Между адом и раем

Лукичу не удалось порадоваться за своего подопечного. За день до окончания своего больничного он погиб, погиб по нелепости. Трагедия произошла поздно вечером, когда он возращался от своего сына. Степан получил однокомнатную квартиру неподалеку от родителей. Электрическое освещение на новом жилом массиве отсутствовало. Было темно, хоть глаза выколи. Пожилой мужчина перешел улицу и вскоре почувствовал резкую боль в пояснице, затем в голове. Его полуживого нашли только поздним утром. Нашел его сын, он стал беспокоиться за своего отца и выехал на его поиски. Васяткина не спасли, он скончался во время операции. Вся автобаза провожала в последний путь ветерана войны и труда. В составе команды, несшей гроб с телом покойника, был и его ученик. Около десятка машин автобазы окружили небольшой клочок земли и длительное время сигналили, отдавали последние почести умершему. На похороны пришла группа школьников из местной школы. Они несли около дюжины маленьких подушечек, на которых были награды капитана в отставке Васяткина. Среди них был орден Красной Звезды и орден Отечественной войны. Федоров о наградах офицера не знал. Как и не знал, что его танковая рота штурмовала Берлин. Могильную ограду для своего наставника ученик сделал по своему личному плану. Она была самой лучшей на кладбище жилого массива Чапли.

Только через месяц подмастерье окончательно пришел в себя. Боль по старшему товарищу, ушедшему в мир иной, давала о себе знать. Он иногда допоздна задерживался на работе. Он ничего не делал, лишь таращил глаза то на небольшое кресло, на котором совсем недавно отдыхал Васяткин, то перебирал содержимое большого металлического шкафа, где хранились «дефициты» сварочного дела.

После майских праздников Федорова к себе пригласил Пушкин. Минул почти год, когда он был в его кабинете. Это же приглашение превзошло все его ожидания. После короткого собеседования шеф повез его к себе домой. Сварщик воспринял это очень спокойно. Для него не было секретом, что начальство, будь оно маленькое или большое, использовало свое служебное положение в личных целях. В своих предположениях он не ошибся.

После небольшого застолья мужчины оказались возле каскада гаражей. Пушкин подвел гостя к одной из новостроек из белого добротного кирпича и, указав рукой на проем в стене, с улыбкой произнес:

─ Тимофей, ты сам видишь, что надо сделать. Я думаю, что пару недель тебе хватит. Если не хватит, то я еще добавлю… ─ Федоров с недоумением посмотрел на редколесье волос на голове пожилого мужчины. У него на автобазе работы непроворот, а здесь какие-то двери. Начальник в один момент уловил нескрываемую озабоченность работяги. Он слегка похлопал рукой по его плечу и с уверенностью подытожил. ─ Тима, не переживай. Твой больничный я беру на себя, как и твое производство. Будь спокоен, товарищ…

Подчиненный не стал перечить своему шефу. Да и зачем? Он был далеко не глупым малым. Он видел каждый день и каждый час, как руководство всех мастей огромной страны все и вся прибирало к своим рукам. Одним словом, воровало. О негативах чиновников писали и говорили. Кое-что об этом знал и мазутчик Федоров. Например, первый секретарь райкома партии увеличил свою жилплощадь за счет родителей, проживавших в другой республике. Директор мясокомбината «химичил» с мясом, наваривая при этом огромные денежные барыши. Воров, сидевших в кабинетах, как правило, к уголовной ответственности не привлекали. В худшем случае, их переводили на другую работу. Клерк после внезапного потока мыслей, от которых ему стало чуть не по себе, утвердительно кивнул головой.

Ровно два месяца талантливый специалист трудился над заказами чиновников. Он лично сам каких-либо схем или чертежей не делал. Ему все это подносили и очень подробно разъясняли, что и как надо сварить. «Вождем» для строителей, в том числе и для него, был средних лет мужчина. Своим поведением он чем-то напоминал чиновника из правительственных учреждений. Кто он был и откуда пришел, сварщик не интересовался. Откровенно говоря, он и боялся этого делать. Надменный вид лысого нередко вызывал у него потовыделение. Сварочные работы осуществлялись в специальном ангаре, неподалеку от городского молокозавода. Какой-то только сварочной техники бывший пэтэушник не увидел?! Материальная база, на которой его учили в бурсе, разительно отличалась от той, что стояла сейчас перед его глазами. Сварочный агрегат немецкого производства с дюжиной прибабахов ему и во сне не мог присниться. Помощником ему приставили бывшего преподавателя машиностроительного техникума. Мужчина был уже в годах, поэтому в друзья к нему не набивался. Однако стоило работяге на некоторое время задуматься или пару минут потянуть волынку, как тут же всплывал «надзиратель». Он не только делал специалисту замечание, но и давал ему очередной объем работ.

Положение дел мастера даже радовало. Он не сомневался, что вся ответственность за сварку и качество изделий лежала на плечах пенсионера. Ближе к вечеру, как правило, к ангару подъезжало несколько легковых машин. Из них выходили серьезные типы в строго черных костюмах. Юрий Иванович, так звали надзирателя, почти рысью мчался навстречу чиновникам. Он сначала широко улыбался, затем низко кланялся и пожимал им руки. Потом подводил их к готовой продукции. Замечания местных воротил он записывал в толстый блокнотик, который носил во внутреннем кармане своего черного пиджака. Исполнитель работ в разговоре не участвовал. Его не приглашали. Он стоял неподалеку или выходил на улицу. Дышал свежим воздухом…

Федоров пришел на автобазу в понедельник, пришел за час до работы. Открыл богадельню и неслыханно удивился. За время его отсутствия в нее никто не заходил. Его общая тетрадь в твердом переплете, которую он положил на небольшой столик, лежала без измененией. Он всегда ложил ее обратной стороной, что было своеобразной проверкой. Неожиданно дверь сварочного помещения открылась, и он услышал знакомый голос директора. Он подошел к сварщику и, полуобняв его, с улыбкой произнес:

─ Ну, Тимофей Анатольевич, скажу одно, товарищ… Правительственное задание ты выполнил с честью. Одним словом, мой товарищ, ставлю тебе пятерку с жирным полюсом. ─ Мазутчик слегка отпрянул назад, затем, несколько заикаясь, ответил. ─ Товарищ Пушкин, спасибо за теплые слова. Это ведь моя ра-а-б-о-ота…

Шеф заразительно рассмеялся, оскаливая при этом свои желтые зубы. Слегка покачав головой, из кармана брюк вынул носовой платок и смачно высморкался. Затем, перевернув небольшой кусок ткани квадратной формы на обратную сторону, положил его в карман. Потом провел рукой под своим горбатым носом и с нескрываемой напускной важностью сказал:

─ Товарищ Федоров, знай одно, ты местная знаменитость, без которой ни район, не говоря уже о нашей автобазе, не обходятся. И не обойдутся, поверь мне, Тима. ─ Молодой человек, которого хвалили, некоторое время лупал глазами. Он все еще не понимал, к чему клонил начальник. О каких заказах или о каких передовиках производства могла идти речь, ежели богадельня за время его отсутствия была на замке. Пушкин недоумение подчиненного не замечал, а может и вообще не хотел замечать. Он продолжил. ─ Тимофей, водители день и ночь атаковали инженера по эксплуатации, доходило чуть не до мордобоя. ─ Сварщик сделал озабоченное выражение лица и на полном серьезе отпарировал. ─ Александр Петрович, не переживайте. Я все заказы сделаю, только дайте мне время…

Почти две недели местная знаменитость не выходила из своей мастерской. Она вся была в работе, даже обедала в цехе. Мазутчики, увидев измученное лицо молодого мужчины, пальцем крутили возле своего виска. Зачем мол гробить свое здоровье за сотню целковых. Федоров на их замечания реагировал почти однообразно: делал непонимающее выражение лица или слегка отмахивался рукой.

Наступила зима. Заказы для автобазы на всевозможные перевозки резко сократились. В день выходила пара машин, не больше. Водители и слесаря «беззаказье» использовали для ремонта техники. Работы хватало всем, особенно начальнику снабжения. Он почти неделями пропадал, искал запчасти по области и за ее пределами. Не был безработным и сварщик Тимофей Федоров, который все больше и больше обживался. Он уже не сторонился сотоварищей. Его радовало, что он все больше и больше завоевывал среди них уважение. Они, невзирая на его молодой возраст, первыми подавали ему руку. Интересовались также его здоровьем или задавали пару вопросов о том или о сем. Он отвечал им тем же. Общался с коллегами не только, чтобы убить время. Его интересовало и то серьезное, о чем довольно часто спорили мужчины, особенно пожилые. Они, почти все без исключения, рубили правду-матку о том, что происходило в советском обществе. В том, что они были во многом правы, он убеждался на своем личном опыте. Убеждался каждый день. В самой большой по территории стране мира господствовал дефицит не только на предметы повседневного спроса, но и на продукты питания. Тима рос очень спокойным и непритязательным мальчиком. Окружавших его людей вопросами или запросами не докучал, будь то в школе или сейчас, когда работал. Жизненные перспективы его мало вдохновляли, но он на это и нисколько не жаловался. Он жил с родителями и двумя сестрами в хрущевке, в небольшой двухкомнатной квартире. Из-за своего большого роста, как ему казалось, он доставал головой облака, потолок. Маленький балкончик, где невозможно было по-настоящему развернуться, не прибавлял ему настроения. Однако он молчал, как молчали миллионы ему подобных, которые строили самое справедливое общество в мире. Они потихоньку тянули лямку, тянул ее и он. Ему, как и им, денно и нощно обещали, что вот-вот наступит время и каждый получит свое, только поровну. Все этому верили, верил этому и он. Проходили годы. У него ничего хорошего не происходило. Не лучшее положение дел было и у его сверстников или соседей. Они жили ни шатко ни валко. За костными наборами или колбасой порою простаивали часами…

Тимофей Федоров за «куском жилья» встал через месяц, как только его оформили приказом. Мастер Иван Петрович Прокатило, он же профсоюзный босс автобазы очень старательно внес его имя в список очередников. В специальной графе «Молодые специалисты» новенький был первым и единственным. Увидев оживление на физиономии новоиспеченного очередника, начальник слегка покачал головой и горько усмехнулся. Затем со вздохом произнес:

─ Паря, честно тебе скажу… ─ Почесав рукой седалище, он без всяких обиняков продолжил. ─ Квартиру в нашей шарашкиной конторе тебе до самой пенсии не получить. Подобные тебе стояли на очереди два-три десятка лет. Потом не выдерживали, уходили… ─ Новенький от неожиданности покраснел, словно рак. Откровение председателя жилищной комиссии его шокировало. Мужчина с большими раскосыми глазами перемену на его лице заметил и тут же решил развеять черные краски. Он улыбнулся и с оживлением продолжил. ─ Тимофей, сильно не переживай. В нашей жизни всякое бывает. ─ Очередник тяжело вздохнул и слегка опустил голову. Прокатило вновь изрек. ─ Ты, небось последнее постановление партии читал. Она обеспечению жильем молодых специалистов придает первостепенное значение…

Прошло два года. За это время в жизни сварщика Тимофея Федорова ничего не изменилось. За исключением малого. Он день ото дня совершенствовал свое мастерство. К сожалению, это малое и самое главное не отражалось на его зарплате. После смерти Васяткина все стало на свои места. Ему вновь «всучали» 80 целковых. Неизвестно как долго он еще так скромно получал и жил, ежели бы на базе не появился новый мастер. Он занял место Прокатило, ушедшего на пенсию. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти, с небольшой плешиной на макушке головы.

Василий Васильевич Сорока в отличие от предшественника был очень подвижный и с хитринкой. В первый же свой рабочий день он установил неплохие контакты с мазутчиками. С каждым поздоровался по ручке, расспросил чем занимается. В богадельню Федорова он зашел позже всех. Сварщика это сначала несколько насторожило. Однако, едва новенький протянул ему руку, все его опасения вмиг улетучились. Через некоторое время у него, наоборот, появилось желание не только работать, но и делать приработок. Сорока, внимательно осмотревший «достопримечательности» небольшого помещения, подошел к его хозяину и еле слышно прошептал:

─ Тимофей, мне приятно видеть первоклассного специалиста в полном здравии и на своем рабочем месте. ─ Федоров сделал кислую физиономию и как бы невзначай заметил. ─ Спасибо за хорошие слова, но от работы кони дохнут…

Сорока несколько отпрянул от сварливого парня и спросил его напрямую:

─ Что случилось? Я тебя не понимаю. Советские люди под руководством мудрой партии воздвигают замки, дома и гаражи. ─ Затем, подняв руку кверху, он почти патетически добавил. – К сожалению, и уходят на небеса. ─ Потом вновь бросил взор на подчиненного. Его лицо было безжизненным, окаменевшим. Мрачный вид сварщика не уменьшил оптимистический пыл мастера. Он покачал головой и с укоризной в голосе сказал. ─ Ну я теперь понял, что у молодого Кулибина нет денег. Все любимая девушка забирает. ─ Федоров молчал, словно воды в рот набрал. Его безразличие задело Сороку за живое. Он усмехнулся и подытожил. ─ Да мозгов в твоей кудрявой голове нет, Тимофей. Вот, что я тебе скажу…

Наставления нового мастера для местной знаменитости длились недолго, минут десять. Перед тем, как покинуть помещение, Сорока крепко пожал руку сварщика и шепнул ему на ушко:

─ Тимофей Батькович, мое условие. С каждой единицы левого заработка мне на лапу пятерка. Деньги всем нужны несмотря на то, что мы живем в стране дураков. ─ Мазутчик на философское умозаключение начальника не ответил. Он улыбнулся и утвердительно кивнул головой.

После окончания работы Федоров на автобусе домой не поехал, пошел пешком. За тридцать минут ходьбы он о многом передумал. Он благодарил умершего Васяткина за его мудрые советы, за профессиональные навыки, которыми он делился с ним без остатка. Однако ему сейчас было и жалко старшего по возрасту человека. За всю жизнь он ничего не нажил. Он даже по-настоящему никогда не отдыхал. Работа и дом, дом и работа в принципе были и оставались жизненным кредом для ему подобных.

Аналогичная судьба была и у родителей молодого мыслителя. Он никогда не видел их «свободными». Они все время были в движении. И делали они это ради одного ─ заработать кусок хлеба для себя и для своих детей. Такой житухи их сын не хотел. Ему уже было достаточно одной грязной спецухи. Он часто чертыхался, когда приходил домой и лез в ванную, чтобы смыть со своего тела грязь и мазут. И в этом благородном деле не обходилось без проблем. В доме часто не было горячей воды или воду вообще отключали…

Свой первый левый заказ сварщик Федоров получил через два дня. Получил от нового мастера. За час до окончания работы к нему в цех пришла пожилая женщина, лет шестидесяти. Мазутчик сначала был слегка шокирован. На автобазе проходной, как таковой, не было, но пройти на ее территорию было невозможно. Прямо перед входом сидела большая собака. Она была черного цвета, словно смоляная. Пушкин привез ее совсем недавно. Откуда он ее привез или где ее взял, никто из работяг не знал. Однако в том, что животное на четырех ногах было умнейшим существом никто из них не сомневался. Найда своих пропускала совершенно спокойно, лишь изредка открывала глаза. Словно еще раз проверяла. Посторонних же она держала в страхе. Едва они приближались к небольшим металлическим воротам, она тут же заливалась оглушительным лаем и зло сверкала глазами. Как правило, никто из двуногих с псиной не заигрывал, не говоря уже о том, чтобы ей угрожать. Все ждали вахтершу или работника автобазы.

Посетительница, заметив недоуменный взгляд молодого человека в спецформе черного цвета, уверенно произнесла:

─ Товарищ Федоров, пожалуйста, не бойтесь меня. ─ Сделав пару шагов вперед, она продолжила. ─ Я пришла по поручению Василия Васильевича. Он настоятельно мне Вас рекомендовал. ─ Затем вплотную подошла к сварщику и еле слышно прошептала. ─ Мне надо сделать раму у велосипеда. ─ Тяжело вздохнув, сквозь зубы процедила. ─ Эти черти старые меня давеча на рынке обманули… ─ Только сейчас до мастера «дошло». Он улыбнулся и на полном серьезе отпарировал. ─ Я, бабушка, Вас точно не обману…

Несмотря на это, клиентка не унималась. Сделав боксерскую стойку, она сжала кулаки и, словно исполин, махнула левой рукой в сторону, словно перед ней стояла пара пожилых ловкачей. Взмахнула еще раз и тут же запричитала:

─ Я же им поверила, как людям. А они, окаянные, меня обманули. Бога на них нет…

Мастер сварочных дел не выдержал. Он легонько прикоснулся рукой к плечу женщины и несколько нараспев произнес:

─ Извините, по-жа-луй-ста… Если Вы хотите сегодня же уехать на велосипеде, то ведите или тащите его ко мне. ─ Посмотрев на свои наручные часы, он продолжил. ─ До конца работы осталось совсем ничего…

В этот вечер Федоров покидал автобазу последним. Он неспеша прошел через проходную и тут же разжал кулак. На его мозолистой ладони лежал червонец. Он широко улыбнулся. Он впервые заработал пять рублей вне всяких нарядов. Заработал честно, хотя и не по закону. Он чмокнул изображение вождя мировой революции на купюре и ринулся в сторону автобусной остановки. Домой сейчас его не тянуло, его тянуло к Антониде. Он был не против встречаться с симпатичной брюнеткой каждый вечер. Однако его желание тут же улетучивалось, когда они посещали кафе или зоопарк. Два культурных мероприятия ─ две пятерки, как не бывало. Жених через неделю после получки заметно приостывал в отношении визитов. Встречаться с девушкой, не имея в кармане ни копейки, было не в его правилах.

В этот вечер влюбленные пошли в ресторан несмотря на то, что одноэтажная постройка имела непривлекательный вид. Здание требовало капитального ремонта. Во многих местах стены были облезлые, кое-где валялись куски штукатурки. Тимофей в этом ресторане уже был. Он был с родителями, когда отмечали его десятилетие. Праздник запомнился мальчишке тем, что он впервые в своей жизни за обеи щеки уплетал сливочное мороженое с клубничным вареньем.

Молодые люди после ресторана пошли гулять по ночным улицам города, бродили до раннего утра. Их поведение во многом было официальным. Никто из них друг к другу по-настоящему не прижимался, как никто из них еще и не объяснился в любви. Редкие поцелуи, которыми они друг друга одаривали, скорее всего, были дань моде или тем героям, которые нисходили к ним с экранов советского кино или художественных книг.

Антонида Дронина все это время ждала инициативы от парня, которого полюбила с первого взгляда. Он, как и раньше, почему-то все больше молчал. Очередная молчанка и в этот вечер портила нервную систему сироты. Он прокручивала в голове их поведение в ресторане и во время прогулки. Ничего противоестественного или зазорного она не находила. Сильно переживал в этот вечер и Тимофей Федоров. Он то и дело бросал взгляд на хрупкую фигурку любимой девушки. Не отрицал, что она все больше и больше становилась для него близкой и родной. И это его очень радовало. В том, что она согласится стать его женой, он не сомневался. Для него же оставалось лишь малое ─ быть добытчиком для нее и их детей. Последнее как раз его и тревожило. При его мизерной зарплате жена, не говоря уже о детях, не могли быть счастливыми. Не лучше было с финансами и у его подруги. Она состояла на иждивении бабушки, которая получала мизерную пенсию. На расходы, включая и питание, внучка получала один рубль в день. Тоня без остатка отдавалась учебе. Знала, что в жизни ей никто не поможет, кроме ее самой.

С русоволосым парнем она познакомилась на автобусной остановке. Познакомилась в экстремальных условиях. До начала занятий оставалось чуть больше получаса. Автобусов, как назло, все не было и не было. Она сильно нервничала. Опаздывать она не хотела, тем более первой была контрольная работа по математике. Едва автобус появился, толпа тут же хлынула ему навстречу. Ей, к сожалению, не удалось втиснуться. Многоместное средство для перевозки пассажиров было настолько переполнено, что водитель долго не мог закрыть двери. Тоня, окончательно поняв, что ей предстоит настоящая головоломка с математикой, пустилась в слезы. Неожиданно из передней двери «выпал» пассажир, молодой парень высокого роста и довольно сильного телосложения. Неудачница от испуга слегка ахнула и тут же услышала:

─ Девушка, да Вы не бойтесь меня. Я выпал ради Вас, чтобы помочь. Негоже в советском транспорте ехать со слезами на глазах…

Все то, что происходило дальше, молодую особу немного шокировало. Едва она запрыгнула на подножку, незнакомец вновь втиснулся в автобус и стал со всей силой давить грудью на понуро стоявших пассажиров. При этом он зычно кричал:

─ Граждане, пропустите вперед беременную женщину. Пропустите же, будьте людьми…

Пассажиры несколько подались вперед, в глубину салона. Дронина, все еще не понимая, о какой беременной шла речь, с облегчением вздохнула и посмотрела на своего спасителя. Его физиономия светилась от радости…

На следующий день Федоров вновь получил «левые» заказы. К нему обратились два молодых парня, они вновь были от Сороки. Над их заказом он работал три вечера. Он сварил два крышки для погребов на дачных участках. Затем были заказы еще и еще… Посланцы были не только от Сороки. Они были от Пушкина, а также от других начальников. Молва о молодом парне с золотыми руками все больше и больше проникала в общество владельцев дач и гаражей, в среду тех, кто хотел или был вынужден иметь дело с металлом. Подкупало клиентов и то, что специалист за работу брал умеренно, не драл семь шкур. Мало того. Для некоторых из них, особенно для начальников, он делал скидки.

Прошло еще три года. В жизни Тимофея Федорова, именитого сварщика многое изменилось, притом в лучшую строну. Он женился на своей любимой девушке. Свадьба была отменная, с большим размахом. Через год молодожены купили двухкомнатную кооперативную квартиру, в пяти минутах ходьбы от автобазы. Жили они очень скромно. Копили деньги на машину, только по этой причине не заводили детей. Работали они на износ, особенно мужчина. Жажда денег все больше и больше проникала в его душу. Его низменные чувства стократ приумножились после смерти директора автобазы Пушкина. Причины его смерти остались за семью печатями.

В городской газете «Днепр» поместили небольшой некролог. Были отмечены заслуги покойника перед автотранспортниками области, перечислены его награды. Умер или погиб коммунист, разъяснений не было. Мазутчики оказались куда просвященнее, чем многие горожане. Александр Петрович погиб во время торжества, «обмывал» свою двухэтажную дачу. Гости жаждали посмотреть футбол, но изображение цветного телевизора было страшно плохим. Хозяин, несмотря на то что был в сильном подпитии, полез на крышу. Поправил антенну. При спуске он оступился и упал с лестницы. Упал на асфальт вниз головой. Телефонной связи с городом не было. Три легковых автомбиля стояли без движения, водители в дугу были пьяные. Жена пострадавшего, как более трезвая, кинулась на остановку маршрутного автобуса, до которой было около километра. «Скорая помощь» приехала только через час. Пушкин лежал в областной больнице имени Мечникова. Через два дня он скончался.

Место погибшего директора, к удивлению, мазутчиков, в том числе и Федорова, занял Сорока. Его повышение вскоре не стало большой неожиданностью. Тут же поползли слухи, что Васьвась имел волосатую руку, не то своего брата, не то брата его жены, работавшего в горкоме партии. На слухи или сплетни сварщик почти не реагировал. У него, как и раньше, все было намази. Даже в сотню раз лучше, чем раньше. Сорока по-прежнему относился к нему по-дружески. Левые заказы, как и прежде, исходили во многом от него. Мало того. Едва он сел в кресло, тут же прибавил ему зарплату на пять червонцев.

Наличие покровителей окрыляло Федорова. Не без помощи Сороки ему в помощники дали выпускника ПТУ, в котором он сам не так давно учился. В отличие от Васяткина он встретил коллегу не очень дружелюбно. Он даже не удосужился протянуть ему руку. Окинув безразличным взглядом маленького роста паренька, который преданными глазами буравил прославленного специалиста, он сквозь зубы процедил:

─ Салага, бди все то, что я делаю. Остальное ─ сам кумекай. И главное, не забывай, чему тебя учили в ПТУ…

Знаменитый сварщик все больше и больше втягивался в «хорошую» жизнь. О ней он мечтал многие годы. Он все меньше и меньше обременял себя работой. Основной груз заказов перекладывал на ученика. Сергеев не жаловался, лишь украдкой скрипел зубами. Нередко опытный мастер, видя, что дел невпроворот, делал ход конем. Он срезал заказы или увеличивал срок их исполнения. Мазутчики с ним не спорили. Было бесполезно. Силы были неравные. Директор автобазы, едва переступал проходную, тут же искал «Кулибина» и первым протягивал ему руку.

Он вообще стал заискивать перед ним, когда его избрали депутатом районного совета. Сорока и Федоров это важное событие отмечали вместе. Отмечали через два месяца после опубликования итогов выборов. Причиной запоздалого торжества была болезнь Сороки. В ресторане «Маячок», он считался одним из престижным в городе, в специальном зале для избранных за большим круглым столом сидели две семейные пары: двое мужчин и две женщины. Посторонний человек, без всякого сомнения, мог подметить, что сидевшие люди, люди счастливые. Это и на самом деле было так. Особенно светились глаза от радости у женщин. Лидия Сорока то и дело бросала взгляд на своего мужа. Себя она не обманывала, его лик мало чем напоминал физиономию министра или профессора. Она вновь вгляделась в свою половинку и с облегчением вздохнула. Внешний недостаток супруга с лихвой погашался его положительными качествами. Васек, бывший пэтэушник был очень настойчив в своих устремлениях. Закончив строительный техникум, он сразу же устроился в строительное управление, в контору. Ишачить на стройках коммунизма, мерзнуть от холода или мокнуть под дождем он не хотел. Через пять лет его перевели в автобазу. В автоделе он большим знатоком не был, не был и профаном. Прораба по специальности на техническую должность рекомендовал заместитель начальника областного управления сельского хозяйства Шушков, его земляк.