Рай-1

– Валяй.

Паркер вздохнул и улегся на пол, положив голову на палубу и скрестив ноги как в позе лотоса.

– Стоит заняться ремонтом «Артемиды». Мы мало что можем сделать с помощью ручных инструментов, но хотя бы попробуем упрочнить корпус корабля, чтобы свободно двигаться. Мне не нравится, что мы все еще так близко к «Персефоне». Нам нужно приземлиться на Рай-1 как можно скорее.

– Определенно, – сказала она. – Мы легкая мишень.

– Плут работает с радиотелескопом, проверяя, есть ли поблизости другие корабли. У нас нет связи, но, черт возьми, мы могли бы лететь рядом с другим кораблем и махать ему, пока не привлечем внимание. Наличие союзников, особенно с собственным кораблем, значительно облегчит нам жизнь.

– Логично.

Чжан принес еще пачку крекеров. Она сорвала обертку и засунула сразу три штуки в рот.

– Есть еще кое-что, рискованное, но я думаю, стоит попробовать. У Актеона имеется что-то вроде безопасного режима работы.

Она попыталась заговорить, но рот был набит углеводами. Выражение отвращения на лице Паркера заставило ее рассмеяться, отчего она чуть не подавилась. Она сделала большой глоток воды, проглотила ком пережеванных крекеров и жестом попросила его продолжать.

– По сути, мы можем прервать цикл, в который попал Актеон. Он перезагружается сам, снова и снова. Мы можем заставить его загрузиться в безопасном режиме, где функционирование значительно ограничено… Избавлю вас от всех технических подробностей, но эквивалентом для человека было бы введение его в искусственную кому, чтобы провести диагностику.

– Звучит как что-то невероятно безопасное, – отметила Петрова.

– Примерно так же безопасно, как стрелять гигаваттным лазером вручную по неизвестному противнику, стоя на внешнем корпусе сильно поврежденного транспортного корабля, – парировал он.

– Верно, как я и сказала. Это глупо. Думаешь, поможет?

– Возможно, это позволит нам выяснить, почему Актеон не работает. То есть я понятия не имею, сможем ли мы устранить проблему. Скорее всего, хуже не будет. Если только это не вызовет какое-то массовое повреждение файлов, что оставит Актеона мертвым и сделает нас совершенно неспособными контролировать системы «Артемиды».

– Я даже не буду спрашивать, каковы шансы, – решила она. – Потому что и так знаю – и не хочу, чтобы ты озвучил.

– И правильно не хочешь. – Он сел и снова посмотрел ей в глаза. – Что думаешь? Стоит попробовать?

Она нахмурилась.

– Я думаю, ты знаешь и корабль, и Актеона гораздо лучше меня. Если считаешь, что есть хоть какой-то шанс, что безопасный режим Актеона поможет нам снова контролировать «Артемиду», то я только за.

– Хорошо. Начнем. – Он нетерпеливо кивнул. – Я хочу вернуть свой корабль, черт возьми.

32

У них сложилось что-то вроде плана. Оставалось воплотить его в жизнь.

Самым сложным, конечно, был ремонт «Артемиды». Чжан не удивился, когда ему вручили набор инструментов и велели приступать. Робота отправили с ним. Ему было не совсем понятно, почему Плут не мог сам заняться ремонтом, но Чжан решил, что в любом случае лучше что-то делать. Всяко лучше, чем думать.

Вместе с роботом они устранили проблему с главным люком на мостике – проблему, о которой он даже не подозревал. Если бы корабль разорвало во время маневра уклонения, люк не смог бы нормально закрыться в аварийном режиме и весь воздух утянуло бы в космос.

К счастью, этого не произошло.

Оказалось, что причиной поломки был всего лишь оторвавшийся кусок резины. Чжан починил поломку с помощью термопистолета.

– Отлично сделано, – похвалил Плут, наблюдавший за ним все это время.

– Спасибо. Что дальше?

– Похоже, в центральную систему водоснабжения просочилась гидравлическая жидкость, – сказал Плут.

– Ядовитая? – спросил Чжан.

Плут включил аудиофайл с женским смехом.

– О, да, – ответил он, как будто смех нуждался в пояснении.

Они решили и эту проблему, заклеив изолентой трубу, по которой текла гидравлическая жидкость. На этот раз Плут помог: отрезал полоски ленты нужной длины и повесил их на один из своих когтей.

– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался Плут, когда они направились к следующему объекту, требующему внимания.

Как раз в это время Чжан залез в большую вентиляционную трубу и искал, почему не крутится вентилятор. Вентилятор был больше него самого, а его пыльные лопасти были гладкими и изогнутыми, как крылья хищной птицы, парящей в воздухе за мгновение до того, как она срывается вниз, чтобы разорвать на части какое-нибудь ничего не подозревающее маленькое млекопитающее. Вентилятор неприятно вибрировал – отчаянно пытался вращаться, но что-то мешало. Задачей Чжана было очистить воздух на мостике от токсинов. Он был глубоко убежден, что дело закончится тем, что ему отрежет пальцы.

– Извини, ты что-то спросил?

Скорпионообразный робот взобрался на стену, навис над ним, его лицо на кончике жала покачивалась прямо возле уха доктора.

– Я спросил, не стало ли тебе лучше. Ты был очень расстроен. Помнишь? Когда ругался на медицинские принадлежности.

– Я тогда боялся умереть, – ответил Чжан. – Я и сейчас боюсь. Ты видишь, где засор?

– На этом лезвии есть повреждения, – указал робот. – Что нужно сделать, чтобы ты не боялся?

Чжан задумался.

– Вселенная должна перестать быть холодным, равнодушным, бездумным и жестоким местом.

– Как мило, но что можно сделать из того, что доступно?

Чжан окинул робота долгим оценивающим взглядом.

– Ты ведь искренне интересуешься, да?

– Почти всегда. Иногда мне нравится язвить, но я нечасто вру. Обычно в этом нет особого смысла.

– Девяносто процентов всего человеческого общения – та или иная форма лжи.

– Я это заметил. Например, ты до сих пор никому не сказал, почему носишь ИМС на руке.

За последний год у Чжана выработался рефлекс. Каждый раз, когда кто-то спрашивал его о золотом браслете, он старался прятать руку.

– Это не ложь, – возразил Чжан. – Это секрет.

– Говорят, разговор о проблемах может помочь, – сообщил Плут. – Базовая человеческая психология. Можешь рассказать мне.

– Тебе? Ладно. Сначала почини вентилятор. Считай, что это плата за то, чтобы узнать мой страшный секрет.

Плут подобрался к задней части вентилятора, выдернул что-то из мотора, и лопасти снова начали вращаться, но очень медленно. Потом все ускорилось, и лопасть действительно задела руку Чжана, но так мягко, будто просто оттолкнула от себя.

– Ну вот, починил. Теперь расскажи.

– Хорошо. Мне дали это, – Чжан указал на браслет, – потому что я убийца.

– Правда?

Чжан кивнул.

– Я убил много… ну, не совсем людей. Но очень многих. Хладнокровно.

Жало медленно отодвинулось. Подальше от Чжана.

– Не людей? Тогда….

– Любопытных роботов, – понизил голос Чжан.

На секунду Плут прижался к стене и замер. Его пластиковая челюсть медленно открылась, а голова рывком повернулась в сторону. Затем он снова проиграл аудиофайл со смеющейся женщиной. Три раза.

– Отлично, – сказал он. – А на самом деле что ты сделал?

Чжан не ответил. Он был слишком занят, рассматривая предмет, зажатый в клешне робота. Обломок, который не давал вентилятору вращаться.

– Дай-ка взглянуть, – попросил он.

Робот передал обломок – бледно-желтый, покрытый коричнево-красным порошком с одной стороны, обожженный с другой. Твердый и шершавый на ощупь. Чжан узнал форму, но мозг раз за разом пытался убедить его, что он смотрит на что-то другое.

На что угодно другое.

Потому что это просто не имело смысла.

– Просто скажи, – повторил Плут. – Ненавижу быть не в курсе.

– Может быть, – Чжан покачал головой, – может быть, позже.

Он повертел предмет в руках. Да. Это было именно то, о чем он подумал. Гладкая часть была лобковой костью. Широкий изогнутый край был гребешком подвздошной кости.

– Что это? – спросил Плут. – Что-то хорошее?

– Не уверен, – сказал Чжан. – Наверное, просто обломки.

Конечно, это была ложь. Он не хотел объяснять роботу, что он нашел. Пока не хотел. Но на самом деле сомнений не было. Он прекрасно узнал предмет в своей руке. Это была часть тазовой кости человека – мужчины.

33

– Хорошо, я готов, – сообщил Паркер. Он был невидим от пояса до пят – эта часть его тела была похоронена внутри голограммного дерева. Петрова предпочла бы видеть его лицо. Тогда бы она узнала его реальное мнение о том, насколько это опасно.

– Я тоже, – ответила она. Вся ее работа заключалась в том, чтобы нажать клавишу на клавиатуре, которую она не видела. Толстый спиралевидный корень дерева заслонял консоль, но Паркер помог ей найти нужную клавишу.

Разработчики Актеона сделали так, чтобы вывести искусственный интеллект в безопасный режим было очень сложно. У Паркера и Петровой ушло больше часа на то, чтобы подготовиться к отправке последней команды. Теперь время настало. Все, что ей нужно сделать, – это нажать клавишу на консоли… и отойти в сторону.

Она понятия не имела, что будет дальше.

– Вперед, – сказал Паркер.

Петрова нажала на клавишу. На мгновение в воздухе раздался странный гул. Затем мостик замерцал. Деревья не то чтобы исчезли – они просто поблекли, немного, на долю секунды. Как будто смотришь на очень маленькой скорости видео, в котором не хватает каждого тысячного кадра.

Когда все закончилось, деревья остались на месте. Именно там, где и были. С двумя отличиями, одно из которых разрешилось почти сразу.

– Паркер? – позвала она. – Сэм? Где…

– Здесь, – отозвался он, выходя из-за дерева и махая ей рукой. – Извини, я, хм, неловко повернулся.

– То есть ты упал на задницу, – рассмеялась Петрова.

– Больно, – пожаловался он и потер указанное место. Она снова засмеялась.

– О черт. – Паркер застыл. – Кажется, сработало.

Из-за корявых, но внушительного вида деревьев вышел совершенно белый олень, его шерсть, казалось, сияла. Ростом он был выше Петровой, а острия его рогов мерцали как звезды. Он повернул к ней голову и фыркнул. Глаза у него тоже были белыми. Осколки молочного стекла.

Паркер подошел к оленю, словно опасаясь, что тот может убежать. Он даже поднял руки перед собой, как бы демонстрируя, что не желает причинить вреда.

– Актеон? – позвал он. – Ты меня слышишь?

Олень повернул голову в его сторону, фыркнул и ударил по палубе передним копытом. Затем заговорил, используя тот же нейтральный голос, который Петрова помнила с момента погружения в криосон. Рот оленя двигался так, словно это он произносил слова, хотя звук доносился из динамиков под потолком.

– Я не Актеон.

По позвоночнику Петровой пробежала дрожь. «О боже, – подумала она, – все пошло не так…»

– Актеон перешел в безопасный режим. Его процессы бездействуют. Его командные функции бездействуют. Я – аватар операционной системы корабля.

– Это… конечно, хорошо, – сказал Паркер. – То есть я не знаю, что это значит, но думаю, это то, что мы хотели.

– Чем я могу вам помочь? – задал вопрос олень.

– Ты можешь активировать связь? – спросила Петрова. – Нам нужно как можно скорее отправить сообщение на Рай-1.

– В настоящее время это действие запрещено.

Паркер нахмурился.

– Думаю, это означает, что мы не сможем активировать связь, пока не вернем Актеона.

– Да, я вроде как догадалась, – заметила Петрова. – Как нам тебя называть? – обратилась она к оленю.

– Я не обладаю самосознанием. Вы можете дать мне любое имя.

– Просто называй его ОС, – предложил Паркер.

Петрова кивнула.

– Хорошо, ОС. Нам нельзя посылать сообщения на планету, я понимаю. Ты можешь послать сигнал бедствия?

– Сигнал уже был послан. Он был отправлен, когда Актеон был переведен в безопасный режим.

– Слава богу, – сказал Паркер. – Может быть, кто-нибудь поймает его и…

– Сигнал был отправлен с помощью сверхъяркого излучения. Сигнал был принят три целых две десятых секунды назад командованием Службы надзора на Луне. Сигнал был зарегистрирован офисом директора Лэнг. На данный момент ответа не получено.

Петрова уставилась на Паркера. Он уставился на нее в ответ.

– Три целых две десятых секунды? Луна находится в сотне световых лет от нас. Чтобы послать сигнал с такой скоростью, нужно устройство квантовой запутанности[20]. – Паркер присвистнул. – Супердорогая штука. Продвинутые технологии. Военные.

– Подожди. Я думала, связь прервалась, – сказала Петрова. – Ни с кем нельзя было связаться. Верно?

– Верно. Только, очевидно, у искусственного интеллекта есть какой-то способ позвонить домой, о котором я не знал. – Паркер в замешательстве потер лоб. – Если сигнал прошел так быстро, значит, у Актеона есть личная система связи, причем лучше, чем на остальном корабле. Не знаю, хорошо это или плохо.

– Наверное, это… хорошо? По крайней мере, мы хоть с кем-то связываемся. Мы отправили сигнал бедствия. Это хорошо. Определенно хорошо.

Она понятия не имела, почему сигнал бедствия ушел на Луну, при том, что Рай-1 был гораздо ближе. Любая помощь из Солнечной системы придет не раньше, чем через несколько недель.

– Может, Лэнг должна подписать разрешение на то, чтобы мы связались с планетой напрямую, – предположил Паркер. – А пока мы можем кое-что выяснить. ОС, ты можешь сказать нам, почему Актеон постоянно перезагружается? Может, это что-то простое, что мы можем исправить.

Олень склонил голову набок, будто ему нужно было подумать над этим вопросом. Звезды на остриях его рогов замерцали чаще.

– Актеон обнаружил поврежденные файлы в корневом каталоге.

– Поврежденные файлы в корневом… о, вау, – сказал Паркер. Он посмотрел на Петрову. – Ты поняла?

– Лес, – кивнула она.

Голограмма вокруг них, темный лес, полный искореженных деревьев, – это метафора. Поврежденные файлы в корневом каталоге. Именно это пытался сказать им Актеон в последнюю миллисекунду перед тем, как начать перезагрузку.

– Непонятно. Неужели Актеон думал, что мы сами догадаемся? Почему бы просто не оставить для нас записку, ну, знаете, «исправляю несколько плохих файлов, скоро вернусь»?

Она обращалась к Паркеру, но ответил олень:

– Первым действием Актеона была самодиагностика на предмет наличия дополнительных поврежденных файлов. Он обнаружил множество повреждений, включая фатальный сбой процессора речи.

– Значит, он был настолько сильно поврежден, что не мог ни говорить, ни писать, – сделал вывод Паркер. – ОС, сколько повреждений обнаружил Актеон?

– Приблизительно девяносто девять процентов файлов Актеона были повреждены. – Олень на мгновение опустил голову. – Округляем до ближайшего целого числа.

– Как это возможно?

– Нет информации, – ответила операционная система.

– Это не похоже на случайный сбой, – заметила Петрова. – Речь не о неверной строке кода. Больше похоже на то, что Актеон был атакован. – В офицерской школе Надзора она прослушала курс по кибервойнам и теперь жалела, что не уделила этому больше внимания. – Я готова поставить хорошие деньги на то, что тот, кто сделал это с Актеоном, также натравил на нас корабль-колонию.

– Между этими двумя атаками имеется большая разница, – усмехнулся Паркер. – Для заражения вирусом такой сложной системы, как Актеон, потребуется очень сложное программное обеспечение. Бросать в нас контейнеры с грузом – дело рук отчаянных людей, у которых вообще нет никакого оружия.

– Это просто бритва Оккама[21]. С какой долей вероятности два совершенно разных врага напали на нас в одно и то же время?

Хмурый взгляд Паркера подсказал, что он воспринимает ее всерьез. Хорошо.

– ОС, что ты можешь сообщить об атаке, о содержимом поврежденных файлов? Это просто мусор или они дали Актеону новые инструкции?

– Новый пользователь вошел в систему. Новый пользователь имеет доступ к корневой папке.

– Прости? – переспросила Петрова.

– Новый пользователь изменил ваш уровень доступа. У вас больше нет доступа к этой информации.

– Подожди. Подожди! Какой новый пользователь?

– У вас нет разрешения на просмотр списка пользователей.

Паркер ткнул пальцем в консоль, которую она не могла видеть.

– Нас заблокировали, – резюмировал он. – Этот новый пользователь заблокировал нам доступ к операционной системе.

Петрова выругалась под нос.

– Эй, – позвала она. – Кто бы ни вошел в систему, вы нас слышите? «Артемида» подверглась нападению. Она получила много повреждений, и у нас серьезные проблемы. Нам нужно, чтобы вы разблокировали операционную систему Актеона, чтобы мы могли заняться ремонтом.

Ответа не последовало.

– Подтвердите прием информации, – сказала она, на этот раз громче, потом крикнула: – Хоть что-нибудь скажите!

Ничего.

Она смотрела на Паркера, он – на нее. Олень между ними опустил нос к полу, будто пасся на голографической листве.

– Нас выкинуло из интерфейса, – произнес Паркер. – Господи Иисусе. Мне казалось, у нас что-то получается.

– Кто этот новый пользователь, вот что меня беспокоит. Кто мог захватить операционную систему? Может, кто-то из Надзора? Из ОСЗ?

Прежде чем Паркер успел ответить, в помещение вошли Чжан и Плут. Доктор выглядел запыхавшимся и растерянным. Робот подпрыгивал на своих суставчатых конечностях.

– Я нашел кое-что очень интересное, – сообщил он.

– Отлично. – Паркер обхватил голову руками. – Просто расскажи. Нам хватит потрясений на один день. Просто… просто расскажи нам.

– Мы не одни, – сказал Плут.

34

Чжан ничего не мог с собой поделать. Он все трогал и трогал кусочек кости в кармане. Ему не нравилась текстура – шершавая поверхность, неприятная маслянистость с обожженной стороны, – но он не мог оставить кость в покое.

Что она могла означать?

Маловероятно, что тот, кто потерял эту кость, мог выжить. Подобный фрагмент можно было найти на месте ужасной аварии. По мнению врача, владельца тазовой кости разнесло на куски страшным взрывом. В космосе, конечно, случались подобные вещи, и иногда, как ни страшно об этом думать, человеческие останки появлялись там, где их вряд ли кто-нибудь когда-нибудь найдет. Но как именно этот кусок кости оказался в одном из вентиляционных каналов «Артемиды»? «Артемида» была совершенно новым кораблем. Путешествие с Ганимеда на Рай-1 было его дебютным рейсом.

Насколько он знал, на борту еще никто не умирал. Никого не взрывало так, что оставались осколки костей.

В этом не было никакого смысла. А значит, объяснение могло быть только одно. Он сходил с ума. У него очередной приступ психоза. Вещица в его кармане была всего лишь сломанной лопастью вентилятора. Он заблуждался, его разум обманул его.

– Доктор? – позвала его Петрова.

Чжан в испуге огляделся. Остальные разговаривали, более того, они были погружены в очень важную дискуссию о находке Плута. Чжан все пропустил.

– Я… Простите, вы не могли бы повторить вопрос?

– Я просто спросила, как много вы знаете о здешней колонии. О ее истории. Потому что пока я не понимаю смысла происходящего.

Она указала на стену. Та самая переборка, которую они использовали в качестве экрана для отображения взаимного расположения «Артемиды», «Персефоны» и грузовых контейнеров. На стене по-прежнему были видны два корабля в виде ярких точек. Но теперь отображалось и многое другое. Десятки, может, сотни других точек, и все они очень, очень медленно двигались широкими кругами вокруг центра. Новые точки светились слабо, но видно их было отчетливо. Некоторые были крупнее других.

Чжан заставил себя не трогать предмет в кармане.

– Это поле астероидов? – спросил он. – Похоже.

Он не придал значения изучающему взгляду, что Петрова бросила на Паркера. Он и раньше видел, как люди обмениваются такими взглядами в его присутствии. Она спрашивала Паркера, что не так с их доктором.

Должно быть, они обсуждали что-то довольно долго, и он пропустил все, что они сказали. Внутри нарастало чувство вины и стыда.

А потом ИМС вонзил клыки ему в запястье, накачивая стабилизаторами настроения. Они подействовали быстро, но все же ему пришлось перебороть волну ненависти к себе, захлестнувшую его.

Чжан схватился за переносицу и сильно зажмурился, пытаясь заставить себя лучше осознавать окружающую действительность. Он подводил остальных, и это нужно было остановить.

– Ладно, простите. Я отвлекся. Я на адреналине, и голова не так ясна, как хотелось бы.

– Это понятно, – сказал Паркер.

– Но нам нужно, чтобы вы сосредоточились, – добавила Петрова.

Чжан кивнул.

– Тогда давайте… давайте сыграем в игру. Давайте притворимся, что я типичный рассеянный ученый. Что я полностью пропустил все совещание. Не могли бы вы пересказать основные тезисы?

Он больше не прикасался к куску кости. Просто разгладил карман, в котором она лежала, как бы пряча ее от посторонних глаз. Отложил до лучших времен.

Плут не вздохнул и не включил ни один из своих звуковых сигналов. Он просто мотнул головой и сказал:

– Капитан Паркер попросил меня использовать наш единственный доступный датчик – радиотелескоп, посмотреть, нет ли поблизости других кораблей. Чтобы мы могли попросить помощи. Я подумал, что это довольно глупая идея. Система Рая – настоящее захолустье. Изредка сюда прибывает колониальный корабль вроде «Персефоны», чтобы высадить новых людей, но в остальном никто не заходит так далеко. Вот почему правительство послало «Артемиду». Чтобы проверить, все ли в порядке с колонией. Просканировав пространство вокруг планеты, я подумал, что, возможно, найду пару спутников на орбите Рая-1, но вот это, – робот указал одной клешней на стену, – я несколько удивлен. Эти точки – космические корабли.

Чжан прищурился и посмотрел на точки.

– Все они?

– Включая «Персефону» и не считая нас, в системе Рая находится сто семнадцать космических кораблей. Все до единого на высокой орбите вокруг Рая-1.

– Как это возможно? – Чжан подошел к стене и положил на нее руку, как будто мог прикоснуться к этим далеким кораблям и понять, что они там делают. – Лейтенант Петрова, вы спрашивали, что я знаю о колонии Рай-1. Ответ: не так много, но я знаю, что она небольшая. Может быть, всего десять тысяч человек? Нет абсолютно никаких причин, чтобы понадобилось столько кораблей для поддержки. О каких… каких кораблях идет речь?

Робот подпрыгивал вверх и вниз.

– Разные типы. Много кораблей-колоний – может, тридцать. Некоторые даже больше «Персефоны». Десятки маленьких транспортников вроде «Артемиды». Грузовые суда и буксиры, куча таких. Пара боевых кораблей, и я имею в виду больших мерзких ублюдков типа дредноутов. Такие корабли посылают, если хотят разбомбить колонию.

– Надзор послал бомбардировщики, чтобы уничтожить колонию? – У Чжана перехватило дыхание. – Не могу в это поверить. Если бы Надзор пытался устроить геноцид, мы бы обязательно узнали.

Петрова прочистила горло.

– Боевые корабли могут сделать что-то подобное, но такая возможность раньше не использовалась. На Рае-1 нет никаких записей о подобной атаке. Нет никаких записей о том, что кто-то даже предполагал подобное. – Петрова пожала плечами. – Записи можно подделать, вещи можно спрятать. Но если взглянуть на планету, не видно каких-либо следов бомбежек. В любом случае нет причин бомбить. Это просто мирная колония.

– Возможно ли, что что-то случилось, пока мы находились в криосне? – спросил Чжан. – Может быть, Рай-1 решил взбунтоваться, и эти военные корабли послали для усмирения?

– Это как раз к тому, о чем я говорю, – сказала Петрова. – Для усмирения колонии нужны солдаты. Посылают транспортник с отрядом. А эти военные корабли предназначены для разрушения городов. Их не посылают, если не хотят убить всех людей на планете. Они будут бесполезны для поддержания порядка. Кроме того, мы спали сколько, девяносто дней? Меньше. Политические беспорядки не происходят в одночасье. Надзор должен был знать, что скоро начнется восстание. Я бы что-нибудь слышала. Мне говорили, что Рай-1 – образцовая колония. Люди здоровы, счастливы, абсолютно довольны. Все, кто прибыл сюда, полюбили это место, полюбили новую жизнь.

– Военные корабли не имеют смысла, но и корабли-колонии тоже, – заметил Паркер. – Как вы сказали, доктор, на Рае-1 живет всего около десяти тысяч человек. Некоторые из кораблей-колоний, которые мы обнаружили с помощью радиотелескопа, могли бы в одиночку перевезти такое количество людей. «Персефона» – один из самых маленьких.

– Значит, правительство активизировало усилия по отправке сюда колонистов. – На самом деле Чжан в это не верил. Он просто выдвинул гипотезу. – Колония оказалась настолько успешной, что ее решили расширить.

– Может быть, – сказал Паркер. – Мы не знаем. Я просто… Мы не знаем.

Петрова вышагивала взад-вперед позади Чжана. Похоже, ситуация ей совсем не нравилось. Теперь она вышла вперед и постучала кулаком по экрану.