Олени не придут

Мэй досадно ухмыльнулась и покрутила опущенной головой так, что волосы колышущимися змеями погладили глянец поверхности под коленями.

– Что ты предлагаешь? – через паузу отчеканила она довольно враждебно.

– Послушай, я тоже хочу найти виновных, и я… я предлагаю передать тебе мои знания и навыки напрямую, непосредственно сю-да!

С этими словами лис склонил морду вниз и коснулся лапой темечка, подобно тому движению, которым псовые прячут глаза от порицающего взгляда хозяина.

Девочка недоверчиво посмотрела на голубого зверя перед собой. Она не была напугана, нет! Она была взволнована: кто-то, пусть даже знакомый, проникнет в её святилище?!

– Слушай, только не воспринимай это как попытку несанкционированного вторжения, не замыкайся. Пожа-алуйста! – сыграл на опережение лис.

На удивление, слова подействовали – слова, способные разрушать города и уничтожать души, в этот раз реализовали свою созидательную функцию, придав уверенности услышавшей их девочке.

– Как. Это. Сделать?

– Нейро!

– Нейро?! – подняла она брови.

– Да! – словно Николсон в «Сиянии» кивками застолбил победу лис и мило, чуть-чуть ехидно, улыбнулся.

Глава 10

5 марта

Семейным укладом Нейро был низвергнут в дальнюю подсобку. Сложнейшее из домашних периферийных устройств, вселявшее уважительный трепет даже в альфа-дженерика, теперь скучало в одиночестве, ожидая того часа, когда влюблённость сойдёт на нет и бытовая трясина снова сделает успокаивающую модуляцию мозга востребованной.

– Ну здравствуй, дружище! – про себя поздоровался лис с аппаратом и стал ходить по кругу по немногочисленным панелям подсобки, пока подопечная стряхивала пыль и искала, куда воткнуть вилку питания. А когда по щелчку классического рубильника Нейро ожил, по телу зверя даже пробежала благоговейная дрожь.

Мэй ничего не спрашивала – аккуратно ступая босыми ногами по мягким округлым окончаниям опущенных стержней колыбели, она подлезла под основной механизм и засунула голову в массивную шлем-капсулу, чтобы просто посмотреть. Но то ли Нейро сам всё понял, то ли девочка случайно нажала какую-то кнопку… телескопические стержни вдруг пришли в движение и в течение четырёх секунд, поднимаясь из основания и опускаясь, подстроились под анатомическую форму удерживаемого тела и зафиксировали его в идеально удобном лежачем положении.

– Круто! – вырвалось у Мэй, ни капли не испугавшейся такого беспардонного обращения с собой.

– Опустить забрало! – скомандовал лис и, когда человеческие руки послушно с усилием опустили стекло до щелчка, тут же голубой молнией возник на маленьком экране перед её глазами. – Ну что, готова?

В ответ он получил утвердительный кивок и блеск благодарно-заинтересованных глаз.

– Начните с калибровки, Нейро всё сам умеет.

Лис пропал, а на его месте возникло классическое меню с дюжиной иконок, и прозвучал нежный – неожиданно женский – голос:

– Пожалуйста, нажмите или назовите название режима.

– Калибровка.

Бегунок прокрутился пару секунд, и синтезированный голос снова произнёс:

– Вы первый раз на процедуре?

– Да.

– Сколько вам полных лет?

– Тринадцать.

– Пожалуйста, коснитесь указательным пальцем панели слева. Спасибо! Возраст подтверждён.

Нейро подозрительно зажужжал разными механизмами, по-видимому, готовясь.

– Я прошу вас расположиться удобно в кресле и не двигаться. Процесс калибровки займёт около тринадцати минут. За это время будет проанализирована мозговая активность и подобраны интерферентные значения. Вам будут показаны образы. Реагируйте на них естественно, заставлять себя думать не надо. В конце вы уснёте, это будет означать успех калибровки. Начинаем!

Мэй не успела ничего сказать. На забрале стали появляться разные картинки – смешные и пугающие, бытовые и фантастические, добродетельные, ужасные и вызывающие отвращение. Мозг принудительно выключался неведомым внешним реостатом, будто от пущенной по артерии анестезии.

Проснулась она мгновенно, без какого-либо чувства сонливости.

– Сколько я спала?

– Тринадцать минут, как и было обещано, – отозвался лис, хотя процесс занял в два с половиной раза больше времени.

Этот факт лишний раз убедил его, что мозг подопытной таит уйму секретов, овчинка стоит выделки, а игра – свеч!

– Так, пока ты спала, я тоже не сидел без дела и покопался в протоколах нашего друга, – отчитался зверёк. – Для начала надо тебя прочитать. Это нетрудно, но займёт время. Потом я эти данные проанализирую, и подумаем, как обучить тебя нужному. Скорее всего, потребуется синхронизироваться, чтобы я мог не просто закачивать в тебя терабайты знаний, а чтобы ты воочию увидела мой опыт и то, как эти алгоритмы надо применять.

Здесь лис слукавил в третий раз, так как никому в мире такая устойчивая синхронизация ещё не удавалась, несмотря на то, что пробовали десятки тысяч людей.

Не хватало экранов для опыта, потому что Нейро стоял лицом к двери, да и в целом в подсобке их было мало. Поэтому, подкрепившись сэндвичем и соком, Мэй принялась толкать агрегат в соседнюю по коридору гостевую спальню. Сантиметр за сантиметром, потея, двигала она махину и уже частично преодолела проём двери, когда лис вдруг нашёл в системе функцию перемещения, по вызову которой аппарат приподнялся на крошечных колёсиках и изъявил готовность к транспортировке.

– Ты издеваешься?! – взмолилась она.

– Прости, забыл! – искренне ответил зверь.

В нужном помещении Нейро установили лицом к свободной стене и выровняли относительно привычных девяти панелей.

– Ну что, начнём? – сказал лис после того, как подопытная отдышалась.

Беспрекословно позволив стержням снова поднять себя, Мэй сделала глубокий вдох, успокаивая нервы, и произнесла священное гагаринское: «Поехали!» Забрало опускать они не стали, но контактная диадема всё с тем же жужжанием электромоторчиков опоясала голову сзади и стала переливаться не отвлекающим светом десятков микроскопических светодиодов.

Задачу решили не менять: Иван режиссировал новостные потоки абсолютно по тому же сценарию, Мэй сосредоточилась и старалась перейти в режим открытых чакр, а он анализировал её мозговую активность. Однако через три минуты опыт пришлось остановить.

– Прости, – сымитировал одышку голубой зверь, как будто тоже двигал тяжёлого Нейро, – мне не хватает вычислительной мощности, чтобы сопоставлять первичный поток и твою реакцию на него. Твои возможности, – лис скривил мордочку, впервые расписываясь в своём бессилии, – оказались чуть выше, чем я рассчитывал.

– И что нам делать? – приподнялась Мэй в своём кресле, разминая немного затёкшие мышцы спины.

– Нужны ещё процессоры и оперативная память! Тащи сюда всё, что найдёшь из автономных устройств. Чем больше, тем лучше, во всех смыслах. Пылесос, фотоаппарат Даниила – там огромная матрица, а значит, и процессор приличный! Тот рабочий ноутбук твоей мамы, помнишь? Тоже тащи! И обязательно с проводами, – по панелям стены догнал он с энтузиазмом бросившуюся прочь Мэй, – домашней сети не хватит, а в общественной 6.5G нас с таким потоком данных мгновенно забанят. А я пока задействую бытовую технику.

* * *

На сбор и подключение этой груды железа ушёл час, зато теперь в их руках была уйма цифровых помощников с довольно приличной суммарной мощностью. Грубой мощностью, но именно это лису и было нужно. Повесив вывод изображений на встраиваемые устройства во главе с холодильником и кофеваркой (даже утюг и лампы вносили свою лепту), себе для вычислений он забрал все приборы, связанные с обработкой изображений: ноутбук, фотоаппарат и, конечно же, более двухсот шестидесяти настенных панелей. Только сигнализацию и цифровой замок двери трогать не стали.

Снова забравшись в кресло, Мэй в нетерпении трясла ногами, заставляя стержни непрерывно подстраиваться. «Будь Нейро умнее, он бы уже давно взбесился от такого поведения!» – про себя заметил лис.

Но вот картинки снова понеслись перед глазами, воздух наэлектризовался. Движимый немой волей человека, Нейро опустил ноги и перевёл тело в практически вертикальное положение, оставив при этом голову абсолютно неподвижной, будто в неё был встроен гироскоп, как у курицы.

– Да! Да! – от удовольствия закатил глаза лис, врываясь на просторы сознания подопытной.

* * *

Перед его глазами было горное плато, по которому неслись визуализированные Нейро разноцветные переливающиеся и сверкающие потоки мыслей, состоящие из миллиардов простых по своему происхождению операций. С каждым новым образом, получаемым, по-видимому, от глазного нерва, на востоке на горизонте рождался новый поток, ветвился по небу, тянулся щупальцами в сторону запада, к горным вершинам и каменным столбам, пронизывал или вливался в другие искрящиеся реки.

– Ну, здесь всё просто! – решил лис, тут же вознёсся и посмотрел на плато с высоты птичьего полета.

С этой точки картина была куда более структурированной. Многочисленные потоки ветвились, подобно ищущему пропитание грибу-слизевику: каждый из них тянулся щупальцами в разные стороны, а когда любое из них достигало какой-либо цели, тут же это щупальце становилось более толстой артерией, убивая соседние ищущие отростки. Дальше цикл повторялся, но уже из новой точки. Таким образом с каждым шагом количество графов увеличивалось, дерево разрасталось.

Случалось, что щупальца и уже установленные связи отмирали. На этот случай система подстраховывала себя, всегда создавая резервный канал связи. А если ветви сливались – наоборот, лишние связи рушила.

Затем в какой-то момент, по достижении насыщения, дерево вспыхивало ярким импульсом и красочно утекало под поверхность сразу через все установленные точки связи с землёй этого мира.

В реальном времени всё это занимало миллисекунды и было ограничено лишь скоростью электрических и химических взаимодействий в долях мозга Мэй. Но лис изучал всё в замедленном режиме. Точнее, ресурсов у него сегодня было предостаточно для того, чтобы успевать осмыслять себя и весь объём данных без задержек.

– Так, это ввод. А что дальше? – проговорил про себя исследователь.

Он ещё немного отлетел от плато в космически холодную пустоту, а затем крутанул его, будто монету, с орла на решку. Адепты плоской Земли ликовали бы от увиденного!

Но вместо этого весь мир крутанулся вокруг плато. Лиса, находившегося на дальней орбите, с такой силой провернуло назад, что он чуть не трансформировался в какую-то новую цифровую форму сознания. Когда наконец эффект перегрузки прошёл, из уст его вырвалось лишь удивлённое восклицание:

– Какого…?!.

С этой стороны мир был совсем другой. Редкие потоки неслись в обратную сторону через чудесную зелёную равнину, где впору было бы пастись стадам невинных цифровых единорогов.

– Где… остальное?! – требовательно заявил исследователь, болидом спускаясь вниз.

На поверхности он тут же устремился на запад – туда, откуда вырывались эти редкие выводные импульсы. В отличие от первой стороны, где яркие ветвления всасывались под поверхность, здесь они рождались в одном месте – из огромного проёма в монолитной скале, покрытого чёрной гелеобразной массой.

Страшно было ступать туда, но азарт лиса уже преодолел точку невозврата.

– Если не пройду, то, может быть, никогда не узнаю!

Воодушевившись, он сделал уверенный шаг сквозь чёрную поверхность. Тут же оглушающая низкочастотная вибрация пронеслась по куполу неба с одного края на другой, разрывая пополам пространство этого мира.

Лиса выкинуло из сознания подопытной, но то, что он успел увидеть за тонкой, как оказалось, плёнкой, отпечаталось в его памяти и теперь стояло перед глазами: океан! Тёмный, ревущий, бьющий в лицо брызгами, сотрясаемый снаружи бурями и наполненный искрящимися течениями внутри… Океан!

– Ты дурак, что ли?! Мне больно! – схватилась за голову Мэй, повисшая на единственной удерживающей от падения тонкой нагрудной шлейке, которую Нейро предусмотрительно сомкнул перед переводом тела в вертикальное положение. – Ты обещал научить меня!

Лис ответил не сразу. Он сидел на краю экрана в прострации, глядя опустошёнными глазами в одну точку на стене.

– Прости! Я… я не уверен, что у нас вообще что-то получится.

– Дело во мне? – подняла голову девочка.

– Нет, во мне… Надо подумать! – коротко ответил он, развернулся и удалился в пустоту экрана.

Мэй кое-как доползла до грота, упала на подушки и проспала крепким сном до самого утра, пока бабушка Лиза, поставив на край поднос с завтраком, не поцеловала внучку в висок и снова не попрощалась на целый день.

* * *

6 марта

– Я готов! – как только Елизавета закрыла дверь, лис с этими словами появился у ложа.

Они обменялись молчаливыми взглядами и продолжили свой опыт как ни в чём не бывало – отдохнувшие и решительные. Не спал только Нейро, хотя кто его знает…

В этот раз зверь действовал осторожно и плавно.

– Научить алгоритмам? Ну хоть с этим я должен справиться!

На плато он сразу направился на восток – туда, где рождались и начинали ветвиться потоки прямо из космического мрака – так придумал для себя Нейро, не знавший о существовании у человека периферийных органов чувств. Лис немного понаблюдал за моментами рождения сгустков из темноты, изучил формируемые Нейро коды, а потом встал на позицию, огляделся по сторонам и отдал заранее запрограммированный приказ.

По щелчку его пальцев весь пентхаус погрузился в тишину: погасли панели, отключились все приборы, закрылись двери. Мэй, опустив веки, вдруг резко уронила голову и обмякла в своей колыбели, а Нейро заботливо укрыл её голову шлемом и включил систему шумоподавления. Лису для эксперимента нужно было стерильное сознание, и он его получил!

Второй мир погрузился в безмятежность: не ветвились больше потоки входящей информации, иссохли реки выводного плато, которое в этот раз перепрограммированный Нейро показал не с обратной стороны, а сбоку, в поле зрения лиса.

– Ну что же, начнём!

Размяв лапы и вспомнив ощущения от недавно прочитанных истоков информационных рек, лис сгенерировал и направил в сторону плато свой первый рукотворный стек данных.

…Ничего не произошло. Он не разветвился, не заиграл жизнью, а кирпичом пролетел над каменистой долиной и растворился на той стороне небосвода. Лис выпустил второй стек – тот же результат. Третий… Потом долго экспериментировал с объёмом информации, кодировкой, разбиением на блоки и другими параметрами, но ничего не помогало. Его творения не порождали последствий, они были бездушны.

От безуспешности и бессилья на лиса снова накатили пережитые за прошедшую ночь максималистские муки, осознание собственного несовершенства и бесполезности. Он стоял, широко расставив передние лапы, склонив морду и тяжело дыша, будто предчувствующий скорую кончину старый пёс, когда неожиданно пришла помощь.

Покрывающее выход из арки чёрное зеркало вдруг зарябило мелкими волнами и испустило небольшой мистически переливающийся сгусток. Пролетев над плато, тот достиг черноты окружающего космоса и вдруг, отразившись от невидимой сферы, понёсся обратно тонким ветвящимся ручейком.

– Что это? – закатив глаза, мысленно спросил лис у Нейро.

– Сны, – без каких-либо эмоций ответил тот. – Рождаются внутри, а сталкиваясь со сферой, раздражают области зрения, слуха, обоняния, осязания, и человек проживает всё как будто наяву.

– Слушай, – поразмыслив, снова закатил глаза лис, обращаясь к коллеге, – мы ведь можем их читать?

– Да! И немного модулировать. Это моё основное предназначение.

– Восхитительно!

Вернув зрачки в нормальное положение, с кивком, как будто с отдачей от выстрела, лис тут же переместился к траектории ближайшего надвигающегося блока и запустил лапу внутрь: Воспоминание о маме – что же ещё мог проецировать детский мозг? – как та знакомила юную Мэй с книгами в каком-то загородном доме, по-видимому, в начале их отношений. Такой шанс нельзя было упускать! Собрав волю в кулак, лис вирусом вонзил лапу внутрь воспоминания и впрыснул ДНК своей истории, в которой Лера открывала одну из книг и зачитывала основные понятия анализа данных.

Ударившись о сферу, сон расползся по ней тонким масляным слоем, а затем из нескольких точек устремился к плато потоком, вспыхнул и втянулся в твердь. Лис ликовал – первая проблема была решена!

Но буквально через секунду добавилась проблема вторая. Чёрное зеркало грота напряглось и выпустило два новых сгустка – ответы на полученный раздражитель. Один – перламутровый, второй – больше похожий на плёнку бензина на мокром асфальте. Лис поймал их на полпути. В первом маленькая Лера, усевшись на деревянной лестнице, перебирала стоящие на шкафу детские книжки и звала кого-то почитать. В другом были десять цифр, но почему-то «2», «6» и «7» колыхались на маленьких виселицах.

– Не навреди! – божественным гласом раскатилась над куполом заповедь Нейро.

– Ну что же, придётся модулировать, – согласился лис и скорректировал сны так, чтобы в первом продолжилось познание, а во втором цифры веселились на мирном пикнике.

К его огорчению, мозг ответил на это четырьмя новыми всплесками. Лис успел. Успел, когда вылетели шестнадцать сгустков, тридцать два и даже шестьдесят четыре. Но потом времени перестало хватать катастрофически.

– Чего ты хочешь от меня?! – вопросил выбившийся из сил зверь в сторону океана, проталкиваясь сквозь встречный поток к чёрному зеркалу грота.

Находящийся где-то за стеной океан промолчал в ответ, хотя лису почудился донесшийся шум прибоя и высоких брызг.

– Прости, Мэй, я не буду подглядывать! – произнёс он защитную мантру и, развернувшись спиной к потоку, медленно погрузил тело в тёмную гелеобразную массу.

Зеркало сопротивлялось, но он уже знал коды. От раскинутых лап в стороны по чёрной глади на многие метры разбежались оранжевые прожилки, закрепились, ожили, и Лис стал с гротом одним целым, пропуская через себя всю исходящую информацию. Её было много. Так много, что видимые части его лап и морда покрылись вспухшими венами, а сам он стал реветь диким голосом.

В пентхаусе в этот момент вся техника ожила: ноутбук гудел охлаждением, панели рябили, свет моргал, а кофе-машина стала периодически чихать и трясти патрубком капучинатора. Когда всё так же неожиданно прекратилось, за окнами уже начал опускаться мартовский сумрак. Прошло пять часов.

Вернувшаяся вскоре бабушка сначала чуть не поскользнулась на накапавшей лужице на кухне, а затем нашла внучку мирно спящей на колыбели аппарата в подсобке.

– Зайка! Хотела тишины и спокойствия, – умилилась Елизавета, сама мечтавшая о том же самом.

Глава 11

7 марта

Лису было плохо, но уже по новой причине: он хотел ещё раз оказаться там, хотел заново ощутить эту боль – безумный, уничтожающий, рвущий изнутри поток информации. Ночью в поисках дозы он заглянул в так и оставленный подключённым к сети ноутбук Леры и, надо сказать, нашёл для себя много интересных данных: втянул их и получил хоть какое-то удовлетворение.

В общем, зверь подсел. С первого раза, как глупый тинэйджер в плохой компании, опасаясь показаться не крутым. Осознание этого усиливало трясущую цифровое тело дрожь и нарастающую нелюбовь к самому себе.

Когда отдохнувшая и вдруг обнаружившая в себе новые навыки Мэй устроилась перед мониторами, он попросился внутрь, наплетя ей про необходимость модерировать мозговую активность. Она согласилась… Хм, доверчивая! Как только лис проник в святая святых, он тут же бросился к своему чёрному наркотику, влился в него и стал жадно пропускать через себя стеки данных. Однако то ли сила потока была больше, чем тогда, то ли девчонка должна была находиться в режиме сна… уже через десять секунд её скрутило в приступе жесточайшей мигрени, а его выкинуло с тем же глушащим и тревожным низкочастотным шумом.

– Мне больно! – в гневе посмотрела она, всё поняв, потому что находилась в сознании, и впредь уже не пускала внутрь.

Лис отчаялся. Он злился на себя. Он хотел бы многого… Но пока оставалось только служить и изображать роль учтивого дворецкого. Поэтому, когда Мэй вернулась в грот и повелела включить девять мониторов, он выполнил всё беспрекословно, поручив вывод данных бытовым приборам, а сам наблюдал за происходящим со стороны, положив голову на лапы и нервно подёргивая левой скулой.

* * *

Девочка выросла и всё усвоила! Он понял это сразу, по первым её действиям.

– Новостные каналы и сайты – на эти три, группами! На эти три – соцсети! Всё, не попадающее под классификацию, – на два левых снизу, – она сложила ладони рамкой и прицелилась. – Нет, всё-таки на правых! Период три дня. Контент зацикливаем. В последний экран – всё новое по мере появления.

– Да, госпожа! – прогнусавил про себя лис.

Наблюдая сзади, он не видел, как широко раскрылись её глаза, как на губах появилась горделивая улыбка от осознания собственного могущества. Он видел сменяющиеся в бешеном темпе картинки, видел отрабатывающие алгоритм точные, похожие на работу головки 3D-принтера, движения головы, видел раскинутые в стороны руки в апофеозе действа. Как ему хотелось…

– Стоп! – скомандовала госпожа и указала на панель сверху по центру. – Семнадцать фрагментов назад! Нет, ещё один. Вот!

Она жестом развернула короткий ролик на весь экран и пересмотрела три раза.

– Видишь? – обратилась к Ивану и указала пальцем.

Лис появился на боковой стене и, изображая заинтересованность, посмотрел на панель, но развёл лапы в стороны и покачал головой, расписываясь в непонимании. Импозантный мужчина лет пятидесяти говорил о Данииле Морякове, стоя на фоне острого, очевидно, выходящего на округлую площадь, угла квартиры. Из окна сбоку виднелись крыши строений старого средиземноморского города в опускающемся сумраке.

– Это Джанфранко Бести, – она ткнула в сторону экранов, – вице-спикер Европарламента. Первый, кто открыто выступил в поддержку инициативы Фонда папы.

«Папы? Ну вот, приехали!» – закатил глаза лис, не произнося слов.

– Находится он, похоже, в Италии.

– Неаполь, – поддержал напарник, машинально сверив силуэт старинных крыш в окне с картинками городов. – На заднем плане угадывается Санта-Мария-дель-Кармине. Но я категорически не понимаю, что ты увидела.

Мэй ухмыльнулась и приблизила изображение огромного висящего перед окном зеркала, которое даже не поместилось полностью в кадр.

– Если это Италия и у нас, как всегда, в зимний период час разницы, то смотри на отражение.

Они были великолепны, эти часы! Литые кони бились копытами над белым циферблатом, а две массивные золотые стрелки чинно вышагивали круг, не обращая внимания на секунды. Поза «пять пятнадцать» после обратного отражения давала время 18:45.

– Да-да, – закивала Мэй. – Это на двенадцать с половиной минут раньше аварии!

Голубой зверь поморщился:

– Не буду удивляться тому, как ты это раскопала, но ты не допускаешь, что они могут просто стоять?

– Они ходят! Это видно по записи.

– Они могут врать…

– Ты сам-то в это веришь?

– Нет, – замотал он головой, через силу соглашаясь. – За такими экспонатами в престижном центре старого города должны следить исключительно! Тем более у столь влиятельного человека.

– К тому же можно проверить по солнцу.

– Твоя взяла! И что дальше?

– Надо вывести этого Джанфранко на чистую воду. Раскопать что-нибудь… какие-нибудь доказательства.

Лис снова помотал головой.

– Ни у меня, ни тем более у тебя таких знаний и инструментов нет. К тому же это птица высокого полёта и вряд ли слабая умом. У него всё защищено как надо.

– Что же делать?

– Нужна помощь.

– Бабушка?

– Нет! – пресёк предложение лис. – Доказательств нет! А ты представь, какой шум она с её влиянием может поднять на волне материнских чувств! Будет межгосударственный скандал. История уже знает подобное. Так, – лис скривил мордочку от внутреннего несогласия, – ну, почти так в июле 1914-го началась Первая мировая война.

Он тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Пышные облака бороздили небо, то закрывая, то открывая пробуждающийся свет. Но именно в этот момент солнце вдруг выскочило из-за тучи и вонзило луч в окно пентхауса. Что это? Знак?

– Есть… в общем, есть одна организация…

– Какая организация?

Иван хотел бы всеми силами отказаться от произнесённых слов, но, как говорится, вылетевшего воробья не поймаешь, а Мэй своей скоропостижной репликой гарантировала мысли-птице стопроцентную свободу.

– «M43». Сообщество гиков. Свободные люди, не особенно желающие влезать в государственные или корпоративные разборки. Фонд пару раз прибегал к их помощи для сбора информации, и то разве что отдельных её членов и только при условии анонимности, причём даже внутри самого сообщества.

– Они нам помогут?

В голосе девочки прозвучала такая вселенская мольба, что сердце лиса снова не выдержало. Раздумывая, он переступил на панель поближе и пожал плечами.