С Новым годом, Италия!

Верона Виера

С Новым годом, Италия!

Глава 1

Почти час я хожу вокруг стола, смотрю на телефон и не решаюсь позвонить домой. Сегодня суббота и по семейной традиции я обязана напомнить о себе: притвориться, что все в моей жизни прекрасно и я счастлива, ведь я живу в столице нашей необъятной Родины. А еще: что сбылась моя мечта, что я учусь в театральном, что у меня есть парень и что живу я в самом центре города.

Из всего этого правда только – последний пункт.

В театральный я не поступила, парня у меня нет и да, я не очень счастлива, потому что Москва – мое проклятье. Шумная всегда и везде, как и моя большая многодетная семья, от которой я сбежала полгода назад.

Быть младшей среди шестерых детей – то еще испытание для сверхчувствительного человека. Чрезмерное внимание к моей персоне сводит меня с ума. Маленькая, младшенькая, наша долгожданная – все это преследовало в детстве. Бомжиха, нищенка, нищебродка, и другие насмешки над моим гардеробом – в школьные годы.

А теперь: «Девушка, можно нам салфетки», «Девушка, можно нам соль», «Девушка, счёт, пожалуйста!» и коронное – «Девушка, давайте побыстрее, я очень тороплюсь!».

И шум, шум, шум. Бесконечный шум голосов.

Да, я – воробушек-социофобушек, добровольно застрявший в самом шумном городе страны. Я пыталась устроиться в библиотеку, но меня оттуда выгнали. Сказали, я слишком громко шикаю на читателей!

Поэтому, по совету преподавателя, который завалил меня на вступительных: «Иди в свой страх – там твоя сила!», я работаю в самом шумном месте Москвы. Как говорят местные – встретимся на Патриках!

Последний круг и я решаюсь… взять телефон со стола. Еще пять минут, и я решаюсь разблокировать экран. Еще минута и делаю видео-звонок. У меня есть несколько секунд, чтобы размазать улыбку по лицу.

– Привет, мам!

– Ну, наконец! Уже вечер, а ты не звонишь, – мама, как обычно начинает с кнута, – Ты там совсем не ешь в своей Москве? – немного осуждения, – Но все равно – ты самое красивое, что из меня вышло!

А вот и пряник!

Интересно, если я – самое красивое, то какие, по ее мнению, остальные пятеро детей?

Первый Марк – самый старший и самый умный, я бы дала ему такое звание. Мария – прожорливая гусеница. Она родилась второй по счету – любительница яблок, да и вообще, много и вкусно покушать.

Третья у нас Мирослава – самая хитрая из хитрейших, наглая из наглейших, своего никогда не упустит. Четвертой родилась Марина. Она самая мечтательная натура из всех нас. Нежная фиалка в поле с чертополохом.

И Макс – пятый и самый мой любимый родственник. Самый дерзкий хулиган на районе – любимчик девчонок. Только из-за него со мной дружили одноклассницы, а мальчишки, после разговора с ним, перестали меня донимать.

Разница в возрасте между мной и самым старшим братом – двенадцать лет. И вместо того, чтобы вырасти и разъехаться, мои братья и сестры тащат своих половинок в родительский дом. А он – не как Москва, совсем не резиновый, хоть и большой.

– Вечер у вас, мам, на Сахалине, а у меня еще утро, – продолжаю казаться выспавшейся и счастливой.

– Отец, дети, – мама кричит, зовет отца и свои от него многочисленные копии, будто ксерокс заклинило. – Ну где вы там все?

– Привет, Италия! – к ней подходит Марк со своей беременной женой.

– Привет, Италия! – жуя за кухонным столом, машет Мария.

Мама с телефоном проходит по комнатам.

– Чао, Италия! – наигранно приветствуя, вырисовывается Мирка из комнаты, пряча за дверью своего парня – рэп-звезду местного разлива.

– Привет, мой сапожок! – с лицом святой простоты в позе лотоса приветствует Марина.

– О, Итальяно! Че каво?! Как там Москоу? Невер слип? – мой любимый братец.

Отец заперся в туалете, поэтому трансляция продолжается без него.

Да, Италия – это я!

Нет, меня назвали не по примеру семьи Бэкхемов, не потому, что зачали в Италии. Просто, когда папа узнал, что снова будет девочка, а приличных женских имен на букву «М», по его мнению, не осталось, он психанул и разрешил маме самой выбрать имя будущему ребенку.

Я жила в животе безымянная до девятого месяца. И мама, будучи гормональной бомбой замедленного действия, очень любила смотреть плаксивые фильмы. Как раз за просмотром одного из таких, итальянской мелодрамы «Не уходи», где одну из главных ролей сыграла Пенелопа Крус, мама рыдала и ложками уплетала мороженое.

И в самый трагический момент, когда нищенка по имени Италия умирала после неудачно сделанного аборта, мама от избытка чувств подавилась пломбиром. Закашлявшись, она поняла, что у нее отошли воды.

Это был знак, потому что скорая не успела приехать и под стенания главного героя: «Италия, не уходи!», по накатанному пути – я за полчаса выбралась наружу.

«Она же – вылитая Италия!» – воскликнула мама, держа в руках сморщенную, больше похожую на старушку, чем розовощекого младенца, меня.

Спасибо, что не Пломбир, мама, а просто нищенка по имени Италия!

Да, я очень, очень, очень отдаленно похожа на Пенелопу Крус.

Глава 2

И вот, все мое семейство окружает маму со всех сторон.

– Пу-пу-пу-пу-у, – вижу, как папа, обмахиваясь «Сахалинским экспрессом» выходит из туалета. – О, вечерние новости! Привет, Италия! – папа сворачивает газету и прячет в оттопыренный карман трико. – Что там нового в Москве, Путина видела?

Снова натягиваю улыбку:

– Конечно пап, сидит в соседней комнате! – шучу.

– А где твой Антошка? Или Алешка? Или Андрюшка… – Папа пытается вспомнить, как я представила своего невидимого парня.

Я и сама не помню, как его назвала, надо где-то записать, если угадаю.

– Алешка, пап! – пусть он будет Алешкой. – Он… на работе.

Ложь во спасение меня.

– Вы уже три месяца живете вместе, а мы его не разу не видели! – мама делает кислое выражение лица и, оглянувшись на семью, ищет в них поддержку.

И не увидите, еще лет сто!

– Так это же Москва, мам! Тут дóма только спят, а в остальное время – или работают, или добираются до работы.

– А может его и нет? – Мирка вставляет свою ржавую копейку.

– А как я по-твоему поселилась в этой квартире, в самом дорогом районе? – продолжаю врать. – Он – бизнесмен, весь в делах, я сама его редко вижу.

Моя ложь растет как Мария после пары кусочков батона с салом.

– Блин, Итальяно, может все-таки за меня замолвишь ему словечко? – любимый братец Макс снова ищет способ разбогатеть нахаляву. – Я там порешаю ему проблемки… Может кто его прессует? Так я первым рейсом! Пусть только бабосы пришлет. Мм?

– Ага, и ты их спустишь на ресничных фей вместо билета! – закатывает глаза Марина, любительница всего натурального.

– Да-а… они зачетные! – за спинами слышу голос Миркиного рэппера, отчего ее лицо становится каменным.

И только мой старший брат Марк не выходит из роли умного человека, держит свои мысли при себе.

Воробей во мне уже готов улететь в окно, лишь бы трансляция прекратилась.

– Вот поедем к Италии на Новый год, и все с ним познакомимся!

Что? Куда? Почему?

– Ну вот, мать! – восклицает отец и бьет себя по карманам. – Опять сюрприз испортила!

Моя улыбка сползает с лица на несколько секунд, но снова появляется. Может мне неправильно послышалось, и они на Новый год собрались в Италию?

Но это маловероятно.

Не в этой жизни и не всей семьей.

– Я… я… Не… Не расслышала, связь плохая…

Мои губы, как голографическая картинка – изображают то грусть, то радость, и словно бракованные, ломаются на неуверенной грусти.

Мама же с блаженной улыбкой Иисуса смотрит в экран:

– Дочь моя, младшенькая, – еще немного и она пустит одинокую слезу. – Мы решили сделать тебе подарок, – мама выдерживает драматическую паузу под загадочные улыбки остальных у экрана. – Мы. Всей семьей. Приедем к тебе на Новый. Год!

Под радостные визги моих близких, но от Москвы дальних родственников, Кевин из фильма «Один дома» во мне кричит протяжное «Нет!».

Я с перепуга сильно зажимаю боковую кнопку телефона.

«Режим полета», «Без звука», «Перезагрузка», «Выключение» – экран предлагает выбрать.

А можно всë и сразу?

Пальцем мечусь между виртуальными кнопками. Еще пара секунд и, зажмурившись, касаюсь «Выключение». Мне нужно время, чтобы всë осмыслить и как минимум найти силы для смирения.

Я с детства мечтала оказаться на месте Кевина и очень ему завидовала каждый новогодний показ.

Проснуться на Новый год одной дома – моя заветная мечта и в этот – она должна была сбыться! А мое семейство решило все испортить.

И шум – это меньшее из зол.

Если папа узнает, что я врала, что я не поступила, что работаю в кафе, а квартира совсем не парня, которого у меня тоже нет – меня увезут обратно на остров Невезения, в Южно-Сахалинск.

И помру я в каморке-кладовке шумного дома в полном одиночестве, потому что другого места для меня там не найдется. Ведь все восемь комнат будут заняты братьями и сестрами, у которых появятся маленькие копии.

«Италия, не уходи!» – Кевин кричит сквозь мой разум.

Прости, Кевин, но Италия, как дырявый сапог, погрязла в собственной лжи. У меня есть три недели до Нового года, чтобы попытаться спасти его. И если сам Новый год уже обречен, то остальные пункты – имеют шанс на реанимацию.

Захожу в спальню и падаю звездой на огромную кровать. Полчаса смотрю на белый потолок в поисках плана. Но то ли кончились чернила, то ли недавнее потрясение сыграло свою роль – в голове такой же чистый лист.

Глава 3

Квартира досталась мне случайно три месяца назад.

Я сдружилась на подготовительных курсах с коренной москвичкой Соней. Квартиру подарил ей отец на восемнадцать лет. Он у нее какой-то крупный чиновник.

Мой отец на восемнадцать подарил мне невроз: переживая по поводу отсутствия в моей жизни друзей, на мой день рождения он устроил встречу одноклассников, пригласив двадцать пять человек на праздник, который я не хотела.

***

Соня не поступила вместе со мной, но ей, в отличие от меня, не светила ссылка на далекий остров. Ей светил светило – его святейшество то ли Бхакти, то ли Шакти… в общем, гуру-кришнаит родом из Сыктывкара, прозревший в одночасье. И ждал он ее на сказочном Бали, куда она и улетела в поисках просветления на зимовку.

А чтобы квартира зря не пустовала, разрешила мне пожить до марта. Я плачу только за коммунальные услуги. Они, между прочим, почти как стоимость квартиры на окраине Южно-Сахалинска – сомнительное удовольствие.

Избегая плотного скопления людей и пытаясь сэкономить на проезде, я нашла работу на первом этаже в кафе, официанткой. Платят не так много, но хорошие чаевые. Люди там едят не бедные. Главное, всегда улыбаться, что дается мне с трудом. Годы домашних тренировок в улыбках напоказ не проходят даром, поэтому у меня даже получается немного откладывать – на случай, если придется внезапно съехать.

***

Еще пятнадцать минут в позе звезды и меня поднимает звонок в дверь. Заставляю себя встать с кровати, тащусь к двери, шаркая по полу. Смотрю в глазок, а в нём чей-то глаз смотрит на меня. Жуть! Не успеваю я отпрянуть, как глаз уменьшается, отдаляясь, и вырисовывается полная картинка.

Стоит незнакомый мне парень, в красной вязанной шапке с подкрученными на несколько раз краями. Она, как тюбетейка, с трудом держится за его макушку, а из-под шапки торчит нахальная длинная челка. В ухе у него небольшое дупло, черный пуховик расстегнут, и под ним чёрная футболка с яркими надписями, которые, кажется, пропитали его кожу, потому что из-под футболки что-то похожее на дорожку из слов обвивает его шею. Ниже пояса – черные брюки с накладными карманами, а дальше не могу разглядеть. Но судя по типажу, там должны быть грубые ботинки.

Лишь бы их подошва не отпечаталась на моём лице. Может Соня задолжала кому-то денег, а теперь пришли требовать с меня?

Парень тянет руку к звонку.

– А Сони дома нет! – кричу через дверь.

Он смотрит на свою ладонь, а потом поднимает взгляд:

– Мне нужна Италия, – он отвечает громко, а потом тише добавляет, но я всё слышу. – Или мисс Италия… Хз, что за прозвище…

Значит, ко мне.

Может родители кого-то подослали, испугались, что я резко отключилась.

– Что вам нужно? – все еще общаюсь через дверь.

– Может, откроете…? А то как-то неудобно так общаться.

– Вы точно ко мне? Может к Соне? Потому что, повторяю, её сейчас нет.

Вижу, как он недовольно кривит губы, а потом терпеливо выдыхает ими в сторону.

– Ну, если вы и есть мисс Италия, то я к вам.

Немного медлю, но осторожно открываю дверь.

– Пу-пу-пу-пу-у… – парень произносит, но обычно так говорит папа, когда в его жизни происходит что-то неприятное.

Разглядывая меня с ног до головы, он останавливается на моем любимом пушистом кардигане розового цвета, привет из девяностых – называет его Мирка.

– М-да. Италией тут не пахнет… скорее мисс Москва-1980.

– Вообще-то, я никакая не мисс!

Вижу по лицу, что вообще-то он уже понял, но всё равно складываю руки на груди, готовлюсь отражать атаки. Школа в этом вопросе была отличным местом тренировки.

– Италия – это моё имя. Паспорт показать?

– Да, ладно! Рили?

Зачем кричать на весь подъезд. Краснею и от смущения крепче обнимаю себя руками:

– Что?

– Я спрашиваю, серьезно? Тебя реально зовут Италия?

– Серьёзно, – отвечаю невозмутимо.

– Зачали там или ты жертва бурной молодости? Че, на Ибице?

Сочувствуя, он смотрит пристально одним глазом, потому что второй скрывает челка.

– Что? – снова переспрашиваю.

Никак не привыкну к местному диалекту. Всё время нужен переводчик.

– Проехали! – он хмурит брови и тяжело выдыхает. – Го за мной, шеф дозвониться не может.

– А мы разве знакомы?

– Ну шеф тебя точно знает, раз послал за тобой.

– Я про тебя.

Он вскидывает голову, чтобы убрать с лица челку. Наконец, я вижу оба глаза. Фух, я даже сперва заподозрила, что он косой, поэтому прячет пол лица за челкой. Но нет, смотрит прямо обоими. Обоими карими глазами.

– DJ Lex.

– От слова Лексус, типа дорогой?

– Типа… Нет. Лекс, Алекс, Алексей. Ди-джей Лекс, – он протягивает руку, чтобы поздороваться, но я не решаюсь коснуться, поэтому Лекс быстро прячет ее в карман пуховика. – Через пару часов в вашей кафешке вечеринка, и, если ты не придёшь, твой шеф сказал, что тебя уволит.

Алёшка! Я, словно Ягужинская из «Гардемаринов», пытаюсь разглядеть в нём спасение. Но эти татуировки… Для папы татуировки – криминал, а судя по тому, что парень забил ими себя по самый кадык, Лекс – не имя ди-джея, а прозвище криминального авторитета, как раз от слова Лексус. Мог бы заведовать угоном машин.

Нет, он мне вряд ли подходит.

Досадно вздыхаю.

– Но у меня сегодня законный выходной! – я совсем не готова посвятить этот день шумным людям.

– Если ты решила, больше там не работать, то я тогда пошёл.

Он пожимает плечами и разворачивается к лестнице.

– Подожди!

Он оборачивается и внимательно смотрит.

– Скажи, пожалуйста, Геннадию Петровичу, что я буду через пять минут. – Но, подумав, добавляю. – Через полчаса.

– Лады. Передам, – он усмехается, снова задержавшись взглядом на моём кардигане. – Мисс Италия!

Я киваю ему в знак благодарности, а сама проклинаю себя за бесхребетность. Надо было сказать, что через час. Полчаса для для меня – слишком мало.

Лекс сбегает по ступеням.

***

Сижу на стуле и пару минут смотрю на телефон, не решаюсь его включить. Потом достаю из шкафа в спальне вешалку с выглаженной рабочей формой и раздеваюсь до нижнего белья. Чтобы не терять время зря перед тем как включить телефон, решаю ходить вокруг стола не просто так, а на ходу одеваться.

Первый круг – кое-как надеваю плотные капроновые колготки телесного цвета. Второй круг – белая рубашка с длинным рукавом. Третий круг – снова вприпрыжку залезаю в юбку. Четвертый – жилет поверх рубашки. На пятом круге всё поправляю.

Форма темно-коричневая – в цвет кофе, а может просто шеф нам каждый день на что-то намекает, наряжая в такие цвета. Мог бы к Новому году придумать что-то праздничное.

Волосы решаю уложить в кафе. Я беру с полки в коридоре несколько невидимок и, наконец, телефон со стола. Глубоко вздохнув, зажимаю боковую кнопку. Экран приветствует меня, а я, волнуясь, прикусываю большой палец и жду, когда за радостной мелодией посыплется кучу уведомлений о пропущенных.

Три, два, один.

От мамы двадцать пять.

От шефа чуть меньше.

Похоже то, что я живу над кафе, удобно не только мне.

Мама уже вряд ли будет перезванивать, у них поздний вечер, а с шефом увидимся через десять минут. И если я выживу к концу дня, то буду составлять план по своему спасению.

Придётся искать другого Алешку! Может не надо будет никуда ходить, и я найду его на вечеринке? Главное, чаще улыбаться.

Накинув пальто и обмотав шею объемным шарфом, выхожу из квартиры.

***

Пять минут, и я стою у дверей черного хода, собираюсь с силами. Основной шум слышится с другой стороны – у главного входа и на главной улице.

Оглядываюсь. Во дворе лишь соседка с пушистым шпицем – хрустит снегом и наворачивает круги у детской площадки. Сегодня для местных – прохладно, минус десять. Из-за высокой влажности на Сахалине зимой даже в небольшой минус кажется холодно, а здесь в Москве влажность небольшая, и от этого низкие температуры кажутся теплом.

Поэтому я хожу в обычном пальто и шарфе. Мне нормально.

– Я люблю людей. Я очень люблю людей. Люди, я люблю вас.

Повторив свою аффирмацию на каждый день, я тяну руку к двери, но она резко открывается сама. Отстраняюсь также резко, чтобы не получить по носу.

Лекс и какой-то парень с татуированными руками выходят с сигаретами в зубах. Оба раздеты до футболок, но шапочка на Лексе держится, как прибитая.

– О, мисс Италия, – он, ловко переметнув сигарету на другой край рта, лезет в накладной карман брюк и роется, не отрываясь взглядом от моего лица.

Второй парень тоже внимательно меня изучает и стоит, преградив путь, будто сомневается – впускать меня или нет. Замешкавшись, я бросаю им сердитый взгляд, что встали на моем пути, а потом нагло иду напролом.

Фэйсконтроль расступается, но слышу за спиной смешки.

– Я люблю людей. Люди, я люблю вас.

Иду, цежу сквозь зубы свою мантру. Чувствую в спину пристальный взгляд и поэтому оборачиваюсь. Парень отпускает дверь, а Лекс смотрит на меня, выдыхая дым с морозным воздухом. Я не успеваю сделать и пары шагов, как Таня, наш бармен, врезается в меня, вылетев из посудомоечной с горой мокрых стаканов на подносе. Она, как эквилибрист в цирке, ловко удерживает поднос, уронив всего лишь три стакана.

Словно в замедленной съемке я вижу, как на мелкие кусочки бьется моя зарплата.

– Какого хрена ты путаешься под ногами?! – Таня смотрит на пол. – Лучше бы помогла!

Зачем так кричать.

– Я для этого и пришла….

С виноватым видом разматывая шарф, я перепрыгиваю осколки и забегаю в нашу подсобку.

– Теть Маш, уберите! – Таня кричит нашей уборщице в посудомоечный отдел и исчезает из вида.

Я скидываю пальто на старый диван, быстро поправляю прическу, заколов передние пряди невидимками и со скоростью пожарного, спешащего на вызов, меняю дутики на туфли на низком каблуке.

Я готова!

Тётя Маша еле слышно матерится, и веником сметает осколки в совок. Прижимаясь к стене, я прохожу мимо неё. Наша уборщица материт не только меня, но и вошедших обратно парней. Стараясь быть незаметной, я прибавляю шаг и захожу в шумный основной зал.

На главном входе висит табличка на дверях, оповещает посетителей снаружи, что кафе забронировано. Что может быть хуже полного зала?

Только три сдвинутых стола, за которыми сидят накачанные, татуированные парни и, не стесняясь в выражениях, обсуждают прошедший день.

Глянув в мою сторону, двое из них машут, растекаясь в улыбке.

Улыбаемся и машем!

Я улыбаюсь в ответ и тоже машу рукой, будто знаю их всю жизнь.

Но неожиданный низкий мужской голос рядом с ухом стирает мою улыбку:

– Вообще-то, они машут мне, мисс Италия.

Пу-пу-пу-пу…

В зале раздаётся громкий смех тринадцати парней за столом, и парочки за моей спиной. В аду, мне кажется, не так жарко, как горит мое лицо.

– Италия! – Таня ненадолго меня спасает, подзывает помочь.

Смешки постепенно становятся тише и переходят в шепот о том, действительно ли так меня зовут. Таня ставит на поднос стаканы с виски, лед отдельно и придвигается, навалившись на барную стойку.

– Видишь того в шапке? – она взглядом кивает за мою спину. Я не оборачиваюсь, потому что понимаю, что она про Лекса. – Знаешь кто такой?

Киваю.

– Ди-джей Лекс.

– Это фигня… – она морщит нос. – Он племянник нашего крокодила.

– А почему меня вызвали? – шепчу недовольно в ответ. – У меня же выходной.

– Лизку опять стошнило с утра, её отпустили. Мне кажется, она беременна. А Светка сказала, что не в городе.

– Она всегда так говорит, когда выходить не хочет, – украдкой поглядываю на парней.

– В общем, племянник тоже вроде при деньгах. Петрович противился, мол теряет много, а он взял и оплатил аренду до закрытия, прикинь?!

До самого закрытия? То есть на отдых мне остается всего день.

– И сбегал сам за тобой, когда шеф дал адрес. – Она ставит еще один разнос, на каждом по восемь стаканов. – Ладно, неси! А я за закусками.

Вздохнув, я беру с барной стойки первый и, осторожно ступая, несу тяжелый разнос к сдвинутым столикам.

Голоса ненадолго становятся тише. Парни внимательно смотрят, как я ставлю его на край стола, а потом возле каждого по одному стакану.

– Италия, – когда я опускаю стакан возле одного из парней, тот берет меня за запястье, останавливая мою руку и поглядывая на Лекса. – У тебя парень есть?

Как мне сейчас не хватает Макса! Он бы быстро ему пояснил за жизнь и за меня.

Остальные, молча, ждут ответа, сдерживают смешки.

Краснея, я пробегаю взглядом по всем и выдергиваю руку, выдавливаю из себя улыбку.

– Общение на личные темы не входит в перечень моих услуг. Приятно вам набухаться. То есть отдохнуть.

Я быстрым шагом отхожу от стола. Смешки больше не сдерживаются, но Лекс их обрывает, переводит тему.

Таня несет закуски, а я трясущимися руками – второй разнос.

За всё время – это мой самый тяжелый рабочий день!

Если обычно поток посетителей скоротечен и внимание мимолетно, так что я даже не успеваю запомнить лиц, то после этих гостей с их насмешками, я узнаю каждого в толпе.

Узнаю и убью… своим равнодушием.

Я стараюсь ни на кого не смотреть, не привлекать к себе чрезмерное внимание. Но Лекс постоянно меня гипнотизирует, я чувствую. Остался один стакан – его. Хорошо, что виски наливают не полный, иначе я расплескала бы прежде, чем до него донесла.

Таня выставляет закуски на середину стола и всё внимание, конечно, перетягивает на себя. А я, пока меня не замечают, дрожащей рукой громко опускаю стакан на стол рядом с Лексом.

Он поднимает голову и ловит мой взгляд. От этого руки дрожат сильнее, и я сжимаю их в кулаки. Лекс улыбается еще шире.

– Не бойся, мисс Италия. Драться не придётся!

– Я и не умею, – зачем-то выкладываю как на духу. – Для этого у меня есть пара старших братьев, покруче твоих друзей.

– Хм… Тогда почему ты такая забитая?

Я набираю воздух в лёгкие, чтобы ответить, но как всегда, молча проглатываю мысли.

Он не смеётся надо мной, а просто оставляет на лице улыбку. Довольно симпатичную! Жаль, что он не бизнесмен.

***

Я обещаю Тане отдать все чаевые, только бы не подходить к столу. Просто на подхвате я подношу всё к ней, а она уже расставляет на места.

Парни прилично подвыпившие. Чем ближе вечер, тем громче их разговоры, и это начинает постепенно сводить меня с ума.

Застолье оказалось в честь Дня рождения Лекса. Странно, что, будучи диджеем, он справляет его не в клубе, а портит мне выходной своим присутствием. Его друзья оказались коллегами по цеху, не только музыкальному. У Лекса свой тату-салон. Это мне Таня рассказала, навела справки в интернете.

Как и музыка, тату-салон для него больше хобби – инвестиция. А тот парень, что чаще других выходит с ним курить, как раз и есть владелец. То есть Лекс все-таки немного бизнесмен, хоть и специфический. Но всё равно – он мне не подходит.

Вот, черт! Он подходит.

– Мисс Италия, принеси мне кофе. Пожалуйста.

– Хорошо, Таня сейчас принесёт.