скачать книгу бесплатно
Он поморщился, но отмахнулся от моих слов, как от жужжания мухи.
– Давайте не будем начинать феминистических споров, – нетерпеливо сказал он. – Будь у женщин хоть капля мозгов…
– Будь у женщин капля мозгов в понимании этого мужчинами, – резко перебила его я, – то от мужчин даже воспоминаний не осталось. Вы правы, – иронично продолжила я, – женщины настолько глупы, что мужчины со всем их умом до сих пор не могут их понять и постоянно на это жалуются. Интересно, почему?
Я с минуту ждала его ответа. Но, видя его налившееся кровью лицо и злобный взгляд, решилась не углубляться в этот вопрос.
– Так вам угодно, чтобы я поехала с вами к нему? Хотите нам очную ставку устроить? – Меня позабавило это предложение. – Сколько угодно. Но после этого я уеду. Меня уже достали ваши беспочвенные подозрения. – Я встала. – Поехали.
Полицейский неторопливо поднялся вслед за мной, что-то бормоча себе под нос.
– Уж очень быстро вы согласились, – наконец ехидно сказал он.
Тут уже я не выдержала.
– Вы бы определились, кто я: злостная преступница, которая задалась целью вместе с молодым любовником морочить вам, величайшему детективу всех времён и народов, голову, хитроумная гонщица, сбившая офигевшего от травмы участника костюмированного боя, или безвинная жертва вашего же произвола, как считаю я? – Я была в гневе и очень хотела вцепиться ему в лицо ногтями, чтобы разорвать на части. Веселье от его дурацкого предложение моментом покинуло меня. – Что вам от меня надо? С какой стати вы так хотите видеть во мне преступницу? Если у вас какие-то проблемы с женщинами, то причём тут я? Делайте свои запросы куда угодно и кому угодно, и убедитесь, наконец, что я ничего противозаконного не совершала!
На нас уже стали оглядываться редкие посетители этого местечка. Но мне уже было плевать.
– Хотите вести меня к вашему пришельцу – ведите. Нет – оставьте в покое! Что вам от меня надо?
Я представляла, как выглядела со стороны. Мне не раз говорили, что в гневе я похожа на фурию: сверкающие глаза, растрепанные почему-то волосы, раздувающиеся ноздри, оскаленные зубы… Да, не хотела бы я быть на месте тех, кто видел меня такой. Вряд ли это приятное зрелище.
Но Силва смотрел на меня без отвращения, с каким-то удивлением и даже, мне показалось, с восторгом или уважением. Впрочем, это могло мне и привидеться. Вряд ли я могла вызвать какие-то другие эмоции, кроме отвращения у этого полицейского. Ведь я похожа на его бывшую жену.
– Что вы так беспокоитесь? – спокойно спросил он. – Вам есть что скрывать? – Он подался ко мне.
– Нет! – гаркнула я ему в лицо, и сдёрнула сумочку со спинки стула. Чёрт с тобой! Собирать мне было нечего, и он под локоток проводил меня к своей побитой жизнью машине. Не то, чтобы я хотела выполнить нелепый приказ полицейского. Но мне вдруг стало любопытно: наглый хам Силва мне ничего не говорил о том, что он выяснил. А тут я узнаю всё из первых рук.
– Могу я узнать, что он говорит? – неприязненно спросила я его по дороге. Но инспектор молчал. Вот сволочь! Ну и я больше не проронила ни слова, пытаясь успокоиться. Тем более, что ехать было недалеко.
В больнице нас уже ждал мой знакомый старичок в очках и медсестра. Старичок нервно протирал очки, поглядывая на Силву.
– Вы хотите, чтобы сеньора поговорила с ним? – несколько нервно спросил он. – Вы знаете, он не в том состоянии, чтобы вести долгие беседы…
– Мы вас не задержим, – холодно прервал его Силва.
Старичок кивнул и засеменил вперёд, указывая дорогу.
– Я пригласил нашего психиатра – пришлось выдернуть его с побережья, – говорил он по дороге.
– Зачем? – хмуро спросил Силва.
– Знаете, я в первый раз с таким сталкиваюсь. Но, похоже, молодой человек считает, что сейчас восемнадцатый век, а сам он воевал под началом Лас-Минаса при осаде Монсанто…
Силва резко остановился. Я чуть не врезалась ему в спину.
– Что? – грозно спросил он.
– Война за испанское наследство, – негромко уточнила медсестра рядом со мной. А я и забыла про неё!
Услышав её уточнение, я мысленно застонала: только не очередной экскурс в историю!
Силва хмуро посмотрел на меня, как будто это я виновата в той войне, и снова посмотрел на старичка.
– И как же он зовёт себя? – хмуро спросил он.
Старичок тоже остановился и пожевал губами.
– Весьма удивительно, – ответил он, и полез в карман за бумажкой. Другой рукой он водрузил на нос очки. – Хосе Алваро Мигель Медина-де-Риосеко, граф Пиментели.
Силва застонал, а у меня в мозгу щёлкнуло: что-то знакомое. Не так давно я уже слышала это нагромождение имён…
Пока я думала, троица двинулась вперёд.
– Вы идёте? – требовательно спросил меня инспектор. Так и не вспомнив, я поспешила за ними.
В палату я вошла последней. На кровати в бинтах и трубках полусидел молодой человек и недоумевающе переводил взгляд с одного на другого. Увидев меня, на его лице отразилось недоумение и ужас.
– Сеньора! Вы живы? – едва разобрала я его потрясённую речь.
Все как по команде посмотрели на меня. А я вытаращилась на него.
– А с чего мне помирать? – недоумённо спросила я.
– Ну как же?.. – запинаясь, говорил он. – Вас же поглотило чудовище!
И тут у меня в голове прояснилось. Ведь именно про этого графа и его «путешествие» мне рассказывал священник в церкви, который ждал журналистов.
– Какое чудовище? – деланно удивилась я. Силва буравил меня глазами. Не буду я тебе облегчать задачу с этим… пришельцем. Я тебе не один раз всё рассказала. Теперь сам выпутывайся. – Какое чудовище? – повторила я. – Это обычная машина. – Он вытаращил глаза. – Лучше расскажите этим милым людям, – я обвила рукой собрание, – как вы оказались на дороге. А, главное, подтвердите этому ангелу небесному, – я кивнула в сторону Силвы, – что я вас не сбивала.
То ли этот граф был на редкость туп, то ли ему мозги затуманили лекарствами, но он продолжал недоумённо таращиться на нас.
– Сеньора хочет, чтобы вы ответили, – медленно и ласково, как душевнобольному, сказала медсестра, наклонившись к молодому человеку. – Ответьте, сбивала она вас на машине или нет.
– Машина? – тупо спросил молодой человек.
– Автомобиль, – ласково повторила медсестра.
Молодой человек удивлённо посмотрел на неё.
– Авто… – Он запнулся. – Сеньоры! – взмолился он. – Прошу вас! Приведите священника!
Я всплеснула руками – точно! Это его историю я слышала.
– Зачем вам священник? – сурово спросил инспектор.
– Чтобы помолиться о моей душе, – едва разобрала я. Его испанский был каким-то странным. Старомодным, осенило меня.
– Вы считаете, что вы умерли? – вмешалась я. Инспектор злобно зыркнул на меня
– А как иначе? – удивлённо спросил молодой человек. В его голосе слышался страх.
Я повернулась к старичку-врачу.
– Психиатр тут точно нужен, – сказала я ему.
– Всё гораздо страннее, – устало сказал он. Снова сняв очки, он протёр стёкла.
– Ну что ещё? – простонала я. А угрюмый Силва снова злобно зыркнул на меня.
– Меня заинтересовала его одежда, – устало сказал он. – И я полазил в интернете…
– Ну? – нетерпеливо спросила я.
– Давайте лучше выйдем, – предложил врач.
Я посмотрела на ошарашенного молодого человека. Инспектор хотел что-то сказать, но я подхватила его под руку и чуть не силой выволокла за дверь.
Оказавшись в коридоре, он вырвал свою руку и грозно прошипел мне в лицо:
– Что вы себе позволяете?
А я спокойно отошла от дверей, давая выйти старичку-доктору.
– Вы уже увидели, что хотели, – неприязненно сказала я. – У этого молодца по какой-то причине чердак съехал. Не так ли? – обернулась я к доктору.
Тот поморщился от моей прямоты.
– Если говорить грубо, вы правы, – нехотя сказал он. – Однако я поговорил со своим другом. Он увлекается историей…
– И что? – поторопила я. Мне не хотелось слышать очередные исторические байки: за эту неделю я наслушалась столько, сколько не слышала за всю свою жизнь. – Что он вам сказал?
– Он очень заинтересовался и молодым человеком, и его рассказом. Если коротко, он пообщался по интернету с кем-то из профессоров… Словом, на первый взгляд, заочно, по фотографиям, что я им выслал, и рассказу молодого человека, который я передал, они считают, что одежда и оружие могут быть подлинными. Мой знакомый просил передать ему образцы для экспертизы…
– Вы куда-то выслали шпагу и мундир? – возмущённо вскричал инспектор.
Доктор оскорблено посмотрел на него.
– Я отослал образцы. И вы меня очень обяжете, Жоао, если перестанете во всех и каждом видеть врагов.
Он помолчал.
– Я не понимаю, зачем вы привезли сюда сеньору, – он кивнул на меня, – но я вам сегодня и вашему подручному вчера сообщил уже, что никакая машина никогда этого молодого человека не сбивала. Ваш молодой коллега был очень любезен и отбуксировал машину сеньоры к вам. Вы подняли с постели, кого могли, чтобы провести всякие ваши полицейские экспертизы. Как будто убийство Кеннеди расследуете! – Я поразилась: старичок-доктор верно охарактеризовал бурю в стакане воды, поднятую этим грубым альгвазилом. – И что? – продолжал врач. – Нашли вы что-нибудь? Анализы сеньоры я с вашим коллегой ещё вчера передал. За ночь ничего не изменилось. А сейчас, – добавил он надменно, – если у вас нет вопросов, я пойду по своим делам. Я, знаете ли, на работе. Больные ждут.
И, не ожидая ответа, он холодно кивнул и не спеша удалился. Я удивилась его походке: сейчас он шёл, ну ни дать, ни взять – Цезарь в сенате!
Я проводила его взглядом и повернулась к инспектору. Странно, но отповедь старичка не привела его в бешенство, как я ожидала. Он задумчиво смотрел в пространство, не обращая внимания ни на что.
– Ну как? – спросила я, оторвав его от раздумий. – Вы довольны? Или нам вернуться и ещё поговорить с ним? – Я кивнула на дверь палаты.
По вновь насупившемуся лицу полицейского я поняла, если он и услышал слова старичка-врача, то поверил им не до конца. А может он теперь потерпевшего считает преступником?
Ничего не сказав, он шагнул в палату. Я из любопытства шмыгнула за ним.
В палате оставалась медсестра, про которую я снова забыла. Она как раз поправляла одеяло на груди пациента.
Увидев сурового инспектора, она встала грудью ему на встречу.
– Я вколола ему успокоительное. Врач запретил его волновать.
– Я не надолго, – отрезал полицейский, отстраняя её. – Ваше имя? – требовательно спросил он молодого человека.
– Сеньор, – почти спокойно сказал тот, – я не знаю, кто вы, я не знаю, где я. Но я не потерплю неуважительного к себе отношения! Я не какой-то там солдат или крестьянин! Я граф Пиментели![1 - Энрике IV Бессильный – последний король Кастилии и Леона перед династической унией Кастилии и Арагона. Сын Хуана II и Марии Арагонской, единокровный брат Изабеллы Католической. Энрике IV желал установить мир между монархией и знатью, нарушенный действиями своего отца Хуана II. Он вернул земли и имущество, конфискованное у дворян. Но тем не менее восстания кортесов продолжались. В 1465 г. мятежники, среди которых были архиепископ Толедский, генерал-адмирал дон Федериго, гроссмейстер Калатравы и другие видные чины королевства, собрались в Авиле, объявили Энрике низложенным. Над изображением Энрике IV Бессильного восставшими дворянами был совершён акт: символическое свержение с престола. Родриго Пиментел, граф Банавенте уничтожил скипетр; толедский архиепископ Алонсо Каррильо снял с изображения корону; Альваро де Суньига, граф Пласенсии сломал королевский меч; Диего Лопес де Суньига сбросил изображение Энрике с престола. Восставшими на престол был возведён младший брат свергнутого короля Альфонс, вошедший в историю под именем Альфонсо XII Соперник.] Мой предок самого Энрике Бессильного свергал с трона! Я не какой-нибудь там провинциальный дворянчик, чтобы со мной обращались, как с отребьем! Мой род, хоть и не знаменит на всю Европу, как Мендоса, Пачеко или Авила, но это древняя и уважаемая семья! Мы с честью служили и гордо несём своё имя! Я боевой офицер! И не прячусь за спины женщин и детей! – Он постепенно распалялся. И чем возбуждённее он становился, тем труднее мне было разобрать его старомодное произношение. Я итак с трудом понимала португальский этих людей здесь, в городке. А тут еще старомодный испанский. Медсестра безуспешно пыталась его успокоить, бросая на нас яростные взгляды и что-то шепча и жужжа сквозь зубы.
– Хорошо, ваша светлость, – неожиданно кротким тоном сказал полицейский. Я вытаращилась за его спиной: может, чтобы он перестал относиться ко мне, как к скотине, мне надо было назваться герцогиней Кентской или принцессой Монако? – Окажите любезность и расскажите, что с вами произошло.
Я чуть не упала на пол от изумления: этот грубый хам, оказывается, может быть вежливым!
Молодой человек посмотрел на меня. В его лице мелькнуло сомнение.
– Сеньора, – обратился он ко мне. – Я не знаю, дьявольская ли вы сущность или женщина, но я бы чувствовал себя весьма польщённым и признательным вам, если бы вы оказали мне честь своим присутствием и расположились здесь. Сам я, ввиду моего плачевного состояния и к большому моему стыду, не могу предложить достойное вас место или хотя бы обычное кресло. А ваш спутник, кем бы он ни был вообще и для вас, в том числе, как будто, не считает нужным проявить хотя бы мельчайший знак вежливости. Весьма оскорбительно и неприлично с его стороны. Если бы я был здоров, я бы вызвал его на дуэль и наказал за подобное пренебрежение к женщине и неуважение к нам обоим.
Я снова вытаращила глаза. Инспектор моргнул. А медсестра невозмутимо что-то переставляла на столике рядом с кроватью.
– Что? – сдавленно спросил полицейский.
– Дайте даме стул, – прошипела медсестра и села на кровать рядом с потерпевшим.
Полицейский оглянулся на меня, заметил мою отвисшую челюсть, хмыкнул и преувеличенно вежливо подал мне стул. Я ожидала, что он ещё устроит представление с испанскими поклонами, чтобы поиздеваться. Но он удержался.
– Будьте любезны, – ехидно сказал он.
– Благодарю вас, – царственно ответила я, и со всем своим королевским достоинством села, целомудренно прикрыв колени коротковатой юбкой. Полицейский снова хмыкнул.
– Итак, не будет ли ваша светлость столь любезна, чтобы ответить на мои вопросы? – витиевато спросил он. Я не поняла, издевался он над этим юнцом или всерьёз решил пойти ему навстречу хотя бы в этом. – Что приключилось с вашей светлостью?
Он слегка наклонился к нему так, что его поза выражала приниженное подчинение, и придал лицу подобострастное выражение.
Нет, он всё-таки решил посмеяться над ним.
Я снова подумала, что этот бедолага-граф на редкость тупой молодой человек: ему в лицо открыто усмехаются, а он не понимает этого!
Но тот, наверно, привык к подобному подхалимскому отношению и воспринимал издевательскую вежливость инспектора как само собой разумеющееся обращение к нему.
– Прежде, чем мы начнём наш разговор, сеньор, – начал он надменно, – я бы хотел знать, с кем имею честь и чему обязан принимать вас здесь.
Я как будто слышала, как полицейский чертыхнулся про себя. Но благообразное выражение на его лице не изменилось. Лишь слегка дёрнулись брови.
