скачать книгу бесплатно
– Пап, я уже взрослый. Все понимаю.
– Я всего не пойму, а ты разобрался?
– Да! Тебе нужна другая жена. Мне уже скоро десять лет, не замай учиться уеду, а за тобой пригляд нужен. Рубашку на завтра я погладил, штаны в шкафу возьмешь, ботинки протри! И вообще брата или сестрёнку охота, а лучше и того и другого, у казаков отродясь семьи большие были. Но ты сейчас об этом не думай, тебе бы собрание пережить, а там посевная. Эх, папка, где наша не пропадала!
– Ты с Лукичом переобщался: не замай, пригляд, отродясь – словечки его, поедешь учиться засмеют.
– Не засмеют! Не посмеют! Слова наши, казачьи! Лукич твой, все мальцом меня погоняет, а сам… вон вчера Егорка сена не довез, а я настоял, чтобы скотине додали.
– Сено это, человека от глупой смерти спасло, так что … сынок давай спать.
Весеннее солнце раннего утра приятно грело спины женщин, идущих на самый край хутора. Несмотря на чудную погоду, по мере приближения к погосту, каждая из сестёр погрузилась в воспоминания, одновременно одни на всех и у каждой свои.
Люба вспоминала отца, его заботу, ласку, ей часто казалось, что даже после его ухода она часто ощущала тепло его души, а ей часто было одиноко, особенно после отъезда дочери из дома, которая выросла очень добродушной, отзывчивой, как хотелось Любе похожей на своего дедушку – её отца, и это факт очень злил супруга – Валентина.
– Ну вот, девочки, дошли, – Антонина тяжело вздохнула и продолжила, – Люб, а ведь ты помнишь нашего папу совсем молодым.
– Знаешь, Тонь, родители всегда кажутся взрослыми. А могилка то идеально убрана, видно мама поздно осенью управилась. Неужели и она скоро? – и глаза у старшей из сестёр заблестели. Татьяна обняла её, но не удержавшись, заплакала вместе с ней.
– Так, прекратить потоп! Знаю я нашу маму, так просто не сдастся! Да и гены у неё о-го-го.
– Ой, Тоня, у Господа на каждого свои планы, – и Люба не унималась, Татьяна же ей вторила.
– Нет, девочки, не управилась она, ну всё хватит! – и Антонина, обняв сестёр, сама начала смахивать, невольно покатившиеся по её волевому лицу, слёзы.
– Тонь, вот вроде ты младше, а всегда сильнее, даже будучи совсем девчушкой могла меня поддержать, даже пыталась советы давать, между прочим, часто дельные. Как так-то? – вдруг невпопад спросила Люба.
– Да вы обе хороши, вечно за вами глаз до глаз нужен. Одна как папа хочет помочь всему миру, в ущерб себе, а вторая…, – и тут Антонина кивнула в сторону Татьяны, – …вечно решала общемировые проблемы, ввязывалась во все заморочки. Борец за справедливость, блин!
– Тонь, ну а ты квинтэссенция обоих энергий, – вымолвила Татьяна.
– Каких обоих? Мне кажется у мамы должна была родиться двойня боевых пацанов, а вышла одна Антонина.
Тут у женщин изменилось настроение, каждая чему-то улыбалась.
– Как хорошо, что мы друг у друга есть, – прошептала Татьяна.
– И тут Тонька самая счастливая, – вдруг заявила Люба.
– Почему? – удивилась Антонина.
– Ну ты и со мной у мамы жила, и с Татьяной, причём по очереди. Побывала в роли и младшей, и старшей сестры. У нас с Татьяной разница в возрасте почти двадцать лет. Мама на моей свадьбе беременная была, мне дурёхе перед свекровью было стыдно, сама не знаю за что, вон какая красавица вылупилась, – и Люба ласково обняла младшую из своих сестёр.
– А я, девочки, думаю, смотря на фотографию отца и он мне кажется всё моложе, – вздохнула Татьяна.
– Стареешь, Тань, стареешь, – и Антонина картинно вздохнула.
– Ладно, сёстры, проведали отца, пора домой, дел там накопилось, – стала погонять женщин Люба.
– Девчат, вы меня у сторожки подождите, я должна Ивана проведать.
И Татьяна заспешила на другой конец кладбища, где покоился её одноклассник – Иван. По пути она вспомнила как в четвёртом классе к ним пришёл новичок. В кабинет завели лопоухого голубоглазого мальчугана, у которого был выдающийся рост и всё лицо усыпано веснушками.
– Интересно, сколько лет этой сторожке? Сколько себя помню, столько она здесь и стоит, – спросила Люба у Тони.
– Говорят, ещё в революцию построили. Помню лишь что нам, когда ещё были детьми, никогда не разрешали здесь играть.
– Тонь, ну неужели вам на могилках поиграть хотелось?
– Нет, просто видишь, фундамент у неё сделан из какого-то другого ещё более старого камня, – заметила Антонина.
– Говорили, что здесь большой храм стоял, а большевики его не то взорвали, не то разобрали, а место здесь намоленное.
– Не знаю, для меня здесь всегда пахнет какой-то нераскрытой тайной, – завершила диалог Тоня, к ним уже подходила Татьяна.
Женщины поспешили домой.
Утром на производственной базе Артёма уже поджидал Михаил Лукич. Человеком он был энергичным и продвинутым в современных технологиях ведения растениеводства. Его коренастая фигура, светло-карие глаза, сильные и умелые руки, вызывали ощущение надёжности. В густую бороду и волнистые тёмно-русые волосы на голове уже закралась первая седина. Когда не сошёлся в своих передовых взглядах с новым руководством – Виталиком и Андреем, пришедшим к власти после смерти Терентьевича, перешёл работать в фермерское хозяйство Артёма и стал его правой рукой. Этот тандем позволил добиться высоких результатов: наивысшие урожаи зерновых в районе, а привесы в мясном скотоводстве поражали даже опытных животноводов. На достигнутом останавливаться никто не собирался, нужно было обновить технику, но, чтобы траты быстрее окупились, да и окупились вообще, необходимо увеличение пахотного клина. Поэтому Лукич очень переживал за исход собрания, как бы не лишиться того, что было в обработке, уж очень ушлыми казались ему племяннички – Виталик и Андрей – его бывшее руководство.
– Здравствуйте, Артём Николаевич.
– И вам не хворать, Михаил Лукич.
– Восточный ветер подул – это надолго, надо и легкие бороны готовить, тяжелые отковали скручивают, что не видно на зябь бороновать заходить, а там легкими по озимым работать.
– Плуги надо бы отцепить, да Пашке сказать, чтобы семена в складе перекинул.
– Так уже зерномет в амбар потащили. Ох, ранняя весна глянь как сушит.
– Прорвемся, мы вон как о влаге с осени позаботились. Лукич, сегодня первый бензовоз с солярой придет, приготовься сливать.
– Дак и готово все, давно жду.
– Шеф, с чего начинать? – вмешался в разговор, подбежавший Пашка.
– Павел Владимирович! С овса завсегда начинают помнишь сей в грязь – будешь князь, потом ячмень, но тоже пораньше, когда терны зацветут пшеничку яровую, а как голой задницей на земле тепло, так и просу черед пришел, – отвечал за Артёма Лукич.
– Чьей задницей пробовать будем? – отшучивался Паша.
– Так известно чьей – твоею, а то помру, а ты – неуч, на кого шефу опереться?
– Я по образованию – энергетик! А вы из меня хрен знает кого лепите!
– Вообще–то термометры куплены, вам все с голой жопой на танки, – поддержал разговор Артём.
– Паш, работать надо для разговоров у нас целая зима была.
– Да у вас хоть зимой, хоть летом все одним цветом, хоть бы налили – начало нового сезона.
– Я тебе сейчас люлей, ох, как налью.
Лукич шутливо замахнулся, Пашка ловко увернулся и торопливо пошёл в сторону склада, бубня себе под нос:
– Как работать, так Павлик.
Артёму от чего-то стало хорошо, ему всегда с этими людьми было легко, любил он их, всех любил. Он заметил, как в их сторону совсем по-взрослому вышагивал Ванюшка, подойдя он важно протянул руку:
– Доброе утро, Михаил Лукич.
– И тебе не спиться, малец, а чего не в школе-то?
– Сегодня суббота.
– А ну тогда оставайся, видишь работа закипает, а нам руки завсегда нужны, – закончив фразу Лукич пошел на нефтебазу, надо бы замки проверить. Сын, оставшись наедине с отцом, принялся поучать.
– Артём Николаевич, почему ботинки не протёр? Хорошо хоть оделся правильно, ты же начальник, вон тебя все шефом зовут.
Отец залюбовался как солнечные лучи играли в огненно-рыжих волосах сына, казалось, что он весь светится.
– Ты почему без шапки?
– Тепло, весна, но убор при мне, – и предусмотрительный Иван достал вязаную кепку из кармана.
– И для тебя прихватил, полезешь же бороны крутить, знаю я, даром что шеф.
– Сынок, ты эти барские замашки брось, у нас, в казаках, ни бар ни халуёв нет, запомни. Как там мать?
– Дрыхнет.
– Ну-ну, давай поуважительней!
– Все понял, пап, ты не переживай, я её, по-своему, люблю.
– Мать она тебе, и любить должен, и заботиться и не по-своему, а крепко, как казак.
– Так оно и будет, – вздохнул ребёнок.
Проснувшись Лиза долго не могла заставить себя встать с постели. Слишком сладким был сон. Ей было даже немного стыдно. Снился Алексей. Каким же он был красавцем и какие позволял себе вольности. Все тело девушки ныло в приятной истоме. Подойдя к зеркалу, она увидела румянец, разлившийся по щекам. Впервые за долгое время понравилась сама себе – слегка вздёрнутый нос, струящиеся русые волосы с высветленными от солнца прядями, а милые веснушки показались неповторимым украшением. Поставив руки на тонкую талию, крутнувшись у зеркала, кокетливо хохотнув, она начала сборы на работу, напевая любимую мелодию.
Улица встретила её тёплым ветерком. От свежего воздуха она словно протрезвела. Зачем мечтать о несбыточном? Она не Оксана и в априори не способна на подлость. Так помечтала и хватит!
У магазина её поджидала группа местных пенсионеров.
– Доброе утро, Лизонька. Задерживаешься.
– Хлебовозки ещё нет. Вы опять толпитесь.
– Так пора уже. С шофёром надо тебе по строже, – поучала Анфиса.
– Они вчера классом встречались, чего прицепились? Это нам старым не спиться, – заступилась Филипповна.
– Не встреча, а в мире животных. Да, Николаевна? – дед Кузьма посмотрел в сторону Клавдии.
– Она вон очки тёмные крупные одела – стрекозу изображает.
– Кузьма, как бы она тебя как того комара, – смеялся кто-то из женщин.
– Не, она ещё не решила: может стрекоза, может медведица, а по мне так белка с фонарем!
– Чего ты несёшь? Не в себе или принял с утра на грудь?
– Я-то в себе, но вот если мы попросим уважаемую Клавдию Николаевну снять очки, то боюсь ослепнем от фонарного света, а по прыжкам на деревьях она со вчерашнего дня чемпион хутора.
В этот момент к магазину подъехала хлебовозка и Лиза не слышала продолжения разговора, только бесконечные взрывы хохота мешали ей принимать товар, про себя она ругала Митьку: «зачем он всё своему деду Кузьме рассказал». Отпустив машину, продавец вышла за покупателями, которые уже видно и не спешили, сильно удивилась перемене настроения – женщины смахивали слезы, а единственный мужчина тихо говорил:
–…. Я ей не знал, чего и ответить то, пообещал конечно, а она тихо так «спасибо», будто и голос уже не отсюда.
– По всему видать пора пришла – вот и детей собрала, и гроб заказала, – резюмировала Анфиса.
– Так ведь молодая ещё, мы то с ней годки, в школу вместе бегали она всегда лучшая во всём, –крупные слёзы покатились по небритым щекам Кузьмы.
– Ну начали за здравие, заканчиваем за упокой?! – Лиза с вопросом оглядела всю компанию.
– Ты, Лизка, не шуми, вон Зинаида гроб себе заказала.
– Да, Лиз, я к тебе как всегда прямо с утра, в общем наждачка мне нужна.
Из глаз девушки не произвольно брызнули слёзы. Как же так, вчера Таня сказала, что маме получше. Хотя она слышала, что перед смертью часто у больных людей улучшается самочувствие. Надо вечером после работы зайти проведать.
Весь вечер Валентин ходил по своему дому из угла в угол, ни один из планов, приходящих в голову, не устраивал его до конца, пока глаза не наткнулись на бутылку водки. После третьего выпитого стакана он решился на звонок Оксане, но та не отвечала ему. «Видно Татьяну с хахалем развлекает», подумал мужчина. Пятый стакан водки остановил попытки дозвониться, как и вообще все его действия – уснул мертвецким сном. Пробудился только ближе к обеду субботы, теперь у него на сотовом была масса непринятых звонков: два от жены, остальные от Оксаны. Первой он набрал жене Артёма:
– У нас форс мажор – кто-то обчистил сейф, – Валентин сказал вместо приветствия.
– Ищи документы, где хочешь. В понедельник в десять уже собрание, в противном случае больше не попадайся мне на глаза.
Не зная, как поступить, мужчина бросил ружье в машину, позвонил своей жене и поехал в соседнюю деревню к «любимой тёщеньке».
Звонок мужа застал Любу за завтраком, когда вся семья с аппетитом ела сырники. Алёнка ухаживала за старшими, подавала ароматный травяной чай. Антонина с Геннадием без лишней скромности залюбовались дочерью. Алексей расспрашивал Татьяну о новой знакомой – Елизавете. Тут в дом забежал фельдшер – Илюшка, и с дрожью в голосе закричал:
– Тетя Зина, Артём горит!!!
Все немедля высыпали на улицу, последней еле-еле вышла Зинаида:
– Ну, чего стоите? – слегка подтолкнула она в плечо Геннадия, – На беду, надо всем миром, а то вон пол хутора уже в дыму.
И пока Геннадий трусцой выбегал с калитки, Алексей уже подбегал к месту происшествия. Огнём была охвачена довольно большая территория. Артём весь в саже, не теряя самообладания, громко раздавал команды:
– Егорка, уводи скотину на пастбище! Ферма сейчас вся займется огнём.
