скачать книгу бесплатно
– Но я не вижу и лестницы. И… почему для меня – там? Что это за башня вообще, можешь ты мне сказать, уважаемый? Кто её построил? И для чего?
Странник глубоко вздохнул, покачал головой.
– Я думал, ты и сам догадался. Эта башня возведена самой Жизнью в ходе своего развития на собственных же наружных границах. Это как бы цитадель, в которой сущность Жизни скрывается от губительных воздействий окружающей среды. Защитная оболочка, вроде раковины или кокона, понимаешь? Вот как пример: растёт черепаха, растёт вместе с ней и окружающий её панцирь. Так что можно сказать, башня существует почти столько же времени, сколько и сама Жизнь на Земле.
Несколько секунд я не мог вымолвить ни слова – настолько поразило меня то, что сказал мне Странник. Это произвело на меня не меньшее впечатление, чем вид этой башни. И ни капли не прибавило мне смелости при мысли о том, чтобы взбираться на неё.
– Не пугайся, – добавил старик после паузы, и в его голосе послышалось желание приободрить меня. – Ты человек, а значит, за твоими плечами миллиарды лет усилий Жизни. Поэтому от тебя не требуется преодолевать все трудности этого пути с самого начала. Но всё же тебе предстоит достичь своего уровня обходным маршрутом.
– А дальше что? – спросил я с дрожью в голосе, хотя ответ уже вырисовывался в моём сознании.
– Как что? – опять усмехнулся Странник. – Восхождение к вершине! Неужели сам не понимаешь?
– Да, но… для чего? Что мне делать там, на вершине?
– Там поймёшь, – отрезал старик. – Я за тебя этого не решаю. Иди, – он снова ткнул посохом в направлении башни, – там вокруг стены будет винтовая лестница наверх. Когда войдёшь в башню, встретишься со Стражем Неба. Он решит, достоин ли ты идти выше.
– А как же… – начал было я.
– Иди, – оборвал меня Странник, – или возвращайся. Я и так сказал тебе больше, чем надо.
– Я понял, – кивнул я. – Благодарю, уважаемый.
– Да не за что, – ответил он. – Будь внимателен. И главное – ничего не бойся. Удачи тебе!
Я не успел ничего ему ответить – он вдруг просто растворился в воздухе.
Я снова остался в этом странном мире один на один с циклопическим строением, которое своим видом заставляло замирать сердце.
Да, подумал я, дальше становится всё интереснее. Все эти видения Е.Г. были устойчивыми и воспроизводимыми. Неужели пресловутое «коллективное бессознательное» – и вправду некая самостоятельная реальность? Этакий неисчерпаемый кладезь образов и представлений, независимый от отдельной человеческой единицы? Я всегда был склонен думать, что это всего лишь удобный термин, принятый психологами для обозначения неких фрагментов памяти и представлений, общих для всех людей. По описанию Е.Г. это было чем-то куда более глубоким, более существенным. Оно являлось огромной сценой, на которой разворачивалось непостижимое для меня действо с участием самого Е.Г.
Стать звеном, соединяющим Небо и Землю… Не многовато ли, по меркам Земли и Неба, для такой букашки по сравнению с ними, как человек?
И всё-таки… Не были ли эти путешествия в иную реальность всего лишь галлюцинациями, просто результатом нарушений в работе мозга Е.Г.? Не выдавал ли он желаемое или кажущееся за действительное? Может, Тамара Сергеевна была права в своих опасениях – насчёт того, что у этих погружений есть некая черта, за которую переходить опасно любому?
А Е.Г. не осознавал этого или не хотел принимать, и перешёл.
Как бы то ни было, сказал я себе, надо идти дальше. Пока – по этим страницам.
По мере приближения башня всё более заслоняла обзор местности, а я всё сильнее робел. Я не мог подавить свой страх перед этой громадой и тем, какое испытание мне уготовано там, внутри неё. Каждый шаг давался всё труднее. Когда я подошёл к самому подножию, сердце колотилось как бешеное. А ведь я ещё не начал подниматься!
Я задрал голову, и у меня захватило дух. Стены круто уходили ввысь и вонзались в облака, висевшие над головой плотным, почти непроницаемым покровом. Странник сказал про лестницу, но где она? Прямо передо мной ничего подобного я не наблюдал. Обшарив глазами необъятную поверхность башни, я разглядел где-то на высоте сотни метров тонкую, почти незаметную отсюда выемку или борозду. Она наискось опоясывала часть стены, обращённую ко мне. Высоко над ней параллельно шла такая же линия, а ещё выше были другие, терявшиеся из виду. Я понял: это и есть та лестница, о которой говорил Странник. Она спиралью обвивала всю башню по наружному периметру, поднимаясь вверх. А начало её было, вероятно, где-то на уровне земли, но его нужно было найти.
Меня ужасала сама мысль о том, чтобы подниматься неизвестно куда, описывая круги по поверхности этого каменного колосса. Я понимал, что это будет долго, но страх был в другом: что ждало меня там, в конце подъёма?
Но желание повернуть назад было не лучше. Я не за тем явился сюда! Странник сказал: главное – не бояться. Если бы эта задача была мне не по силам, он послал бы меня туда, откуда я пришёл. Но он велел мне подниматься. Вернее, не то чтобы велел, а направил… Я ведь и там принимал решения сам, и волен был в любой момент отказаться от своей авантюры. Но что-то во мне, что было сильнее страха, толкало меня вперёд.
Я стал обходить вокруг башни, чтобы найти, где начинается подъём. Описывая этот круг, я прикинул, что диаметр башни у основания составляет не меньше километра. И всюду стена её была такой же глухой и однообразной. Несколько раз я дотрагивался до неё рукой – холодный камень. Этот минерал был мне незнаком: тёмно-серого, почти чёрного цвета, похожий на графит, но гораздо более твёрдый. Наконец я обнаружил начало лестницы. В стене была проделана ниша со ступенчатым дном, глубиной около метра и высотой в человеческий рост. Я собрался с духом и стал подниматься.
Даже один круг описать оказалось непросто, хотя я не потерял ещё физической формы. Впрочем, о какой физической форме там можно говорить? Преодолев только первый виток спирали, я очутился на высоте небоскрёба. Здесь воздух чувствовался уже не таким тёплым, как внизу. Идти приходилось осторожно, как можно ближе к стене: не было никакого ограждения с другой стороны.
По мере продвижения открывалась панорама местности, столь же монотонная, как и этот подъём. Во все стороны света тянулась каменистая, выжженная солнцем земля. Казалось, весь здешний мир представлял собой пустыню, а башня была единственным исключением на фоне унылого пейзажа.
Стараясь не смотреть вниз, я шагал и шагал по ступеням. Не могу точно сказать, сколько витков вокруг башни я сделал – семь или восемь. На каждый такой виток у меня уходило около часа по земным меркам, потом я садился и отдыхал. Это восхождение меня просто вымотало. К концу я двигался с трудом, к тому же на такой высоте было уже весьма холодно, и воздух становился более разрежённый – дышать было всё труднее. Как и в обычной реальности, когда поднимаешься на гору, даже относительно невысокую.
Я уже давно не смотрел даже по сторонам, чтобы не испытывать головокружения. Уже после первого круга спиральной лестницы я стал продвигаться, прижимаясь вплотную к стене и глядя только перед собой и вверх. Ведь на протяжении всего подъёма меня отделяли от падения с огромной высоты каких-нибудь пара шагов в сторону. Я и сейчас могу только гадать, что бы произошло со мной «в прежней реальности», если бы я упал и разбился «в этой». Может, просто вынырнул бы из погружения, как, бывает, внезапно просыпаешься от кошмарного сновидения.
А может, и нет…
Но всему есть конец, кончилась и эта проклятая лестница. Она просто обрывалась тупиком. Но рядом в стене была дверь. Да, дверь, сколоченная из грубых, необструганных досок, скреплённых несколькими поперечными металлическими полосами. К двери была прибита массивная скоба.
Я испытал настоящую эйфорию. Странник не обманул! Он сказал, что я найду дверь прямо под облаками. И действительно, гигантское облачное одеяло колыхалось в десятке метров над головой. Башня же уходила туда, в это мутное марево, и её очертания терялись там.
По-прежнему не было видно, где же макушка этого сооружения. Но, похоже, я преодолел большую часть его высоты. Если дверь обозначала человеческий уровень развития Жизни, то, вполне вероятно, что до вершины было уже недалеко. Хотя для меня она оставалась пока недосягаемой – ни визуально, ни физически.
Я потянул на себя скобу, но дверь не поддалась. Я рванул ещё несколько раз, затем пытался толкать дверь от себя, – она не сдвинулась. Похоже, она была закрыта изнутри на какие-то запоры. Я стал колотить в неё кулаками, кричать, в надежде, что кто-нибудь услышит и откроет – тщетно.
В отчаянии я сел на каменные ступени и прислонился к двери спиной. Получается, я зря проделал такой длинный и трудный путь?
На этом месте моё очередное путешествие закончилось. Пространство вокруг меня завибрировало мелкой разноцветной рябью, потом сменилось глухой клубящейся темнотой. Когда она развеялась, я осознал себя уже в обычном мире, лежащим в депривационной камере.
Погружение длилось три с половиной часа – рекордно долго. Это соответствовало целому дню «тамошнего» времени. Можно ли вообще судить, как соотносятся привычные единицы измерения времени здесь и там? Скорее всего, «тамошнее» время (если оно существует), в отличие от обычного, «земного», – течёт нелинейно.
Особенностью этих путешествий является то, что твои накопленные достижения аккумулируются некоторым загадочным образом и неизвестно где. Как будто этой реальностью управляет какой-то метафизический суперкомпьютер, в памяти которого записывается всё, что ты делаешь. Ты продолжаешь свою историю с того места, где остановился в прошлый раз. Когда я следующий раз попал в ту заветную местность, которую Странник называл «территорией Соединения», мне не пришлось заново взбираться на башню. А если бы я оказался у подножия, то вряд ли стал бы подниматься второй раз.
Сейчас мне понятно: дверь оказалась закрытой, потому что я не был готов к встрече с неведомым, что ожидало меня за ней. Восхождение отняло у меня слишком много сил. Скорее всего, дальнейшего испытания мой организм или психика (в данном случае всё равно) в том состоянии не выдержали бы.
Я даже не очень удивился, когда в одном из последующих погружений вдруг очутился прямо перед той самой дверью. Это случилось через одиннадцать «обычных» опытов, не связанных с башней. Было похоже на то, как периодически продолжается какое-нибудь сновидение, когда из подсознательных глубин вновь появляются те же образы, персонажи и элементы обстановки. Думаю, такое каждому знакомо.
Надо сказать, с определённого момента в ходе своих опытов я стал ощущать в себе раздвоенность. Как если бы независимо от твоего привычного существования в некоем параллельном мире развивалась другая, независимая сюжетная линия. Только эта, «альтернативная» линия жизни, была абсолютно непредсказуемой, и к тому же шла пунктиром, периодически пропадая из виду.
А последние погружения и вовсе поселили во мне сомнения насчёт того, какая из двух жизненных траекторий «истинная» или «правильная». Возможно, так ставить вопрос неправильно по сути: никакая из них не «более истинная», чем другая, они равноправны. Опять-таки, это напомнило мне знаменитую даосскую притчу-метафору. Ту самую – про мудреца, который видел себя во сне бабочкой, а проснувшись, не мог понять, кто же он на самом деле: бабочка, которой приснилось, что она человек, или наоборот.
При всём том я отдаю себе отчёт, что психически совершенно здоров. Я сохраняю целостность и непрерывность своего самосознания. Я сохраняю здравый смысл, самоконтроль и способность совершать разумные целенаправленные действия в «обычной» реальности. Повторю, что все странности, которые я описываю, ни в малейшей степени не относятся к моему взаимодействию с привычным внешним миром. Они относятся к моему восприятию в пространстве внутренней вселенной, куда я попадаю в ходе глубоких погружений.
Итак, в ходе пятьдесят второго погружения я оказался на том же месте, в конце лестницы, на головокружительной высоте. Всё было, как и в прошлый раз. В метре от меня был обрыв, над головой – глухая ватная облачность, скрывающая вершину башни, а перед носом – дощатая дверь, за которой скрывалось неизвестное.
Да, всё было так же, с той только разницей, что теперь у меня были силы, чтобы войти и…
Я потянул скобу на себя, и дверь, заскрипев ржавыми петлями, распахнулась. Я шагнул в сумрачный проём. На меня пахнуло сыростью и ещё чем-то, что ассоциируется с подземельем. Здесь было темно – не полная темнота, но света было куда меньше, чем снаружи. В первый момент мне показалось, что я нахожусь у входа в гигантскую пещеру. Я сделал ещё пару шагов вперёд. Дверь, вероятно, снабжённая пружиной, тут же захлопнулась за моей спиной.
Несколько секунд глаза привыкали к полумраку, а потом я лучше рассмотрел, куда попал.
Я находился в просторном зале, если так можно было назвать это место. И пол, и стены, и сводчатый потолок на уровне пятиэтажного дома – всё было из камня. Это придавало помещению сходство с внутренним пространством большого религиозного храма. Но здесь было ни намёка на какие-нибудь украшения или предметы культа. На стенах кое-где висели светильники – старинные, в виде металлических чаш, и в каждой из них с потрескиванием колебался коптящий язычок пламени.
В сотне метров от меня зал, похоже, заканчивался. Эта часть была освещена совсем слабо, но всё же я разглядел там нечто вроде трона, а на нём – огромную фигуру, в которой угадывались очертания человека. Обращённая лицом ко мне, она сидела величественно и неподвижно, немного не доставая головой до потолка. Сначала я не понял, была это скульптура или что-то другое, но меня тотчас же охватил с ног до головы страх перед ней. Такой сильный, что захотелось броситься назад, прочь из этого мрачного зала. Наверное, я б так и сделал, если бы ноги не отказались повиноваться – они словно приросли к полу.
Можно представить мой ужас, когда вдруг фигура зашевелилась. Это было не каменное изваяние. Это было существо, и оно заметило меня. Его опущенная массивная голова, отдалённо похожая на человеческую, медленно поднялась. Руки, лежавшие на подлокотниках, тоже пришли в движение. Кисти этих рук были размером с ковш экскаватора.
Я стоял как столб, не в силах пошевелиться и не сводя глаз с этого монстра. Он мог запросто прихлопнуть меня как муху. Краем рассудка я понимал, что сейчас вижу такую же архетипическую сущность, как и те, кого я повстречал во время предыдущих путешествий. Но ни одно из встреченных мною существ не выглядело столь пугающе. В голове пронеслось: Странник говорил, что в башне я встречусь с неким Стражем Неба, который решит, идти ли мне дальше.
Так это он и есть, тот самый Страж!
Одновременно раздался и загрохотал под сводами низкий голос, исходящий от фигуры. Он был похож на человеческий густой бас, но с какой-то металлической, машинно-скрежещущей нотой. Мне показалось: это было само Повеление, выраженное в звуке. Голос произнёс:
– Подойди!
Я диким усилием преодолел трепет перед исполином и на дрожащих ногах спустился с нескольких ступенек, ведущих от двери к полу. Потом сделал ещё несколько шагов навстречу грозной фигуре.
– Иди сюда! Не бойся! – пророкотал Страж Неба, и опять каменные стены многократно отразили эхо его голоса.
Голос это буквально подавлял, но как ни странно, но в его интонации я уловил нечто ободряющее. Собравшись с духом, я подошёл ещё ближе. От Стража теперь меня отделял десяток шагов, и теперь я смог как следует разглядеть его.
Это существо действительно походило на человека, но было на порядок больше. Его фигура была с ног до головы облачена в нечто, более всего напоминающее рыцарские доспехи – повторяя контуры человеческого тела, они тускло поблёскивали металлом. А то, что я поначалу принял за голову, оказалось продолговатым шлемом с двумя узкими прорезями для глаз. Лицо (если оно имелось) было наглухо закрыто забралом. Как выглядел тот, кто скрывался внутри этой амуниции – так и осталось для меня неизвестным.
Одна особенность поразила меня: глазные прорези мерцали оранжевым светом. То тускло, то ярко. Как будто там, за ними полыхало пламя. Пожалуй, это было самой впечатляющей чертой облика Стража.
Я стоял перед ним, застыв, и ждал, что будет дальше.
Несколько секунд Страж Неба молча смотрел на меня, будто бы разглядывая и решая, что со мной делать. Потом вдруг вся его громадная фигура резко подалась вперёд. Он наклонился ко мне, и из этих отверстий в шлеме меня обдало жаром, как из печки.
– Я знаю, зачем ты здесь, – прогудел он, и у меня было ощущение, будто рядом работал мощный динамик. – Но я должен решить, достоин ли ты.
– Достоин… чего? – впервые, как попал сюда, подал я голос.
– Достичь вершины, – пояснил Страж Неба. – И я подвергну тебя испытанию.
– А если я не справлюсь? – спросил я с замиранием.
Страж Неба издал короткий звук, похожий на смешок. Это было так неожиданно с его стороны, так не соответствовало всей этой мрачно-суровой обстановке, что я почувствовал себя менее скованным и напуганным.
– Тогда вернёшься туда, откуда пришёл! – сказал он. – Но дорога сюда будет для тебя навсегда закрыта.
– Значит, у меня только одна попытка?
– Любому, кто явился сюда, даётся одна попытка. Не думай, что это несправедливо. Только одному из миллиона даётся сама возможность предпринять её.
Я не мог более ничего говорить и молчал ошарашенный. Даже язык не поворачивался спросить, что за испытание приготовил мне Страж Неба.
– Ты можешь прямо сейчас отказаться от испытания и уйти, – нарушил он молчание. – Никто тебя не осудит и не накажет. Ведь ты всего лишь человек. Даю тебе на размышление одну минуту.
Он поднял правую руку, сделал ею какой-то замысловатый жест в воздухе, и на ладони в огромной железной перчатке возникли песочные часы. Они как будто материализовались из воздуха. Да, такое старинное устройство отмерять время – в деревянном корпусе, с двумя отделениями из стекла и узкой перемычкой между ними. Но размером этот прибор был с меня. Вернее, с тем, что я воспринимал как собственное тело.
Страж перевернул часы вверх наполненной частью и поставил их на пол. Я увидел, как сразу же из неё в нижнюю, пустую, побежала струйка песка.
– Господин Страж, так что же это за испытание? – выдавил я наконец.
Страж Неба опять усмехнулся. То ли его позабавило моё обращение к нему, то ли сам мой вопрос был нелепым.
– Соглашаться на испытание или нет, не зная, в чём оно, – загремел его голос, – это тоже часть испытания. Ты ведь явился сюда, отправляясь в неизвестность. Так что будь готов и к этому.
Я в растерянности молчал, глядя на холмик песка в нижнем сосуде. Холмик медленно, но неудержимо вырастал на глазах. Мною снова начал овладевать липкий, ползучий страх перед неизвестностью. Я почти физически ощущал, как во мне борются этот страх и желание пройти начатый путь до конца.
– Так и быть, я тебе дам подсказку, – произнёс Страж Неба. – Это будет испытание твоего ума и воли. Тебе предстоит поединок со мной на поле интеллекта.
– С вами… на поле интеллекта? – переспросил я в крайнем замешательстве. – Это как же, господин Страж?
– Хватит вопросов, – гаркнул монстр. – Решай наконец, у тебя мало времени!
Действительно, данная мне минута истекала. Я видел, что вот-вот песок полностью высыплется из верхнего сосуда. Моё внутреннее напряжение стало мучительным и достигло какой-то критической точки. Вдруг что-то резким усилием оборвало его. Судорожно сглотнув сухой комок в горле, я сказал:
– Хорошо, я согласен пройти испытание.
– Я рад это услышать, – Страж Неба вымолвил это, как мне показалось, с некоторым удовлетворением в голосе. – Тогда приступим!
Я подумал, что сейчас последует что-нибудь вроде загадки, которую Сфинкс задавал всем, кто пытался пройти мимо него. Но мой устрашающий собеседник опять проделал правой рукой какую-то непонятную мне манипуляцию в воздухе. И тут же место на полу, которое было между нами, стало меняться. Сначала на нём обозначилась более светлая и чётко очерченная квадратная площадка размером со стол. Затем этот участок пола разом, подобно лифту, поднялся мне по пояс и застыл. Одновременно сама площадка разделилась на 64 равных квадрата, попеременно окрашенные тёмно-коричневым и белым цветом.
Боже мой, это была большая шахматная доска!
Не веря своим глазам, я наблюдал, как на начальных полях возникают фигуры – так же, как песочные часы недавно, они словно бы сгущались из окружающего пространства, обретая форму и плотность.
Так вот что имел в виду Страж Неба, когда сказал про поединок с ним. Он предлагал мне сыграть с ним в шахматы! Признаться, я был совершенно обескуражен таким поворотом. В обычной обстановке, слушая такую историю от кого-то другого, я бы, наверное, посмеялся. Но сейчас мне было не до смеха.
Играть я умею, и довольно-таки прилично. Но чтобы здесь, в этом мире… И каков Страж Неба как противник? Может, по силе игры мы соотносится с ним так же, как по размерам?
И он ведь не сказал, что будет со мной, если проиграю. Может, лучше было отказаться?
И всё-таки я должен принять вызов. Я же согласился на испытание.
– Ну что, готов? – вывел меня из оцепенения гулкий голос.
Признаться, шахматы я всегда любил. Будучи школьником и студентом, занимался ими всерьёз. Играл в разных соревнованиях и выполнил норму кандидата в мастера. Возможно, достиг бы большего, но потом времени на игру не хватало. Однако никогда не упускал возможности сыграть с достойным противником.
Я часто задавался вопросом, в чём притягательность этой древней игры для многих. В первом приближении отвечаю себе так. В ней, как ни в какой другой, человек может творчески выразить себя. При достаточно жёстких правилах, определяющих течение игры, шахматы предоставляют игроку также и свободу выбора. Однозначность конечной цели в шахматной партии гармонично сочетается с неоднозначностью способов и путей её достижения. В силу бессчётного числа вариантов и позиций соперники входят в зону неопределённости, где могут творить (насколько позволяют друг другу) некую новизну. Течение шахматной партии (при условии соразмерности силы игроков) – это всегда новая история, повествование, сюжет, который мы с партнёром создаём совместными усилиями. Другое дело, что эта история может быть захватывающей, как мастерски написанный авантюрный роман, а может быть скучной и пресной, как бухгалтерский отчёт.
Много говорится о внутренней красоте шахмат и природе этой красоты. Мне кажется, в них более всего привлекает торжество неожиданного изящного исключения над, казалось бы, незыблемым железобетонным правилом; координации и маневренности над грубой силой. Шахматы, безусловно, логичная игра, но её логика многослойная и нелинейная, а в отдельных случаях парадоксальная. Подобная логика нередко действует и в реальной жизни.
Я бы сказал, что красота шахмат проявляется, прежде всего, в несиловых решениях. Когда качество сил (расстановка, акценты, согласованное взаимодействие) оказываются, в конечном счёте, важнее, чем их количество, и это решает исход партии. Если провести приблизительную аналогию из жизни: подобрать ключ к замку гораздо легче и эффективнее, чем ломать его или выбивать дверь. Или, пользуясь военным языком, настоящее искусство полководца состоит в том, чтобы «побеждать не числом, а умением». У даосов, кстати, много написано об этом умении (включая различные единоборства).
Такие несиловые воздействия (не только в шахматах, между прочим) всегда производит впечатление некоей магии, чуда. Как будто привычная логика опровергается. Но на самом деле это не опровержение линейной логики, а обнаружение логики более высокого порядка, более близкой к гармонии. Выявление более сложной и глубокой закономерности как реализация возможностей, скрытых в конкретной позиции.
То, что шахматы во многом моделируют разные аспекты жизни, подмечено многими. Главная параллель между жизнью как осознанным человеческим бытием и игрой в шахматы, на мой взгляд, в следующем. В жизни тоже действуют некоторые общие правила. Но время от времени в них вмешивается и их корректирует (а то и совсем отменяет) нечто такое, что не имеет с обычной логикой ничего общего. Каждый хоть раз сталкивался с невероятными совпадениями. Со многими происходят странные события, выпадающие из обычного хода вещей и иной раз круто меняющие судьбу. И всё это тоже не волшебство, не сверхъестественное и не игра слепого случая, а, возможно, проявление другой, высшей логики жизни, пока не понятой нами.
Если сравнивать шахматы с Жизнью как природным явлением, то мы найдём ещё более глубокую аналогию. Чтобы пояснить её, зайду издалека.
Жизнь сама по себе – во Вселенной исключительное явление. Она не возникла бы на Земле, если бы материей управляла только, скажем так, логика неживой природы. Одной такой «логики неживого» (той, что описывается языком физических законов) для описания мира недостаточно, и это понимали все великие учёные.
Однажды Жизнь зародилась на нашей планете из не-жизни и проделала долгий путь развития от одноклеточных до разумных организмов. Может быть, развитие пойдёт ещё дальше – кто знает, где предел эволюции на нашей планете? Какие ещё возможности Жизни раскроются на крохотном оазисе по имени Земля, затерянном в космосе? Каким законам подчиняется это развитие? Можно сказать наверняка: законы эти куда сложнее и, так сказать, «объёмнее» тех, что нам известны. Мы как вид самодовольно полагаем, что достигли полного понимания Вселенной и самих себя, но это не так. Думаю, настоящие открытия впереди.