Вокруг света в восемьдесят дней

От Калькутты до Гонконга (в Китае) пакетботом – 12 дней

От Гонконга до Йокагамы (в Японии) пакетботом – 6 дней

От Йокагамы до Сан-Франциско пакетботом – 22 дня

От Сан-Франциско до Нью-Йорка железной дорогой – 7 дней

От Нью-Йорка до Лондона пакетботом и железной дорогой – 10 дней

Всего – 80 дней

– Да, 80 дней, – воскликнул Андрю Стюарт, покрывший по рассеянности свою старшую карту, – но не принимая в расчет непогоды, противных ветров, крушений, соскакиваний с рельсов и пр.

– Со включением всего, – отвечал Филеас Фогг, продолжая играть, так как на этот раз прения нарушили уважение к висту.

– Даже если индусы или индийцы снимут рельсы! – воскликнул Андрю Стюарт, – если они остановят поезда, разграбят вагоны, примутся скальпировать пассажиров?

– Со включением всего, – отвечал Филеас Фогг, оканчивая игру вскрытием двух старших козырей.

Андрю Стюарт, которому приходилось сдавать, собрал карты, говоря:

– Теоретически вы правы, мистер Фогг, но на практике…

– И на практике также, мистер Стюарт.

– Желал бы я посмотреть.

– Дело зависит от вас. Поедемте вместе.

– Избави меня Бог! – воскликнул Стюарт: – Но я охотно подержу пари на четыре тысячи фунтов (около 25 тысяч рублей), что такое путешествие и на таких условиях невозможно.

– Весьма возможно, напротив, – отвечал мистер Фогг.

– Ну так сделайте его!

– Путешествие кругом света в 80 дней?

– Да.

– Очень охотно.

– Когда?

– Сейчас же. Только предупреждаю, что сделаю его на ваш счет.

– Это безумие! – воскликнул Андрю Стюарт, которого начинала сердить настойчивость его партнера. – Давайте лучше играть.

– В таком случае пересдайте, – сказал Филеас Фогг, – потому что вы засдались.

Андрю Стюарт схватил карты с лихорадочным движением, потом вдруг, положив их на стол, сказал:

– Хорошо, мистер Фогг, я согласен, и держу пари в четыре тысячи фунтов!

– Успокойтесь, любезный Стюарт, – сказал Фаллентин. – Тут не может быть ничего серьезного.

– Когда я сказал: держу пари, – возразил Андрю Стюарт, – то это всегда дело серьезное.

– Идет! – сказал мистер Фогг, потом, обратясь к своим товарищам, присовокупил: – Я имею двадцать тысяч фунтов (около 150 тысяч рублей), положенные у братьев Бэринг. Я охотно рискну ими.

– Двадцать тысяч фунтов! – воскликнул Джон Сэлливан. – Двадцать тысяч, которые вы можете потерять от малейшей непредвиденной задержки!

– Непредвиденного нет на свете, – отвечал спокойно Филеас Фогг.

– Но, мистер Фогг, этот промежуток в 80 дней вычислен как minimum времени.

– Хорошо употребленный minimum достаточен для всего.

– Но чтобы воспользоваться им, необходимо математически прыгать с железных дорог на пакетботы и с пакетботов на железные дороги.

– Я буду прыгать математически.

– Вы шутите.

– Добрый англичанин никогда не шутит, если дело идет о такой серьезной вещи, как пари. Я держу 20 тысяч фунтов против кого угодно, что объеду вокруг земли в 80 дней, или в 1920 часов, или во 115200 минут. Согласны вы?

– Согласны, – отвечали Стюарт, Фаллентин, Сэлливан, Фланаган и Ральф, предварительно условившись между собою.

– Хорошо, – сказал Фогг. – Дуврский поезд отправляется в тридцать пять минут одиннадцатого. Я поеду на нем.

– Сегодня вечером? – спросил Стюарт.

– Сегодня вечером, – отвечал мистер Фогг. – Итак, – прибавил он, справляясь с карманным календарем: – так как сегодня среда, 2 октября, то я должен быть обратно в Лондоне в этой самой зале клуба, в субботу, 21 декабря, в тридцать пять минут одиннадцатого вечером; за неисполнением чего мои двадцать тысяч фунтов, находящиеся ныне у братьев Бэринг, будут принадлежать вам, господа. Вот чек на эту сумму.

Пари было заключено и условие подписано шестью заинтересованными лицами. Филеас Фогг оставался совершенно равнодушен. Он, конечно, держал пари не для того, чтобы выиграть, и рискнул двадцатью тысячами фунтов, половиной своего состояния, – потому только, что предвидел, что он легко может издержать другую половину, дабы довести до конца это трудное, если даже и исполнимое предприятие. Что касается его соперников, то они, по-видимому, были взволнованы не вследствие ценности ставки, но потому что они совестились ратовать против невозможного.

Пробило девять часов. Мистеру Фоггу предложили оставить вист, чтобы сделать приготовления к отъезду.

– Я всегда готов, – отвечал этот невозмутимый джентльмен, и, сдавая карты, сказал:

– Бубны козыри. Ваш ход, мистер Стюарт.

Глава IV. Филеас Фогг изумляет Паспарту, своего служителя

В 25 минут десятого, Филеас Фогг выиграл двадцать гиней в вист, простился со своими почтенными товарищами и оставил клуб. В 45 минут десятого он отворил двери своего дома и возвратился к себе.

Паспарту, добросовестно изучивший данную ему программу, был изумлен появлением господина Фогга в необычный час. По программе жилец Савилль-Роу должен был возвратиться домой ровно в полночь.

Филеас Фогг вошел сначала к себе в комнату, потом позвал:

– Паспарту!

Паспарту не отвечал. Этот возглас не мог относиться к нему. Его час еще не наступил.

– Паспарту! – повторил Фогг, не возвышая голоса.

Паспарту появился на пороге.

– Я во второй раз зову вас, – сказал мистер Фогг.

– Но теперь еще не полночь, – отвечал слуга, держа в руках программу.

– Знаю, – сказал Филеас Фогг, – я и не делаю вам выговора. Через десять минут мы едем в Дувр и Кале.

Нечто в роде гримасы обозначилось на лице Француза. Очевидно было, что он не расслышал.

– Вы намерены ехать? – сказал он.

– Да! Мы едем кругом света.

Паспарту, вытаращивший глаза, протянувший руки и весь как-то съежившийся, изображал собою изумление, доходившее до тупости.

– Кругом света! – пробормотал он.

– В 80 дней мы его объедем, – отвечал мистер Фогг. – Значит, нам нельзя терять ни минуты.

– Но чемоданы?.. – спросил Паспарту, тревожно покачивая головой направо и налево.

– Чемоданов не нужно; взять только дорожный мешок. Туда вы положите две шерстяные рубашки, три пары чулок. Столько же возьмите для себя. Остальное будем покупать дорогой. Выньте мой макинтош и дорожное одеяло. Позаботьтесь, чтобы обувь ваша была в исправности. Впрочем, мы будем ходить пешком очень мало. Ступайте.

Паспарту хотел было отвечать и не мог. Он вышел из комнаты мистера Фогга, вошел в свою, упал на стул и воскликнул:

– Ну уж это чересчур! а я-то думал о спокойствии!..

И машинально он сделал приготовления к отъезду. Кругом света в 80 дней! Или господин его сошел с ума?.. Нет, это шутка! Они поедут в Дувр – хорошо. В Кале – пусть так. Вообще это не могло быть неприятно доброму малому, который пять лет уже не видал родной земли. Может быть, они даже доберутся до Парижа, и он счастлив будет увидеть великую столицу. Но конечно, джентльмен столь экономный на свои движения остановится там… Да, конечно! Но тем не менее правда, что он едет, джентльмен, бывший до сих пор таким отчаянным домоседом!..

В десять часов Паспарту приготовил скромный мешок, заключавший в себе гардероб его господина, и взволнованный оставил комнату, тщательно заперев ее. Он явился к мистеру Фоггу.

Мистер Фогг был готов. У него под рукой был Bradshaw's Continental Railway Steam Transit and General Guide, который должен был доставить ему все необходимые указания для путешествия. Он взял мешок из рук Паспарту, открыл его и положил туда толстую пачку тех красивых банковых билетов, которые ходят во всех странах.

– Вы ничего не забыли? – спросил он.

– Ничего, сэр.

– Макинтош и одеяло?

– Вот они.

– Хорошо, возьмите этот мешок.

Мистер Фогг отдал мешок слуге. – Берегите его, – сказал он, – в нем двадцать тысяч фунтов.

Мешок едва не выпал из рук Паспарту, как будто двадцать тысяч фунтов были золотом и страшно много весили.

Тогда господин и слуга сошли с лестницы, и дверь на улицу заперта была двойным замком.

На углу Савилль-Роу стояли экипажи. Мистер Фогг со своим слугой сели в кэб, быстро направившийся в Чаринг-Кросс, к которому примыкала одна из ветвей Юго-Восточной железной дороги.

В тринадцать минут одиннадцатого кэб остановился у решетки станции. Паспарту спрыгнул на землю. За ним последовал его господин и расплатился с кучером. В эту минуту бедная нищенка, державшая за руку ребенка, стоя босыми ногами в грязи, в оборванной шляпе с жалким пером на голове, и в дырявой шали поверх лохмотьев, подошла к мистеру Фоггу и попросила у него милостыни. Филеас Фогг вынул из кармана двадцать гиней, только что выигранных им в вист, и подал нищей, говоря ей: «Возьмите, добрая женщина, я рад, что встретил вас». Затем он пошел дальше. Паспарту почувствовал, что глаза его как будто увлажились. Он почувствовал нежность к своему господину.

Мистер Фогг и Паспарту тотчас вошли в большую залу станции. Там Филеас Фогг приказал Паспарту взять два билета первого класса в Париж. Затем, обернувшись назад, он увидал пятерых своих товарищей по клубу.

– Господа, я уезжаю, – сказал он, – и различные визы, приложенные к паспорту, который я беру с собой, позволят вам, по возвращении моем, проверить мой путь.

– О, господин Фогг, – отвечал вежливо Готье Ральф, – это бесполезно. Мы полагаемся на вашу честь джентльмена.

– Так все-таки лучше, – сказал Фогг.

– Вы не забыли, что вы должны возвратиться…? – заметил Андру Стюарт…

– Через восемьдесят дней, – отвечал Фогг, – в субботу 21 декабря 1872 года, в тридцать пять минут одиннадцатого вечера. До свидания, господа.

В половине одиннадцатого Филеас Фогг и его слуга заняли места в одном и том же купе. В 35 минут одиннадцатого раздался свисток, и поезд двинулся. Ночь была темная. Шел мелкий дождь. Филеас Фогг, прижавшись в угол, не говорил ни слова. Паспарту, еще не опомнившийся, машинально прижимал к себе мешок с банковыми билетами. Но поезд еще не проехал Сиденгам, как Паспарту испустил крик отчаяния.

– Что с вами? – спросил господин Фогг.

– Дело в том, что я… в попыхах… в смущении… забыл…

– Что?

– Потушить газовый рожок в своей комнате!

– Ну, мой любезный, – отвечал холодно мистер Фогг, – он будет гореть на ваш счет.

Глава V. Новая ценность появляется на Лондонской бирже

Оставляя Лондон, Филеас Фогг конечно не подозревал того шума, который поднимет его отъезд. Слух о пари распространился прежде всего в Реформ-Клубе и произвел настоящее волнение между членами этого почтенного кружка. Потом из клуба это волнение перешло в газеты, при помощи репортеров, и из газет сообщилось публике Лондона и всего Соединенного Королевства.

Этот вопрос о кругосветном путешествии подвергался таким же горячим и страстным обсуждениям, как будто речь шла о новом Алабамском вопросе. Одни принимали сторону Филеаса Фогга, другие – последние составили скоро значительное большинство – высказывались против него. Такая поездка кругом света, совершаемая иначе как в теории и на бумаге, в такой minimum времени, при нынешних средствах сообщения казалась не только невозможностью, но просто безумием!

Times, Standard, Evening Star, Morning Chronicle и еще десятка два наиболее распространенных газет объявили себя против мистера Фогга. Один Daily Telegraph поддерживал его до известной степени. Фогга называли маниаком, эксцентриком, сумасбродом, и его товарищи по клубу были вообще порицаемы за то, что приняли это пари, ясно свидетельствовавшее о расстройстве умственных способностей придумавшего его. В первые дни на его стороне было несколько смельчаков, особенно когда Illustrated London News поместил его портрет, с фотографии хранящейся в архивах клуба. Некоторые джентльмены толковали: «А впрочем, почему бы и не так? Бывали случаи более необыкновенные». То были большею частью читатели Daily Telegraph. Но под конец и эта газета начала сдаваться.

И действительно в Бюллетене Королевского Географического Общества появилась 7-го октября длинная статья, обсуждавшая вопрос со всех точек зрения и доказывавшая все безумие предприятия мистера Фогга. В ней доказывалось, что для успеха оного необходимо было чудесное сочетание прибытий и отбытий, которое не существует и существовать не может. В Европе, где переезды относительно умеренные, можно рассчитывать на прибытие поездов в назначенный час, но когда приходится в трое суток переезжать Индию, а в семеро Соединенные Штаты, то возможно ли ручаться за выполнение такой проблемы? Порча машин, соскакивание с рельсов, непогода, скопление снегов – все это препятствия возможные в пути. А разве пакетботам не угрожают бури и океаны, и разве лучшие ходоки не опаздывают при переезде через Океан на два и на три дня? А между тем достаточно одной задержки для перерыва всей цепи сообщений. Если Филеас Фогг опоздает на несколько часов к отъезду пакетбота, то ему придется ожидать следующего, и одним этим вся поездка его будет расстроена невозвратно.

Статья эта наделала много шума. Почти все газеты воспроизвели ее, и акции Филеаса Фогга упали значительно.

В первые дни, последовавшие за отъездом этого джентльмена, значительные дела завязались на ожидаемой судьбе его предприятия. Известно, что такое мир держащих пари в Англии – мир более разумный и возвышенный, чем мир игроков. Держать пари принадлежит к темпераменту англичанина. Вследствие этого не только члены Реформ-Клуба устроили значительные пари за и против Филеаса Фогга, но масса публики приняла участие в движении. Филеас Фогг был вписан как скаковая лошадь в некоторого рода Stud-book. Из него сделали даже биржевую ценность, которая принята была на Лондонской бирже. Там предполагали «Филеаса Фогга» альпари или с премий, и произведены были огромные обороты. Но пять дней спустя по его отъезде, после упомянутой статьи Бюллетеня Географического Общества, предложения стали уменьшаться. «Филеас Фогг» упал. Его предлагали все дешевле, дешевле, и наконец почти за ничто.

У него остался только один сторонник: старый, разбитый параличом лорд Альбермаль. Досточтимый джентльмен, прикованный к своему креслу, отдал бы все свое состояние, чтобы объехать вокруг света, хоть бы в десять лет, и он поддержал пари в 5.000 фунтов стерлингов в пользу Филеаса Фогга. И когда ему указывали, помимо безумия такого предприятия, на всю бесполезность его, он говорил: «Если дело это сделать возможно, то очень хорошо, если англичанин его сделает первый».

Сторонники Филеаса Фогга становились все реже и реже, все восстали против него, и наконец, семь дней по его отъезде, случилось происшествие совершенно неожиданное, после которого его совсем перестали требовать на бирже.

И действительно в этот день, в девять часов вечера, директор лондонской полиции получил телеграмму следующего содержания:

«Из Суэца в Лондон (Англия).

Ревону, директору полиции, центральное управление.

Я слежу за вором в Банке Филеасом Фоггом. Высылайте немедленно приказ о задержании его в Бомбее (в Английской Индии).

Фикс, сыщик».

Телеграмма эта имела быстрый и поразительный эффект. Достопочтенный джентльмен исчез, чтобы уступить место похитителю банковых билетов. Фотография его, помещенная в Реформ-Клуб вместе с фотографиями его товарищей, была тщательно исследована. Она оказалась как две капли сходною с приметами, указанными в следствии. Припоминали все, что было таинственного в Филеасе Фогге, его одиночество, его быстрый отъезд, и стали находить очевидным, что это лицо под предлогом путешествия вокруг света, поддерживаемого безумным пари, не имело иной цели, как сбить с толку агентов английской полиции.

Глава VI. Агент Фикс обнаруживает весьма понятное нетерпение

Вот в каких обстоятельствах отправлена была депеша, касавшаяся мистера Филеаса Фогга.

В среду 9-го октября, в 11 часов утра, в Суэце ожидали пакетбота Mongolia Полуостровной и Восточной компании, винтового парохода вместимостью в 2.800 тонн и силой в 500 лошадей. Mongolia совершал правильно рейсы от Бриндизи в Бомбей через Суэц. То был один из быстрейших ходоков Компании и всегда шел быстрее установленной скорости, то есть 10 миль в час между Бриндизи и Суэцом и 91/2 миль между Суэцом и Бомбеем.

В ожидании прибытия Mongolia два человека прогуливались по пристани посреди толпы туземцев и иностранцев, притекавших в этот город, некогда ничтожное местечко, которому дело г-на Лессепса упрочило великую будущность.

Один из этих двух человек был консул Соединенного Королевства; другой – маленький человечек, худощавый, со смышленым лицом, нервный, беспрерывно подергивавший бровями. Из-под его длинных ресниц блистали сверкающие глаза, огонь которых он умел укрощать по произволу. В эту минуту он обнаруживал некоторые признаки нетерпения, прохаживаясь взад и вперед с лихорадочными движениями. Человек этот, Фикс по имени, был одним из тех сыщиков или английских полицейских агентов, которые были разосланы по различным путям после кражи, случившейся в Английском Банке. Этот Фикс должен был самым тщательным образом наблюдать за всеми путешественниками, отправлявшимися по дороге в Суэц, и если кто-либо из них окажется подозрительным, то следить за ним в ожидании приказа об аресте. За два дня до этого Фикс только что получил от директора лондонской полиции приметы предполагаемого виновника кражи. То было описание щегольски одетого и изящного господина, который был замечен в залах Банка. Очевидно агент, привлеченный обещанною наградой в случае успеха, ожидал с понятным нетерпением прибытия Mongolia…

– Вы говорите, господин консул, – спрашивал он в десятый раз, – что этот пароход не опоздает?

– Нет, мистер Фикс, – отвечал консул. – Сегодня утром получено известие, что он перед портом Саидом, а 160 километров канала ничего не значат для такого ходока. Я повторяю вам, что Mongolia всегда получал премию в 25 фунтов, назначенную правительством за каждые 24 часа скорейшего переезда сравнительно с назначенным сроком.

– Этот пакетбот идет прямо из Бриндизи? – спросил Фикс.

– Из самого Бриндизи, где он принял индийскую почту, а оттуда он вышел в субботу в 5 часов вечера. Итак потерпите; он придет как раз; но я право не понимаю, каким образом с полученным вами описанием примет вы узнаете нужного вам человека, если он находится на Mongolia.

– Господин консул, – отвечал Фикс, – этих людей скорее чувствуешь, чем узнаешь. Для этого необходимо чутье, а чутье есть специальное чувство, которому содействуют слух, зрение и обоняние. Я в жизнь мою задержал не мало таких джентльменов, и если только мой вор на пароходе, то ручаюсь вам, он не ускользнет от меня.

– От души желаю вам успеха, мистер Фикс, так как дело идет о значительной краже.

– О краже великолепной! – отвечал агент с восторгом. – 55 тысяч фунтов! Нам не часто дается такая благостыня! Воры измельчали – теперь отдаются в руки полиции за какие-нибудь несколько шиллингов.

– Мистер Фикс, – сказал консул, – вы говорите так, что я от души желаю вам успеха; но повторяю вам, что по моему мнению вам это будет очень трудно при тех условиях, в которых вы находитесь. Знаете ли, что по вашему описанию примет вор этот очень похож на честного человека?

– Господин консул, – возразил догматически полицейский инспектор, – великие воры всегда похожи на честных людей. Вы понимаете, что те, кого природа наделила мошенническими физиономиями, не имеют иного исхода, как оставаться честными, иначе их тотчас же схватят. Честные физиономии и необходимо разоблачать преимущественно. Работа трудная – я согласен, и это уже не ремесло, а истинное искусство.

Из этого очевидно, что вышеупомянутый мистер Фикс одарен был не малою долей самолюбия.

Между тем набережная мало-помалу оживлялась. Моряки различных наций, торговцы, маклеры, носильщики, феллахи собирались на нее со всех сторон. Прибытие пакетбота очевидно приближалось.

Погода была довольно хорошая, но воздух был холоден, благодаря восточному ветру. Несколько минаретов воздвигались над городом при бледных лучах солнца. На поверхности Красного Моря скользили рыбачьи или каботажные лодки; из них некоторые сохраняли еще изящные формы древней галеры.

Множество туземных рабочих трудились на другом берегу над прорытием канала, который, примыкая к Гелианскому, должен будет провести пресную воду в Суэц, который терпит в ней решительный недостаток.

Расхаживая между этим населением, Фикс, по своей привычке, быстро осматривал лица всех прохожих.

Пробило половина двенадцатого.

– Видно, пакетбот этот не приедет! – воскликнул он, услышав бой часов на пристани.

– Он уже недалеко, – отвечал консул.

– А сколько времени он простоит в Суэце? – спросил Фикс.

– Четыре часа. Ровно столько времени, чтобы запастись углем. От Суэца до Адена, на оконечности Красного Моря, считается 1.310 миль, и углем запастись необходимо.

– А из Суэца пароход идет прямо в Бомбей?

– Прямо и не останавливаясь.

– Значит, – сказал Фикс, – если вор пустился этою дорогой и на этом пароходе, то конечно он намерен высадиться в Суэце, чтобы другим путем добраться до голландских или французских владений в Азии. Он не был бы безопасен в Индии, стране английской.

– Если только он не особенно как-либо искусен, – заметил консул. – Английскому преступнику гораздо удобнее скрыться в Лондоне, чем где-либо за границей.

Высказав это замечание, подавшее повод к размышлению полицейскому агенту, консул отправился в свое бюро, находившееся поблизости. Фикс остался один, объятый нервным нетерпением, с довольно странным предчувствием, что его вор должен находиться на Mongolia; и действительно, если этот мошенник оставил Англию с намерением добраться до Нового Света, то путь в Индию, менее наблюдаемый, или менее поддающийся наблюдению, гораздо удобнее для этого, чем переезд через Атлантический океан.

Фикс не долго предавался этим размышлениям. Резкие свистки возвестили о прибытии пакетбота. Вся орда носильщиков и феллахов ринулась к дебаркадеру, с шумом несколько беспокойным для членов и одежды пассажиров.

Вскоре показался колоссальный корпус парохода Mongolia, подвигавшегося между берегами канала, и 11 часов било, когда пароход стал у пристани, и пары его с оглушительным шумом стали вылетать из труб.

Фикс поместился в нескольких шагах от выхода. Пассажиров было довольно много на пакетботе. Некоторые остались на палубе, рассматривая живописную панораму города, но большая часть их сошла на берег. Фикс пристально осматривал всех сходивших. В эту минуту один из них подошел к нему, сильною рукой растолкав феллахов, предлагавших ему свои услуги, и вежливо попросил указать ему бюро английского консула. Вместе с тем путешественник показывал ему британский паспорт, который очевидно он желал визировать.

Фикс инстинктивно взял паспорт, быстрым взглядом прочел приметы, и едва не вскрикнул. Бумага задрожала у него в руке: приметы, обозначенные в паспорте, были тождественны с теми, которые он получил от директора лондонской полиции.

– Паспорт этот не ваш? – спросил он путешественника.

– Нет, – отвечал тот, – это паспорт моего господина.

– А ваш господин?

– Он остался на пароходе.

– Но, – возразил агент, – он должен лично явиться в консульское бюро, чтобы можно было засвидетельствовать его личность.

– Как, разве это нужно?

– Необходимо.

– Где же это бюро?

– Там, на углу площади, – отвечал агент, указывая на один дом шагах в двухстах от пристани.

– В таком случае я пойду за моим господином, которому однако будет очень не по сердцу, что его беспокоят!

С этими словами путешественник поклонился Фиксу и возвратился на пароход.

Глава VII. Новое доказательство бесполезности паспортов в полицейском деле

Агент сошел на набережную и быстро направился к консульскому бюро. По его настоятельному требованию его допустили тотчас же к консулу.

– Господин консул, – сказал он без всяких предисловий, – я имею большое основание предполагать, что человек, которого я ищу, находится на «Монголии».

И Фикс сообщил консулу свой разговор со слугой о паспорте.

– Хорошо, мистер Фикс, – отвечал консул, – я не прочь посмотреть на этого негодяя. Но может быть он не явится ко мне в бюро, если он действительно то, что вы предполагаете. Вор не любит оставлять за собой следы, и к тому же паспортная формальность не обязательна.

– Господин консул, – отвечал он, – если это человек ловкий, как следует предполагать, то он явится.

– Визировать свой паспорт?

– Да. Паспорта служат только для того, чтобы стеснять честных людей в их движениях и содействовать бегству мошенников. Я утверждаю, что паспорт у него исправный, но надеюсь, что вы его визировать не будете…

– Это почему? Если паспорт исправен, – отвечал консул, – то я не имею права отказать ему в моей визе.