Книга мародеров: Затерянные в лесах Кархулоярве.

–Ну, тогда остается комната бабули – ответила Эл, смотря прямым взглядом на него.

–Мне больше нравится твоя комнатка – произнес Бандерас, все также не отводя взгляд от Эл.

–Фу, снимите номер в мотеле или расходитесь – оборвала диалог я. Механик идет спать в комнату принцессы Винс , а Бандерас ложится в комнату бабули и точка- добавила я и пошла застилась всем кровати.

–Слушай, а можно я лягу с тобой?– обратилась ко мне Винс.

–Да, конечно, как в детстве – ответила я. Эл, а ты давай шуруй к себе в комнату, я прослежу- с серьезным видом старшей сестры добавила я.

–Главное, чтобы ты не перепутала свою кровать с кроватью принцессы – сказала мне Эл и ехидно улыбнулась.

Я кинула подушку в Эл, и принялась дальше застилать для всех кровати.

–Механик, не хочешь мне помочь?– спросила я.

–Ой, я спину потянул, пока бежал. Прости – ответил он мне.

–Я щас палку возьму и вправлю ее – ответила я и покосилась на стоящую в углу швабру.

Механик знал, что я не шучу и все-таки помог заправить пару постелей.

–Мальчики, второй этаж для вас под запретом – строго сказала я и, взяв под руки сестер, увела их спать.

Скрипучий паркет, запах старого дерева и пыли, который въелся в каждую щель, были до боли знакомыми здесь. Тени, пляшущие на стенах от лунного света, стали самыми верными путниками в этом старом доме. Я помню, как в детстве я боялась этих теней, но сейчас… сейчас они казались родными, словно старые друзья, вернувшиеся из долгого путешествия.

Механик, с упоением зарылся в хрустящее, пропахшее печным дымом, пастельное белье. Запах лаванды и чистоты резал его, словно осколок стекла. Не был он рожден для этой роскоши. Моторное масло, бензин, сварка – вот его стихия, его настоящий аромат. Но сейчас, в этом чужом, лавандовом мире, он искал забвения. Возможно, среди этих дурманящих запахов, он искал просто передышки от своей жизни. Кто знает..

Свежие простыни напоминали ему саван. Мягкие, шелковистые, убаюкивающие. Совсем как мои руки… нет, об этом нельзя было думать, особенно сейчас, когда в голове столько мыслей.

Он закрыл глаза, пытаясь отвлечься от пульсирующей боли в висках и от липкого страха, сковавшего сердце. Он помнил только шепот, который он так хотел от всех скрыть. Но теперь он здесь, в этой чужой постели принцессы Винс. Он прячется, словно запуганный зверь. Постельное белье пахнет ее любимым кондиционером, вперемешку с запахом этого сраного дома.

Механик зарыдал, уткнувшись лицом в подушку. Свежее белье моментально впитало слезы, а вместе с ними – горький привкус отчаяния и вины. Он понимал, что это лишь временное убежище. Рано или поздно голоса снова придут. И тогда ему не поможет никакая лаванда. Только холодная сталь тюремной камеры.

Бандерас, тем временем, разместился в комнате нашей чопорной, интеллигентной бабушки. Комната, словно сошедшая со страниц Достоевского, вдруг стала логовом для человека, казалось, сотканного из грубых нитей. Бандерос выглядел инородным телом среди кружевных салфеток, фарфоровых статуэток и строгих церковных икон.

Бабушка предпочитала чай только из фамильного фарфора, который любезно хранился в ее застекленном серванте. Сидя в своем английском кресле с книгой в руке, она заваривала крепкий кофе, который всегда смешивался с густым сливочным ликером. Ее греческий профиль никогда не терял свою первозданную аристокрастическую роскошь. Как она была красива. Бандерас на миг представил, как он, новоявленный жених, знакомится с самой главной женщиной в нашей семье. О чем он будет говорить с ней? Что он ищет в этой комнате? Ответы скрывались в его молчании, хранящем следы бурной и непредсказуемой жизни. В этот самый момент он точно знал, что он хотел заполучить. Сквозь щели в бабушкиных старых рамах завывал ветер, словно предвещая некую беду. Бандерас, встав с кровати, решил выйти на улицу. Открыв тяжелую дверь, которая вела на деревянное крыльцо, он нащупал в кармане помятую пачку сигарет. Окурки валялись повсюду, напоминая о нескончаемой цепочке мыслей, не дающих покоя. Темный деревенский двор встретил его ледяным дыханием. В нем тоже что-то надломилось, и он упорно чувствовал, что эта ночь перечеркнет все его прошлое.

На втором этаже нашего старого деревянного дома, мы с Винс в обнимку сопели. Мы спали так крепко, что даже не проснулись бы от ядерной катастрофы. Словно двое сусликов, подергивая ноздрями, мы видели сны. Папа, не уходи- бормотала Винс. Я, перетягивая во сне одеяло, пыталась согреться. Как мы давно здесь не ночевали. Сейчас, в этой комнате, казалось, время повернулось вспять. Мы, как будто, снова посмотрели на ночь старый видеомагнитофон с леденящем душу фильмом. Мы стали снова маленькими девчонками, боящимися темноты.

А вот Эл не спалось. Ее мысли, словно якорь, удерживали ее в прошлом. Она представляла себя на краю света, где есть только он и ее мечты. Эл встала с кровати и посмотрела в окно. Сердце пропустило удар, забилось чаще, неровно. Прошел один сраный год, а он стоял там, на крыльце ее дома, словно и не было ничего, словно время замерло в том самом роковом мгновении. Мокрый снег моросил, размазывая и без того тусклый свет фонаря. Он стоял неподвижно, не пряча лица, словно ждал, когда она его увидит. Он изменился, но в глазах все тот же огонь, который когда-то пленил ее.

Зачем он здесь? Чтобы вновь разрушить ее мир, который она с таким трудом восстанавливала по осколкам?

Внутри боролись страх и любопытство, обида и странная, тягучая надежда. Она должна была закрыть окно, задернуть шторы, сделать вид, что его не существует. Но ноги сами понесли ее к двери. Она шла по второму этажу, боясь разбудить нас с Винс. Тихо минуя все комнаты, Эл вышла на крыльцо. Холод сразу же коснулся ее лица. Бандерас смотрел на нее, не отрываясь. Никто из них не произносил ни слова. Тишина была оглушительной, давящей. Бандерас первым сделал шаг вперед. Он оглядывал ее, досконально, словно хирург, исследуя каждый изгиб ее тела. Затем, он снял свою теплую куртку и накинул на нее.

–Тебе же холодно, давай я принесу еще одну куртку из дома? – спросила Эл.

–Нет, просто останься со мной  – ответил Бандерас.

–Не спиться?– поинтересовалась Эл.

– Как и тебе – ответил он.

–Что ты слышал сегодня?– спросила Эл.

– Ты первая – ответил он и, тряхнув головой, пронзительно посмотрел на Эл.  Эл все еще не понимала до конца, готова ли она  отдать свою слабость ему, рассказав правду.  Глаза Бандераса в этот момент, были полны раскаяния и… тоски. Тоски, которую она так хорошо помнила. Но что теперь? Достаточно ли одного взгляда, чтобы простить? Достаточно ли слов, чтобы поверить? Эл не знала и, если честно, боялась узнать.

– Сирота – ответила Эл и закрыла глаза. Слезы предательски покатились из ее глаз, обнажая боль.

–Что?– переспросил Бандерас?

– Мне шептали, что я сирота. Что я никому не нужна. Что всю свою жизнь я трачу на то, чтобы быть кому то нужной, а просто так я никому не нужна – ответила Эл.

–Это ведь не правда – сказал ей Бандерас.

–Разве? Выглядит все именно так – отвечала Эл.

–Ты нужна мне, мне нужна – повторял снова и снова Бандерас.

–Только иногда, когда тебе скучно и одиноко- отвечала Эл.

– Я иногда просыпаюсь посреди ночи в своей постели и вожу руками по простыни в поисках тебя. Не было ни дня, чтобы я не жалел, что отпустил тебя. Только после того как исчезла из моей жизни, я понял, что ты значишь для меня – сказал Бандерас.

Эл стояла в пуховой куртке Бандераса и ее глаза были наполнены слезами и страхом. Куртка пахла им – дорогим парфюмом и старым деревом вперемешку с табаком. Этот запах казался сейчас единственным якорем в этом бушующем море отчаяния. Бандерас подошел к ней вплотную и стер своими пальцами одну предательскую слезу на ее щеке, а затем, притянул ее к себе для поцелуя. Сопротивляться было бесполезно.

Они знали друг друга несколько лет. За это время, они успели влюбиться, расстаться и снова встретиться. Но в ее представлении, он всегда был ее защитником, ее другом, ее тайной первой любовью. Она – его мечтой, его небом, его воплощением всего, что есть прекрасного в этом мире.

Адреналин и похоть вскипели в крови, не давая опомниться. Сорванные поцелуи, рваные вздохи и спешка, дикая и необузданная были основными ориентирами в тот самый час.

Его движения, порой резкие и порывистые, выдавали клокочущую под кожей энергию. В его глазах, темных и бездонных, отражалась не поддающаяся контролю страсть.

В комнате бабушки пахло старыми кружевами и горьким шоколадом. Священный запах дома, где Эл провела детство, теперь тонул в остром аромате их тел. Бандерас, с темными глазами, горящими безумством, подхватил ее на руки и прижал к иконе в углу. Он сделал это так сильно, что чуть не сломал Эл ребра. Она закричала, но не от боли. Она кричала от его яростного натиска, пока он рвал на ней ее теплую пижаму, будто избавляя их обоих от проклятия. Комната замерла, ошеломлённая кощунством. Эл откинулась на потертую спинку кровати, вдыхая пыль проведенного здесь времени за чашкой травяного чая. Ей показалось, что вместе с тканью рвется и её прошлая жизнь, что она очутилась здесь, чтобы похоронить прошлое, а ему – чтобы показать, что прошлое можно воскресить. Эл плакала. Ее слезы сливались с соленым привкусом его губ.

–Как же я скучал- шептал ей на ухо Бандерас.

 Каждое прикосновение – как долгожданное возвращение домой. Каждый поцелуй – как признание в любви, высказанное после года молчания. Их тела говорили то, что не решались сказать слова. Их взгляды, полные голода и отчаяния, тонули друг в друге. В тиши комнаты слышались только учащенное дыхание и стук сердец, слившиеся в единый, первобытный ритм. Скрипели половицы, дрожали оконные стекла, вторя их вздохам и стонам. Он целовал ее так, словно она была последним глотком воды в пустыне. И словно дикий зверь, он утолял жажду обладания.

Эл пыталась укротить его, хоть немного научить манерам, но Бандерас был неукротим. Привыкший жить своей жизнью и доверяя инстинктам, он был ветром, огнем и бурей одновременно. И это еще больше делало ее зависимой от него. Никаких рамок больше не было.

А после наступила тишина. Только запах бабушкиных духов, все еще напоминал, чья это комната. Эл и Бандерас лежали обессиленные, на смятых простынях, глядя в потолок.

Крест, упавший на отсыревший пол, утянул за собой пару книг. Сегодня, все эти предметы старины были единственными свидетелем их грехопадения. К счастью, их грохот никого не разбудил. Но этой ночью за стеной не спал еще один человек.  Его звали Механик.