших офицеров были отобраны все средства связи и личное оружие, и вся эта недовольная компания была размещена в большой штабной палатке, около которой был выставлен пост. В присутствии приехавших Свиридов отдал часовым приказ стрелять по ногам при неподчинении, а затем под присмотром Свиридова недовольный генерал отдал приказ колонне с холостыми боеприпасами поворачивать назад.

– Вы что же, полковник, собираетесь стрелять боевыми?

– А вы думаете, что я вам разрешу ввезти на территорию спецобъекта холостые боеприпасы?

– Да какого еще спецобъекта! Банальная штрафная строительная часть!

Отобрали у приехавших все рации и выделили посреднику, направляемому в укрывшуюся в лесу часть «противной» стороны, фирменный сотовый телефон. Посредник уехал, а вскоре охрана объекта доложила о проникновении на территорию неизвестного в военной форме.

Приказав не трогать его и не спускать с него глаз Свиридов связался со Сторнасом, доложил о происходящем и своих решениях.

Приехавшие потихоньку начинали бунтовать. Генерал требовал присутствия посредников в подразделениях и в штабе Свиридова, на что получил ответ, что никаких военных учений проводится не будет.

– Ну, и что будет?

– А будет заседание руководства двух ведомств – вашего и нашего. С разбором полетов и всеми плюшками и ватрушками!

– Берегись, полковник! Неподчинение приказу – это тебе не веники вязать!

– И насчет веников поговорим тоже.

Свиридову доложили, что приникший на территорию неизвестный производит минирование в разных местах – мины условные, в виде мощных взрывпакетов с часовым механизмом.

Вся связь штаба осуществлялась посредством сотовых телефонов, разработанных сотрудниками Авдоконихина, и тут оператор сбросил наушники.

– Нас глушат!

– Но это невозможно!

– Послушайте сами, товарищ полковник! Сплошной свист!

Свиридов связался с Авдоконихиным – хорошо, что на площадке была простая полевая телефонная связь, которой не пользовались. Елизар Болеславович после раздумий сказал, что такое возможно в том случае, если использовать часть схемы сотового телефона в качестве задающего генератора к мощной радиостанции.

Через пять минут в лес умчались два джипа с вооруженными офицерами во главе со Свиридовым, кучей взрывпакетов и дымовых шашек.

Приехавшие на учение военные капитально разместились в лесу на просторной поляне – поставили палатки, навесы около полевых кухонь.

Машина с радиоантенной стояла недалеко от въезда.

Когда из леса с дальней стороны поляны загремели взрывы и повалил дым, на территорию влетел джип.

– Насмерть не бить, стрелять под ноги или в воздух!

Когда «местные» опомнились, то вся охрана лежала и корчилась, а группа во главе со Свиридовым продвигалась к радиостанции. Опомнившиеся офицеры попытались организовать сопротивление, но Свиридов двумя выстрелами сбил мачту антенны с машины, а очереди в землю с фонтанчиками от пуль сразу остановили оборонявшихся.

Рванув дверь радиостанции, Свиридов буквально вытряхнул оттуда лейтенантика, стоящего за дверью и вскочил в машину. На столе лежал разобранный сотовый телефон, провода от которого тянулись к блокам станции.

Пока приклеивали скотчем сотовый телефон к столу и вязали радиста, Свиридов сел за руль и завел мотор. Радиомашина резко взяла с места и, взметая фонтаны песка, рванула к выезду. Кабель питания, натянувшись, вылетел из разъемов, и машина вслед за джипом исчезла в лесу.

Тут только разинувшие рты оборонявшиеся осознали, что все произошедшее с джипа снимал видеооператор.

Радиомашину загнали на территорию, схемой занялись сотрудники Авдоконихин, у радиста брали объяснения, а генерал, пытавшийся связаться со своим посредником в лесу, запросился к Свиридову.

– Что происходит, полковник? Нас держат …

– Вам придется еще немного подождать. Заседание нашего и вашего руководства состоится примерно через час. Вас пригласят.

Минут через пятнадцать неуправляемая часть вышла из леса и раскинувшись цепью пошла на стройплощадку, стреляя холостыми. А навстречу цепи из-за края высокого бетонного забора выползла «Шилка», пошевелила стволами и дала в небо короткую очередь. В тишине еще был слышен звон падающих гильз, когда наступающие стали садиться на землю …

Сарай, обшитый фанерой, который обычно использовали для общих собраний, почистили, постелили на длинный стол новую скатерть.

Пока прибывшее начальство знакомилось с записями в штабе в рабочем журнале в сарай стали запускать офицеров. «Своих» – так распорядился Свиридов – пускали представители генерала-майора, еще пытавшегося хорохориться, а своих, местных, пускали офицеры Воложанина. Воложанин шепнул Свиридову, что диверсант, проникший через забор, уже в зале – приехавшие его пропустили.

За столом заняли место представители Министерства обороны, Комитета государственной безопасности и ГРУ. Представителей последней организации Свиридов не вызывал, не ожидал, но был совсем не против их присутствия.

Все начальство было в штатском, но около каждого сидел полковник и что-то записывал.

РАЗБОР ПОЛЕТОВ

– Я тогда начал с того, что кратенько напомнил присутствующим свои права, после чего генерал-майор, которого даже за стол не пригласили, совсем сник. А потом изложил хронологию произошедшего, поглядывая на часы. За пару минут до срока, установленного на таймерах имитаторов мин, я рассказал о минировании и показал на офицера, который проник на территорию через забор и занимался минированием. После этого фигуранта взяли мои офицеры и надели наручники. Ну, а потом начальство разбиралось уже друг с другом, вернее КГБ и ГРУ разбирались с представителем Министерства обороны, выясняя, кто это придумал и организовал.

– И что было по результатам разборок?

– Кто-то лишился хлебного места в Министерстве обороны, кого-то понизили в должности и звании, а нас вывели из подчинения этого министерства. Были там и мелкие наказания, вроде увольнения того офицера, который передал наш сотовый телефон радисту …

– А личные враги у тебя были? Или есть?

– Как это – личные? Я жену ни у кого не увел, никому денег не должен, никого не разорил. Так называемые «не личные» враги могут быть только связанные с производственной деятельностью человека.

– Ну, а такие у тебя есть?

– В принципе есть. Я ведь себе на мозоль наступать не позволяю, быстро расправляюсь с такими. Но принимаю меры, чтобы человек не озлобился, а понял, что причина в нем самом. Чаще всего удается. Или удается уговорить, убедить, уболтать.

– А в Министерстве обороны?

– Там были еще желающие со мной поквитаться, но больше нету.

– И что ты с ними сделал?

– Поработал. Кое-кого перепрограммировал.

– Это как?

– Это объяснить сложно. Просто человек начинает думать по иному, забывает обиду и даже повод для этого. Частично это сродни гипнозу. Я так работал с женщинами, пострадавшими от генерала Нефедова. Стирал им память, убирал ненужные воспоминания …

– Помнишь, тогда меня пытались взять в заложницы? Это не может повториться? А если с Гришей или Улей?

– Я об этом постоянно помню и стараюсь зря отношения не обострять. Но если не дай бог … Тогда им мало не покажется!

Свиридов сказал это негромко, но так, что Тоне стало очень неуютно.

– Я же стал таким … таким жестоким.

– Ну, что ты! С кем ты можешь быть жестоким?

– С врагом. С тем, кого я считаю врагом. Я из-за этого к отцу Исидору ходил – насколько я прав, вынося приговор и приводя его в исполнение. И отец Исидор меня понял, простил и благословил.

– Все больше заказных убийств … А если?…

– Если кто-нибудь попробует замыслить что-нибудь против нас – я все это почувствую. Смогу вычислить и своевременно принять меры … И потом уйти в виртуальность – один или с вами вместе – я могу за доли секунды. Не волнуйся.

– Я стараюсь … Давай о чем-нибудь хорошем? Ты сегодня детям не звонил? Давай позвоним, а то совсем поздно будет…

НА БЕРЕГУ

Они бежали вдоль берега. Было так рано, что загорающих еще не было.

– Толя, что происходит? Я чувствую себя как молоденькая девчонка, бегущая по песку …

– Это рядом со мной бежит прекрасная девчонка с изумительной фигурой и любящим сердцем …

– А он такой мускулистый и мужественный …

– А она такая нежная и трогательная …

– Он верный и надежный друг …

– Она удивительно чувственная и трепетная …

– Он такой сильный и нежный …

– Она …

– Он …

Свиридов подхватил Тоню на руки и побежал дальше, только отпечатки его ног на песке стали глубже.

– Поплаваем?

Они поплыли от берега, и сразу сбоку, от небольшого причала в море пошла небольшая лодка с мощным подвесным двигателем.

– Слушай, Толя, ну что они нас так пасут? Куда мы денемся?

– Придется привыкать. Теперь вряд ли о них отделаешься.

Они поплыли вдоль берега и так же, вдоль берега, только мористее, пошла лодка.

А потом они уплыли в море на обычной весельной лодке. Моторка пристроилась поодаль, не приближаясь, и держалась метрах в пятидесяти.

Свиридов медленно греб, а Тоня устроилась на корме.

– Смотри, не сгори.

– Я постараюсь. Ты позволишь?

– Соблазняешь меня?

Тоня сняла лифчик купальника, а затем и трусики.

– Неужели я еще могу тебя соблазнить? Ты еще помнишь, сколько мне лет?

– Даже в темноте …

– Ничего, что с лодки нас видно?

– Переживут.

– Толя, тебя что-то тревожит … Ты часто отключаешься, мысленно говоришь с кем-то …

– Да, с мальчиками. У них бывают такие любопытные вопросы! А еще …

Он помолчал.

РАЗДВОЕННОСТЬ

– А еще меня все больше мучает раздвоенность бытия. Вот мы с тобой, вон Витька со своими женщинами, фирма, лесная школа и ребята … И мрак интриганства, заговоров, зависти, подлости, предательства … И все это рядом, хотя и не у нас в городе … Но все равно рядом … Я уж с отцом Исидором советовался – как соединить все это …

– И что тебе отец Исидор сказал?

– Он много чего сказал, про божеское провидение, про праведность, про добро и зло … Но все, что он говорил, проблемы не решает … Помнишь, как у Стругацких в книге «Трудно быть богом»?

– Нет решения …

– Точно. Нет внятного, понятного формализованного решения … А зло есть, и к сожалению оно – воинствующее …

– Я не знаю, отпустил ли тебе грехи отец Исидор, но я отпускаю тебе все твои грехи … Ты прав, прав всегда и бесповоротно … В любых своих действиях ты прав, я это знаю …

Тоня говорила негромко, но очень убежденно, и эти слова обнаженной женщины, вытянувшейся на корме лодки, звучали весьма убедительно.

– Ах, ты моя консистория!

– Почему консистория?

– Кажется, эта организация была ответственной за отпущение грехов …

Под утро, когда небо стало светлеть, Тоня встала и подошла к открытой двери на балкон.

– Смотри, скоро встанет солнце!

– Ты так красива …

Тоня раскинула руки и ее тело темным силуэтом выделялось на фоне неба.

– В вас, Свиридовых, что-то есть особенное … Вот и Уля это чувствует …

– И что же в нас такое особенное?

– Мне перед тобой никогда не было стыдно быть раздетой, совсем голой. И Уля так же относится к Грише. А еще вы оба – мужчины надежные, верные, преданные и сильные …

– Иди ко мне …

– Мы пропустим … восход … солнца …

– Он … у нас … с тобой … не … последний …

ПРИГЛАШЕНИЕ в ГОСТИ

– Слушаю.

– Антонина Ивановна? Здравствуйте.

– Здравствуйте, Владимир Владимирович. Позвать мужа?

– Если возможно, благодарю вас.

– Здравствуйте, Владимир Владимирович. Рад вас слышать.

– Анатолий Иванович, я приглашаю вас с женой в воскресение в гости. Утром небольшое заседание, а потом можно будет отдохнуть.

– Благодарю вас, Владимир Владимирович. Мы с удовольствием принимаем ваше предложение.

– Ну, зачем же так официально, Анатолий Иванович!

– Нам действительно очень приятно.

– Вас заберет вертолет. До встречи.

Свиридов почти сразу набрал известный ему номер.

– Здравствуйте, полковник!

– Здравствуйте, полковник!

Такими приветствиями эти генералы обменивались уже давно.

– Не подскажите, какую форму одежды предусматривает приглашение нас на завтра?

– Насколько я понимаю, дресс код не предусматривается. Утром встреча «без галстуков», а дальше неформальная обстановка.

– Благодарю вас, полковник.

– До встречи, полковник.

– Ну, и как мне одеваться? Кто там будет?

– Думаю, что тебя персонально приглашает Людмила Александровна. Брючный костюм?

– Пожалуй …

Рано утром к вертолету вышли Свиридовы – Тоня была одета в темно коричневый брючный костюм, под которым просматривалась розовая кофточка, а Свиридов в джинсовых брюках и рубашке, поверх которой был надет черный пиджак.

– Доброе утро, полковник!

– Доброе утро, полковник! Антонина Ивановна, доброе утро. Неужели это вы сами сшили?

– Но модель разрабатывала Гришина жена Ульяна.

– Боюсь, теперь у вас работы прибавиться!

ЗАСЕДАНИЕ в ГОСТЯХ

К севшему на полянке вертолету подошли Владимир Владимирович и Людмила Александровна, а также большая черная собака.

Здороваясь, Владимир Владимирович со смехом сказал:

– Смотрите, Анатолий Иванович, наши дамы как сговорились – обе в брючных костюмах!

– Добавь еще, что оба костюма – одного производства!

– Кони, познакомься – это наши гости. Это наши, свои …

– Привет, Кони! Как поживаешь?

Свиридов попытался установить контакт с собакой, и в некоторой степени это удалось.

Собака насторожилась, подошла к Свиридову, подняла голову.

– Ладно, Кони. Потом пообщаемся, хорошо?

Собака махнула хвостом.

Свиридовых разлучили – Людмила Александровна увела Тоню и Кони к себе, а Владимир Владимирович увел Анатолия к себе, на свою половину.

Введя его в комнату, Владимир Владимирович своеобразно представил Свиридова.

– Думаю, что почти все знакомы с Анатолием Ивановичем. А те, кто еще не знаком, то познакомитесь. Сейчас приедет Министр иностранных дел и мы начнем.

Свиридов молча поклонился и, сняв пиджак, устроился в уголке.

Он знал всех, кто находился в комнате – не все из присутствующих были первыми лицами в своих ведомствах, но это были реально ведущие профессионалы из разведки, из контрразведки, из пресс-службы Президента, из Совета безопасности, из Министерства внутренних дел, из Главного разведывательного управления Генштаба, из Министерства обороны…

Дождавшись министра иностранных дел, пришедшего с советником, Владимир Владимирович начал.

– Мы собрались для обдумывания наших предстоящих демаршей по поводу секретных переговоров, которые недавно закончили в Европе посланники Президента США. Состав собравшихся не случаен, и он подразумевает не только полную секретность происходящего, но и выработку реального решения наших проблем. Все присутствующие были ознакомлены с имеющимися у нас материалами об этих переговорах, а также с материалами о … о «похождениях» этих двух посланников Президента. Имеется полная гарантия, что подобных материалов нет больше ни у кого.

– Прошу прощения. Такой полной подборки нет ни у кого – я подчеркиваю, именно полной. Но несколько эпизодов кое-кто снимал в Париже и в Гааге.

Это вмешался Свиридов.

– Поправка принимается. Об использовании этих интимных материалов тоже необходимо подумать…

Обсуждение длилось долго.

Несколько раз устраивали перерыв, пили чай и кофе, закусывали бутербродами.

Высказывались все присутствующие, только Свиридов хранил молчание.

Когда решение о тех мерах, которые надлежало принять в противовес всем переговорам, было обговорено, Владимир Владимирович обратился к Свиридову.

– А как вы считаете, Анатолий Иванович? Мы выработали верное решение?

– Мне трудно судить, но по моему мнению все правильно.

После этого стали обсуждать возможности использования материалов о личных похождениях переговорщиков.

– Тут бы мне хотелось послушать Анатолия Ивановича. Пожалуйста.

– Видите ли, имеющиеся материалы позволяют полностью прекратить всякую активную политическую деятельность обоих. Помощника убрать с политической арены проще всего – гомосексуалистов несмотря на терпимость не поощряют, а видеоматериалов хватит с лихвой для дискредитации этого человека. С госсекретарем несколько сложнее, но тоже особой сложности я не вижу. Но есть еще один нюанс. К тем видеоматериалам, которые предполагается передать Президенту в качестве некоего предупреждения, можно добавить несколько эпизодов из этих скандальных материалов.

– Как, товарищи?

– Добавить можно…

– А как вы представляете себе вброс компрометирующих материалов для дискредитации этих господ?

– Думаю, для этого следует одновременно использовать Интернет и некоторые газеты, падкие на любые пакости.

– И кто это выполнит?

– Это я могу взять на себя.

– Не много ли вы хотите взять на себя, господин Анатолий Иванович?

– Видите ли, господин министр, не много. Я с редакциями газет могу договориться, и в Интернет могу организовать вброс материалы так, что адресат установить будет невозможно. Это все как раз нетрудно. Главное, выбрать именно то, что сработает наверняка.

– Вы не сомневайтесь. Если Анатолий Иванович говорит, что он может это сделать, то он это сделает. И в лучшем виде. Правда, после этого возникнет множество вопросов. А как же это было сделано и прочее. Но это уже, как говорится, другая история.

– Прошу прощения. Анатолий Иванович, а не тот ли вы переводчик, что тогда вмешался во время переговоров с азиатами? Мне докладывали, что перевод был великолепен!

– Да, это был Анатолий Иванович. Но афишировать это я бы не советовал …

КАК их СПРОВОЦИРОВАТЬ

После того, как все удалились, Владимир Владимирович и Свиридов вышли в сад.

– Анатолий Иванович, как вы относитесь к принятому решению? Честно …

– Как к вынужденному решению.

– А в моральном плане?

– В моральном плане … Политика – грязное дело, и это наше решение лишь подтверждает эту истину …

– Кроме вопросов, которые мы обсудили, есть еще один. Мы это обсуждали с руководством внешней разведки и ГРУ. Как нам спровоцировать ЦРУ, чтобы они прислали новых агентов взамен тех, что выявили вы. И тут нам без вашей помощи не обойтись – как с провокацией, так и с обнаружением новых спецагентов. Почти полная гарантия, что они будут без дипломатической крыши.

– Возможно. Но если их провоцировать продукцией нашей фирмы, то для выявления агентов понадобятся мои сибирские двойные агенты.

– Мы имели это в виду. А чем их спровоцировать? Мы решили, что это – полностью в вашей компетенции.

– Спасибо, конечно. Но чтобы они прислали агентов в Москву, их надо заинтересовать именно московским следом …

– Подумайте, Анатолий Иванович. Эту операцию мы начнем только после вашего решения. Пойдемте к нашим дамам.

КОНИ НЕ РАЗБОЛТАЕТ?

Дамы были заняты не менее интересными делами – они рассматривали модные журналы и обсуждали моды. А Кони, свернувшись, устроилась в углу просторной комнаты с большими окнами в сад.

– Антонина Ивановна, мы прошлый раз перешли с вами на «ты». Как мне кажется, это было правильно. Нет?

– Я тоже так думаю. Так ты считаешь, вот это тебе пойдет? Жаль, тут нет Гриши. Он бы сейчас нарисовал эту модель прямо для тебя, на твоей фигуре.

– А он часто для вас с Ульяной рисует?

– Очень. У нас есть целый альбом рисунков женщин, для которых мы вместе с ним моделировали одежду. Но у тебя же есть свой личный стилист, модельер и дизайнер Игорь Чапурин!