скачать книгу бесплатно
В худшем случае не будет большой беды от последствий вашей неистовой любви ко мне. Я не раз предлагала Вам исправиться: потому, ежели случайно приступ веселости или что-то другое заставит меня совершить оплошность, мне не в чем будет себя упрекнуть.
Те, с кем я слишком хорошо обращаюсь, полагают, что я над ними насмехаюсь, и уходят. Я могу рассчитывать только на тех, с кем я плохо обращаюсь, и, по правде сказать, мне хочется и впрямь любить Вас круглые сутки.
Принц де Линь княгине Е. Ф. Долгорукой [ок. 1805 г.][503 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 82 (автограф). [Адрес:] Ее Высочеству госпоже княгине Долгорукой, урожденной княжне Барятинской, Эгер.]
Мое сердце и голова были неуязвимы, как Вам известно. Но обоих постиг недуг. Голова мешает мне явиться к Вам рассказать о том, что у меня на сердце. Кристина хочет, чтобы Вы научили меня, как исцелить хотя бы лицо, и потому приглашает Вас на ужин.
Матильда[504 - Матильда и Малек-Адель – персонажи романа М.-С. Коттен (1770–1807) «Матильда, или записки, взятые из истории Крестовых походов» (1805).] не оказала бы мне такого сопротивления, как Вы: она дозволяет прикосновения, похлопывания рукой, сближения и объятия.
Малек мог дважды поиметь ее до того, как они оказались в пустыне, а там – каждый день. Отчего Вы не столь чисты, не столь доверчивы, как Матильда!
Отлично видно, что в любви, как и в религии, Вы православная и раскольница. Если у меня есть надежда Вас обратить, я подарю Вам ладанку с мощами, которую ношу на шее.
Госпожа Коттен в этом знаток. Она великолепно описывает самыми яркими красками те мгновения, когда героиня готова сдаться. Я бы не стал, подобно ее знаменитому Аделю, отнимать жизнь у стольких христиан, мусульман и бедуинов, но вдохнул бы жизнь в такое прелестное маленькое существо, как Вы.
Дозволяю Вам, любезная княгиня, мне ответить.
Принц де Линь княгине Долгорукой, Вена, 20 апреля [1806 г.][505 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 15 – 16 об. (автограф). Хотя в письме упоминается о кончине Ривароля, умершего в 1801 г., другие события отсылают к 1806 г.]
Нет, нет, я не стану писать Вам, любезная княгиня, тем паче, что я люблю Вас на этом расстоянии, но я все же хочу немного поболтать с Вами и Вас побранить. Как можно быть такой безмозглой курицей? Пуститься в бегство по полям, военным лагерям вслед за беспорядочно отступающими войсками? А после этого отправиться в Дрезден и провести там зиму. Вам следовало поехать с нами в Пресбург[506 - Ныне Братислава. После взятия французами Вены в ноябре 1805 г. принц де Линь перебрался со своей дочерью Евфимией (Фефе) в Пресбург, где прожил месяц. После битвы при Аустерлице (2 декабря 1805 г.) по Пресбургскому мирному договору (26 декабря 1805 г.) Австрия уступила Венецию Франции, а часть Тироля – Баварии. 6 августа 1806 г. Франц II отрекся от титула императора Священной Римской империи.]. Мы там жили очень спокойно. Но Вы ищете тревог и досадуете, если с Вами не приключится какая-нибудь беда. Французы бы Вас не побеспокоили, они не потрудились выяснить, кто здесь, равно как и в Венгрии, находился, из какой страны, какого ранга. Они даже не удостоили нас, никчемных генералов[507 - В 1805 г. принц де Линь много раз просил императора призвать его обратно на военную службу.], чести взять в плен.
Они воспользовались лишь теми, кто был им полезен, обесчестив себя, равно как и министров, которые тех выбрали, и глупейшую, бездарнейшую коалицию.
У меня нет желания платить за проигранные пари, что войны не будет, поскольку все продолжается и пари недействительны. Состоялся всего один забег, в котором одни люди столкнулись с другими. И было сказано, что более не надо сталкиваться. Более не надо сталкиваться.
Вот история шести недель, которые не стоят шести недель кавалера де Фобласа[508 - «Шесть недель из жизни шевалье де Фобласа» (1788), эротический роман Жана-Батиста Луве де Кувре.]. На то, чтобы описать ее иначе, ушло бы больше времени, чем на совершенные глупости. Если бы Пруссии не угрожали и в Эгере[509 - Город в Богемии, в настоящее время Хеб.] состоялась бы встреча, на чем я в свое время настаивал, то не пришлось бы встречаться в Аустерлице. Славный Пейджет, прочитавший напечатанные депеши, сказал мне: «Никаких военных действий, если нет уверенности в кабинете Берлина», и был прав. Его отозвали, к моей досаде.
От стыда, от коего никак не избавлюсь, я ни у кого не бываю, ни у посла, ни у кого-нибудь на ужине, ни при дворе, ни в собрании. Занимаю себя чтением до трех часов ночи записки к одной баронессе[510 - У принца де Линя была любовная интрижка с баронессой фон Гольц, о которой он упоминает во «Фрагментах из истории моей жизни».], составленной из сих оборотов, в коих блещет острый ум и дышит любовь. «В котором же часу узрю мою красу?»
Славный Борис[511 - Возможно, князь Борис Андреевич Голицын (1766–1822), генерал.] и почтенная Шувалова[512 - Графиня Екатерина Петровна Шувалова (урожд. графиня Салтыкова; 1743–1816).] не будят меня звуком своих голосов. Неугомонная Демидова пребывает в восторге от того, что приехал ее разлюбезный[513 - Елизавета Александровна Демидова (урожд. баронесса Строганова; 1779–1818) и ее муж Николай Никитич Демидов (1773–1828).], неизвестно откуда. «Какое счастье – говорит она – вновь увидеть своего мужа!» Кобенцль и его сестра[514 - Графиня де Румбеке (см. прим. 5, с. 125) и ее брат Людвиг фон Кобенцль (1753–1809), посол в Петербурге.] говорят, что они счастливы. Следует, конечно, им верить. Поговаривают, что Клеменс[515 - Граф, затем принц Клеменс-Венцель-Непомук-Лотар фон Меттерних (1773–1859) – полномочный посланник Священной Римской империи, затем Австрии в Берлине (1803–1806).] станет послом в Париже, а Мероде[516 - Граф Карл-Вильгельм фон Мероде, маркиз фон Вестерлоо (1762–1830) – камергер, полномочный посланник Священной Римской империи в Нидерландах (1788–1789). Послом Австрии в России в 1806–1808 гг. стал Максимилиан фон Мервельдт.] (что более странно) в Петербурге. Говорят, что Наполеон отказал и велит отказывать и впредь в паспорте госпоже де Сальмур[517 - ? la jeune comtesse de Salmour, femme bien aimable d’un homme tr?s aimable et excellent ami, dont la m?re, grande ma?tresse ? la cour de Marie-Thеr?se, m’avait beaucoup aimе // Mеlanges. 1802. T. XXV. P. 107–108.], собиравшейся приехать сюда к своему любезному послу[518 - Имеется в виду Александр де Ларошфуко, посол Франции в Австрии с марта по ноябрь 1806 г.] (коего я еще не видел), поелику он блюдет нравы. Только, умоляю, чтобы эта новость не дошла благодаря мне до ушей ее мужа[519 - Граф Кристиан-Антуан-Жозеф-Пьер-Жан Габалеон де Сальмур (1755–1831) – камергер, военнослужащий и дипломат Сардинского королевства.].
На протяжении четырнадцати лет Вы слышали, что неприятель не может появиться ни там, ни здесь, ни, как о том недавно говорили, в Вене, ни в Калабрии, где его разобьют наголову; теперь говорят, что он не двинется в Сицилию. Но если он все же туда двинется, несчастная королева[520 - Имеется в виду королева Мария-Каролина Австрийская. В феврале 1806 г. войска Наполеона заняли Неаполитанское королевство.] прибудет к нам со своим адъютантом Елизаветой[521 - Имеется в виду Мария-Елизавета Разумовская (урожд. Тун-Гогенштейн; 1764–1806), жена А. К. Разумовского. Была дружна с королевой Марией-Каролиной.] и их генералом.
Я больше не хочу, чтобы Генц[522 - Фридрих фон Генц (1764–1832) – немецкий публицист.] здесь появился, пусть лучше приедет в Теплице, где я приглашу Вас на чай в посвященном Вам храме[523 - Загородный дом принца де Линя на холме в окрестностях Теплице.]. Обождите меня, дражайшая княгиня. Велите, дабы туда прибыли два Ваших гельветических чуда вместо того, чтобы ехать за ними, и если Вы будете пребывать в этом умонастроении, другой Ваш храм, воздвигнутый в моем сердце, окажется также в Вашем распоряжении.
Давно знакомый с Вами, я люблю Вас девятнадцать лет, малость или сильно[524 - Отсылка к гаданию на ромашке: «M’ aime un peu, beaucoup, passionеment, pas du tout» («Любит малость, сильно, страстно, нисколько»).], восхищаюсь Вами неизменно и обожаю время от времени. Рано или поздно Вы будете ко мне благосклонной. Мачеха-фортуна, лишив меня славы и богатства, сохранила дар, который другие скорее утрачивают: чувствительность. Приезжайте удостовериться, бахвалюсь ли я. Но только в Теплице. Я призову оттуда Генца в октябре, этим летом он там смертельно скучал. Пусть остается в Дрездене или покамест съездит в Берлин. На спасительных водах Кристины у нас ожидается великолепное общество. Одноименная малышка восхищается Вашей добротой, благословляет ее и заслуживает.
Прощайте, дражайшая, только не друг. Ныне, после Теплице, как Вам известно, ни дружеских чувств, ни равнодушия к Вам. Но либо страсть, либо забвение.
Вена, сего 20 апреля.
Бог мой! Как меня печалит кончина Ривароля[525 - Писатель Антуан де Ривароль скончался от воспаления легких в Берлине в 1801 г. Княгиня Долгорукая из любви к нему уплатила его долги.]! Почему Вы позволили также убить бедного курляндского графа[526 - Неясно, о ком идет речь. Принц Карл Эрнст Бирон (1728–1801), повеса, приятель Казановы, умер в тот же год, что Ривароль, своей смертью.]? Вы знаете, как принц Луи обошелся с Полиной[527 - У герцогини Полины Курляндской, расставшейся со своим мужем в 1805 г., была любовная связь с принцем Луи де Роганом-Гемене (1766–1846); у них родилась дочь.]. Думаю, что нежных чувств к Курляндии никто не испытывает.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 8 августа [1806 г.?][528 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 89–90 (автограф).]
То, что Вы всегда заставляете меня делать. Я люблю и пишу. Я не узнаю себя. Первое слегка приостановлено за Вашим отсутствием, но возобновится у Вашего камина, ибо таковой у Вас имеется. Как же госпожа Ланскоронская[529 - Графиня Луиза Ланкоронская (урожд. Ржевуская; 1783–1839) – хозяйка салона.] не сняла этот дом для себя? Все потому, что вы обе, мои дамы, ангелы дружбы, готовые к лишениям и т. п.
Ах! Боже мой, эта бедная Мишель![530 - Княгиня Прасковья Андреевна Голицына (урожд. Шувалова; 1767–1828). «Княгиней Мишель» ее называли по имени ее мужа, князя Михаила Андреевича Голицына.] Какое лицо! Остерегайтесь, дражайшая княгиня, если Вы пожелаете меня отвергнуть, Вам предстанет нечто подобное.
Говорят только о Вашем прелестном семействе и о том, к чему оно имеет касательство. Я горд, что мне все сие нравится. Меня поздравляют, словно я отец семейства или наставник-аббат. Можете ли Вы поцеловать от меня Ваших домочадцев? Держу пари, что им это понравится и что все обойдется: они только чуть покраснеют, а после три князя посмеются, но Катиш[531 - Княжна Екатерина Васильевна Долгорукая (1791–1863), дочь Е. Ф. Долгорукой, замужем за сенатором князем С. Н. Салтыковым (1776–1828).] не станет смеяться; Госпожа Жиру[532 - Возможно, гувернантка Е. В. Долгорукой.] улыбнется, а другой аббат заплачет.
Белосельский[533 - Князь Александр Михайлович Белосельский-Белозерский, см. о нем на с. 59. Выехал из России в Дрезден ок. 24 мая 1806 г., что отмечено в альбоме его дочери З. А. Белосельской (РГАЛИ. Ф. 172. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 1). Его сестра баронесса Н. М. Строганова и ее сын А. С. Строганов застали его в Теплице с 7 по 21 августа 1806 г. (Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 225).] уехал 5 июня, и мой толстый князь Василий не страдал головной болью. Желал бы я, чтобы молодой князь Василий никогда не заговаривал в Вене с моими близкими знакомками. Ибо вместо того, чтобы сказать ему «Идите спать, дорогой Базиль»[534 - Цитата из комедии Бомарше «Севильский цирюльник» (д. III, сц. 11; пер. Н. М. Любимова).], ему скажут «пойдем». Проследите за сим как мать или как женщина, на Ваше усмотрение. Что побуждает меня безумно любить прелестную малютку Багратион[535 - Княгиня Екатерина Павловна Багратион, см. о ней на с. 57.], так это то, что мы все время сравниваем Вас с другими и беспрерывно говорим о дюжине достоинств и полдюжине красавиц. Она мила, и ее общество прелестно. Но, бог мой, какую скуку нагоняют на меня капуцинские носы. И до чего госпожа Демидова похожа на юную дикарку некоего Баллотона[536 - Что имеется в виду, не ясно. Одичавшая девушка Мария-Анжелика Ле Блан была найдена в лесу во Франции в 1731 г. Баллотон – эпизодический персонаж романа С. Констана де Ребека «Лора, или Письма жительниц Швейцарии» (1786).]!
Дозволяю Вам писать мне и советую меня любить.
Прощайте, достойнейший господин, если бы Вы были вдобавок и галантной дамой, то стали бы не Евой, матерью человеческого рода, но первой в мире женщиной.
Теплице, сего 8?го дня августейшего месяца
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [середина августа 1806 г.][537 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 85 – 86 об. (автограф).]
В «Златом сердце» я услыхал голос моего нежного сердца. Моей распятой страсти. Я обошел площадь. Вы не хотите иметь дело с моими евреями. Возьмите мою еврейку Кристину. Она проявила доброту: не захотела ничего с Вас взять. Я проявил гордость. Я отказал. И получил за 50 флоринов жилье на ту счастливую неделю, которую Вы мне только что подарили. Израэлитка скинула 30 флоринов с 80, кои она дерзает требовать; но, по правде сказать, жилье сдается с конюшней, в коей у Вас нет необходимости. Так что она нам ничего не уступает.
Генц может там поселиться, и мои кровосмесители тоже, когда прибудут. Я отвечаю за то, что снял. Там девять или десять комнат, а наверху две или три комнаты для Ваших людей.
Вы перестаете что-либо понимать (как только я Вас покидаю) и больше не умеете читать: Колинетта, покинутая Колен-Куром[538 - Colin-court – букв.: Колен короткий (фр.).], это Ваша знаменитая Мишель[539 - Влюбленные пастух Колен и пастушка Колинетта – персонажи французских песен, комедий и комических опер XVIII в. Генерал Арман де Коленкур (1773–1827) находился с дипломатической миссией в России в 1801–1802 гг., затем был послом в 1807–1811 гг. «Мишель», то есть П. А. Голицына (см. прим. 3, с. 167) и Е. Ф. Долгорукая были вместе в Париже в январе 1803 г. и общались с Бонапартом, первым консулом, и его окружением (См.: Гречаная Е. П. Когда Россия говорила по-французски. С. 305–307). У П. А. Голицыной и Коленкура был роман в 1802 г., у них родился ребенок в 1803 г.].
Как приятно вновь увидеть Вас, дражайшая княгиня.
Мои чувства разделяют все в замке и поручают мне передать Вам сие, а Кристина, хотя и прекратила заниматься танцами, подпрыгивает от радости. Скорее уезжайте из Дрездена, ибо я все еще боюсь, как бы Gr?ne Gev?lb[540 - Казначейство Саксонского королевства.] не привлек мух, которые повсюду ищут мед. Говорят, король Голландии[541 - Луи Бонапарт (1778–1846), брат Наполеона и король Голландии (1806–1810).] просит у Вас княжну Катиш. Приезжайте, приезжайте, славный малый, обожаемая женщина. Пейте Вашу Эгру здесь. Ручаюсь Вам, что Вы найдете ее не хуже прежней, а наше общество гораздо лучше.
Две ночи в гостинице для моих юных, любезных князей будут стоить около двух десятков флоринов.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 21 августа [1806 г.][542 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 14 – 14 об. (автограф).]
Так вот, ни моральный дух, ни мораль, ни морализирование, высокоморальное к тому же, дражайшая княгиня, не дают мне объяснения, по какой уходящей вглубь веков причине я прозываюсь Шарль Ламораль, как мои предки и мои сыновья. Кто знает? Быть может, дьявол тут вмешается, сам того не ведая, ведь рабу нужен маленький луч надежды, дабы продолжать свое служение. Вечер, весьма долгий и жаркий в нагретой комнате, и оживленная беседа; широкий диван… откровения, соблазнительные истории, полные отчасти сладострастных картин… дерзкие фразы, смешанные с почтением, кое немного сдерживает едва скрываемый пыл…
Наконец с небес снидет справедливость, я на сие надеюсь и заранее их благословляю.
Только приезжайте, если осмелитесь: предупреждаю Вас, что это, как если бы Вы летели на огонь.
Я вовсе не хочу набивать перед Вами цену моей услужливости, моих визитов. Если бы Вы были уродливы, как та датчанка, которую Вы здесь видели, я бы приходил к Вам каждый день из?за изящества Вашего ума. Если бы Вы были глупы, как госпожа Самойлова[543 - Графиня Екатерина Сергеевна Самойлова (урожд. княжна Трубецкая; 1763–1830) – жена А. Н. Самойлова, племянника Г. А. Потемкина. Принц де Линь познакомился с ней в Бендерах, где она находилась с мужем при главной квартире Потемкина.], я бы видел Вас каждый день из?за прелести Вашего лица. Отдавать Вам предпочтение и беспрестанно искать встречи с Вами в Теплице и Вене не так трудно; но я бы предпочел Вас и в прекрасные времена Парижа, Рима и Афин, где оставлял бы Вас только на миг ради свидания с Аспазией, если бы Вы не пожелали быть моей.
Я так исправно Вам пишу, что не узнаю себя. Обычно я посылаю куплет, букет. Что-то получаю или не получаю взамен. Неважно. Когда я бываю вознагражден, благодарность мне диктует и сердце пишет. На сей раз есть одно безрассудство и очень мало надежды, хотя, дабы ослепить себя, мне порой хочется ее питать. Я говорю себе: по законам физики, логики и риторики Вы должны были бы стать моей; но любовь – это дитя, не ведающее ни о каких законах, слепое, глухое, но очень любящее все выражать жестами.
Дабы все же доказать Вам, что я во всем разбираюсь, сообщаю, что снял за 40 флоринов то же, что неделю назад сдавалось за 50; и, хоть и против моей воли, предоставляю на одну спальню больше, чем Вам надо, и кухню. Скажу Вам, как императрица, отчитавшись перед князем[544 - Письмо Екатерины IІ к Г. А. Потемкину от 31 августа (11 сентября) 1788 г.] о диспозиции войск, направленных против Швеции: «Верно ли я поступила, мой учитель?»
Все сие ждет Вас 1 сентября, когда начинается плата за жилье. Потому, дражайшая княгиня, оставьте Ваши беспокойные воды и приезжайте сколь можно быстрее лишить покоя меня. Вы очаруете более, чем обычно, двор Клари, который любит Вас, как и следует. Титина шлет Вам добрые пожелания, что до меня, дорогой аббат, то Вы знаете обещание Вашей Нинон.
Теплице, сего 21?го августейшего месяца.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, суббота [вторая половина августа 1806 г.][545 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 54 – 55 об. (автограф).]
Вот я в Вашем предместье, дражайшая княгиня, и люблю здесь Вас в 120 раз больше, чем когда три дня назад находился в 120 лье от Вас.
Буду любить Вас еще в 120 раз сильнее, ежели Вы немного помешкаете, ибо мне стало известно, что мои баронессы, намного более упитанные и умные, чем Вы, уже здесь. Потому трепещите, как бы я не покинул Вас ради них. Мой агнец скоро приезжает. Это серьезнее. А также великолепные сестры великолепной королевы[546 - Имеются в виду королева Пруссии Луиза-Августа-Вильгельмина-Амалия (1776–1810) и ее сестры Шарлотта, герцогиня Саксен-Гильдбурггаузенская (1769–1818), Тереза, княгиня Турн-и-Таксис (1770–1840) и Фредерика-Каролина, принцесса Сольмс-Браунфельсская (1778–1841).] и, наконец, весь театр Праги.
Оказали ли Вы мне большую любезность, не доставив себе удовольствия заловить какого-нибудь посла в Дрездене, где Вы провели зиму? Посмотрим. Я милостив к Вам. И прощу Ваши преступления, ежели Вы их совершили.
Но я отказываюсь чествовать Вас. Я уже весьма навредил Вам в свете, где я клялся, что у Вас никогда никого не было.
Быть может, я бы ныне опасался Федры и Иокасты[547 - Героиня трагедии Ж. Расина «Фиваида, или Братья-враги» (1664).], ибо Базиль не будет столь суров, как Ипполит, а Николя любит… quiproquo. Вы, вероятно, будете их превозносить, но я ничему не поверю, предупреждаю Вас. Наш министр финансов Цихи[548 - Граф Карой-Йожеф-Ференц-Ксавер-Казимир-Янош Непомук Зичи (или Цихи) де Зич и Вашонькеэ (1753–1826).] прибыл поправить дела монархии, ввести налог с почтовых штемпелей на всех моих любовных письмах, посему, дражайшая княгиня, Вы получите только это до Вашего приезда и гораздо меньше, чем обычно, – здесь. Впрочем, надо быть ушибленным, чтобы любить Вас так же, как в прошлом году. Посмотрим все же, хорошо ли Вы будете себя вести.
Но если нас заново погонят, я больше не хочу, чтобы Вы вновь купили место эмигрантки и меня покинули. Впрочем, будьте покойны. Несмотря на некоторые внешние остатки гнева, всеобщий мир, думаю, наступит ранее, чем через полгода.
Обнимаю моих дорогих всесильных князей и славного аббата, чьи такт, вкус и познания столь часто меня восхищали. Они, конечно, велят Вам безумно любить меня. Княжна Катиш, которая не знает, что это такое, сделает тем временем свои выписки и получит мои похвалы. И я отвезу госпожу Жиру на Гору Линя обсудить правительственные дела. Напомните ей обо мне.
В моей же памяти только Вы и Вы, и тот куст, за который мы зацепились: вчера я вновь увидел его с ужасом.
То была неопалимая купина, ибо я пылал к Вам все так же. Привезите с собой или, если Вы не тотчас же приедете, пришлите мне Генца. Как много у нас будет сказать друг другу! о нас с Вами, дражайшая княгиня. Я буду повторяться. Говорить, что Вы не только восхитительное, но и превосходное создание. Я первый открыл и объявил, что Вы сама доброта. Кстати, о недоброте, правда ли, что Колинетта, брошенная своим Колен-Куром, находится в Дрездене и собирается сюда? Будьте осторожны, мне сдается, что нам было плохо вместе. Оттуда едут, чтобы любить друг друга, и, к несчастью, я с Вами ни разу не ссорился.
Поручите мне снять для Вас дом, иначе я приеду к Вам в Дрезден, и сие меня разорит: мы покупаем дукаты по 9 флоринов. Приезжайте к нам из экономии. Но не экономьте на Ваших чувствах ко мне. Будьте щедры. Дайте себе волю. Я готов Вас вновь обожать.
Теплице, суббота, пробудившись.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Вена, 20 ноября [1806 г.?][549 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 32–33 (автограф).]
Заставить Вас обожать меня – еще не все, надо не заставлять Вас сожалеть обо мне. К чему Вам служат мое восхищение маленькой юной княжной Барятинской, мое знакомство с ней, затем мое общение с княгиней Базиль[550 - То есть с Е. Ф. Долгорукой, супругой князя Василия.], затем чувства расположения, дружбы, а потом мое обожание, о коем я не сразу догадался, и моя страсть?
О! Начнем жить заново, и будьте благоразумнее. Вернемся на десять лет назад: подумайте, не лучше ли было бы вместо Ваших треклятых вечных успехов полюбить меня раз и навсегда и доверить заботу о Вашем здоровье климату, в котором по меньшей мере есть какой-то здравый смысл? Быть может, мы бы даже отделались всего одним бегством. Быть может, Вы бы упасли нас от второго, возгласив громогласней тех, кто способствовал этой второй войне, что в ней ничего нельзя выиграть, но можно все проиграть.
Божество, перед коим преклонялся Потемкин, воспитанница великой matuschka[551 - Екатерина IІ.], Вы должны были парить над нашими головами и помешать нам поверить в испанские и английские басни. Вернитесь к нам. Я пришлю Вам мое меню. Вы бы немного чаще, чем в последний раз, бывали в особняке-гостинице Линя, где почти не появлялись, не знаю, почему, и я бы предложил Вам прекрасное жилище, более светлое, чем в последний раз, возле городских стен или на эспланаде[552 - Эспланада отделяла в Вене старый город от предместий.].
Обед для четырех-пяти мужчин и порой ужин для четырех-пяти женщин. Затем – Теплице вволю и почитание Вас всем миром, при условии, что мое будет особенным. Я окружу приятным всеобщим вниманием моего дорогого князя Базиля. Привезите его, дражайшая княгиня, и наслаждайтесь обществом Ваших детей. Славного, любезного Николя здесь все очень любят. Мы не устаем его хвалить.
Поздравляю Вас с именинами[553 - 24 ноября – день святой великомученицы Екатерины.]; я дал бы для Вас небольшой спектакль, если бы Вы были здесь; в моем безразмерном доме я устроил в этом году несколько представлений, и на скамьях и соломенных стульях сидели 22 женщины, а столько же мужчин размещались, как могли.
Не забывайте, обожаемая княгиня, Вашего давнего почитателя, который смог оценить Вас лучше всех.
Вена, сего 20 ноября.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[554 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 23 (автограф).]
Извещение, напечатанное в «Журналь де Франкфор» и посланное господам Вальтерам в Дрезден для помещения в других немецких газетах.
Красивая княгиня, еще молодая, хотя она столь прославлена и наделала столько шума в свете, что ей можно дать сто лет, вступившая в свет, будучи ребенком, и уставшая от поклонников, хотела бы завести любовника. От коего требуются лишь красивое лицо, ум и любезность, а также быть весьма обходительным на публике, не слишком хранить верность, если об этом ничего не узнают в обществе, дозволять ей нравиться и не пытаться ни заточить ее в доме, ни стать самому затворником, уметь играть в комедиях, стяжать в свое время разного рода успехи, отличаться приятными талантами, отменным умением вести беседу и не быть чересчур нежным. В особенности нет нужды в его страсти и восторгах. Он даст знать о себе, обратившись в отдел извещений.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[555 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 50 (автограф).]
Уходите каждый вечер на две-три минуты раньше остальных, дабы доставить мне удовольствие услышать, как о Вас говорят. Вот и вчера вечером раздался всеобщий хор похвал достоинствам Вашего лица, сердца и ума. То я, дражайшая княгиня, знающий Вас, воздал хвалы Вашему сердцу. Что до остального, довольно увидеть Вас всего одно мгновение. Так вот, сие сердце, стань оно податливым, еще более украсит лицо и ум. Больше никаких «Спасибо за ответ», если только Вы не хотите сказать мне, как та глухая дама, которую Ванчура[556 - Барон Эрнест (Арношт) Ванжура фон Рониф – чешский композитор, с начала 1780?х годов и до конца жизни работал в России (см. также прим. 2, с. 267).] так смешно передразнивал: «Я сдаюсь все же». Вы разменяли, не знаю, как, Ваше сердце на россыпь мелочи. Вы не сможете собрать всю эту россыпь так же, как части нашего тела соберутся вместе в долине Иосафата. Потому Вы не обязаны любить меня более, чем у Вас получается. Но Вы могли бы поступать так, словно Ваше сердце вполне цело, а я бы скрыл от общества, от Вас и от себя мое глупое сердце, то, что, движимое желанием, клянусь Вам, все переполнено нежностью.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[557 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 53 (автограф).]
Меня разбудили и подали Ваше письмецо, и я не сержусь, хотя мой сон священен. Сие вполне доказывает, что я Вас люблю. Но как оно мило, это письмецо. Милее тех, что я получаю от Вас каждый день. Да, я знаю: Вы меня любите. Зачем Вы оправдываетесь? Мне известна разница между кокетством и желанием нравиться. Вы хотите нравиться всем, и в этом нет ничего плохого. Впрочем, разговор о путешествиях весьма невинен. Этот господин весьма любезен, и я почти заставил его обещать, что он будет в Вене тогда же, когда и мы. Конечно, Тит влюблен, но вовсе не ревнив[558 - Измененная цитата из трагедии Ж. Расина «Береника» (1670): «Пускай ревнует Тит, ревнуют – лишь любя», д. II, сц. 5 (пер. Н. Я. Рыковой).]. Я уверен в Вас, дражайшая княгиня. Репетиция – в час дня. До того времени я надеюсь еще встретить Вас не раз. Но я должен отправиться на завтрак к хорошенькой малышке-еврейке[559 - Возможно, речь идет о Ребекке Саломон (урожд. Фридландер; 1783–1845). О красавицах-еврейках, с которыми тесно общался в это время принц де Линь, пишет в своих воспоминаниях С. С. Уваров.], она придет посмотреть, как мы играем.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. [Теплице, осень][560 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 63–64 (автограф).]
Ваш ум слишком привык ко мне. Ваши чувства притупляются, хотя и не служат Вам. Ваше сердце пресыщается, хотя его ничто не питает, а Вашему вкусу для пробуждения необходима моя чрезмерная любовь. Нынче, любезная Араминта[561 - Персонаж комедий П. де Мариво «Ложные признания» (1737) и «Чистосердечные актеры» (1757).], я хочу, чтобы Вы написали мне в ответ записочку, не оставляющую без надежды, хотя и не подающую ее, и доказывающую, что я не совсем не прав, любя Вас.
Бог мой! Весь день Вы всех околдовывали! Как Вас слушали и восхищались Вами! Видели ли Вы, как все глаза были устремлены на Вас, как Вас слушали, замерев? Мне все сие не нравится; ибо так Вы вскружите голову тем немногим в Вене, у кого она еще на месте.
Ваш голос столь же прекрасен, сколь другой голос мил. Мы и впрямь стоим сей пары, не так ли? Мой приятель одержал блистательную победу, так как Бельмонте[562 - Франческо Пиньателли ди Бельмонте, герцог д’Ачеренца (1766–1827); был женат на Жанне (Иоганне Катарине), дочери герцога П. фон Бирона.] не осмелился прийти. Проницательный Кастелафар[563 - Граф Карло-Луиджи Амико ди Кастеллальферо (1758–1832) – посол Сардинского королевства в Вене (1794–1798) и Берлине (1799–1802).] написал ему, чтобы он не приходил, и что с другим обращаются лучше, чем с ним. Итальянец побежден Бельгией, но Пруссия и Америка не побеждены. Между тем Бельгия принесла бы Вам больше. У моего приятеля более трогательная любовь. Моя всего лишь вызывает сочувствие. Он ничего не получил, а я и того меньше. Сие трудно осознать. Вчера Марков, дав нам понять, что мы ничего не стоим, что нам это известно и что мы хорошо знаем друг друга, собрал нас вместе. Наш кюре благословил наш союз. Наш нотариус составил контракт.
Опасайтесь воздуха Теплице, моя бесценная. От отчаяния травятся. Я не хочу давать жизнь: но я не хочу и терять ее, как та бедная девица, которая, умирая от руки своего любовника, продолжает справляться о его самочувствии, ухудшившемся от того, что на него подействовал тот же яд или с ним случился апоплексический удар от угрызений совести.
Здесь больше великодушия, чем в России. Там больше любезности. Вот разница. Запрещаю Вам быть столь любезной. Но я бросаю вызов той, которую Вы заставите меня любить: мне было бы невозможно повиноваться Вам. Спасибо за ответ.
Я не пишу Вам стихов. Это хуже. Кристина только что вошла. Я закончил мое письмецо. Я не хочу, чтобы подумали, до какой степени я глуп, чтобы так любить Вас; я всегда скажу, что это шутка, что Вы слишком восхитительны, чтобы любить Вас и чтобы я мог когда-нибудь поверить в Вашу благосклонность.
Но это подлинная правда, и не бахвалясь своей любовью, искренней, идущей от сердца, скажу, что третьего дня, не зная, где это сердце успокоить, освободив его от всегдашней заботы, предавшись на волю случая, предпочтя пастораль, я отправился в сад и был очарован встречей со служанкой, очищавшей газон от опавших листьев, которые она складывала в корзину. Любовь (вовсе не к ней) понудила ее освободиться от этой корзины и позволила мне вспомнить о Вас.
Вчера Ваши волосы заставили меня продаться дьяволу, поскольку я не мог отдаться Вам. Бог мой, как милы ваши записки, Ваша и Катиш, сколько в них хорошего вкуса. Я, конечно, прав, но все же я браню себя за то, что вижу Вас такой, какой вижу. Выражение «любить до безумия» было придумано для меня.
Прикажите подать лошадей в половине седьмого, дражайшая княгиня.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[564 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 70 (автограф).]
Любовный вздор на время прекращен по причине своего рода усталости, выказанной Вами с приятностью по его получении. Есть только одно средство исцелиться, и то, что Вы послали мне, дабы доставить мне радость, повергает меня в страх. Мои недуги меня вовсе не мучают. Вы не услышите меня как томного влюбленного, который говорит с Вами о своей несчастной любви. Оставьте у себя Вашу склянку и заберите у меня подаренный Вами любовный напиток, дражайшая, прекрасная, божественная и невыносимая, которую я устыжаю и обожаю.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[565 - Там же. Л. 72 (автограф).]
«Она гордая, но честная», – говорит Фрипорт о Линдане. «Она часто отказывается от ужина… по причине здоровья», – говорит Полли[566 - Отсылка к комедии Вольтера «Кофейня, или Шотландка» (1760), д. II, сц. 6: Фрипорт: «Вы бедны и добродетельны, но говорят и то, что Вы горды, а сие нехорошо <…> Вы оставляете себя без обеда или ужина». Полли: «Таково предписание врача».]. Полагаю, Вы и впрямь такая, но надеюсь, что нынче голод выгонит волка из леса и благодаря сему мы будем лицезреть Вас на два с половиной часа дольше.
Если бы Вы были женщиной из плоти и крови, Вас тронул бы сей счет до минуты. Я похож на иудеев, бросивших своего Бога ради идола. Мой идол – Вы, и Вам известно, из чего идолы сделаны. Статуя красива. Я доволен скульптором. Но вот беда. Ее выражение лица не дает к ней приблизиться. Страшно услышать ужасное пророчество. Если бы Вы были только статуей, Вас можно было вертеть, как угодно. И держу пари, что я бы смог Вас полюбить.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[567 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 74 (автограф).]
Порой, дабы остудить кипящую кровь и утишить буйство чувств, надо уйти от Вас, как вчера, и подумать, не веря в это, что, раз нам было хорошо вместе, стало быть, мы живем, как муж и жена.
К примеру, я был вполне счастлив вчера провести рядом с Вами девять часов кряду. Вам-то это все равно, бездушное тело и бестелесная душа. Кристина велит осведомиться у Вас, не желаете ли Вы прогуляться. Страх остаться без Вас победит мой страх, когда я буду в карете.
Отвечайте поскорее и по оплошности (ибо, как Вы говорите, она не доказывает любви) напишите: да, прогуляемся, люблю тебя.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д. [лето или осень 1805 г.?][568 - Там же. Л. 75 (автограф).]
Порой за вас ходатайствует передо мной Ваше лицо. Порой – Ваш ум. Ваше письмецо, к примеру, – очаровательно. Довожу все же до Вашего сведения, что Лобковиц, когда после ужина она уединяется со своим мужем[569 - Принц Франц-Йозеф-Максимилиан фон Лобковиц, герцог фон Раудниц (1772–1816) – генерал-майор, покровитель Бетховена, знакомый принца де Линя. Был женат на принцессе Марии-Каролине-Терезии фон Шварценберг (1775–1816).] в амбразуре окна, Вас намного превосходит.
Отчего у Вас не курносый носик? Обладатель черного портфеля пролез бы в окно, и меня бы уже любили или ненавидели.
Ужасно то, что нет ни того, ни другого. Как можно притязать на благоразумие и отправляться гулять по такой погоде?
Ваше сердце похоже на гору Теплице, какой она видится нынче. Гору, покрытую снегом.
Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, б. д.[570 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 83 (автограф).]
Вы, должно быть, не так понятливы, чтобы поверить, что кого-то любят больше, чем Вас? Условимся покамест, что невозможно, чтобы Вы в это поверили. Сей господин и я не сказали ничего, достойного внимания. Мне захотелось потешиться и над Вами, и над ним и посмотреть, станете ли Вы ревновать или останетесь уверенной в себе. Мне немного досадно, что мои обхождения не принесли большего. Отлично видно, что это человек из другого мира. Довлеет Вам быть человеком мира сего, коего я люблю более всех.
Приходите как можно раньше.
