Убийство в золотой клетке

Они продолжили осмотр, и вскоре профессор сделал еще одно открытие. На дне одной из реторт он обнаружил остатки неизвестного порошка зеленоватого цвета.

"Это очень интересно," – сказал Либкнехт, исследуя порошок под увеличительным стеклом. – "Структура кристаллов не похожа ни на что известное мне. И цвет он меняется в зависимости от угла зрения."

"Это может быть яд, которым отравили да Ровере?"

"Возможно. Но для точного определения нужны дополнительные анализы."

Штауфен собрал образец порошка в небольшой флакон. Каждая новая улика поднимала больше вопросов, чем давала ответов.

В этот момент их осмотр прервал граф Коллоредо. "Штауфен, у нас проблема. Император вернулся из охоты раньше срока и требует доложить о расследовании. А императрица настаивает на том, чтобы лаборатория была опечатана и все эксперименты прекращены."

"Еще час, граф. Мне нужно проверить одну теорию."

Коллоредо нервно посмотрел на часы. "Хорошо, но не больше. И постарайтесь найти что-то конкретное."

Когда граф ушел, Штауфен обратился к профессору: "Как, по-вашему, убийца мог проникнуть в запертую комнату?"

Либкнехт задумчиво осмотрел помещение. "Существует несколько теоретических возможностей. Тайный ход, скрытый механизм в замке, сообщник среди тех, кто имел ключи"

"А что, если убийца был уже здесь, когда да Ровере запер дверь?"

"Вы имеете в виду, что он спрятался заранее? Возможно, но где? Здесь нет укрытий достаточного размера."

Штауфен еще раз внимательно осмотрел лабораторию. В углу стоял большой шкаф с химическими реактивами. Он был достаточно глубоким, чтобы в нем мог спрятаться человек. Штауфен открыл дверцы – внутри стояли аккуратно расставленные склянки и колбы.

Но профессор Либкнехт обратил внимание на другую деталь. "Посмотрите на пол перед шкафом. Видите эти пятна?"

На каменном полу действительно виднелись темные пятна, словно кто-то пролил жидкость. Пятна вели от шкафа к рабочему столу.

"Кто-то прятался в шкафу," – заключил Штауфен. – "Ждал, когда да Ровере начнет эксперимент, затем вышел и отравил его. Но как потом покинул лабораторию?"

Ответ на этот вопрос нашелся неожиданно быстро. Осматривая дымоход камина, профессор заметил, что внутри есть небольшой выступ, на котором мог бы поместиться человек худощавого телосложения.

"Это старая конструкция," – объяснил он. – "В средневековых замках такие выступы делали для чистки дымохода изнутри. Ловкий человек мог бы подняться наверх и выбраться на крышу."

Штауфен вызвал стражников и приказал осмотреть крышу башни. Вскоре они вернулись с интересной находкой – веревкой, привязанной к одной из каменных горгулий. Веревка спускалась по внешней стене башни к окну второго этажа.

"Теперь картина становится ясной," – сказал Штауфен. – "Убийца проник в лабораторию заранее, возможно, днем, когда да Ровере отсутствовал. Спрятался в шкафу. Ночью, когда алхимик работал, отравил его, украл записи, поднялся по дымоходу на крышу и спустился по веревке."

"Но кто это мог быть?"

"Человек, хорошо знакомый с устройством дворца. Имевший доступ к лаборатории. И обладавший навыками скалолазания."

Профессор Либкнехт указал на еще одну важную деталь. "Обратите внимание на золу в камине. Здесь недавно что-то сжигали. Судя по остаткам, это были бумаги."

Штауфен аккуратно просеял золу. Среди пепла сохранились небольшие обрывки с письменами. На одном из них можно было разобрать слова "орден Розы и Креста тайное собрание Венеция"

"Розенкрейцеры," – пробормотал профессор. – "Я слышал о них. Тайное общество алхимиков и мистиков."

"А что вы знаете о них?"

"Немного. Они утверждают, что обладают древними секретами трансмутации металлов и продления жизни. Имеют сторонников по всей Европе. Но большинство ученых считает их шарлатанами."

Штауфен вспомнил загадочное письмо, найденное в покоях да Ровере. "Орден не прощает предательства" – эти слова приобретали новый смысл.

В этот момент в лабораторию ворвался запыхавшийся слуга. "Ваше благородие, граф Коллоредо просит немедленно прибыть к нему. Произошло еще одно убийство!"

Штауфен и профессор поспешили вниз по винтовой лестнице. В покоях графа их ждала ужасная картина. На полу лежал Ханс Мюллер, слуга да Ровере. Его лицо было искажено той же гримасой ужаса, что и у алхимика, а кожа имела такой же желтоватый оттенок.

"Когда это произошло?" – спросил Штауфен.

"Полчаса назад," – ответил Коллоредо, едва сдерживая волнение. – "Я приказал привести Мюллера для повторного допроса. Стражники нашли его мертвым в камере."

Штауфен осмотрел тело. Признаки отравления были очевидными – тот же яд, что и у да Ровере. Но как яд попал в охраняемую камеру?

"Что Мюллер ел и пил сегодня?"

"Только тюремную похлебку и воду. То же самое, что и другие заключенные."

"А кто имел доступ к камере?"

"Только стражники. И" Коллоредо замялся.

"И кто?"

"Монах Патер Бенедикт просил разрешения исповедать заключенного. Я разрешил, это обычная практика."

Штауфен почувствовал, как кусочки мозаики начинают складываться в картину. Монах, который выступал против алхимических экспериментов. Человек, имевший доступ к заключенному. И, возможно, член тайного ордена, который не прощает предательства.

"Граф, где сейчас Патер Бенедикт?"

"В монастыре святого Стефана. Но Штауфен, вы же не подозреваете монаха в убийстве?"

"Сейчас я подозреваю всех. Мне нужно немедленно допросить Патера Бенедикта."

Но когда они прибыли в монастырь, их ждало разочарование. Настоятель сообщил, что Патер Бенедикт покинул обитель рано утром, сказав, что отправляется в паломничество в Рим.

"Когда именно он ушел?"

"Сразу после утрени, около пяти утра."

Это было за час до того, как обнаружили тело Мюллера. Слишком удачное совпадение, чтобы быть случайным.

"Что Патер Бенедикт взял с собой?"

"Только дорожную сумку и посох. Ах да, еще он просил дать ему святую воду для дороги."

"Святую воду?"

"Да, небольшую склянку. Сказал, что дорога долгая и может понадобиться для защиты от нечистой силы."

Штауфен обменялся многозначительными взглядами с профессором Либкнехтом. Склянка со святой водой – идеальный способ вынести яд из дворца незамеченным.

Покидая монастырь, Штауфен уже строил планы погони. Беглый монах не мог уйти далеко за несколько часов. Но сначала нужно было получить разрешение на арест церковного лица – дело деликатное и требующее высочайшего санкционирования.

"Профессор," – сказал он Либкнехту, – "можете ли вы определить природу яда по тем образцам, что мы нашли?"

"Попробую. Но мне понадобится время и лаборатория университета."

"Делайте. А я займусь поисками Патера Бенедикта."

Возвращаясь во дворец, Штауфен размышлял о загадке, которая становилась все сложнее. Да Ровере одновременно был мошенником и гением, производил поддельное золото и обладал секретом настоящей трансмутации. Его убил человек, связанный с тайным орденом розенкрейцеров. Но что было истинной целью – месть за обман или кража алхимических секретов?

А теперь убит и единственный свидетель – слуга Мюллер. Неужели он знал что-то важное, что угрожало планам убийцы?

Во дворце Штауфена ждала новая неприятность. Граф Коллоредо встретил его с мрачным видом.

"Императрица приказала прекратить расследование," – сказал он без предисловий. – "Официально да Ровере умер от несчастного случая во время эксперимента. Мюллер – от горя по хозяину. Дело закрыто."

"Но граф, мы на пороге раскрытия"

"Приказ императрицы не обсуждается. Лаборатория будет опечатана, все материалы конфискованы. Вам предписывается заняться другими делами."

Штауфен понимал, что за этим решением стоят политические мотивы. Слухи о философском камне могли посеять панику на европейских золотых рынках. А связь с тайными орденами грозила дипломатическими осложнениями.

Но следователь не привык сдаваться на полпути. У него еще оставались улики, спрятанные в карманах мундира – настоящее золото, записка да Ровере и таинственная светящаяся жидкость. А главное – у него была зацепка в лице беглого монаха.

"Я понимаю, граф," – сказал он наконец. – "Официально дело закрыто. Но позвольте мне несколько дней отпуска для личных дел."

Коллоредо внимательно посмотрел на него. "Штауфен, не делайте глупостей. Есть силы, с которыми лучше не связываться."

"Я буду осторожен."

Вечером того же дня Штауфен сидел в своем кабинете, изучая записку да Ровере. "Формула в книге Раймунда Луллия, страница 247." Раймунд Луллий – средневековый алхимик и философ, автор множества трактатов о трансмутации металлов.

В университетской библиотеке должны быть его сочинения. Если Штауфен найдет эту книгу и страницу 247, он узнает истинный секрет философского камня. А затем – отправится по следу беглого монаха.

Дело было далеко от завершения. Напротив, Штауфен чувствовал, что только сейчас добрался до сердца тайны, которая может изменить мир. Золото, кровь, предательство и древние секреты – все это складывалось в опасную мозаику, где каждый неверный шаг мог стать последним.

Но он был готов рискнуть. Правда стоила любой цены.

Глава третья: Тайны придворного алхимика.

Рассвет застал Франца фон Штауфена за письменным столом в своем кабинете. Перед ним лежали сделанные накануне записи, а в голове крутились противоречивые мысли о закрытом деле. Официально расследование завершено, но слишком много вопросов остались без ответов. И главный из них – что скрывается за загадочной запиской да Ровере о книге Раймунда Луллия.

Штауфен оделся в простое платье мелкого чиновника и отправился в университетскую библиотеку. Туман еще не рассеялся, и улицы Вены тонули в молочной мгле, через которую проступали призрачные силуэты зданий. Редкие прохожие спешили по своим делам, закутавшись в плащи и не обращая внимания на окружающее.

Венский университет встретил его запахом старых книг и воска. Библиотекарь, сухощавый старик в очках, сначала отнесся к просьбе с подозрением – не каждый день простые чиновники интересуются средневековыми алхимическими трактатами. Но несколько флоринов развеяли его сомнения.

"Раймунд Луллий да, у нас есть несколько его сочинений. 'Ars Magna', 'Книга о порядке рыцарства', 'Алхимические трактаты'. Какое именно вас интересует?"

"Любое, где может быть формула философского камня."

Библиотекарь покачал головой. "Молодые люди все время ищут легкие пути к богатству. Философский камень – это метафора духовного совершенства, а не способ делать золото из свинца."

Но он все же принес несколько томов. Книги были древними, переплеты потрескались от времени, а пергаментные страницы пожелтели. Штауфен осторожно открыл первую – "Алхимические опыты и размышления".

Страница 247 Штауфен считал листы, пока не дошел до нужной. И замер от удивления. Вместо текста на странице была наклеена небольшая записка, написанная рукой да Ровере: "Если ты читаешь это, значит, я мертв. Истинная формула не в этой книге. Ищи там, где солнце встречается с луной в доме мудрости. Б.Р."

Библиотекарь, заметив замешательство посетителя, приблизился. "Что-то не так?"

"Эта записка давно она здесь?"

"Не знаю. Эту книгу редко берут. Последний раз, кажется, месяца три назад запрашивал какой-то итальянец."

Штауфен аккуратно отклеил записку и спрятал в карман. "А кто еще интересовался сочинениями Луллия в последнее время?"

Библиотекарь полистал журнал выдачи книг. "Профессор Либкнехт брал для исследований. Студент-богослов Патер Бенедикт изучал связь алхимии с христианской мистикой. И еще один человек венецианский купец, кажется."

"Марко Контарини?"

"Да, точно! Вы его знаете?"

Штауфен кивнул, не объясняя деталей. Круг подозреваемых сужался. И все они, включая беглого монаха, интересовались одними и теми же книгами.

"Где солнце встречается с луной в доме мудрости" – загадка требовала разгадки. В алхимической символике солнце обозначало золото, луна – серебро. Дом мудрости Штауфен вспомнил, что так называли библиотеки и научные собрания.

"У вас есть астрономический или астрологический отдел?" – спросил он библиотекаря.

"На втором этаже, восточное крыло. Там хранятся карты звездного неба, астролябии, труды по астрономии."

Штауфен поднялся по скрипучей деревянной лестнице. Восточное крыло библиотеки было залито утренним солнцем, пробивающимся сквозь высокие окна. Здесь действительно солнце встречалось с символической луной – на стенах висели астрономические карты с изображениями планет и созвездий.

В центре зала стоял старинный глобус, а рядом с ним – витрина с астролябиями и другими измерительными инструментами. Штауфен внимательно осмотрел экспонаты. Один из астролябий показался ему знакомым – на нем были выгравированы те же символы, что он видел в лаборатории да Ровере.

Подойдя ближе, он заметил, что астролябия была недавно передвинута – вокруг нее на пыльной поверхности витрины виднелись следы пальцев. А под инструментом лежал свернутый листок пергамента.

Штауфен оглянулся – в зале никого не было. Он осторожно приподнял астролябию и достал записку. Это был шифр – ряды цифр и букв, не имеющие на первый взгляд никакого смысла.

"Ну и ну, какие встречи," – раздался голос за его спиной.

Штауфен резко обернулся. В дверях стоял элегантно одетый мужчина лет сорока пяти, с темными волосами и внимательными карими глазами. По одежде и манерам – явно иностранец, скорее всего итальянец.

"Марко Контарини, полагаю?" – спросил Штауфен, пряча записку в карман.

"Вы правильно полагаете, синьор" Мужчина выжидающе поднял бровь.

"Просто любопытный читатель."

Контарини усмехнулся. "Любопытный читатель, который ищет те же книги, что и покойный магистр да Ровере? Который изучает астролябии в поисках спрятанных посланий? Позвольте мне сомневаться."

"Хорошо. Франц фон Штауфен, следователь Ее Величества."

"А вот это уже интереснее." Контарини подошел ближе, и Штауфен заметил, что под его элегантным камзолом скрывается кинжал. "Значит, дело не закрыто, как объявили официально?"

"Официально – да. Неофициально у меня есть вопросы."

"И какие же?"

"Что венецианский купец делает в Вене? И почему интересуется алхимическими трактатами?"

Контарини на мгновение задумался, словно решая, стоит ли говорить правду. "Скажем так, синьор Штауфен, я представляю определенные интересы. Магистр да Ровере был нашим деловым партнером. Его смерть создала некоторые проблемы."

"Какого рода проблемы?"

"Он был должен нашему обществу крупную сумму денег. И кое-что еще более ценное."

"Формулу философского камня?"

Контарини рассмеялся, но смех прозвучал натянуто. "Вы верите в такие сказки? Нет, синьор. Да Ровере был талантливым мошенником, умеющим делать очень убедительные подделки. Мы финансировали его работу, рассчитывая на определенную прибыль."

"А когда поняли, что он вас обманывает?"

"Недели две назад. Один из наших экспертов исследовал образцы его 'золота' и обнаружил подделку. Мы потребовали возврата вложенных средств."

"И что ответил да Ровере?"

"Что скоро сможет предложить нечто настоящее. Более ценное, чем все поддельное золото в мире."

Штауфен насторожился. "Что именно?"

"Он утверждал, что нашел истинную формулу трансмутации. Не способ подделки, а настоящий секрет превращения металлов."

"И вы поверили?"

Контарини пожал плечами. "Мы решили дать ему последний шанс. Но кто-то опередил нас."

Разговор прервал появившийся библиотекарь. "Господа, читальный зал закрывается на обед. Если хотите продолжить работу, возвращайтесь через два часа."

Контарини поклонился Штауфену. "Было приятно познакомиться, синьор. Надеюсь, мы еще увидимся."

"Непременно," – ответил Штауфен, провожая итальянца взглядом.

Когда Контарини ушел, Штауфен достал найденную записку и попытался расшифровать ее. Шифр был сложным, но некоторые закономерности угадывались. Возможно, это была замещающая система, где каждая буква заменялась цифрой или другой буквой.

За два часа обеденного перерыва Штауфен успел вернуться домой и внимательно изучить свои находки. Светящаяся жидкость из лаборатории да Ровере продолжала мерцать радужными переливами. Слиток золота, найденный в тайнике, был несомненно настоящим. А записка с шифром могла содержать ключ ко всей загадке.

Штауфен попробовал несколько вариантов расшифровки. Сначала предположил, что А=1, Б=2 и так далее. Затем попытался найти закономерность в расположении цифр. Постепенно из хаоса символов начали проступать отдельные слова.

"ВЕНЕЦИЯ ОРДЕН СОБРАНИЕ ПОЛНОЛУНИЕ"

Когда библиотека открылась после обеда, Штауфен уже имел приблизительную расшифровку послания. Речь шла о тайном собрании в Венеции, которое должно было состояться в полнолуние. Упоминался некий "великий магистр" и "последний секрет Гермеса Трисмегиста".

Но полностью расшифровать записку не удавалось – не хватало ключевого элемента. Штауфен вернулся к астролябии, надеясь найти подсказку в ее конструкции.

Инструмент был изготовлен искусными мастерами, возможно, в самой Венеции. На медном диске были выгравированы созвездия, а по краю шла цепочка непонятных символов. Штауфен сопоставил эти символы с шифром в записке – и понял, что это ключ к расшифровке!

Работа заняла еще час. Когда последний символ был переведен, перед Штауфеном предстало полное послание:

"Братьям истинного знания. Великое собрание назначено на полнолуние в доме Контарини. Последний секрет Гермеса будет открыт. Предатель найден и наказан. Новый хранитель формулы будет избран. Подписано: Великий Магистр Ордена Золотой Розы."

Орден Золотой Розы Штауфен где-то уже слышал это название. Он попытался вспомнить, перебирая в памяти события последних дней. И тут до него дошло – в сожженных записях из лаборатории да Ровере упоминался "орден Розы и Креста". Очевидно, речь шла об одной и той же организации.

Но кто был "предателем"? Да Ровере? И кто такой "новый хранитель"?

Штауфен решил копнуть глубже в прошлое магистра. Если орден считал его предателем, значит, алхимик нарушил какие-то данные ему обязательства.

В городском архиве хранились документы о прибытии да Ровере в Вену два года назад. Штауфен изучил их внимательно. Итальянец действительно прибыл с рекомендательными письмами от влиятельных особ, но некоторые детали его биографии выглядели подозрительно.

Согласно документам, да Ровере изучал алхимию в Праге у магистра Глаубера. Но Штауфен знал, что Глаубер умер пятнадцать лет назад, когда да Ровере было всего тридцать пять. Значит, итальянец учился у кого-то другого или вообще приписал себе несуществующее образование.

Более интересными оказались финансовые документы. За два года службы при дворе да Ровере получил не только официальное жалованье, но и крупные суммы от частных лиц. Среди них были банкиры Фуггеры из Аугсбурга, французский герцог де Ришелье, английский лорд Пемброк. Все они инвестировали в алхимические эксперименты, рассчитывая на баснословные прибыли.

Но самым крупным инвестором оказался некто "М.К." – очевидно, Марко Контарини. Венецианец вложил в проекты да Ровере более трех тысяч флоринов – сумму, достаточную для покупки небольшого поместья.

Штауфен также обнаружил переписку алхимика с различными учеными Европы. Большинство писем касалось обмена научной информацией, но некоторые содержали странные намеки на "великое делание" и "тайну веков".

Одно письмо особенно привлекло внимание. Оно было написано неким "Д.С." из Венеции и содержало предупреждение: "Братство знает о ваших экспериментах с посторонними. Если вы продолжите разглашать секреты, последствия будут серьезными."

Д.С. Штауфен вспомнил загадочное письмо, найденное в покоях алхимика. "Орден не прощает предательства" – эти слова приобретали новый смысл. Да Ровере действительно был членом тайной организации и нарушил данные ей клятвы.

Но что именно он разгласил? И кому?

Ответ частично нашелся в другой папке архива. Среди документов о деятельности различных научных обществ Штауфен обнаружил упоминание о "Венском кружке натурфилософов". В этот кружок входили профессора университета, придворные лекари и некоторые просвещенные аристократы.

Согласно протоколам собраний, да Ровере неоднократно выступал перед членами кружка с лекциями об алхимии. А три месяца назад он продемонстрировал процесс трансмутации металлов, правда, без раскрытия секретов методики.

Среди присутствовавших на этой демонстрации был и Патер Бенедикт. Монах тогда резко критиковал алхимические опыты, называя их "дьявольщиной" и "обманом простодушных людей".

Штауфен начинал понимать, что произошло. Да Ровере, желая прославиться в ученых кругах Вены, стал слишком открыто демонстрировать свои способности. Это не понравилось тайному ордену, который предпочитал держать алхимические секреты в строжайшей тайне.

Но почему орден решил убить да Ровере именно сейчас? Что изменилось в последние дни?

Ответ пришел неожиданно. Просматривая последние записи в дневнике алхимика, Штауфен наткнулся на интригующую запись от трех дней назад – как раз перед демонстрацией перед императрицей:

"Великий день настал! Формула Николя Фламеля наконец расшифрована. Истинный философский камень создан. Завтра покажу Ее Величеству настоящее золото, а не жалкие подделки. Пусть весь мир узнает имя Бартоломео да Ровере!"

Николя Фламель – легендарный французский алхимик XIV века, которому приписывали обладание секретом философского камня. Если да Ровере действительно расшифровал его формулу.

Штауфен перелистал несколько страниц вперед и нашел подробное описание эксперимента. Записи были сделаны особым шифром, но некоторые фрагменты читались ясно:

"ртуть философов соединяется с серой мудрецов при температуре семи планетных часов добавить каплю prima materia результат – истинный lapis philosophorum"

Это была настоящая формула философского камня! Не способ изготовления подделок, а древний секрет трансмутации металлов. Теперь Штауфен понимал, почему да Ровере убили, и почему украли его записи.

Но кто-то из ордена узнал о открытии алхимика раньше других. Возможно, у них был осведомитель среди слуг дворца или членов научного кружка. Получив информацию, орден принял решение устранить "предателя" и вернуть себе контроль над секретом.

Штауфен аккуратно перерисовал формулу в свой блокнот. Теперь у него была та же информация, за которую убили да Ровере. И это делало его самого мишенью для тайных убийц.

Солнце клонилось к закату, когда он покинул архив. На улицах Вены зажигались фонари, а в окнах домов мелькали огоньки свечей. Штауфен шел, погруженный в размышления, и не сразу заметил, что за ним следят.

Тень отделилась от стены дома и двинулась следом. Затем появилась вторая, третья Штауфен ускорил шаг, стараясь добраться до людных мест. Но переулок, по которому он шел, был пуст.

Внезапно из-за угла выскочили трое мужчин в темных плащах. Лица были скрыты масками, а в руках блеснули клинки.

"Отдай записи, и останешься жив," – произнес один из нападавших с заметным итальянским акцентом.

Штауфен выхватил шпагу. "Если хотите – берите силой."

Завязалась схватка. Штауфен был опытным фехтовальщиком, но противников было трое, и они действовали согласованно. Стальные клинки звенели в вечернем воздухе, искры сыпались от ударов.

Один из нападавших попытался зайти сзади, но Штауфен вовремя заметил маневр и отскочил к стене. Теперь враги могли атаковать только спереди.

"Живым он нам не нужен," – сказал второй убийца. – "Убьем и обыщем."

Но в этот момент в переулок ворвались стражники императорской гвардии. Завидев их, убийцы бросились врассыпную. Двое скрылись в переплетении узких улочек, а третий, самый медлительный, был схвачен.

Когда с пленника сняли маску, Штауфен увидел незнакомое лицо – человек лет тридцати, с характерными чертами жителя Южной Италии.

"Кто тебя послал?" – спросил Штауфен по-итальянски.

Пленник молчал, сверкая глазами ненависти.

"Ты из Венеции? Слуга Контарини?"

Но итальянец не проронил ни слова. Даже под угрозой пыток он отказался говорить.

Штауфен понял, что имеет дело с фанатиками, готовыми умереть за свои секреты. Орден Золотой Розы был не просто группой мошенников-алхимиков, а серьезной тайной организацией с железной дисциплиной.

Вечером, в безопасности своего дома, Штауфен подводил итоги дня. У него было много новой информации, но каждый ответ порождал новые вопросы.

Да Ровере действительно открыл секрет философского камня, расшифровав формулу Николя Фламеля. Он был членом тайного ордена, но нарушил клятвы, демонстрируя свои способности публично. За это его приговорили к смерти.

Убийство совершил кто-то, хорошо знавший устройство дворца – возможно, Патер Бенедикт, который имел доступ к различным помещениям под предлогом духовных нужд. Или Марко Контарини, который мог подкупить слуг.