Пока не пройдёт дождь

скачать книгу бесплатно


И всё же оставались некоторые сомнения по поводу прочитанного. С кем в действительности играл Е.Г.? Не играл ли он сам с собой? Может, дело обстояло так, что его мозг, работая в особом режиме, воспроизвёл в пространстве собственного мышления одну из бесконечного числа возможных партий. И не было на самом деле никакого Стража, кроме как в депривационных грёзах моего друга. Так же как не было ни Странника, ни башни, ни «того мира» вообще.

Но пускай, даже если история его путешествий – только игра воображения, свободного от внешних условий, – всё равно это впечатляет. Создать в уме другую реальность с этими объектами и существами, и саму эту игру… И всё это – лишь сеть ничтожно слабых электрических импульсов, которыми обмениваются нейроны? В такое тоже поверить трудно…

Я посидел ещё немного в раздумье. Потом сложил фигуры, убрал доску в стол. Глянул на часы – опять незаметно пролетело время до обеда. Но есть не хотелось, а хотелось, не прерываясь, читать дальше. Меня самого захватил нешуточный интерес: что там, на вершине, пережил Е.Г., что случилось потом и на чём закончилось его путешествие. Я снова взялся за тетрадь.

Страж Неба откинулся назад на своём троноподобном сидении. Мне показалось, что огненные прорези его шлема запылали ярче.

– Ну что ж, поздравляю! – лязгнул его голос. – Ты прошёл испытание. Теперь можешь подниматься выше.

Он сделал странный жест рукой в воздухе. И шахматные аксессуары исчезли в обратном порядке. Сначала побледнели фигуры, потом стали прозрачными и растаяли в пространстве. То же самое произошло с песочными часами. Потом рисунок шахматной доски тоже стал тускнеть, и через несколько секунд это была такая же поверхность, как и каменный пол зала. И наконец, каменный выступ, бывший основанием доски, опустился до самого низа и слился с полом. Будто и не было никакой доски.

Затем Страж Неба произвёл ещё какие-то замысловатые пассы обеими руками. Стена позади него стала в одном месте менять цвет и фактуру. И на каменной поверхности стены постепенно нарисовалась дверь – наподобие той, через которую я вошёл в этот зал.

– Тебе туда! – Страж Неба указал на дверь металлическим перстом.

Я ещё не оправился от сумасшедшей партии с ним, а тут ещё эта магия! Но главное, что ждёт меня там, за этой дверью? Какие ещё испытания?

– Господин Страж, – набравшись смелости, выпалил я. – А можно ещё вопрос?

– Спрашивай! – разрешил он.

– Какая цель у моего путешествия? Что я там вообще должен делать?

И тут Страж Неба расхохотался. Этот монстр, оказывается, мог проявлять обычные человеческие эмоции! Это было так неожиданно и в то же время столь оглушительно, что я остолбенел. Его хохот был похож на раскаты грома. У меня аж заложило уши.

– Ты забавный экземпляр! – вымолвил он, после того как раскаты закончились.– Кто из нас путешественник – ты или я? Разве не ты сам должен знать?

– Да, но я… и вправду точно не знаю, господин Страж! – выдавил я. – Я думал, раз вы решаете, пройти мне или нет, то и знаете лучше меня.

– Ладно, поясню! – загремел Страж Неба. – То место, где ты сейчас находишься, – это обычный уровень человеческого сознания. Тот, где главенствует рассудок. Играя со мной, ты проявил хорошую способность к логическому мышлению и умение принимать решения. Но, что важнее, продемонстрировал качество более высокого уровня – интуицию. Для того я и затеял с тобой игру, чтобы его выявить. Поэтому ты получаешь допуск к областям, которые лежат выше обычного разума. Достигнув их, тебе надо будет самому решать, что делать. У тебя всегда остаётся выбор.

– Понятно, господин Страж, – сказал я.

– Тогда иди! – Страж Неба снова указал рукой в сторону двери. – Желаю успеха!

– Благодарю, господин Страж, – кивнул я.

И направился было к очередному входу в неизвестное. Но тут окружающая обстановка задрожала и замерцала, потом расплылась. Меня подхватило мощной волной, закружило, понесло через длинный тоннель… И я в очередной раз вынырнул из погружения.

Опыт в обществе Стража длился также немало – около трёх часов по шкале обычного времени. И он действительно отнял у меня много сил. Только на сей раз не физических, а умственных (если корректно говорить о таком разделении в реальности внутренней вселенной). Я понимаю, почему перед входом, который явил мне Страж Неба, моё путешествие прервалось. Мне нужно было накопить силы для преодоления следующей части пути.

Кажется, я уже отмечал интересную закономерность, которую наблюдаю в глубоких погружениях. Как только у ищущего (в данном случае у меня) пополняется необходимый запас энергии, автоматически возобновляется и путь, причём с того места, на котором он в прошлый раз остановился. Но что и как регулирует это соответствие, я до сих пор не знаю. На этом пути встречается много загадок, захватывающих воображение.

Реальность в «психическом пространстве-времени» связана с нашим состоянием гораздо сильнее, чем обычный объективный мир. О том свидетельствуют различные признаки, явные и косвенные. Между тем, что происходит в погружениях, и моими предыдущими действиями «там» угадываются многочисленные и не всегда очевидные петли обратной связи. Упомянутая – это одна из них, причём из наиболее явных. Останавливаться на других пока не буду, сосредоточусь на главном.

После моего состязания со Стражем Неба прошло четыре эксперимента. И в ходе пятьдесят седьмого я снова оказался в том зале, перед той дверью. Я ожидал, что это когда-нибудь произойдёт, но не думал, что так скоро. Обстановка была той же, но на сей раз Стража не было – зал был пуст. Вероятно, это означало для меня, что путь свободен. В чём я и убедился, без труда отворив дверь. За нею был проход с винтовой, как в средневековых замках, лестницей, круто уходившей ввысь. Откуда-то сверху сюда проникал свет, похожий на обычный дневной. Я начал подниматься, и по мере продвижения он становился всё ярче.

Этот отрезок пути оказался гораздо короче, чем прошлое восхождение. Насколько я могу судить, я поднялся ещё примерно на сотню метров. И потом увидел выход, похожий на круглый колодезный люк. Я преодолел последние ступени и шагнул наружу из каменного колодца. Моя нога ступила на горизонтальную поверхность, и тут же меня чуть не ослепило. Это был солнечный свет, но такой интенсивный, что я зажмурился.

Несколько секунд я стоял, не видя ничего, потом глаза постепенно привыкли. Я огляделся. Здесь была самая вершина башни. Местом, куда я выбрался, была круглая площадка размером с цирковую арену. На противоположных краях её зияли две круглых дыры – из одной я выбрался сюда. Площадку окаймлял по всей окружности каменный выступ высотой мне по пояс. За ним во все стороны открывался вид, от которого у меня перехватило дыхание. Далеко внизу висели облака. Между ними не было просветов. Они зависли сплошной сизой пеленой, расстилавшейся кругом, как бескрайняя степь, и закрывая от взгляда всё, что было под нею. А над головой синело небо без малейшей дымки. Солнечные лучи пронизывали воздух, и ощущение было такое, словно я находился в полуденной пустыне. От жгучего сияния светила, находившегося в самом зените, некуда было спрятаться. К краю площадки было страшно подойти – я представлял, на какой высоте сейчас нахожусь.

Я достиг верхушки, и что теперь? Куда ещё подниматься? Выше было только безоблачное небо. И солнце, щедро источавшее тепло и свет. Для чего я добирался сюда с таким трудом?

Мои раздумья прервал голос, который окликнул меня где-то за спиной. Голос был чистый и звонкий, будто мальчишеский. Это было неожиданно, как при второй встрече со Странником, и я опять невольно вздрогнул. Только что я осматривался кругом, и тут никого не было.

Я резко обернулся. Позади меня на том самом каменном круговом выступе сидел… понятно, не человек, но выглядело это существо как мальчик лет четырёх-пяти. Упитанный, толстощёкий и румяный, с золотистыми вьющимися волосами и удивительно большими, ярко-синими глазами. Он был одет в полупрозрачную накидку до колен, напоминающую тунику, на ногах были сандалии. Он сильно напоминал всем обликом ангелочка, – из тех, кого часто изображают на картинах, иллюстрирующих библейские сюжеты. Только крылышек за спиной не было.

Он сидел лицом ко мне, свесив ноги, и улыбался. Этот персонаж был настолько необычен, что я на несколько секунд потерял дар речи. Вот уж кого я никак не ожидал тут встретить!

– Кто ты, мальчик? – наконец выговорил я.

Вопрос вышел откровенно дурацким, но ничего более разумного в этой ситуации мне в голову не пришло. Мальчуган улыбнулся ещё шире.

– Ты ещё спроси, как я сюда попал, и где мои мама с папой! – язвительно произнёс он.

Я снова поразился – на сей раз тембру его голоса. Можно сказать, серебристый и одновременно звонко-стеклянный. Я такого никогда ни у кого не слышал.

Мальчик смотрел на меня несколько секунд с довольным видом. Казалось, он наслаждался произведённым впечатлением, которое было написано на моём лице. Потом добавил:

– Можешь называть меня Имаго.

– «Имаго»? – обескураженно переспросил я.

Слово показалось мне смутно знакомым. Через секунду из неких потаённых уголков памяти всплыло: «имаго» – это термин из энтомологии. Он означает стадию роста организма у насекомых, когда личинка превращается во взрослую особь. А потом я вспомнил, что где-то я встречал расширенные толкования этого термина, но к насекомым это не имело отношения. Это было ближе тому, чем занимался я сам.

– Не удивляйся, – рассудительным тоном заговорил мальчуган, – это слово наиболее соответствует тому, что у многих из вас, людей, принято считать конечной целью индивидуального развития. Скажем так, я обобщённое и визуализированное выражение ваших представлений о духе, освободившемся от человеческой телесной оболочки.

Я чуть не разинул рот от удивления. Было до умопомрачения странно слышать эту тираду от того, кто выглядел как пятилетнее дитя.

– Я понимаю, что тебе в это трудно поверить, – невозмутимо продолжал мальчик, будто прочитав мои чувства. – Но, знаешь, у меня множество разных обликов, и я могу принять любой из них по своему желанию. А могу вообще не принимать никакого. Но мне больше других нравится этот. Ну скажи, разве я не хорош?

И, будто бы в подтверждение своих слов, раскинул в стороны пухлые ручонки, картинно повернулся ко мне одним боком, потом другим, и принялся беззаботно болтать ногами, постукивая сандаликами по каменному выступу. Как будто он не сидел на самом краю сумасшедшей высоты. Я инстинктивно шагнул, протягивая руку:

– Эй, осторожно, ты же упадёшь!

Имаго рассмеялся мелодичными трелями, как будто зазвенели многочисленные колокольчики.

– Да ты смешной дядя! – сказал он, когда закончил хихикать. – Я ведь тебе только что объяснил, кто я такой. Если кто-то из нас и может упасть отсюда, так это лишь ты. Но ты же не за тем сюда шёл, верно?

– Ну да… – выговорил я с трудом. – Так… что же ты здесь делаешь, Имаго?

Мальчик опять рассмеялся.

– Разве можно сказать, что я здесь что-то делаю? Этот вопрос ты бы лучше адресовал самому себе! Что касается меня, то я в основном обитаю там, – он обвёл рукой синеву вокруг себя, – а сюда вообще-то явился, чтобы тебе помочь. Если конкретнее – направить тебя дальше и дать кой-какие наставления.

Это звучало обнадёживающе. Но меня всё ещё смущал резкий диссонанс между его обликом и манерой говорить.

– Хорошо, Имаго, я слушаю тебя, – кивнул я.

– Во-первых, – изрёк Имаго, вернув себе сдержанную серьёзность взрослого, – никто из людей просто так здесь не появляется. Если мы с тобой разговариваем, это означает, что ты долго и целенаправленно шёл сюда. А Страж Неба посчитал тебя достойным, чтобы выполнить миссию, и пропустил наверх. Ты сейчас у верхней границы Великого Барьера. Во-вторых, твой дальнейший путь лежит вниз, к его нижней границе. Там место для выполнения твоей миссии. В-третьих, тебе надо принять от меня кое-что, без чего твоя задача будет невыполнима.

– Имаго, постой… – мои мысли завертелись, опережая одна другую. – Что это за Великий Барьер? Почему теперь вниз? И в чём конкретно состоит эта моя миссия, хоть ты мне можешь объяснить?

Имаго глубоко вздохнул и покачал головой.

– До чего ж вы, люди, непонятливы, – посетовал он капризным голосом. – Ну, сам посуди: если ты добрался до вершины, – куда ж теперь ещё, как не вниз?

– Да, но… я думал, может, надо стать таким, как ты!

Имаго рассмеялся в третий раз. Смеялся он заливисто и долго, потом успокоился и вымолвил:

– Ну ты даёшь, дядя! Стать таким, как я! Это, для тебя, как бы сказать… всё равно что ловить солнечный зайчик! Хотя некоторые из вас пытались, надо отдать должное… Ты человек, и твоя задача совсем не в том. Ты достиг верхней границы Великого Барьера, – той, что у Неба, и даже заглянул за неё. Вот она, эта граница, – он протянул пальчик, указывая на пелену облаков, расстилавшуюся под нами. – Но окончательно преодолеть её человеческому существу не под силу, потому что он в важной своей части является также и частью мира. Другими словами, в нём присутствуют и Небо, и Земля, и всё, что между ними. Соответственно он подчиняется, в числе прочего, законам Земли. А я – житель Неба, и от этих законов свободен!

– Я понял, Имаго, – его ирония несколько отрезвила меня. – Но я-то зачем здесь?

– Сейчас ты, вот лично ты представляешь здесь человека как вид. У человека как вида в мире существует предназначение, и для его исполнения есть разные пути. И человек как отдельный индивид либо исполняет его, либо отказывается. Отказывается, кстати, подавляющее большинство. Но речь о тебе. Ты избрал исполнение, и находишься на своём пути к нему. Так вот, чтобы исполнить, тебе нужно спуститься к нижней границе Великого Барьера, – той, что у Земли. Надеюсь, теперь понятно?

– Да, более-менее ясно… – озадаченно выговорил я. – Имаго, а что это за Великий Барьер?

Мальчуган тряхнул золотыми кудрями. Его лицо опять стало серьёзным. Я отметил, как живо играла мимика, как быстро менялось выражение на этом ангельском личике.

– Не так-то просто объяснить, что это такое, – прозвенел он хрустальным голосом. – Раз уж ты такой любопытный, попробую. Но начать надо с вещей далеко не очевидных.

Он задумался на секунду. Я напряжённо ждал. Имаго цепко глянул на меня, как бы проверяя моё внимание, щёлкнул пальцами и заговорил:

– Вот слушай. Всё, что существует в мире, да и сам мир в целом, однажды возникли из Источника, бесконечно большего, чем мир. Этот Источник всего неописуем и непознаваем для человеческого и любого другого разума. Многие ваши философы, теологи, мистики и прочие в своих умозрительных спекуляциях характеризуют это непостижимое начало бытия как «пустоту». В определённом аспекте это верно. Однако оно не тождественно пустоте, не есть абсолютное ничто. Представлять его как «ничто» можно только в том смысле, что в нём нет ничего, так сказать, в готовом и законченном виде. Всё содержится там потенциально, как ещё не реализованная возможность, как ещё не выросшее дерево в семени, понимаешь? То есть эта первооснова всего – не только «ничто», но и в каком-то смысле «всё». Всё, что может стать из потенциального – актуальным. Это тебе ясно?

– Да, Имаго, понятно, – кивнул я. – Наша современная наука о Вселенной утверждает примерно это. Тут даже и мистики никакой нет.

– Вот и хорошо, – хихикнул мой собеседник. – Так вот, Великий Барьер – это то, что отделяет мир как целое и конечное от бесконечного Источника, из которого он возник. Образно говоря, это та скорлупа на границах материального мира, которая отгораживает и даже в каком-то смысле изолирует его от породившей его первореальности, и удерживает в таком состоянии. Скажем так, Великий Барьер придаёт миру устойчивость и не позволяет ему снова раствориться в лоне, из которого он вышел. Вернее, пока не позволяет.

Я расслышал, как он в последней фразе интонацией выделил слово «пока».

– Ты хочешь сказать, что этот Барьер… не всегда будет защищать наш мир? – я не мог удержаться от вопроса. То, что я услышал, поражало воображение. И даже вызывало страх.

– Именно так, друг мой, – невозмутимо ответил Имаго, поднял пальчик вверх и потряс им. – Никакой отдельный мир не вечен. Первореальность – одни из вас называют её «Богом», другие – «Дао», третьи – «Брахманом», я бы назвал «Источником», но названия не важны, – так вот, первореальность рождает неисчислимое количество миров, и у каждого из них свой Великий Барьер. И своё внутреннее время существования – они рождаются, живут, развиваются по своим законам, деградируют и исчезают. Они рано или поздно лопаются, как мыльные пузыри, чтобы уступить место новым, которые рождаются. Этот великий круговорот никогда не заканчивается. Но мы, вернее, ты, – тут он издал короткий смешок, – живёшь именно в этом мире, а потому будем говорить о нём. Сей бренный мир прекратит своё существование, когда исчезнет окружающий его Великий Барьер.

Всё сказанное им было так необычно, что у меня путались мысли. Впечатление усиливалось тем, что говорил это по виду пятилетний ребёнок.

– Так это… и будет пресловутый конец света? – дрожащим голосом спросил я.

Имаго снисходительно улыбнулся.

– Да не пугайся так! Насчёт конца света вы, люди, нафантазировали много страшных глупостей. Но они только отражают вашу собственную ограниченную и несовершенную природу. В обозримом будущем никакой вселенский апокалипсис вам не грозит. Только вы сами себе можете его устроить разными способами в масштабах отдельной планеты. Всё же я надеюсь, и этого не будет. Но в любом случае когда-нибудь нижняя и верхняя границы Великого Барьера совпадут. Его толщина станет равной нулю, и он исчезнет. Тогда и вся Вселенная вернётся туда, откуда пришла. Вопрос в том, произойдёт это при участии человека или без него.

– А в чём разница? – я спросил это почти автоматически. Очень трудно было вот так сразу осмыслить и принять всё, что он говорил.

Имаго аж подпрыгнул на месте, хлопнул в ладоши, и лицо его засияло радостью.

– Наконец-то я слышу разумный вопрос! – воскликнул он. – Вот это для людей, а конкретно для тебя и твоей миссии по-настоящему важно! Если вообще может быть что-то важное. Итак, для начала тебе стоит понять вот что. Если всё произойдёт само собой, мир будет просто обратно поглощён Источником. Всё, из чего мир был сотворён, снова перейдёт из актуального состояния в потенциальное. Сольётся с первичным клокочущим хаосом, чтобы стать сырьём, материалом для других бесчисленных метаморфоз и сотворений. Подобно тому, как в плавильном котле переплавляют металлолом, чтобы из него отлить что-то более совершенное.

– Имаго, позволь перебить… Правильно ли я понял, что исчезнуть «само собой» – это судьба большинства миров?

– Ты угадал, приятель! Так случается с большей частью всех отдельных миров, заключенных в свои мембраны. Хотя бы потому, что они необитаемы. Там просто нет условий для возникновения и развития жизни. Ведь Источник спонтанно рождает совершенно разные миры, в том числе и безжизненные. Правда, только по меркам человеческого разума, ибо ничего абсолютно безжизненного не существует, хотя это уже детали… Для Источника все эти пузыри-вселенные, можно сказать, равноценны. Или всё же какие-то формы Жизни там возникают, но в итоге это ничего не меняет по разным причинам.

– Ты говорил про какие-то другие, особые случаи…

– Я к этому и подхожу. Из этого правила есть исключения. Сценарий может быть иным. Это может касаться разных миров, но сейчас говорим о твоём. Так вот, он устроен так, что изолирующая его мембрана проницаема до определённой степени. Скажем так, в большей степени, чем у многих других. Именно поэтому возможна и происходит эволюция Жизни. Самозарождение и развитие Жизни в неживой среде – это не что иное, как постепенно усиливающееся проявление Источника в своём творении. Человек, как наиболее развитая и сложно организованная на данном этапе форма Жизни, отличается от других форм тем, что может сообщаться с Источником напрямую. Это его эволюционное достижение. В условиях, где властвуют, казалось бы, неумолимые природные законы, сквозь жёсткие рамки физических ограничений, человек всё-таки может проникнуть к Источнику через Великий Барьер.

– То есть… как через Барьер? Перепрыгнуть?

Имаго досадливо поморщился и шлёпнул себя по коленкам.

– Да нет же! Я тебе уже объяснил, что преодолеть его не может ни человек, ни какое-либо другое существо. Никакая часть мира не может самопроизвольно отделиться от него и вернуться к Источнику, просто пожелав этого. Весь остальной мир просто не позволит. Если говорить образно, человек – это выработанный в ходе эволюции инструмент Жизни, которым она проделывает дырку в Великом Барьере. Если выражаться точнее – канал или перемычку, пронизывающую Великий Барьер насквозь, через обе его границы – верхнюю и нижнюю.

Имаго сделал паузу – наверное, для того, чтобы я успел осмыслить то, что он сказал.

Я некоторое время оторопело стоял напротив него и молчал. Тема была просто головокружительной. Я пробовал представить картину, которую он рисовал передо мной, но ничего не получалось. Вопросы роем вихрились в моём сознании, но я не был в состоянии чётко сформулировать ни один.

Имаго с хитрой улыбкой наблюдал за мной и непринуждённо болтал ногами. Похоже, эта беседа забавляла его. Как, бывает, взрослого забавляет шутливый разговор с ребёнком. Но кто из нас на самом деле был здесь взрослый, а кто ребёнок…

Наконец я собрался с мыслями и спросил:

– Имаго, а зачем и кому вообще это нужно – продырявливать Великий Барьер?

Мальчуган протяжно вздохнул и закатил глаза.

– Прямо не знаю, как с тобой говорить! «Кому» и «зачем» – это неправильные слова! Кому и зачем надо рождать все эти миры? Некому и незачем! Нет у Источника специальной цели это делать, пойми! Такова его сущность – творить. И точка. И исчезают эти миры вовсе не потому, что кому-то зачем-то надо их уничтожать. Они просто не обладают изначальной самодостаточностью, как Источник. Они исчерпывают свой внутренний ресурс стабильности во времени, и всё! Куда им потом деваться? Только вернуться к Источнику. Вопрос в том, как это произойдёт. – Он сделал ударение на слове «как». – А тут есть разница! И эта разница имеет значение не столько для Источника, сколько для существ, которые частью этих миров являются.

– Так какое же это значение, Имаго? Я всё ещё не понимаю!

– М-да… – Имаго смерил меня долгим сочувственным взглядом. – Как всё запущено! И этот тип избран для выполнения миссии? Ладно-ладно, шучу! – поспешно добавил он, наверное, увидев мою удручённую физиономию. – Я всё время забываю, что говорю с человеком. Вернёмся к теме. Итак, целью эволюции является создание таких существ, которые способны пробурить в Великом Барьере канал сообщения с Источником. Это мы с тобой уяснили, так?

– Да, я это понял, Имаго. Но тогда позволь спросить – чья же всё-таки это цель? Если, этому, как ты говоришь, Источнику, или как там его, – всё равно, а мы, эти инструменты, сами не понимаем… Или даже если понимаем, но эта глобальная цель с нашей жизнью, – как мы, люди, сами её воспринимаем, – не имеет практически ничего общего…

– Я говорил, что это понять будет непросто, – Имаго пожал плечиками. – Принять ещё сложнее. Но тебе, – и любому, кто столкнётся с этим, – ничего не остаётся, как принять такое парадоксальное положение вещей. Эта цель и твоя, и не твоя одновременно. Скажем так, в глубине Источника нет никакой цели. Но на периферии, на острие его действия в этом мире, на котором находишься ты, – она есть. И в этом смысле невозможно сказать точно, чья это цель, – твоя лично, всей Жизни или Источника. Точно так же, как невозможно провести границу, отделяющую тебя от Жизни, а Жизнь – от Источника. Надеюсь, я ответил на твой вопрос.

– Ну да, какие тут ещё могут быть вопросы… – пробормотал я.

– А осмыслив и приняв это, – продолжал Имаго, – тебе не так сложно усвоить и другую истину. А именно: цель, которая появляется у достаточно развитых существ, в данном случае у людей, – это направить траекторию всего мира по-другому. По-другому – если ты ещё не понял – значит, по отношению к тому, как развивались бы события, если бы в этой Вселенной никакой Жизни не возникло. Или, что почти то же самое, если бы Жизнь не развилась до уровня этих существ.

– Имаго, прости мою тупость, но какая всё-таки разница? Если исход этой, как ты говоришь, траектории всё равно один? Как это повлияет на судьбу мира?

Имаго снова долгим светлым взглядом посмотрел на меня. Я подумал, что он сейчас отпустит очередную ироничную реплику относительно моих умственных способностей. Но тут он на мгновение погрузился в задумчивость. Потом медленно, с нажимом заговорил:

– Вот тут мы подходим к самому главному моменту в нашем разговоре. И самому трудному для понимания. Твой вопрос кажется корректным только с точки зрения голого разума. Но разум не охватывает саму Жизнь, дело обстоит как раз наоборот. Понять то, частью чего он является – выше возможностей разума. Как бы тебе лучше сказать… Если Источник и может, выражаясь человеческими категориями, быть в чём-то заинтересован, так это в том, чтобы создавать миры с большей свободой и гармонией. Более совершенные, если хочешь. А для этого ему нужен всё более совершенный материал. Чем больше человек привносит в свой мир из Источника, тем более гармоничным и свободным становится этот мир. Само по себе это уже достойная цель, согласись. Но есть ещё более достойная и масштабная цель у существ, обладающих сознанием. Сотрудничество с Источником – это способ транслировать, переносить достигнутую в этом мире гармонию и свободу в другие творимые им миры.