Скамейка у фонтана

Когда дверь за соседкой закрылась, Кармен осталась стоять в коридоре, будто не решаясь вернуться в комнату, где всё напоминало о неудачах этого дня. Я тихо подошёл и ткнулся носом ей в ладонь. Она вздохнула, присела на корточки и обняла меня за шею. Я почувствовал, как её пальцы дрожат, и понял: даже улыбка, которую ей подарила соседка, не смогла прогнать тревогу. Я решил, что сегодня буду рядом столько, сколько потребуется, даже если придётся пропустить вечернюю прогулку или ужин.

В квартире повисла странная тишина. Кармен медленно прошла в гостиную, села на диван и уставилась в окно. Я устроился рядом, положив голову ей на колени. Она рассеянно гладила меня по спине, иногда задерживая руку на моей шерсти, словно пытаясь найти в этом движении хоть немного покоя. Я слушал её дыхание, чувствовал, как оно становится всё ровнее, и надеялся, что хотя бы сейчас она сможет немного отдохнуть.

Время тянулось бесконечно. За окном сгущались сумерки, в квартире стало прохладнее, и я услышал, как Дон Педро тихо царапает когтями по полу, пробираясь к кухне. Я не стал обращать на него внимания – сейчас все мои мысли были только о Кармен. Она вдруг поднялась, прошла по комнате, остановилась у книжной полки и начала перебирать томики, вынимая их по одному, будто надеялась найти между страницами то, что потеряла. Я наблюдал за ней, не вставая с места, и чувствовал, как с каждой минутой её отчаяние становится всё сильнее.

В какой-то момент Кармен остановилась, опёрлась лбом о стену и тихо заплакала. Я не знал, что делать, но подошёл ближе, встал на задние лапы и осторожно ткнулся носом ей в плечо. Она повернулась, посмотрела на меня заплаканными глазами и прошептала:

– Прости, Рокки, я просто не знаю, что делать.

Я лизнул её руку, стараясь показать, что она не одна. Иногда даже простое присутствие может быть поддержкой. Я вспомнил, как однажды заблудился в парке и не мог найти Кармен среди сотен запахов и голосов. Тогда я был напуган, но стоило услышать её голос, как страх исчез. Я хотел, чтобы и сейчас она почувствовала себя в безопасности.

Кармен вытерла слёзы, глубоко вздохнула и вдруг решительно направилась к письменному столу. Она открыла ящик, вынула блокнот и начала что-то быстро записывать. Я наблюдал за ней, не понимая, что происходит, но чувствовал: в ней проснулась какая-то новая сила. Она писала, вырывала листки, снова писала – будто пыталась собрать мысли в кучу и найти решение. Я улёгся у её ног, надеясь, что моё спокойствие передастся ей хотя бы немного.

Вечер опустился на город, и я услышал, как где-то вдалеке заиграла музыка. Кармен подняла голову, прислушалась, а потом улыбнулась – устало, но искренне. Она подошла к окну, распахнула его настежь, впуская в комнату прохладный воздух и отголоски уличных разговоров. Я подошёл к ней, встал рядом и посмотрел вниз, на огни фонарей и редкие силуэты прохожих. В этот момент мне показалось, что беда отступила хотя бы на шаг.

Кармен закрыла окно, вернулась в комнату и начала собирать разбросанные бумаги. Она аккуратно складывала их в стопку, иногда задерживаясь на каком-то листе чуть дольше, чем на других. Я видел, как в её движениях появилась осторожная надежда. Она уже не металась по квартире, а действовала спокойно, размеренно, будто приняла то, что случилось, и решила идти дальше.

Я наблюдал за ней, чувствуя, как в доме снова становится уютно. Дон Педро появился в дверях, сел у порога и внимательно посмотрел на нас. Я поймал его взгляд и вдруг понял: даже он переживает за Кармен, пусть и скрывает это под маской равнодушия. Коты умеют быть независимыми, но в трудную минуту они всегда рядом.

Кармен закончила убирать бумаги, села на диван и позвала меня к себе. Я прыгнул рядом, устроился поудобнее, а она обняла меня за шею и тихо сказала:

– Спасибо, что ты есть, Рокки.

Я знал, что ничего не изменилось: документы не нашлись, проблема не решилась, но теперь в доме снова было тепло. Я почувствовал, как она расслабилась, и понял: иногда главное – просто быть рядом, ждать и верить, что всё наладится.

Ночь прошла спокойно. Я дремал у кровати Кармен, прислушиваясь к её дыханию, и время от времени открывал глаза, чтобы убедиться: она спит спокойно. Дон Педро устроился на подоконнике, уткнувшись носом в хвост. За окном мерцали огни, где-то вдалеке лаяла собака, а я думал о том, что завтра будет новый день, и, может быть, он принесёт решение, которого мы так ждём.

Когда город окончательно погрузился в вечернюю прохладу, а за окнами начали загораться первые фонари, я почувствовал, как усталость накрывает меня тяжёлым одеялом. Но спать не хотелось. Я лежал у ног Кармен, чувствуя её дыхание, и думал о том, как странно устроена жизнь: ещё утром всё было привычно и спокойно, а теперь в доме поселилась тревога, и даже запахи стали другими – резкими, нервными, будто кто-то разбросал по полу горсть перца. Кармен почти не разговаривала, только иногда вздыхала и машинально гладила меня по голове. Я понимал, что ей тяжело, и старался не мешать, хотя душа рвалась что-то сделать, чтобы вернуть ей улыбку.

Дон Педро вёл себя необычно тихо. Обычно он устраивал вечерние обходы, проверял все свои укромные уголки, а сегодня сидел у окна, уставившись в темноту. Мне казалось, что даже он чувствует перемены в доме. Я наблюдал за ним, пытаясь понять, не скрывает ли он чего-то важного, но кот был спокоен, как статуя. Иногда он переводил взгляд на меня, и в его глазах читалось что-то похожее на сочувствие, хотя он никогда бы в этом не признался.

Кармен вдруг поднялась, прошла на кухню и стала наводить порядок. Я знал: когда она начинает убирать вечером, значит, внутри у неё бушует целая буря. Я последовал за ней, надеясь, что моё присутствие поможет ей справиться с волнением. Она вытирала стол, мыла чашки, переставляла банки с крупой с места на место. Я сел у порога кухни и тихо наблюдал, не решаясь вмешаться. Иногда она бросала на меня взгляд, и я видел в её глазах усталость, но и благодарность за то, что я рядом.

В какой-то момент Кармен остановилась, опёрлась на стол и долго стояла, глядя в одну точку. Я подошёл ближе, ткнулся носом ей в ладонь. Она присела рядом, обняла меня за шею и прошептала:

– Ты мой лучший друг, Рокки. Без тебя я бы совсем с ума сошла.

Я лизнул её руку, стараясь показать, что всегда буду рядом, что бы ни случилось. Она улыбнулась, хотя улыбка была грустная, и снова встала, чтобы продолжить уборку.

Вечер тянулся медленно. Я слышал, как за стеной кто-то смеётся, как по улице проехала машина с громкой музыкой, как Дон Педро тихо мурлычет себе под нос. Всё это казалось неважным по сравнению с тем, что происходило в нашем доме. Я думал о том, как быстро может измениться настроение, как легко радость уступает место тревоге. Мне хотелось вернуть всё на круги своя, но я не знал, как это сделать.

Кармен решила выйти на балкон. Она взяла меня с собой, и мы вдвоём устроились на старом пледе, который она всегда стелила на лето. Внизу шумели машины, где-то вдалеке лаяла собака, а над головой мерцали звёзды. Я смотрел на Кармен и видел, как она пытается расслабиться, вдыхая прохладный воздух. Она рассказывала мне о детстве, о том, как однажды тоже потеряла что-то важное и долго не могла простить себе невнимательность. Я слушал её, не перебивая, потому что знал: иногда человеку нужно просто выговориться.

В какой-то момент Кармен замолчала, посмотрела на меня и сказала:

– Знаешь, Рокки, я ведь понимаю, что это всего лишь бумаги. Но почему-то кажется, что вместе с ними я потеряла что-то большее – уверенность, спокойствие, надежду.

Я положил голову ей на колени, и она погладила меня по ушам. Мы сидели так долго, пока на балконе не стало совсем прохладно. Тогда Кармен встала, зябко поёжилась и позвала меня в дом.

Внутри пахло свежим хлебом – соседка, уходя, оставила нам буханку на столе. Кармен нарезала ломтик, дала мне кусочек и, наконец, впервые за день поела сама. Я наблюдал за ней, радуясь, что хоть аппетит вернулся. Дон Педро появился в дверях кухни, потянулся, зевнул и устроился у батареи, будто решив, что теперь всё под контролем.

Когда Кармен легла спать, я устроился у её кровати. Я слышал, как она долго ворочается, иногда вздыхает, иногда зовёт меня по имени. Я тихо подходил, ложился рядом, и она успокаивалась. Мне казалось, что ночь будет бесконечной, но с первыми лучами солнца всё стало проще. Кармен проснулась, улыбнулась мне и сказала:

– Спасибо, что был рядом, Рокки. Сегодня всё обязательно наладится.

Я поверил ей. Я всегда верю, когда она говорит такие вещи. Я знал, что впереди новый день, и он принесёт новые надежды, новые запахи, новые приключения. А пока главное – просто быть вместе, потому что никакая беда не страшна, если рядом тот, кто тебя любит.

Глава 6. Обвинение.

В тот день солнце выглянуло рано, но в квартире было как-то особенно пасмурно. Я проснулся от того, что Кармен ходила по комнатам с таким видом, будто ищет не просто потерянную вещь, а кусок самой себя. Она не говорила ни слова, только иногда вздыхала и, кажется, даже не замечала, что я слежу за ней из-под стола. Я решил не лезть на глаза, потому что чувствовал: если сейчас прыгнуть ей на колени или начать требовать внимания, это не принесёт радости ни ей, ни мне. Я свернулся клубком и наблюдал, как она открывает шкафы, перекладывает стопки бумаг, заглядывает в ящики и даже в мою корзину с игрушками. Она искала что-то важное, и я знал – это не лакомство и не мячик, а что-то такое, что пахнет тревогой и усталостью.

Когда Кармен наконец села на диван, её плечи опустились, а взгляд стал рассеянным, будто она смотрела сквозь стены. Я осторожно подошёл, сел рядом и уткнулся носом ей в ладонь. Она машинально погладила меня по голове, но её рука была тяжёлой и безжизненной. Я знал этот жест – он появлялся только тогда, когда она была по-настоящему расстроена. Я хотел лизнуть ей руку, но она вдруг отдёрнула её, встала и снова начала ходить по комнате.

В этот момент в гостиной появился Дон Педро. Он двигался медленно, с достоинством, как будто был не котом, а судьёй на важном заседании. Он сел на подоконник, уставился на Кармен и вдруг издал короткое, требовательное мяуканье. Кармен посмотрела на него, потом на меня, и я почувствовал, как в воздухе повисло что-то тяжёлое и липкое. Она вдруг сказала:

– Может, ты, Рокки, что-то натворил? Ты ведь иногда таскаешь мои вещи.

Я замер на месте. Я вспомнил, как однажды утащил её носок и спрятал его под подушку, но ведь тогда всё закончилось смехом, а не подозрениями. Я попытался объяснить ей взглядом, что я ни при чём, но Кармен не смотрела на меня, она уже снова рылась в ящиках, перебирала бумаги, заглядывала в самые невероятные места. Я хотел помочь, но не знал как. Я обнюхал ковёр, заглянул под диван, даже сунул нос в корзину для белья – вдруг там завалялась эта загадочная пропажа? Но всё было на своих местах, и я чувствовал себя всё более беспомощным.

Дон Педро наблюдал за мной с явным интересом. Он не вмешивался, только иногда моргал и фыркал, когда я слишком долго задерживался у его любимого кресла. Я знал: если бы у него были лапы подлиннее, он бы сам всё обыскал и, возможно, даже нашёл бы то, что ищет Кармен. Но коты – существа гордые, они не станут пачкать лапы без крайней необходимости.

Время тянулось мучительно медленно. Кармен то садилась на пол, то снова вставала, то начинала что-то бормотать себе под нос. Я слышал знакомые слова – «отчёт», «подпись», «бумаги» – и понимал, что речь идёт о чём-то, что не пахнет ни сыром, ни колбасой, ни даже её духами. Я чувствовал, что в этот раз всё серьёзно. Я хотел быть рядом, но меня будто отталкивала невидимая стена её расстройства.

В какой-то момент Кармен остановилась, посмотрела на меня и вдруг спросила:

– Рокки, ты ведь не мог… ну, вдруг ты решил, что это игрушка?

Я не знал, как ей объяснить, что я никогда не трогал вещи, которые не пахнут весельем или едой. Я посмотрел на неё с такой преданностью, на какую только способен пёс, но она уже отвернулась, и я понял: она мне не верит. Мне стало обидно, но я не злился – я знал, что люди иногда говорят не то, что думают, когда им плохо.

Дон Педро, воспользовавшись моментом, запрыгнул на стол и начал обнюхивать стопку оставшихся бумаг. Кармен схватила его на руки, но он вывернулся и убежал, оставив на столе следы своих лап. Я смотрел на него с подозрением. Если кто и мог устроить беспорядок, так это он, но почему-то все взгляды были обращены на меня.

Я ушёл в свою лежанку, свернулся клубком и долго не мог уснуть. Я думал о том, как легко стать виноватым, даже если ничего не сделал. Я вспоминал, как однажды утащил носок Кармен и спрятал его под диван – тогда она долго смеялась, а теперь, кажется, ей совсем не до смеха. Я мечтал, чтобы всё вернулось на круги своя, чтобы Кармен снова улыбалась, а я мог спокойно встречать её у двери, не опасаясь подозрительных взглядов.

Вечером, когда в доме стало совсем тихо, Кармен подошла ко мне, присела рядом и погладила по голове. Я посмотрел ей в глаза и увидел, что она больше не злится, а просто устала. Она прошептала:

– Прости, если я была несправедлива, Рокки. Просто я очень волнуюсь.

Я ткнулся носом ей в ладонь, стараясь показать, что не держу зла. Мне хотелось верить, что завтра всё изменится, и я снова стану для неё не подозреваемым, а самым верным другом.

С наступлением вечера атмосфера в квартире стала ещё более напряжённой. Кармен, казалось, потеряла всякую надежду найти пропавшие документы, и это отражалось в каждом её движении. Она ходила по комнате, словно тень, иногда останавливаясь у окна и глядя на улицу, где уже зажигались фонари и начиналась вечерняя суета. Я лежал у её ног, чувствуя, как её тревога передаётся мне, и старался быть максимально тихим и незаметным, чтобы не усугублять ситуацию.

В какой-то момент Кармен села на пол, обхватив колени руками, и тихо заплакала. Я подошёл к ней, положил голову на колени и тихо вздохнул, пытаясь передать ей свою поддержку. Она погладила меня по голове и прошептала:

– Рокки, я не знаю, что делать. Всё кажется таким безнадёжным.

Я хотел сказать ей, что всё будет хорошо, но у меня не было слов. Вместо этого я просто остался рядом, чтобы она почувствовала, что не одна.

Вдруг в дверь позвонили. Кармен вздрогнула, встала и пошла открывать. На пороге стояла соседка с пакетом в руках. Она улыбнулась и сказала:

– Привет, Кармен! Я подумала, что тебе может пригодиться это.

Кармен взяла пакет, заглянула внутрь и улыбнулась впервые за весь день. В пакете были важные бумаги, которые кто-то нашёл и решил вернуть. Я почувствовал, как напряжение в комнате начало спадать.

– Спасибо тебе огромное! – сказала Кармен, обнимая соседку.

Я наблюдал за этой сценой и понимал, что иногда помощь приходит оттуда, откуда её не ждёшь. Кармен вернулась в комнату, разложила бумаги на столе и начала внимательно их изучать. Я лежал рядом и чувствовал, как в её глазах появляется надежда.

Вечер прошёл в спокойствии. Кармен готовила ужин, а я сидел рядом, наслаждаясь её вниманием и теплом. Дон Педро, как обычно, устроился на подоконнике, наблюдая за улицей. Я думал о том, как важно быть рядом с теми, кто нуждается в поддержке, даже если ты всего лишь собака.

Ночь наступила тихо. Я устроился у кровати Кармен, слушая её ровное дыхание. В этот момент я понял, что несмотря на все трудности, мы вместе, и это главное. Завтра будет новый день, и я готов встретить его с надеждой и верой в лучшее.

Глава 7. Барселона глазами собаки.

Стоит только выйти за порог, как город встречает меня целым водоворотом запахов, звуков и движений. Я не просто иду – я впитываю в себя всё, что происходит вокруг, словно губка, которая никогда не бывает полностью насыщенной. Барселона для меня – это не просто улицы и дома, а огромный живой организм, где каждый уголок дышит по-своему. Я чувствую, как подушечки лап касаются прохладной плитки, а потом вдруг попадают на тёплый асфальт, и это ощущение меняется с каждым шагом. Иногда мне кажется, что я могу определить время суток только по тому, как пахнет мостовая: утром она отдаёт свежестью и морским ветром, днём – горячим камнем и пылью, а вечером – чем-то пряным, будто кто-то рассыпал специи прямо на тротуаре.

Я двигаюсь вдоль фасадов, где стены покрыты граффити, а окна украшены цветами в глиняных горшках. Каждый балкон – как отдельная сцена, где развешанное бельё рассказывает свою историю: где-то это аккуратно сложенные простыни, а где-то – яркие футболки, которые треплет ветер. Я останавливаюсь у одного из подъездов, где старик в панаме кормит голубей. Он бросает им крошки хлеба, а они кружат вокруг него, не обращая внимания на меня. Я присаживаюсь рядом, наблюдаю за их суетой и думаю, что у каждого в этом городе есть своё место – даже у самых наглых птиц.

Мимо проходят люди: кто-то спешит, кто-то идёт медленно, разговаривая по телефону или просто глядя себе под ноги. Я ловлю их взгляды, иногда встречаю улыбку, иногда – равнодушие. Но чаще всего люди здесь доброжелательны, и мне нравится быть частью их мира, даже если всего на пару секунд. Иногда кто-то наклоняется, чтобы погладить меня, и я чувствую тепло их ладони, запах крема для рук или свежего мыла. Это маленькие радости, которые делают каждый день особенным.

Я прохожу мимо лавки, где продают свежие овощи и фрукты. Продавец, невысокий мужчина с густыми усами, всегда здоровается со мной, будто мы старые знакомые. Он кивает мне и говорит:

– Ну что, Рокки, опять на разведку?

Я виляю хвостом, а он бросает мне маленький кусочек яблока. Я ловлю его на лету, и вкус сочной мякоти наполняет меня счастьем. Здесь, среди ящиков с помидорами, перцами и апельсинами, я чувствую себя настоящим гурманом.

Дальше по улице пахнет кофе и свежей выпечкой. Я не могу пройти мимо булочной, не остановившись хотя бы на минуту. Сквозь открытое окно доносится аромат корицы и ванили, а пекарь, заметив меня, машет рукой. Иногда он выходит на улицу, чтобы подышать воздухом, и тогда я подбегаю к нему, надеясь на угощение. Он смеётся, гладит меня по голове и говорит:

– Ты знаешь толк в хорошей выпечке, дружище.

Я горжусь этим званием и всегда стараюсь быть вежливым гостем.

На углу улицы играет уличный музыкант. Его гитара звучит звонко, а голос разносится далеко по кварталу. Я останавливаюсь, чтобы послушать, и замечаю, как вокруг собираются люди. Кто-то бросает монету в футляр, кто-то просто стоит, закрыв глаза, наслаждаясь музыкой. Я ложусь на тротуар, вытягиваю лапы и позволяю себе немного помечтать. Музыка делает меня спокойнее, и я думаю, что если бы у меня был свой инструмент, я бы обязательно играл для прохожих.

Я продолжаю путь и оказываюсь на площади, где всегда много детей. Они играют в мяч, рисуют мелом на асфальте, смеются и кричат. Я подбегаю к ним, и кто-то из ребят бросает мне палку. Я ловлю её, бегу обратно, и начинается весёлая игра. Дети зовут меня по имени, гладят по спине, а одна девочка даже завязывает мне на шею яркую ленточку. Я чувствую себя частью их компании, и это ощущение свободы и радости наполняет меня энергией.

В парке я встречаю других собак. У каждого свой характер, свои привычки, но мы все понимаем друг друга без слов. Мы бегаем по аллеям, нюхаем кусты, иногда устраиваем гонки до ближайшей скамейки. Здесь пахнет травой, влажной землёй и чем-то ещё – может быть, остатками вчерашнего пикника. Я люблю эти встречи, потому что именно здесь можно быть самим собой, не притворяясь и не стараясь казаться лучше, чем ты есть.

Я часто заглядываю в лавку специй, где воздух густой от запахов: паприка, кориандр, лавровый лист, розмарин. Продавец всегда рад меня видеть, он наклоняется ко мне и шепчет:

– Сегодня у меня есть кое-что особенное, хочешь понюхать?

Я вдыхаю аромат, и у меня кружится голова от этого богатства. Я думаю, что если бы собаки могли готовить, я бы обязательно стал поваром и придумал бы блюдо, в котором были бы все запахи Барселоны.

На одной из улиц я встречаю старого друга – дворника Пако. Он всегда приветлив, у него в кармане обязательно найдётся что-то вкусное. Он садится на скамейку, достаёт из сумки кусочек сыра и протягивает мне.

– Вот, держи, заслужил, – говорит он, улыбаясь.

Я принимаю угощение с благодарностью, а потом мы вместе наблюдаем за жизнью города. Пако рассказывает мне истории о том, как Барселона менялась с годами, как здесь строили новые дома, как исчезали старые лавки, а на их месте появлялись модные кафе. Я слушаю его внимательно, потому что знаю: в этих рассказах есть что-то важное, что нельзя найти ни в одной книге.

Я иду дальше, и город открывается мне с новой стороны. Я замечаю, как меняется свет на стенах домов, как тени становятся длиннее, а воздух – прохладнее. Я слышу, как где-то вдалеке звонит колокол, а потом – как кто-то зовёт меня по имени. Я оборачиваюсь и вижу Лолу, она машет мне хвостом и зовёт поиграть. Мы бегаем по аллеям, прыгаем через лужи, иногда останавливаемся, чтобы просто посидеть рядом и посмотреть на закат. В такие моменты мне кажется, что весь город принадлежит только нам двоим.

Я люблю Барселону за её непредсказуемость. Здесь никогда не знаешь, что ждёт тебя за следующим поворотом: может быть, новый друг, может – неожиданное приключение, а может – просто кусочек сыра, который кто-то уронил на тротуар. Я учусь радоваться мелочам, потому что именно из них складывается настоящее счастье.

Когда солнце садится, я возвращаюсь домой, уставший, но довольный. Я знаю, что завтра меня ждёт новый день, новые запахи, новые встречи. Я ложусь на свой коврик, закрываю глаза и слышу, как город засыпает вместе со мной. Барселона – это не просто место на карте, это часть меня, мой дом, моя история, которую я пишу каждый день, шаг за шагом, нос за носом.

Когда город начинает медленно погружаться в вечер, я замечаю, как меняется всё вокруг: звуки становятся мягче, запахи – глубже, а свет – золотистым и тёплым. Я шагаю по узким улочкам, где стены домов хранят эхо старых разговоров, и каждый камень под лапой кажется частью какой-то древней истории. В этот час Барселона словно сбрасывает дневную суету и открывает мне свои тайные уголки, которые днём остаются незамеченными. Я прохожу мимо старой лавки, где хозяин всегда приветствует меня лёгким кивком, а его собака, седой терьер, встречает меня молчаливым взглядом. Мы не нуждаемся в словах – достаточно короткого обмена взглядами, чтобы понять: сегодня всё идёт своим чередом.

Я люблю наблюдать за тем, как город готовится ко сну. В окнах появляются огоньки, кто-то зажигает свечи на балконе, а из открытых дверей кафе доносится смех и звон бокалов. Я останавливаюсь у одного из таких кафе, где на террасе сидят люди, обсуждают прошедший день, делятся новостями и мечтами. Иногда кто-то бросает мне кусочек хлеба или сыра, и я принимаю угощение с благодарностью, стараясь не мешать их разговорам. Мне нравится быть частью этого мира, даже если моя роль – всего лишь наблюдатель, который умеет слушать и запоминать.

Вечерняя Барселона наполнена музыкой. Где-то вдалеке играет саксофон, на соседней улице слышен аккордеон, а чуть дальше – гитара. Я иду на звук, позволяя музыке вести меня, и оказываюсь на маленькой площади, где собралась компания молодых людей. Они поют, хлопают в ладоши, кто-то танцует прямо на мостовой. Я сажусь рядом, наблюдаю за их радостью и думаю, что счастье – это когда можно просто быть здесь и сейчас, не думая о завтрашнем дне.

Я продолжаю свой путь и замечаю, как меняется настроение города. Днём Барселона шумная и быстрая, а вечером становится задумчивой, почти интимной. Я прохожу мимо витрин, где отражаются огни фонарей, и вижу своё отражение – собака с внимательным взглядом, которая знает все трещины на этих улицах. Иногда мне кажется, что я могу читать мысли прохожих, угадывать их настроение по походке, по тому, как они держат руки или смотрят на небо. Я учусь у людей быть терпеливым, уметь ждать и радоваться мелочам.

На одной из улиц я встречаю старого знакомого – уличного художника, который рисует портреты прохожих. Он всегда рад меня видеть, улыбается и говорит:

– Привет, мой друг! Сегодня ты выглядишь особенно задумчивым.

Я подхожу ближе, сажусь у его ног и наблюдаю, как он ловко водит карандашом по бумаге. Его рисунки пахнут углём и терпением, а в каждом портрете есть что-то живое, настоящее. Иногда он рисует меня, и тогда я чувствую себя важным, почти знаменитым. Люди останавливаются, чтобы посмотреть, как художник работает, и я ловлю на себе их взгляды – добрые, удивлённые, иногда восхищённые.

Я люблю заходить в маленькие дворики, где растут апельсиновые деревья и цветёт жасмин. Здесь всегда тихо, только слышно, как капает вода из старого фонтана. Я ложусь на прохладные плиты, закрываю глаза и слушаю, как город дышит. В такие моменты я думаю о том, как много всего происходит вокруг, и как мало мы замечаем, если не остановиться и не прислушаться. Я учусь у города быть внимательным, не спешить, ценить каждую минуту.