Тридцать один. Огневик

– Увалень! – беззлобно, скорее для порядка, гаркнул Оливье. – Это ловушки. Тащи на корму. К последнему прикована цепь с ручкой, смотри, не перепутай.

Запихав сопротивляющиеся шары обратно в мешок, я с трудом вытянул его на палубу.

– Это может быть опасно! – сообщил Евлампий, глядя, как несется корабль.

– Опасно слушать твои россказни, – оборвал его хранитель. – А морская рыбалка для настоящих мужчин.

Я только хмыкнул. Вид проносящихся за бортами темных волн не предвещал ничего хорошего, но спорить с Оливье, все равно, что расписаться в собственной не мужественности. И пусть мне достанется не вся слава, но я всё-таки капитан.

Пригибаясь к мокрым доскам, я волоком протащил мешок по лестнице и, добравшись до кормы, прижался к борту. Соленые брызги летели в лицо, застилая бескрайнюю водяную гладь, растворяющуюся в горизонте.

– Разве в таком море можно что-то поймать? – засомневался голем.

Хранитель не удостоил его ответом.

– Крепи ручку и забрасывай ловушки.

На борту висело здоровенное старое весло, обшитое железом. Сбросив его с массивного крюка, я сунул руку в мешок и нащупал кольцо на цепи. Достал и закрепил. Подёргал. Держалось, как надо.

– Не будь орком, кидай быстрее! – гаркнул мне в ухо Оливье.

Решив, что чем быстрее всё закончится, тем лучше, я проворно побросал шары в воду. Цепь натянулась, и даже сквозь шум волн и вой ветра я услышал звонкое воркование, похожее на: «Плы-ви сю-да».

– Запели! – обрадовался хранитель. – Ждём! Тиамат услышит и прискачет, как миленький. Снасти-то зачарованные. Против такой песенки устоять невозможно.

– Странный мотив, словно знал его всегда, – пробормотал я.

– Ты его слышишь? – всполошился Оливье. – С тобой, блохастый волнорез, взаправду, что-то не так.

– Изменения начались еще после Скалы Советов, – пояснил Евлампий.

– Может, оно и к лучшему, что я не влез в твоё тело, – задумчиво протянул хранитель.

Я почти не различал произнесенных слов. Уши забили грустные трели древней дудочки. Чудилось, что на пригорке сидит молодой пастух, выдувает тоскливую мелодию, а у его ног пасутся бескрайние стада странных мохнатых существ. Они не щипали травку, только нежились в лучах невидимого солнца. Терлись вихрастыми боками о теплую землю и урчали басовитыми глотками. Из зубастых пастей шел пар, обволакивая жуткие морды и длинные рога.

Меня передёрнуло. Неведомый пастух присматривал за огромной стаей поглотителей.

– Ты чего? – не понял голем.

– Холодно, – соврал я, уставившись на море.

Сквозь влажную пыль мелькали блестящие пятна сфер, скачущие среди бурунов. Они вертелись, просеивая через звездные дыры морскую воду, и бряцали цепями, добавляя к тягучему зову дудочки первобытные барабанные ритмы.

Неожиданно корабль дёрнуло, так что я свалился на палубу.

– Приплыл, родимый! – закричал Оливье.

Чёрная шхуна дрожала и рывками кидалась на волны, будто цеплялась якорем за дно. Кольцо вжалось в борт, а цепь натянулась тоненько позвякивая. Казалось, еще немного, и металлическое плетение лопнет.

– Что делать? – вскрикнул я одновременно с Евлампием.

– Хватай весло! – весело скомандовал хранитель. – Сейчас тварюга заглотит ловушки. Увидишь башку, лупи со всей дури!

Я отполз от фальшборта, вцепившись в валяющееся под ногами весло. Теперь я понял, зачем оно обшито железом.

– У тебя получится, – в своей обычной манере успокоил Евлампий.

Мелодия стихла, вместо неё по корпусу корабля заскребли когти. Тиамат подбирался к палубе. Как в него влезли такие крупные шары? Какая же у него пасть? Я захлопал глазами, словно от этого могли разлететься жуткие образы.

– Что развалился, как на пляжу? – вскрикнул подошедший со спины Чича.

– Рыбачу! – сквозь сжатые зубы, чтобы челюсть не дрожала, ответил я.

– Нашел место. У границ Семидола мёртвая вода. Только рыбьих скелетов наловишь, а то и дрянь какую.

Время разговоров кончилось. Из-за фальшборта высунулась рогатая башка с вытянутой уродливой пастью. Между зубов торчала цепь.

– Лупи! – завопил хранитель.

Собрав всю обретённую храбрость, я подскочил, размахнулся и со всей силы двинул веслом по голове тиамата. Обшитая железом лопасть затряслась, перебросившись трусливой дрожью в руки. По цепи, перекидываясь от шара к шару, загремел победоносный звон. Чудовищное тело подняло над кораблём. Налитые кровью глаза бешено вращались. Пасть распахнулась, надеясь выплюнуть заглоченную наживку, но сферы застряли. Тиамат болтался на цепи, трепыхаясь, как гигантский морской стяг. За спиной, то вздрагивая, то опадая, раскрывался кожистый гребень-плавник. Перезвон нарастал, вбирая в себя сокрушительный гул бескрайнего моря, пока не превратился в оглушительный рёв.

Отбросив бесполезное весло, я заткнул уши. Чича что-то орал и тянул меня за плечо. Ему даже удалось оттащить меня к лестнице.

– Ща, бахнет! – задорно сообщил Оливье.

Туловище тиамата раздулось, даже тонкий плавник набух и вспучился, как воздушный шар во время праздника урожая. А лапы больше напоминали гигантские колонны здания всемирного банка в Благограде.

Я догадался, что случится дальше, и благоразумно соскочил вниз по лестнице.

Рёв внезапно оборвался. Зато оглушительно треснуло и раскатисто грохнуло. По палубе забарабанило, словно пошёл крупный дождь с градом.

– Тиамат лопнул! Идём за добычей! – заголосил хранитель.

Не очень хотелось подниматься обратно на корму, воображение уже рисовало малоаппетитные куски окровавленного мяса.

– Чего не предупредил-то? – обиженно спросил боцман.

– Сами не знали. Стихийная рыбалка, – вместо меня ответил голем.

– А что на ужин? – с любопытством уточнил Чича.

– Мир под шубой! – гаркнул Оливье. – Вали за ловушкой!

– Мир под шубой! – повторил я для боцмана и полез на корму.

Палубу не завалило ошметками тиамата. А об охоте напоминала только цепь с ловушками, лежащая у борта. Из шаров торчали кривые зазубренные лезвия.

– Ух ты! – воскликнул Чича с лестницы. – Никогда не пробовал, только слышал. Оливье нас магоделикатесами не баловал.

– Хы! – ощерился хранитель. – Обезьян чародейскими лакомствами кормить? Много чести! Я что, благотворитель, какой?

– Вряд ли, – не стал спорить я. – Что дальше? Где мясо-то брать?

– Какой ты ограниченный. Как станешь поваром, если у тебя фантазии, как у императорского палача? – забубнил Оливье. – Ловушки зачарованные! Раскрываются и сами вырезают лучшие куски, складывая внутрь. Видал какие лезвия? Чтобы мастеру не ковыряться. Остальное на корм чайкам. Пользуйся моей мудростью, пока делюсь.

Я снял кольцо с крюка, сложил сферы обратно в мешок и попёр потяжелевший груз на кухню.

– Давай шустрее. Мясо заветрится! Шевелись! На шарах у крепления защёлки. Бери таз и раскрывай над ним. Да аккуратнее забрызгаешь всё!

Я исполнял приказы хранителя, а мысли улетали далеко-далеко. После неприятных новостей впервые выдалась спокойная минута, и я, как всегда, поддался панике. Как там Ирина? Хорошо с ней обращаются поборники? Я вздрогнул, чуть не выронив вырезку.

– Чего трясешься? Промывай, как следует, морская вода пикантности не добавит, – взвился Оливье. – У, безрукий. Кто тебя до кухни допустил.

– Вообще-то вы! – встрял голем.

– Тобой вообще только якорь утяжелять, не лезь не в своё дело!

У них снова завязалась перебранка, а я стоял ни жив, ни мёртв. Мерзкое воображение докатилось до пыток. Видимо, придумывания ужасов во время рыбалки моей фантазии показалось мало, и теперь она бушевала на всю катушку.

– Ты чего? – чуть остыв, спросил хранитель.

– Ирина, – прошептал я сорвавшимся голосом.

– А! – протянул Оливье. – Ничего не случится с твоей магичкой. Она им нужна живой и невредимой. Займись делом, не дури голову.

– Бесполезно думать и переживать о том, на что не можешь повлиять! – как всегда сумничал голем.

Им-то хорошо болтать, что им Ирина и наши чувства. Я зло зыркнул на наплечных паразитов, но всё-таки немного успокоился.

– Проснись! – гаркнул хранитель. – Тяни котел номер пять. Мясо маринуй. Примиряющее блюдо – это тебе не фуагра с лесными ягодами и клюквенной пенкой. Тут вкус нужен. Знаешь, как возник мир под шубой? Куда тебе, увальню лесному. Один древний чародей хотел объединить всех озаренных источником и установить мир. Собрал продукты, которые символизировали гильдии, и сделал непревзойденный салат, без толики магии. Вот что значит искусство! Тиамат олицетворял Водолюбов. Картофель…

– Его звали Петенкуатль! – вскрикнул Евлампий. – Один из сильнейших колдунов старой школы…

– Цыц! – зашипел Оливье. – Ты даже двух минут свои камни вместе не удержишь? А? Сбил меня, валун неотесанный! На чём я застрял? А! Вымачивай мясо. Соль не жалей, тиамат лишнего не возьмет.

Голем пытался возражать, но я нарочно гремел посудой, перебивая его выпады, и он замолк.

– Рецепт чудесен простотой, и, хотя в нём заключено волшебство, ни одного ингредиента не касалось заклятье, – продолжил хранитель. – Кладём слои. Мясо тиамата, потом лук, вареный картофель, перетертое яйцо, снова мелко порубленное мясо, опять картофель. В финале слой моркови и свеклы.

Несмотря на «чудесную простоту рецепта», я проковырялся с салатом до вечера. Руки отваливались, глаза щипало от лука и маринада, но осматривая своё творение, я чувствовал себя победителем. Мир под шубой возвышался, как большущий праздничный торт с восемью коржами. Осталось установить свечи и запеть: «Поздравляю колдунов! Ух! Ох!»

– Совсем неплохо! – проворчал Оливье. – Возможно, лет через двести-триста из тебя выйдет толк.

– Спасибо.

– Это не похвала, – отрезал хранитель. – Пора накрывать. Скажи гремлину, чтобы устроил на палубе стол, а заодно срезал ход корабля, а то скатерти разлетятся.

– А что, так можно? – удивился я.

– Бредишь? Думаешь, я, виртуоз, маэстро, замараюсь в сервировке? Для этого есть прислуга.

Я передал Капитону пожелания Оливье, добавив, чтобы он созвал всех наверх, и вышел на палубу с огромным блюдом.

Радостным восклицанием меня встретил только Чича, Оксана с архивариусом хмуро смотрели в разные стороны, не обратив на моё появление должного внимания.

– Друзья! – поставив поднос, проговорил я. – К сожалению…

– Ваше недоверие друг к друг расстраивает меня, – подсказал Евлампий.

– Хочу, чтобы вы…

– Не держали друг на друга обид, а поддерживали меня… – снова встрял Евлампий.

Я тихо зарычал сквозь зубы.

– Твоя помощь неоценима, – брякнул Оливье сквозь смех, подмигнув голему.

– Садитесь, пожалуйста! Мне нужно вам кое-что рассказать, но сначала давайте поедим.

Я отодвинул стул и сел.

– Ужин! – довольно ухнул боцман, потирая руки.

А вот Оксана и Мровкуб остались стоять.

– Я не голодна, – не глядя на меня, пояснила бывшая защитница.

– Если она не будет, я, пожалуй, поем, – пробормотал архивариус, усаживаясь. – Ведь как говорят великаны Трутанхейма: «Счастье от вкусной еды, оно побольше всего остального».

– Покушай, пожалуйста, – попросил я. – Как ты мне недавно говорила: «Молю о перемирии!».

Оксана вздёрнула подбородок, но все же села.

– У меня кроме вас никого нет, – тщательно подбирая слова, начал я, но бывшая защитница лишь фыркнула. – Вы единственные маги во всех тридцати мирах, готовые мне помочь.

Я налил воды в хрустальный бокал, гремлин как следует позаботился о сервировке, и промочил горло.

– Если будем собачиться между собой, проиграем, – дрожащим голосом выговорил я. – Поэтому, прошу вас двоих вкусить примиряющее блюдо и забыть о вражде.

– Видал! – крякнул Оливье. – Ему твой лепет до одного места. Мой ученик сам всё может.

Мровкуб опустил глаза, с интересом рассматривая горку салата на белоснежной тарелке, а Оксана, наоборот, настойчиво ловила мой взгляд.

– Она так важна для тебя? – не добившись своего, спросила она.

Я смотрел в сторону. Слова и так давались нелегко. Я боялся ещё одного скандала, но соврать в такой момент ещё хуже. Поэтому, я кивнул.

– Ладно, – надув губы согласилась бывшая защитница, – пока твои личные интересы не противоречат нашему делу, я поддержу. Даже примирюсь с этим гомун… С этим чародеем…

– Его зовут Мровкуб, – подсказал голем.

– Буду сотрудничать с Мровкубом, – с трудом скрывая отвращение, сказала Оксана.

Все повернулись к архивариусу.

Он все еще ковырялся в тарелке, а под нашими строгими взорами еще и вжал голову в плечи.

– Как говорят на Ночных островах: «Мы ничего не имеем против некоторых чародеев, но изменить свои привычки тоже невозможно».

– Не хочет с нами на одной цепи сидеть, предатель! – взвизгнул хранитель.

– Вы не можете быть таким… – забубнил Евлампий.

Я криво улыбнулся. Редкое явление, голем не мог найти нужных слов.

– Я такой, какой есть. Именно волшебство создало меня таким.

– Высокомерным болваном? – уточнила бывшая защитница.

Я вздохнул. Вот и все перемирие.

– Не хотите – не надо! – резко бросил я, поднимаясь. – Обойдусь без вас. У меня есть корабль. Гремлин неожиданно забросит меня на остров, и я спасу Ирину.

– Погодите, юноша! Что же вы такой прямой, как Семисветский арбалет? Я же пытался как лучше. Может… мои подозрения не дороже рыбьей требухи, но я… – он зачерпнул полную ложку салата из общего блюда. – Я с вами до конца.

Оксана повторила его жест:

– До конца.

– Я тоже с вами навсегда! – гаркнул Чича, доедая четвертую порцию «Мира под шубой».

– Спасибо, – сказал я, и сев тоже набрал ложку угощения. – Я с вами до конца.

Глава 10. Операция «Освобождение»

Перемещение между мирами я бессовестно проспал. Чтобы вытащить меня из кровати, уже нужно что-то почудеснее. Хотя выходить из капитанской каюты все равно пришлось. Дремать под дикие крики «Земля!» не легче, чем на площади кузнецов в Черногорске вовремя праздника подковы.

Нацепив жреческую мантию, я схватился за подписку.

– Вместо того чтобы портить глаза, лучше бы зубы почистил, вон все желтые, – забрюзжал голем.

– Потому что это клыки, – поправил Оливье.

Я уже привык не обращать на них внимания и сонно тряс жёлтое перо, просматривая новость за новостью.

– У вас есть способ связи? – заинтересовалась Оксана.

Она бесшумно отворила дверь, с любопытством рассматривая моё утрешнее занятие.

– Чего? – не понял я, пытаясь вспомнить, запирался ли я на ночь.

– Мы так развлекались в юности, – объяснила бывшая защитница. – Давали объявление в платную рубрику, когда не могли связаться по-другому. Писали что-нибудь типа: «Со мной всё в порядке. Жду встречи на нашем любимом месте завтра в двенадцать часов. Целую. Твоя Оксана».

Она приблизилась, обняв меня за шею.

– У вас также? – прошептала бывшая защитница. – Ждешь послания от любимой?

– Нет, – отстранившись, забормотал я. – Хотел узнать последние новости. Вдруг еще что-нибудь напишут.

– Понятно, – разочарованно проговорила она. – Я бы непременно оставляла тебе сообщения в платной рубрике. Это же очень мило, не правда ли?

Я кивнул, не решаясь поднять на неё глаза.

Бывшая защитница вздохнула.

– Я же пришла тебя разбудить, мы почти приплыли.

– Я сейчас, дай еще минутку.

– Конечно, – пообещала Оксана и вышла.

– Какая волшебница, – мечтательно заметил Оливье.

– Очень странная, – не согласился Евлампий. – Я бы даже сказал, подозрительная.

– Ты всё переиначишь. Архив этот двуногий тебе не подозрителен, а чародейка, да.

– Он же гомункул!

– И что, от этого он не может быть предателем?

 Я ничего говорить не стал, подождал несколько минут и осторожно высунул в коридор нос, чуть не столкнувшись с боцманом.

– Подплываем! – гаркнул он, сбив с меня остатки сна. – Причалим к черному рынку через десять минут.

Раззевавшись, я несколько раз кивнул и побежал на кухню. Стоило перекусить. Мотаться по рынку на пустой желудок – хуже, чем играть в карты с волшебниками. Сколько не крапи колоду, не мухлюй и не передёргивай, все равно победит магия. С рынками то же самое, хоть язык проглоти, пеняя на сверхъестественные цены, всё равно не выдержишь и купишь пирожок с  подгнившим мяском за полновесный империк.

Запихав в рот остатки салата и полбулки хлеба, я наскоро запил всё водой и выскочил на палубу.

Как я уже говорил, моя жизнь стала совсем другой. Именно поэтому я не умер на месте от изумления, а только раззявил рот, теряя крошки от недавно съеденной булки.

Скалистый берег покрывал дрожащий, извивающийся бесчисленными кольцами, гигантский клубок змей. Чешуйчатые спины перекручивались, вздымались и опадали в общий такт. Сверкали острые зубы. Брызгали зеленые, исходящие паром, струи яда.

Меня передёрнуло.

– Что это? – взвизгнул я.

– Зажмурься и потряси головой, – приказал Оливье.

Я подчинился, а когда открыл глаза, на замшелом берегу не осталось ничего, кроме голых, облизанных морем, камней и пожухлой ржавой травы.

– Что это? – глупо повторил я, моргая глазами.

– Мороки, – пояснил хранитель. – Я уже затаривался на черном рынке, так что нагляделся на этих рвачей до колик.

– Но зачем гидра-то? – не понял я.

– Отпугивают незваных гостей, чтобы кто попало не влезал в их тёмные делишки.

– Это не смешно, – проворчал голем.

– Какие уж тут шутки, – фыркнул я. – Ненавижу огромных многоголовых гадов. Жрут слишком много.

– Конкурентов никто не любит, – усмехнулся Оливье.

Я пропустил его насмешку и перегнулся через борт, разглядывая скалы. Огромное зубастое чудовище не давало мне покоя.

– А где же рынок?

– По правде говоря, – пояснила подошедшая Оксана, – это не совсем рынок, скорее, один большой магазин одного владельца, а название ему досталось по наследству.

– Все равно не вижу, – всматриваясь в необитаемый берег, пожаловался я.

Бывшая защитница обняла меня за плечо и накрыла ладонью лицо. Ласково провела по лбу.

– Прищурься.

По спине пробежал холодок. От её мягкой руки расходились такие тепло и нежность, что я чуть не замурчал от удовольствия.

– Могла бы только на веко нажать, – ухмыляясь, сообщил хранитель. – А то оборотень уже повизгивает.

– Истинная правда, – закряхтел голем. – Мороки крайне чувствительны к изменению угла зрения и страшно нестабильны.

Я вздрогнул и выбрался из Оксаниных объятий, отстранившись. Сощурился и надавил пальцем на глаз. Остров растроился. Справа колыхалась, как листья под метлой, полупрозрачная гидра. Слева, будто в предрассветной туманной дымке, подрагивали голые скалы, а посередине появилась целая крепость со стеной прорезанной бойницами и внушительными, негостеприимно захлопнутыми воротами.

– Надо было договариваться заранее, – пробормотала бывшая защитница, – у них на незваных гостей аллергия. Ну, да ладно. Не милостыню же просить пришли. Скажи гремлину…

– Подождите!

Я вздрогнул и резко обернулся. Архивариус запахнул камзол и поправил сбившиеся на затылке волосы.

– Подождите, – повторил он. – Я иду с вами.

Оксана кивнула.

– Скажи гремлину, чтобы переместил нас к воротам, – как ни в чем не бывало продолжила она.

– Слышу, слышу, – заворчал Капитон.

– А деньги… – начал я, но гремлин не дослушал.

Мы влетели в берег так быстро, словно палуба не ушла из-под ног, а превратилась в обветренный камень.

Не теряя времени даром, бывшая защитница забарабанила в ворота, и они тут же отворились.

– Никогда не бери с собой деньги, если идешь к морокам. Сперва, заключи сделку. Потом вернись на корабль. Тридцать раз перечитай соглашение. Столько же раз обдумай, если есть чем. И только тогда, если вещица жизненно необходима, совершай обмен, – объяснил Оливье.

– Угу, – сказал я, вертясь из стороны в сторону.

За стеной разбегались ряды прилавков, заваленные всякой всячиной. За горами товаров почти терялся огромный особняк. Чего тут только не было! Пушистые таньшанские ковры со срамными рисунками. Зачарованные девицы тянули из них руки, хихикали и пытались ухватить за одежду. Я предательски покраснел, но под суровым взглядом Оксаны взял себя в руки и натянул непроницаемую маску скучающего покупателя. Следующий за коврами стол ломился от экзотических, настолько ярких и ароматных, фруктов, что у меня закружилась голова.

– Нам лучше подальше уйти от центрального ряда, – предложил молчаливый, сосредоточенный Мровкуб. – Здесь одни безделицы.

У него было такое серьёзное лицо, что я даже прыснул. Не за покупками пришёл, а на войну. Но бывшая защитница хмуро кивнула и ухватила меня за локоть.

– Посмотри на меня, – приказала она.

 Я затряс головой, но всё же повернулся. Из её глаз брызнул свет, не яркий, но пронзительный. Я встрепенулся, подпрыгнул и замотал головой. С каждым взмахом подбородка, окружающие товары бледнели и тускнели. Я зажмурился, не в силах терпеть дикие скачки своего зрения. Почему всегда так неожиданно? Предупредить что ли нельзя? Так ведь и ослепнуть можно.

– Идём, – дернула за локоть Оксана. – Не забывай, мы тут по делу. Если останавливаться и принюхиваться к каждой палатке с барахлом, через полчаса тебя так одурманят, что скупишь весь рынок.

– Не собирался… – попытался протестовать я, уже понимая, что она права.

– Мороки это тебе не ярморочные зазывалы, – без тени улыбки, заметил хранитель. – Разденут до нитки, да ещё и шерсть состригут.

– Чтобы не купить ненужных, лишних вещей, всегда составляй список самого необходимого, – поведал Евлампий. – Магия продаж одна из самых мощных в тридцати мирах, ей почти невозможно противостоять. Чтобы не попасть в ловушку бессмысленных покупок, надо постоянно держать в голове образ того товара за которым пришел.

Я вздохнул. Желание весело побегать по рядам и накупить всякой всячины окончательно исчезло. Занудство голема, любого вернёт на землю. А уж когда все на одного, тут уж и под землю провалиться можно. Особенно, если архивариус добавит, что как говорили в далёкие времена жадные до покупок, но очень мудрые старики: «расточительные рынкоголики никогда не доживают до глубоких седин», а поскольку он хочет жить вечно, то больше никогда не будет ходить со мной за покупками. Я даже повернулся в его сторону, но Мровкуб нервно осматривался и шевелил пальцами, готовя какое-то зубодробительное колдовство. Так что я решительно выбросил все глупости из головы, и представил пять черных ошейников в рядок лежащих на столе. Стоило мне сосредоточиться на этой мысли, как из-за прилавка выскочил продавец. Маленький сморщенный гоблин, только не зеленокожий. Его лицо заросло черной кучерявой бородой, из которой торчал огромный изогнутый нос. Из-под кустистых бровей выглядывали тёмные глаза-бусины. А редкие волосы на желтоватом черепе вздрагивали в такт шагам и тряслись, как маленькие пружинки.

– Добро пожаловать на чёрный рынок. Вас приветствует Трикерман, что пожелаете?

– Нам нужны… – доверчиво начал я, но Оксана резко перебила.

– Мелочь, – протянула она, и продавец сморщился.

– Что вы говорите? Мелочь? То вы не по адресу. Вы не туда повернули, плывите дальше и налево. Там в Таньшане развал для мелочных и бережливых.

– Мелочь, но определенно важная для одного оборотня, – поправилась бывшая защитница.

Трикерман гордо встряхнул головой, но задержался. Его хитрые глаза обследовали мой жреческий наряд, а толстые губы заворочались, словно обсасывая косточку.

– Что же так беспокоит оборотня, раз он заплыл за тридевять миров? – равнодушно спросил он.

– Я хочу…

Оксана не позволила мне договорить и на этот раз.

– Безделушка, – немного помедлив, ответила она, – но не совсем обычная.

– Да что вы говорите. Особенная. Крайне интересно. Можете дать её приметы, а то я теряюсь в догадках. Вы хоть намекните, пока я даром не растерял всё своё драгоценное время, – недовольно забухтел продавец.

– Захлопни рот, – предостерег Оливье. – Провалишь сделку, останусь с тобой, даже когда снимешь ошейник. Лучше учись у магички.

– Вот она! У него на шее, – показала пальцем бывшая защитница.

Трикерман подкатил бочком, и встав на цыпочки, вытянул нос.

– Ошейник? – обиженно проворчал он. – Вздумали меня дурачить?

– Ни в коем случае, – наигранно вытаращив глаза, воскликнула Оксана. – Цепь очень старая, звенья перетёрлись и плетение уже не такое надежное, как сто лет назад. Он хотел бы купить новый ошейник, а заодно еще несколько штук про запас.

– Что вы говорите, передо мной самый хозяйственный оборотень в тридцати мирах. Вы уверены, что желаете про запас. Или сразу поговорим о партии?

– Мы еще в поисках, – наклонившись к продавцу, пояснила бывшая защитница. – Ищем надёжного поставщика, чтобы убедиться в качестве материала и магических свойствах цепей. Для проверки нам хватит пяти штук.