Кровь на свитке

"22 июля. Получила документы на икону. Сертификат подлинности выдан московской экспертизой три года назад. Но есть нестыковки в датировке. Стиль письма соответствует скорее XVI веку, а не XV. Нужно провести дополнительные исследования."

"30 июля. Белов отказался от дополнительной экспертизы. Сказал, что икона уже застрахована на два миллиона долларов и одобрена комиссией. Мне велели просто подготовить описание для каталога. Но что-то здесь не так. Почему такая спешка?"

Алексей перелистнул страницу. Записи становились всё более тревожными.

"5 августа. Не могу выбросить из головы эту икону. Сегодня встретилась с Кимурой-сенсеем, моим старым профессором. Показала ему фотографии. Он тоже заметил несоответствия. Более того, он сказал, что видел похожую икону на нелегальном аукционе в Токио года два назад. Тогда ее продали за восемь миллионов долларов китайскому коллекционеру. Может ли это быть та же икона?"

"12 августа. Начала копать глубже. Проверила другие экспонаты из списка. Два свитка периода Эдо, которые должны прибыть из частной коллекции – их сертификаты тоже вызывают вопросы. Печати правильные, но бумага слишком новая. Кто-то очень хорошо умеет делать подделки."

"20 августа. Страшно. Вчера за мной следили. Черная машина без номеров. Когда я зашла в храм, она исчезла. Может, показалось? Но я всё чаще чувствую чужие взгляды. Передала копии документов Аяко. На всякий случай."

Алексей почувствовал, как напряжение нарастает. Юки знала, что играет с огнем, но продолжала копать. Упрямство или чувство долга?

"1 сентября. Встретилась с Дроздовым. Он ответственный за подбор экспонатов в Москве. Пытался разговорить его о происхождении спорных предметов. Он был уклончив, сказал, что все через частных коллекционеров, имена конфиденциальны. Но когда я упомянула о несоответствиях в датировках, он побледнел. Заметила."

"10 сентября. Случайно узнала интересную вещь. Муж моей знакомой работает в таможне. Он рассказал, что в последние полгода через дипломатическую почту России проходит необычно много посылок с произведениями искусства. Официально – для выставок и культурных мероприятий. Но объемы странные. Слишком много для одной выставки."

"15 сентября. Звонил незнакомый номер. Мужской голос, без акцента. Предупредил, чтобы я не лезла не в свое дело. Сказал: 'Искусство требует жертв, Танака-сан. Не становитесь одной из них.' Положил трубку. Руки до сих пор дрожат."

Последняя запись была датирована 25 сентября, за три дня до убийства.

"Я знаю слишком много. Сегодня получила подтверждение от эксперта в Москве – икона действительно подделка, очень качественная, но подделка. Это значит, что настоящую икону где-то продали. Но кому? И кто стоит за этой схемой? Белов? Дроздов? Или кто-то выше? Завтра иду в культурный центр, там должны привезти новый свиток для проверки. Нужно быть осторожной. Если мои подозрения подтвердятся, я пойду в полицию. Больше молчать нельзя."

Алексей закрыл дневник. Значит, Юки собиралась в культурный центр не случайно. Она ждала доставку нового экспоната. Того самого свитка, который потом исчез с места преступления? Но почему она пришла вечером, когда центр уже закрыт? Кто-то договорился с ней о встрече?

Он поднялся и прошел в спальню. Комната была просторной, с большим окном и встроенным шкафом. На прикроватной тумбочке лежала книга – "Преступление и наказание" Достоевского на русском языке. Алексей улыбнулся. Юки серьезно изучала русскую культуру.

Открыв шкаф, он обнаружил аккуратно развешанную одежду – деловые костюмы, несколько кимоно для особых случаев, повседневные вещи. Но на верхней полке, за стопкой свитеров, его пальцы нащупали что-то твердое.

Коробка из лакированного дерева, размером с небольшую книгу. Алексей осторожно достал ее и открыл. Внутри лежали фотографии, письма и небольшой блокнот в кожаной обложке.

Фотографии были старыми, судя по качеству – лет двадцать как минимум. На них была изображена девочка лет десяти рядом со взрослым мужчиной в дорогом кимоно. Обстановка роскошная – традиционный японский дом с садом, антикварная мебель. На обороте одной из фотографий была надпись: "С дедушкой Танакой Кэндзо. 2005 год."

Танака Кэндзо. Алексей нахмурился. Это имя было ему знакомо. Он достал телефон и быстро загуглил. Да, точно. Танака Кэндзо был известным коллекционером произведений искусства, членом одной из старейших семей Киото. Умер десять лет назад при загадочных обстоятельствах – найден мертвым в своем доме, официальная версия – сердечный приступ, но были слухи о самоубийстве. После его смерти большая часть коллекции была распродана на аукционах, но некоторые предметы исчезли без следа.

Письма в коробке были на традиционной рисовой бумаге, написаны изящной каллиграфией. Алексей начал читать одно из них.

"Моя дорогая Юки-чан,.

Ты спрашиваешь о судьбе нашей семейной коллекции. Настало время рассказать тебе правду. Не вся коллекция была приобретена честным путем. Твой прадед, во время войны, работал на военную администрацию. Некоторые предметы они были взяты у тех, кто не мог сопротивляться. Я всю жизнь несу эту ношу, эту карму. Пытался вернуть то, что можно вернуть, но некоторые вещи уже проданы, утеряны.

Я боюсь, что прошлое настигнет нашу семью. Есть люди, которые знают правду. Люди, для которых честь важнее жизни. Они не простят и не забудут. Если со мной что-то случится, знай – это не случайность. Это расплата за грехи прошлого.

Береги себя, внученька. И помни – истинная ценность искусства не в цене, а в душе, которую вложил мастер. Остальное – просто вещи.

Твой дедушка Кэндзо."

Письмо было датировано 2015 годом, за несколько месяцев до смерти Танака Кэндзо. Алексей почувствовал, как кусочки пазла начинают складываться. Семейные тайны, военное прошлое, краденные произведения искусства. И Юки, которая выросла и стала экспертом, возможно, пытаясь искупить грехи семьи.

Блокнот в коробке содержал список предметов искусства с краткими описаниями и пометками. Алексей узнал несколько названий – это были произведения из коллекции Танака Кэндзо, которые исчезли после его смерти. Среди них:

"Свиток 'Размышления о вечности' мастера Хакуина. Украден из храма Сёкоку-дзи в 1943 году. Местонахождение неизвестно."

Тот самый свиток, который был выставлен в культурном центре и исчез в ночь убийства. Совпадение? Алексей больше не верил в совпадения.

"Икона Новгородской школы, XV век, 'Богородица Одигитрия'. Вывезена из России в 1945 году. Продана неизвестному покупателю в 2014 году."

Та самая икона из списка для российской выставки? Если это так, то круг замыкается. Кто-то использует культурные мероприятия для отмывания краденного искусства, возвращая предметы в страны их происхождения под видом легальных экспонатов.

Телефон зазвонил, нарушая тишину квартиры. Номер Танигути.

– Воронов-сан, где вы?

– В квартире Танаки. Нашел интересные вещи.

– Тогда слушайте внимательно. Только что получил результаты вскрытия Сато Кэндзи. Он не вешался. Его задушили, а потом инсценировали самоубийство. След на шее не соответствует повешению. Эксперт уверен на сто процентов.

– Значит, убийца все еще на свободе.

– И, возможно, готовит следующий удар. Воронов-сан, будьте осторожны. Мы имеем дело с профессионалами.

Алексей посмотрел на фотографии в коробке.

– Танигути-сан, проверьте семью Танака. Старую аристократическую семью из Киото. Особенно интересует Танака Кэндзо, умер в 2015 году. Его связи с якудза, если они были.

– Танака? – инспектор помолчал. – Эта семья у них сложная история. После войны многие обвиняли их в коллаборационизме. Но доказательств не было. Кэндзо был уважаемым человеком, филантропом. Хотя ходили слухи.

– Какие слухи?

– Что он отмывал деньги через торговлю искусством. Покупал краденные вещи, придавал им легальную историю, перепродавал. Но это только слухи. Никаких доказательств.

– А якудза?

– Клан Ямагути-гуми контролирует часть рынка искусства в Кансай. Возможно, были связи. Но после смерти Кэндзо всё затихло.

Алексей задумался. Юки выросла в тени семейных тайн, знала о темном прошлом своего деда. Возможно, именно поэтому стала экспертом – чтобы понимать, что настоящее, а что фальшивка, что честно приобретено, а что украдено. И когда наткнулась на схему контрабанды, не смогла остаться в стороне.

– Еще одна вещь, – продолжил Танигути. – Проверили звонки Танаки. За три дня до смерти ей звонил номер, зарегистрированный на компанию "Восточный мост". Это торговая фирма, занимается импортом-экспортом произведений искусства между Россией и Японией.

– Кто владелец?

– Формально – некий Ямада Такеши. Но, по нашим данным, это подставное лицо. Настоящий владелец скрывается за офшорами.

Ямада. Алексей вспомнил досье Сергея Белова. Его жена – Акико Белая, урожденная Ямада. Дочь владельца сети антикварных магазинов. Может ли быть связь?

– Танигути-сан, проверьте еще одно имя. Ямада Хироси, владелец антикварных магазинов в Киото и Токио. Его возможную связь с компанией "Восточный мост".

– Сделаю. Но, Воронов-сан, будьте осторожны. Если замешаны Ямада и якудза, это опасная комбинация.

После разговора с Танигути, Алексей еще раз осмотрел квартиру, но ничего существенного не нашел. Он сфотографировал все важные документы, письма и страницы дневника, аккуратно уложил всё обратно и покинул квартиру.

На улице дождь усилился. Алексей достал зонт и направился к ближайшей кофейне, чтобы обдумать полученную информацию. Но не успел он пройти и десяти метров, как почувствовал – за ним следят.

Два человека в темных плащах, идущие на расстоянии. Профессионалы, почти незаметные в толпе. Алексей свернул в узкий переулок между жилыми домами, ускорил шаг. Преследователи тоже ускорились.

Переулок вывел к небольшому храму Дзэн с каменным садом. Алексей быстро вошел на территорию храма, снял обувь у входа, как того требуют правила, и скрылся внутри главного зала. Монахи, совершавшие вечернюю службу, бросили на него удивленные взгляды, но не прервали песнопения.

Через щель в двери он видел, как два человека остановились у входа в храм. Один из них – молодой, со шрамом на щеке, второй – постарше, с татуировкой, выглядывающей из-под воротника. Якудза, без сомнений.

Они переглянулись и разошлись в разные стороны, охватывая храм. Алексей тихо прошел через зал к заднему выходу, который вел в сад для медитаций. Старый монах, сидевший в углу зала, едва заметно кивнул ему – молчаливое разрешение на проход.

Сад был пуст. Дождь барабанил по каменным фонарям и бамбуковым зарослям. Алексей перелез через низкую стену в задней части сада и оказался на другой улице. Оглянулся – преследователей не было видно.

Но послание было ясным. Кто-то хочет, чтобы он прекратил расследование. И этот кто-то готов применить силу.

Алексей достал телефон и набрал номер Орлова.

– Игорь Валерьевич, это Воронов. Мне нужно перенести нашу встречу в консульстве на сегодняшний вечер. Не могу объяснить по телефону, но это срочно.

– Что случилось?

– За мной охотятся. И я думаю, что знаю почему. Икона, о которой вы говорили – она связана с исчезнувшей коллекцией Танака Кэндзо. Возможно, это один из предметов, украденных во время войны.

Орлов помолчал.

– В семь вечера. Черный вход, со стороны хозяйственного двора. Я встречу вас лично.

До семи вечера оставалось три часа. Алексей решил использовать это время, чтобы навестить еще одного человека – профессора Кимуру, старого учителя Юки, которого она упоминала в дневнике.

Профессор Кимура Дайсуке жил в традиционном японском доме в районе Хигасияма, у подножия холма. Дом был старым, но ухоженным, с садом в стиле каресансуи – сухим садом из камней и гравия, символизирующим воду.

Старик открыл дверь сам. Ему было за восемьдесят, но глаза оставались острыми и внимательными.

– Воронов-сан? – спросил он на японском с архаичными нотками. – Танигути-сан звонил, предупредил о вашем возможном визите. Входите, пожалуйста.

Они прошли в гостиную, устроенную в традиционном стиле – татами на полу, низкий столик, стены из раздвижных перегородок фусума. Профессор приготовил чай по всем правилам церемонии, и они некоторое время сидели в молчании, по-японски ценя момент.

– Юки была моей лучшей ученицей, – наконец заговорил Кимура. – Редкое сочетание аналитического ума и глубокого понимания искусства. Она могла смотреть на свиток и видеть не только технику, но и душу мастера, его время, его мысли.

– Она приходила к вам незадолго до смерти, – сказал Алексей. – Показывала фотографии иконы.

– Да. – Профессор отпил чай. – Она была обеспокоена. Сказала, что чувствует обман, но не может точно определить, в чем он заключается. Икона была хорошей работой, даже отличной. Но не той, за которую ее выдавали.

– Вы сказали, что видели похожую икону на нелегальном аукционе.

– Два года назад в Токио проводился закрытый аукцион. Только для избранных коллекционеров. Меня пригласили как эксперта. – Кимура поставил чашку. – Там было много интересных предметов, в основном сомнительного происхождения. Краденные из музеев, вывезенные нелегально, без документов. В том числе икона Новгородской школы, очень похожая на ту, что показывала мне Юки.

– Кто купил ее?

– Покупатель остался анонимным. Но я видел посредника – мужчину лет пятидесяти, русского. Он представился как коллекционер из Москвы, интересующийся православным искусством.

– Вы помните его имя?

Кимура задумался.

– Он назвался Михаилом. Фамилию не помню или не называл. Но лицо помню. Характерное – острые черты, светлые глаза, шрам над бровью.

Алексей достал телефон и показал фотографию Михаила Дроздова из досье.

– Это он?

Профессор внимательно посмотрел и медленно кивнул.

– Да. Это он. Вы его знаете?

– Он работает помощником культурного атташе в российском консульстве. Отвечает за подбор экспонатов для выставки.

Молчание повисло в комнате. За окном ветер раскачивал ветви бамбука, создавая тихий шелест.

– Воронов-сан, – тихо произнес Кимура, – будьте осторожны. Мир искусства кажется утонченным и безопасным, но когда речь идет о миллионах долларов и утраченных сокровищах, люди готовы на всё. Даже на убийство.

– Я знаю. Спасибо за помощь, сенсей.

Когда Алексей выходил из дома профессора, уже начинало темнеть. Дождь превратился в мелкую морось. Он шел к своей машине, обдумывая услышанное.

Михаил Дроздов на нелегальном аукционе два года назад. Икона из коллекции Танака Кэндзо, проданная анонимному покупателю. А теперь та же икона готовится к возвращению в Россию под видом легального экспоната выставки. Круг замыкается.

Но кто еще вовлечен? Только Дроздов? Или за этим стоит более крупная организация? Якудза, консульство, торговая компания "Восточный мост" – все эти нити сходятся в одной точке.

И Юки Танака заплатила жизнью за то, что попыталась распутать этот клубок.

Алексей взглянул на часы. Без двадцати семь. Пора ехать в консульство. Там, в хранилище среди других экспонатов, находится ключ к разгадке – икона, которая не та, за которую себя выдает. И, возможно, доказательство преступления, которое охватывает две страны и стоит десятки миллионов долларов.

Он сел в машину и поехал через ночной Киото. Древний город жил своей жизнью – светились фонари над входами в рестораны, спешили под зонтами прохожие, мерцали неоновые вывески. Но где-то в этой красоте таилась опасность. Люди, готовые убивать ради искусства и денег. Люди без совести и чести.

Против них стоял один детектив, русский по происхождению, японец по духу. Человек, который уже двадцать лет ходит по грани между двумя мирами и научился видеть то, что скрыто от глаз обычных людей.

Кровь на свитке была только началом. Впереди ждало нечто большее, более опасное. И Алексей Воронов был готов идти до конца.

Глава 4: След якудза.

Консульство Российской Федерации в Осаке занимало современное здание из стекла и бетона в деловом районе города. Алексей припарковался в двух кварталах от него и пошел пешком, внимательно оглядываясь по сторонам. После дневного преследования осторожность стала не просто привычкой, а необходимостью выживания.

Хозяйственный двор находился с тыльной стороны здания, скрытый от посторонних глаз высоким забором. Игорь Орлов уже ждал его у служебного входа, нервно покуривая сигарету. Увидев Алексея, он бросил окурок и затушил ногой.

– Проходите быстрее, – консул открыл дверь электронным ключом. – Охрана знает, что я жду специалиста по безопасности. Официально вы здесь проверяете систему сигнализации в хранилище.

Они прошли через служебный коридор, миновали кухню и лифт для персонала. Алексей заметил камеры наблюдения на каждом повороте. Безопасность была действительно серьезной.

– Где остальные сотрудники? – спросил он тихо.

– Большинство уже ушли домой. В здании только охрана и дежурный персонал. – Орлов нажал кнопку вызова лифта. – Белов сегодня в Токио на встрече с директором Национального музея. Дроздов работает в своем кабинете на третьем этаже. Крылова уехала часа два назад.

Лифт опустил их в подвал. Коридор здесь был узким, с бетонными стенами и ярким флуоресцентным освещением. В конце коридора виднелась массивная стальная дверь с электронным замком и сканером отпечатков пальцев.

– Хранилище, – объявил Орлов. – Климат-контроль, система пожаротушения, круглосуточное видеонаблюдение. Приложите руку к сканеру.

– Я не в системе.

– Сейчас добавлю временный доступ. – Консул достал планшет и ввел несколько команд. – Готово. На двадцать четыре часа.

Алексей приложил руку к сканеру. Раздался негромкий писк, и замок щелкнул. Тяжелая дверь медленно открылась.

Внутри хранилища царила прохлада – температура поддерживалась на уровне восемнадцати градусов, влажность была строго контролируема. Помещение было разделено на секции стеклянными перегородками. В каждой секции на специальных стеллажах хранились произведения искусства в защитных упаковках.

– Сюда, – Орлов провел его в дальнюю секцию. – Иконы и религиозные предметы.

На центральном стеллаже, в индивидуальном герметичном контейнере, находилась икона. Даже через защитное стекло было видно, что это работа высочайшего уровня. Богородица с младенцем, выполненная в классическом новгородском стиле – строгие черты лица, золотое сияние нимба, темно-синий фон.

Алексей надел белые перчатки, которые протянул ему Орлов, и осторожно открыл контейнер. Запах старого дерева и темперных красок заполнил пространство. Он аккуратно достал икону и поднес к свету.

Работа была великолепной. Каждый мазок выполнен с уверенностью мастера, золотое сусальное золото положено тончайшим слоем, но прочно. Краски глубокие, насыщенные. На первый взгляд – настоящая икона XV века.

Но Алексей не зря двадцать лет изучал японское искусство и технику определения подлинности. Он достал из кармана небольшую лупу и начал рассматривать детали. Сначала края – там, где временное воздействие заметно больше всего. Затем обратную сторону доски.

– Что вы видите? – Орлов наклонился ближе.

– Дерево старое, это точно. Липа, характерная для новгородских икон. Но посмотрите на этот участок, – он указал на небольшую область в углу. – Видите эти микротрещины в красочном слое? Они слишком равномерные. Естественное старение создает хаотичный рисунок трещин. А здесь почти математическая точность.

– То есть это подделка?

– Очень хорошая подделка. Использовали старую доску, возможно, от иконы XVII-XVIII века, которая не представляла особой ценности. Счистили старую живопись, нанесли новую в стиле XV века. Добавили искусственное старение. Работа мастера высочайшего класса.

Орлов побледнел.

– Значит, Танака была права. Боже, если это подделка, то где настоящая икона?

– Продана. Скорее всего, несколько лет назад. – Алексей осторожно вернул икону в контейнер. – А эта копия должна была вернуться в Россию после выставки, и никто бы не заподозрил подмену. Настоящая икона стоит около десяти миллионов долларов на черном рынке. Может, больше.

– Нужно проверить остальные экспонаты.

Они провели следующий час, осматривая другие предметы из списка, который Юки отметила как подозрительные. Два свитка периода Эдо – оба оказались подделками, хотя и выполненными с невероятным мастерством. Бронзовая статуэтка буддийского божества – тоже копия, но настолько качественная, что даже опытный эксперт мог бы ошибиться.

– Пять подделок на сумму около тридцати миллионов долларов, – подытожил Алексей. – А настоящие экспонаты где-то на черном рынке. Это не просто контрабанда. Это масштабная схема отмывания денег и торговли украденными культурными ценностями.

Орлов опустился на стул, протирая лицо ладонями.

– Скандал похоронит не только выставку, но и карьеры многих людей. Включая мою. Но мы не можем этого скрывать. Нужно.

Его прервал звук открывающейся двери хранилища. Оба мужчины обернулись. В дверях стоял Михаил Дроздов, помощник атташе, в руке у него был планшет.

– Игорь Валерьевич, вы здесь? Охрана сказала – он замолчал, увидев Алексея. На его лице отразилось удивление, затем настороженность. – Простите, я не знал, что у вас встреча.

– Михаил Сергеевич, – Орлов быстро взял себя в руки, – это господин Воронов, эксперт по безопасности. Проверяем системы хранения перед выставкой.

– Понятно. – Дроздов не сводил глаз с Алексея. – А я думал, все проверки уже завершены.

– Дополнительная предосторожность, – ответил Алексей по-русски, внимательно изучая реакцию Дроздова. – После недавних инцидентов с кражами в музеях консул решил перестраховаться.

– Разумно. – Дроздов прошел в глубь хранилища, его взгляд скользнул по открытым контейнерам. – Все в порядке с экспонатами?

– Пока да, – ответил Орлов чуть напряженно. – А вы что-то хотели?

– Мне нужен каталог японских гравюр для встречи завтра. Они в соседней секции.

Дроздов прошел к другому стеллажу и начал что-то искать среди папок. Но Алексей заметил, как тот искоса наблюдает за ними через отражение в стеклянной перегородке. Поза была напряженной, движения нервными.

– Нашел, – наконец объявил Дроздов, доставая толстую папку. – Не буду вам мешать. Игорь Валерьевич, если понадобится что-то по экспонатам, я в своем кабинете до девяти.

Когда он ушел, Орлов выдохнул.

– Думаете, он что-то заподозрил?

– Несомненно, – Алексей смотрел на закрывшуюся дверь. – Вопрос в том, насколько он вовлечен. Может быть пешкой, а может быть одним из организаторов.

– Что будем делать?

Алексей задумался. Нужны были доказательства, которые можно предъявить полиции. Показания профессора Кимуры о встрече с Дроздовым на нелегальном аукционе, дневник Юки, подделки в хранилище – все это важно, но нужна прямая связь между убийством и преступной схемой.

– Мне нужны финансовые документы. Банковские переводы, контракты на покупку экспонатов, переписка с продавцами. Что-то, что покажет, куда ушли деньги и откуда пришли настоящие предметы искусства.

– Это конфиденциальная информация.

– Игорь Валерьевич, две женщины мертвы. Танака и Сато. Если мы не остановим это, будут еще жертвы.

Орлов колебался, затем кивнул.

– Дам вам доступ к защищенному серверу консульства. Но только на час. И это останется между нами.

Они поднялись в кабинет Орлова на четвертом этаже. Консул ввел несколько паролей, открыл защищенную папку на компьютере и отошел к окну, зажигая сигарету.

– У вас тридцать минут. Потом я должен закрыть доступ. Система фиксирует все входы.

Алексей сел за компьютер и начал просматривать файлы. Контракты, счета, переводы Документооборот был огромным, но он знал, что искать. Частные коллекционеры, продававшие предметы для выставки. Именно там должна быть зацепка.

Икона. Контракт на покупку подписан три месяца назад. Продавец – компания "Наследие Руси", зарегистрированная в Москве. Сумма – два миллиона долларов. Деньги переведены из бюджета культурного обмена. Все чисто на первый взгляд.

Но Алексей углубился в детали. Компания "Наследие Руси" зарегистрирована всего год назад. Генеральный директор – Степан Воложин. Алексей быстро загуглил имя. Никаких результатов. Подставное лицо.

Он проверил адрес компании. Обычный офисный центр в Москве, где сотни фирм снимают виртуальные офисы. Ничего конкретного. Но затем он нашел еще один документ – предварительное соглашение, подписанное на месяц раньше официального контракта. И там фигурировало другое название – компания "Восточный мост".

Та самая компания, которая звонила Юки перед смертью. Та самая, за которой, по словам Танигути, скрывается Ямада Такеши – подставное лицо.

Алексей скопировал все документы на флешку. Затем проверил остальные сомнительные экспонаты. Все они имели похожую схему – покупка через подставные компании, деньги идут через офшоры, настоящие владельцы скрыты.