Кровь на свитке

Дмитрий Вектор

Кровь на свитке

Глава 1: Мертвый переводчик.

Дождь стучал по крыше культурного центра "Хэйан-кё" с той настойчивостью, которая свойственна только осенним ливням в Киото. Детектив Алексей Воронов стоял у входа в главный выставочный зал, наблюдая, как полицейские заканчивают осмотр места преступления. Двадцать лет в Японии научили его читать скрытые смыслы в движениях местных коллег – и сейчас их скованность говорила о том, что дело это не простое.

Инспектор Танигути подошел к нему с тем осторожным выражением лица, которое японцы надевают, когда вынуждены просить помощи у гайдзина – иностранца. В его руках был пластиковый пакет с уликами.

– Воронов-сан, благодарим за быстрый отклик, – произнес он на безупречном английском, слегка склонив голову. – Обстоятельства необычные.

Алексей кивнул, стряхивая капли дождя с плаща. В пятьдесят два года он по-прежнему сохранял ту внимательность, которая когда-то сделала его одним из лучших следователей Санкт-Петербурга. Высокий, с седеющими висками и проницательными серыми глазами, он давно перестал выглядеть чужим на улицах древней столицы. Японский язык он освоил до такой степени, что мог различать региональные диалекты, а местные традиции стали для него второй натурой.

– Покажите, что у нас есть, – сказал он, переходя на японский.

Танигути заметно расслабился, услышав родную речь.

– Юки Танака, тридцать четыре года, переводчица. Специализировалась на древних текстах и произведениях искусства. Работала с несколькими крупными аукционными домами и частными коллекционерами.

Они прошли через вестибюль, где еще витал аромат благовоний от вчерашней церемонии открытия выставки "Мосты культур: Россия и Япония". Стены украшали репродукции знаменитых гравюр укиё-э рядом с фотографиями российских музейных экспонатов. Ирония момента не ускользнула от Алексея – женщина, посвятившая жизнь созданию мостов между культурами, погибла в месте, символизирующем это единение.

Тело обнаружили в малом выставочном зале, среди стеклянных витрин с древними каллиграфическими свитками. Юки Танака лежала на полу в традиционном кимоно цвета морской волны, руки сложены на груди в молитвенном жесте. На первый взгляд могло показаться, что она просто заснула, но темное пятно на шелковой ткани в области сердца рассказывало иную историю.

– Время смерти? – спросил Алексей, приседая рядом с телом.

– Между одиннадцатью вечера и полуночью. Охранник нашел ее в семь утра. Дверь была заперта изнутри, никаких признаков борьбы.

Воронов внимательно осмотрел кимоно. Шелк был дорогим, с ручной вышивкой в виде летящих журавлей. Не тот наряд, в котором переводчица пришла бы на работу.

– Она переоделась здесь?

– Похоже на то. В ее сумочке нашли обычную одежду – джинсы и свитер.

Алексей поднялся и обошел тело по кругу. Что-то в этой картине его беспокоило. Слишком уж театрально, слишком символично. Он подошел к ближайшей витрине и внимательно изучил выставленные в ней свитки. Большинство относилось к периоду Эдо, тексты в основном философские – отрывки из произведений Конфуция и буддийских сутр.

– А что это? – он указал на пустое место в центре экспозиции.

Танигути заглянул в свой блокнот.

– Свиток XVIII века, "Размышления о вечности" мастера Хакуина. Один из самых ценных экспонатов выставки. Стоимость около трех миллионов иен.

– И где он сейчас?

– Исчез. Мы предполагаем, что это ограбление, которое пошло не по плану.

Алексей покачал головой. В этом не было логики. Профессиональный вор не стал бы убивать свидетеля в таком месте, да еще и переодевать жертву в церемониальное кимоно. Он снова присел рядом с телом и заметил то, что упустили коллеги – под ногтями Юки были едва заметные следы черной краски.

– Инспектор, вы проверяли ее руки?

Танигути нахмурился и приблизился. Воронов осторожно приподнял руку покойной. На внутренней стороне ладони, едва различимые, были нанесены тонкой кистью два иероглифа.

– 血債, – прочитал Танигути, и его лицо побледнело. – "Кровавый долг".

– Знакомо?

– Это это выражение из старых якудза. Клятва мести. Но кто мог.

Их разговор прервал звук шагов в коридоре. В зал вошел мужчина в дорогом костюме, с лицом, которое не выражало никаких эмоций. За ним следовали двое в черных костюмах, державшихся на почтительном расстоянии.

– Инспектор Танигути, – произнес новоприбывший, едва заметно кланяясь, – я Сато Кендзи, управляющий культурным центром. Могу ли я узнать, когда мы сможем возобновить работу выставки?

Алексей изучал Сато внимательно. Мужчина был явно нервозен, несмотря на попытки сохранить самообладание. Его взгляд то и дело скользил к пустой витрине.

– Боюсь, это займет некоторое время, Сато-сан, – ответил Танигути. – Нам нужно провести полное расследование.

– Конечно, конечно. Просто понимаете у нас запланированы важные мероприятия, и многие экспонаты застрахованы на очень крупные суммы.

– А вы хорошо знали Танака-сан? – перебил его Алексей.

Сато обернулся к нему с удивлением, словно только сейчас заметил присутствие иностранца.

– Она консультировала нас по атрибуции некоторых произведений. Очень компетентный специалист. Трагическая потеря для всего культурного сообщества.

– Над какими конкретно проектами она работала в последнее время?

Лицо Сато стало еще более непроницаемым.

– Боюсь, эта информация конфиденциальна. Наши клиенты ценят приватность.

Алексей почувствовал, как что-то щелкнуло в его сознании. Двадцать лет работы частным детективом научили его распознавать ложь, и сейчас этот человек врал так явно, что это было почти оскорбительно.

– Понимаю, – сказал он мягко. – Но теперь это дело об убийстве.

Сато заметно вздрогнул.

– Убийстве? Я думал, это несчастный случай во время ограбления.

– Откуда такие предположения? – быстро спросил Танигути.

– Я ну, пропал свиток, и простите, мне нужно вернуться к работе.

Он поспешно вышел, его спутники беззвучно последовали за ним.

Глава 2: Консульские заботы.

Офис Алексея Воронова располагался в тихом районе Накагё, на третьем этаже старого здания, которое когда-то принадлежало торговцу шелком. Из окна открывался вид на узкую улочку с традиционными мачия – деревянными домами купцов, а в ясные дни можно было разглядеть вершины гор, окружающих Киото. Дождь наконец прекратился, но небо оставалось затянутым тяжелыми облаками, обещая новый ливень к вечеру.

Алексей сидел за своим рабочим столом, разглядывая фотографии с места преступления, которые ему удалось получить от Танигути. На экране компьютера была открыта статья о Юки Танака из профессионального журнала искусствоведов. Умное лицо, внимательные глаза за тонкими очками, легкая улыбка. Женщина посвятила жизнь культуре, а умерла в луже собственной крови среди древних манускриптов.

Иероглифы на ее ладони не давали ему покоя. "Кровавый долг" – это было послание, но кому? И от кого? Якудза редко оставляют такие очевидные знаки. Их методы более прямолинейны, без театральности. Если только это не предупреждение кому-то другому.

Звонок в дверь прервал его размышления. Алексей взглянул на часы – половина второго. Посетителей он не ждал, но в его профессии неожиданные визиты были нормой.

На пороге стоял мужчина в дипломатическом костюме, с аккуратно зачесанными назад темными волосами и усталым выражением лица. За ним маячил водитель в форме.

– Господин Воронов? – спросил он по-русски, и это прозвучало как глоток родной земли после утра, проведенного в японском окружении. – Разрешите представиться – Игорь Валерьевич Орлов, генеральный консул Российской Федерации в Осаке.

Алексей встал, приглашая гостя войти. Консульство в Осаке курировало все консульские вопросы в регионе Кансай, включая Киото, так что визит был понятен, хотя и неожиданен.

– Чай? Кофе? – предложил он, указывая на кресло для посетителей.

– Спасибо, кофе будет кстати, – Орлов устало опустился в кресло и расстегнул пуговицу пиджака. – Ночь выдалась бессонная.

Пока Алексей готовил кофе в маленькой кухне за ширмой, консул осматривался по сторонам. Офис был обставлен минималистично – японский стиль соседствовал с русскими нотками: полка с книгами Достоевского и Толстого на русском, рядом с томами Мураками и Кавабаты на японском; икона в углу и буддийский талисман омамори на стене.

– Двадцать лет в Японии, – заметил Орлов, когда Алексей вернулся с двумя чашками. – Впечатляющий срок. Не тянет на родину?

– Киото и есть мой дом, – ответил Алексей, садясь напротив. – Но полагаю, вы приехали не обсуждать мою биографию.

Орлов кивнул, отпил кофе и поставил чашку на стол.

– Юки Танака. Инспектор Танигути сообщил мне, что вы подключены к расследованию. Хорошо. Очень хорошо. Потому что это дело деликатное.

– В каком смысле?

Консул достал из портфеля папку и положил ее на стол между ними.

– Танака-сан работала не только с японскими клиентами. Последние полгода она активно сотрудничала с нашим консульством. Мы готовили большую выставку "Сокровища Эрмитажа" для музея Киото. Юки была главным переводчиком и консультантом проекта.

Алексей открыл папку. Внутри были фотографии произведений искусства – картины, скульптуры, древние рукописи. Все из коллекции Эрмитажа. Сопроводительные документы были на русском и японском.

– Выставка должна открыться через месяц, – продолжал Орлов. – Экспонаты на общую сумму около пятидесяти миллионов долларов уже находятся в Японии. Страховка, безопасность, дипломатический статус груза – вы понимаете, какой это головной боли.

– И теперь человек, который работал над этим проектом, мертв, – закончил Алексей. – Совпадение?

– Я не верю в совпадения. Особенно когда речь идет о миллионах долларов и репутации двух стран. – Орлов наклонился вперед, его голос стал тише, хотя в кабинете они были одни. – У меня есть информация, которую я не могу официально передать японской полиции. По крайней мере, пока.

– Слушаю.

– Три месяца назад наша служба безопасности перехватила разговор между неизвестными лицами. Обсуждалась контрабанда произведений искусства из России в Японию. Использовались кодовые названия, но мы смогли установить, что речь шла о предметах из частных коллекций, возможно краденых. Канал поставки – дипломатическая почта.

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Дипломатическая почта не проверяется таможней. Это идеальный способ провезти что угодно.

– И вы подозреваете, что кто-то использует выставку как прикрытие?

– Хуже. Мы подозреваем, что кто-то в самом консульстве может быть вовлечен. – Орлов откинулся на спинку кресла, его лицо было серьезным. – Понимаете, в чем проблема? Я не могу проводить внутреннее расследование, не имея доказательств. Скандал погубит выставку, испортит отношения между странами. Но и закрывать глаза я не могу.

– Поэтому вы пришли ко мне.

– Вы не связаны бюрократией. Вы знаете Японию лучше, чем любой дипломат. И у вас есть доступ к расследованию убийства. – Орлов сделал паузу. – Мне нужно знать правду. Что случилось с Юки Танака и связано ли это с нашим проектом.

Алексей взял одну из фотографий – древний русский манускрипт XIII века, иллюминированный золотом и киноварью.

– Расскажите мне о людях в вашей команде. Кто имел прямой доступ к Танаке?

Орлов достал из папки список.

– Культурный атташе Сергей Белов, ответственный за выставку. Работает в консульстве два года. До этого был в посольстве в Пекине. Жена японка, есть ребенок. По характеристикам – надежен, профессионален.

– Дальше.

– Секретарь-референт Анна Крылова. Молодая, амбициозная, первая заграничная командировка. Отвечает за документооборот и связь с местными партнерами. Близко общалась с Танакой.

– Еще?

– Помощник атташе Михаил Дроздов. Тридцать пять лет, прежде работал в Министерстве культуры. Специалист по древнерусскому искусству. Именно он подбирал экспонаты для выставки.

Алексей записывал имена в блокнот.

– Мне понадобятся их досье. Все, что у вас есть.

– Я приготовил, – Орлов достал из портфеля запечатанный конверт. – Но официально я вам ничего не давал. Понимаете?

– Понимаю. – Алексей взял конверт. – Еще вопрос. Танака обнаружила что-то подозрительное в последнее время? Может быть, задавала странные вопросы?

Орлов задумался, потирая переносицу.

– Дней десять назад она попросила встречи с Беловым. Разговор был приватным, я не присутствовал. Но после него Сергей выглядел обеспокоенным. Я спросил, в чем дело, он отмахнулся – мол, проблемы с атрибуцией одного экспоната.

– Какого именно?

– Иконы XV века, новгородской школы. Ее привезли из частной коллекции по специальному запросу японской стороны.

– А что в ней особенного?

– По документам – ничего. Страховая стоимость около двух миллионов долларов. Хорошая работа, но не шедевр. – Орлов пожал плечами. – Но Танака настаивала на дополнительной экспертизе.

Алексей сделал пометку в блокноте. Икона. Частная коллекция. Дополнительная экспертиза.

– Где сейчас эта икона?

– В специальном хранилище консульства, вместе с остальными экспонатами. Усиленная охрана, климат-контроль. Доступ только у трех человек – у меня, у Белова и у начальника охраны Петрова.

– Я хочу посмотреть на нее.

Орлов покачал головой.

– Это будет сложно. Формально нужно разрешение из Москвы.

– Формально женщина, работавшая на ваш проект, убита. Неформально – вы подозреваете утечку в собственном консульстве. – Алексей посмотрел консулу прямо в глаза. – Сколько еще людей должно умереть, прежде чем мы откажемся от формальностей?

Долгая пауза повисла в воздухе. За окном начался новый дождь, барабаня по крыше ритмичную мелодию.

– Завтра в три дня, – наконец сказал Орлов. – Официально – осмотр в рамках подготовки к выставке. Я представлю вас как независимого эксперта по безопасности. Но времени у вас будет немного.

– Этого хватит.

Орлов поднялся, застегивая пиджак.

– Воронов, это дело может оказаться опаснее, чем кажется. Если действительно замешана якудза.

– Двадцать лет в Японии научили меня осторожности, – перебил его Алексей. – Но спасибо за заботу.

Когда консул ушел, Алексей вернулся к столу и открыл полученный конверт. Внутри были подробные досье на трех сотрудников консульства. Он начал читать, делая пометки.

Сергей Белов. Сорок два года. Женат на Акико Белой (урожденной Ямада), дочери владельца небольшой сети антикварных магазинов в Киото и Токио. Интересно. Очень интересно. Доступ к миру искусства через жену. Знание рынка. Связи.

Анна Крылова. Двадцать восемь лет. Не замужем. Искусствовед по образованию, защитила диссертацию по русско-японским культурным связям в период Мэйдзи. Чистая биография, никаких красных флажков. Но молода, неопытна. Легко манипулировать?

Михаил Дроздов. Тридцать пять лет. Разведен. Специалист по древнерусскому искусству. Долги по кредитам на общую сумму Алексей присвистнул. Три миллиона рублей. Серьезные долги. Мотив?

Телефон зазвонил, прерывая его размышления. Незнакомый номер.

– Воронов слушает.

– Воронов-сан? – женский голос, молодой, нервный. – Меня зовут Хибино Аяко. Я я работала с Юки-сан. Мне нужно с вами поговорить. Это срочно.

Алексей выпрямился в кресле.

– Где вы сейчас?

– В кафе "Цукими" рядом с храмом Киёмидзу. Но я не могу долго здесь оставаться. Они могут следить.

– Кто "они"?

– Пожалуйста, приезжайте. У меня есть то, что Юки дала мне перед смертью. Она говорила, что если с ней что-то случится.

Линия оборвалась.

Алексей схватил куртку и телефон. Кафе "Цукими" было в двадцати минутах езды. Он выбежал из офиса, на ходу набирая номер Танигути, но инспектор не отвечал. Некогда. Каждая минута могла быть критичной.

Дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Улицы Киото быстро пустели – люди прятались под навесами магазинов и в переходах. Алексей вел машину быстро, но осторожно, лавируя между редкими автомобилями.

Кафе "Цукими" находилось в традиционном деревянном здании у подножия холма, ведущего к знаменитому храму. Через широкие окна была видна панорама города, затянутого дождевой пеленой. Внутри было тепло и уютно, пахло свежесваренным кофе и сладкой выпечкой.

Хибино Аяко сидела за столиком в углу, нервно теребя салфетку. Ей было лет двадцать пять, короткие темные волосы, большие глаза, полные страха. Перед ней стояла нетронутая чашка чая.

– Хибино-сан? – тихо спросил Алексей, подходя к столику.

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– Воронов-сан. Спасибо, что приехали. Я я не знала, к кому еще обратиться.

Алексей сел напротив, жестом подзывая официантку.

– Расскажите все с начала. Как вы знали Юки?

– Мы учились вместе в университете. Потом я стала работать в музее Миф, а Юки ушла в частную практику. Но мы оставались близкими подругами. – Аяко сглотнула, ее руки дрожали. – Три недели назад она позвонила мне поздно вечером. Сказала, что наткнулась на что-то странное в работе. Какой-то документ не сходился с другими данными.

– Какой документ?

– Сертификат подлинности для древнего свитка. Юки проверяла его для российской выставки. Печати были правильные, датировки совпадали, но стиль каллиграфии не соответствовал заявленному периоду. Мелочь, которую заметит только эксперт высокого уровня.

Алексей наклонился ближе.

– И что она сделала?

– Запросила дополнительную экспертизу. Хотела провести химический анализ чернил. Но ей отказали. Сказали, что времени нет, что экспонат уже застрахован и одобрен комиссией из Москвы.

– Кто отказал?

– Она не называла имен. Но я поняла, что это кто-то из консульства.

Официантка принесла кофе. Алексей подождал, пока она отойдет.

– Вы сказали, что Юки дала вам что-то.

Аяко огляделась по сторонам, убедилась, что никто не обращает на них внимания, и достала из сумки плоский конверт.

– Она попросила хранить это. Сказала: "Если со мной что-то случится, отдай это человеку, которому можно доверять. Кому-то вне системы".

Алексей взял конверт. Внутри была флешка и несколько фотографий. На фотографиях – документы. Сертификаты подлинности, таможенные декларации, страховые полисы. Все на русском языке с японскими переводами. И везде – подпись Юки Танаки как подтверждающего эксперта.

– Это все экспонаты для выставки? – спросил он.

– Не все. Только те, которые показались Юки подозрительными. Она собирала доказательства.

Алексей пролистал фотографии. Пять предметов. Икона, два свитка, бронзовая статуэтка и древняя книга. Все из частных коллекций. Все с безупречными документами. И все, если верить пометкам Юки на полях, подделки.

– Но если это подделки, – медленно проговорил он, – то где настоящие экспонаты?

– Юки думала, что это схема замены. Настоящие произведения искусства вывозят из России нелегально, а на выставку присылают подделки с правильными документами. Никто не заподозрит – экспонаты пробыли в Японии пару месяцев и вернулись обратно. Но на самом деле подлинники уже проданы частным коллекционерам.

Это было гениально. И ужасно. Алексей почувствовал, как пазл начинает складываться. Дипломатический канал гарантирует беспроблемную доставку. Культурная выставка снимает все подозрения. А мертвая переводчица не сможет рассказать правду.

– Почему Юки просто не пошла в полицию?

Аяко грустно улыбнулась.

– Она не знала, кому можно доверять. Если в этом замешаны влиятельные люди по обе стороны границы Япония и Россия, бизнес и политика. Одно неверное движение – и скандал похоронит все.

– Поэтому она собирала доказательства сама.

– Да. И теперь она мертва.

Алексей убрал фотографии обратно в конверт.

– Хибино-сан, вам нужно уехать из Киото. Сегодня же. У вас есть куда?

Она кивнула.

– У меня есть двоюродная сестра в Саппоро.

– Хорошо. Поезжайте к ней. И никому не говорите, что мы встречались. Никому, понятно?

– Но вы вы найдете убийц Юки?

Алексей посмотрел на конверт в своих руках.

– Найду. Обещаю.

Когда Аяко ушла, Алексей остался сидеть за столиком, допивая остывший кофе. В голове складывалась картина. Контрабанда произведений искусства под прикрытием культурного обмена. Подделки вместо оригиналов. Деньги, много денег. И Юки Танака, которая вышла на эту схему.

Но кто стоит за всем этим? Кто-то в консульстве, это ясно. Но действует ли он один или у него есть партнеры? И какую роль играет украденный свиток из культурного центра?

Телефон снова зазвонил. На этот раз Танигути.

– Воронов-сан, где вы? У нас новости. Плохие новости.

– Слушаю.

– Сато Кендзи, управляющий культурным центром. Его нашли мертвым час назад. Повесился в собственном кабинете.

Алексей сжал телефон.

– Записку оставил?

– Да. Признание в ограблении и убийстве Танаки. Говорит, что ему нужны были деньги, украл свиток, она его застукала, он паниковал.

– Не верю.

– Я тоже. – В голосе Танигути звучала усталость. – Слишком удобно. Но начальство довольно. Дело закрыто, можно отчитаться перед прессой.

– Танигути-сан, не закрывайте дело. Это убийство.

– У вас есть доказательства?

Алексей посмотрел на конверт.

– Появятся. Дайте мне двадцать четыре часа.

Долгая пауза.

– Хорошо. Двадцать четыре часа. Но потом мне придется передать все наверх.

Алексей попрощался и выключил телефон. Два трупа за день. Кто-то очень спешил замести следы. Но совершил ошибку – оставил Аяко в живых. И теперь у него, у Воронова, есть нить, потянув за которую можно распутать весь клубок.

Он вышел из кафе в дождливую ночь Киото. Где-то там, в этом древнем городе, скрывался убийца. Человек, готовый убивать ради денег и искусства. Человек, который думает, что все под контролем.

Но он еще не встречался с русской решительностью и японским терпением, соединенными в одном человеке.

Алексей Воронов шел к своей машине, уже планируя следующие шаги. Завтра осмотр в консульстве. Икона. Подделки. Где-то там спрятан ключ к разгадке.

Дождь продолжал лить, смывая с улиц дневную пыль. Но некоторые пятна, как знал Алексей, отмываются не так легко. Особенно пятна крови на древних свитках.

Глава 3: Тайны переводчицы.

Утро встретило Алексея Воронова серым небом и моросящим дождем. Он стоял перед многоквартирным домом в районе Сакё, где жила Юки Танака, держа в руках ключи, которые удалось получить от Танигути. Здание было современным, лет десяти, с аккуратным фасадом и небольшим садиком у входа, где росли карликовые сосны и цвели последние осенние хризантемы.

Квартира Юки находилась на пятом этаже. Алексей поднялся на лифте, отмечая камеры видеонаблюдения в коридоре. Полиция уже провела здесь осмотр накануне, но он знал, что японские следователи, при всей их тщательности, могли упустить детали, понятные только тому, кто знает, что именно искать.

Замок поддался легко. Дверь открылась бесшумно, и Алексей вошел в небольшую прихожую. Пахло лавандой и старыми книгами. Он закрыл дверь за собой и огляделся.

Квартира была оформлена в минималистском стиле – белые стены, деревянные полы, мебель из светлого дуба. Но при этом везде чувствовалось присутствие хозяйки: акварельные картины на стенах с изображениями киотских садов, полки с книгами на японском, русском, английском и китайском языках, небольшая коллекция керамических чашек для чая на специальной подставке.

Алексей надел перчатки и начал методичный осмотр. В гостиной его внимание привлек рабочий стол у окна с видом на горы. Компьютер полиция забрала, но осталось многое другое: стопки бумаг, записные книжки, каталоги аукционов, профессиональные журналы по искусствоведению.

Он начал просматривать документы. Большая часть была связана с работой – переводы описаний произведений искусства, консультации для музеев, экспертные заключения. Юки была востребованным специалистом, ее услугами пользовались крупнейшие аукционные дома Японии и несколько международных галерей.

Но в одной из записных книжек, спрятанной под стопкой журналов, он нашел нечто интересное. Личный дневник, который Юки вела на японском языке с вкраплениями русских слов. Алексей устроился в кресле и начал читать.

Записи были датированы последними тремя месяцами. Первые страницы содержали обычные заметки о работе, встречах с клиентами, мыслях о переводах. Но затем тон менялся.

"15 июля. Сегодня встречалась с Беловым-саном из российского консульства. Показали предварительный список экспонатов для выставки. Всё выглядит впечатляюще, но один предмет вызвал вопросы – икона XV века из частной коллекции. Чьей именно, не сказали. Странно."