Расколотая душа. Книга 1. Картина смерти

Повисла недолгая пауза, после чего все тот же женский голос произнес:

– Ого, у Киры есть сестра. Ну, проходи.

Дверь открылась, и Женя зашла в темную парадную. Помещение встретило ее гробовой тишиной – только чавканье мокрого коврика под ногами прерывало тягостное безмолвие. Когда Женя поднялась на третий этаж, ее уже ждали. Но ждали настороженно – подруга Киры лишь приоткрыла дверь на цепочке.

– Здравствуйте, – сказала Женя, переминаясь с ноги на ногу. – Меня зовут Женя, как я уже говорила.

– Привет. – В небольшую щель выглядывала невысокая длинноволосая девушка с азиатским разрезом глаз. Черные волосы, казалось, еще сильнее высветляли ее бледное лицо, но накрашенные красные губы создавали гармонию.

– Представляешь, Кира никогда не рассказывала о тебе, – сказала Полина, с недоверием рассматривая Женю. – Я в шоке, что у нее есть сестра. Вы родные?

– Да.

– О-бал-деть… Можешь как-то это подтвердить? Не подумай, я тебе верю – вы даже похожи, но все же в наше время легко нарваться на мошенников.

– Это точно, – с грустью ухмыльнулась Женя, вспоминая свой прокол с квартирой. – Я могу показать паспорт, у нас с Кирой одинаковые фамилии… и прописка.

– Пусть мы знакомы с Кирой несколько лет, я не знаю таких подробностей. Лучше расскажи про вашу маму и… где учится твоя сестра.

Получив развернутый ответ, Полина удовлетворительно кивнула.

– Верно. В таком случае я рада с тобой познакомиться. Сестра моей подруги – моя сестра. Проходи.

Полина сняла цепочку с двери и отошла, пропуская Женю в квартиру. Подруга Киры была одета в домашнюю персиковую пижаму, сверху девушка накинула халат в стиле японского кимоно, что невероятно сочеталось с ее наружностью. На вид ей было не больше двадцати пяти, но позже Женя узнала, что ей уже тридцать.

– Спасибо. – Женя улыбнулась и поежилась. Отчего-то ей стало неуютно в этой квартире. – Где Кира?

– Она в командировке в другом городе, через пару дней приедет. А у меня последний день отпуска, – улыбнулась Полина, пропуская Женю вперед. – Я решила никуда не уезжать. Сижу дома, читаю Достоевского, вечерами хожу в театры. Когда ты офисный планктон в банке, все это уже кажется невероятной роскошью. Так что пользуюсь, пока могу.

– Понятно. – Женя поджала губы, немного ошарашенная такой откровенностью Полины. Она говорила легко и свободно, будто знала Женю всю жизнь. Той даже показалось, что Полине было все равно, с кем и о чем говорить. Главное, чтобы слушали.

– В общем, раздевайся и проходи, расскажешь о себе. Сейчас поставлю чайник. Чувствуй себя как дома.

Женя повесила рюкзак на стойку для верхней одежды и огляделась. Обычная двухкомнатная квартира.

«Но почему мне кажется, что здесь, кроме нас, есть кто-то еще?» – мелькнуло в голове.

Женя стояла в небольшом коридоре, прямо была кухня, справа – ванная и туалет. Слева – продолжение коридорчика и две двери, ведущие в комнаты. В одной из них будто кто-то находился. Женя сама не могла понять, почему так думает, но отделаться от чувства, что некто прислушивается к ее дыханию, никак не получалось.

В квартире пахло цитрусами, и выглядела она как картинная галерея – на стенах в крошечном коридорчике висели холсты самых разных размеров и форм: прямоугольные, квадратные, круглые. Тут были копии экспрессивных картин Сесили Браун и меланхолия неизвестного Жене автора. Они, по мнению Жени, совсем не сочетались, напоминая американские горки чужих чувств: сначала душа наполнялась невероятной энергией и счастьем, а после тут же утопала во мраке и липком горе.

– Ты где? – послышалось с кухни. – Руки можешь помыть в ванной, она тут.

– Да, спасибо. Я немного зависла на картинах, – улыбнулась Женя. – Их нечасто встретишь в обычных квартирах. Хотя вы живете с художницей, поэтому вроде как ничего необычного.

«Что за ерунду я несу?» – подумала Женя.

– Браун – моя любимая художница, – подойдя к ней, сказала Полина, – поэтому ее работы висят на виду. А рядом – последние творения твоей сестры.

– То есть вы хотите сказать, это нарисовала моя сестра?

– Со мной можно на «ты», – мягко сказала Полина и продолжила после Жениного кивка: – В остальном – да. Это нарисовала Кира за последний год. Раньше она не выдавала таких шедевров. Только не говори ей, что я так сказала. Она может обидеться.

Висевшие на стенах картины Киры ужасали. Женя не узнавала «почерк» сестры. Казалось, жуткие шедевры рисовал незнакомец.

С холстов взирали чудовища без лиц и эмоций. Кровожадные сюрреалистичные сюжеты пробуждали внутри одновременно отторжение и восхищение. Женя остановилась возле одной из картин и с упоением и страхом начала вглядываться в беспробудный мрак – с холста на девушку смотрело человеческое существо, но вместо губ, глаз, носа, рта и бровей зияла черная как смоль дыра.

Женя фанатично рассматривала мазки, представляя, как это создавалось, и вдруг она заметила, что все линии были четкими и продуманными. Они напоминали математический алгоритм. Кира использовала незнакомую Жене технику – она проворачивала ворс кисти, создавая едва заметные круги из разных оттенков. Черный незаметно перетекал в темно-серый; темно-серый в светло-серый; тот, в свою очередь, в бледно-серый и, наконец, в белый. А после все начиналось сначала – от черного к белому. Каким образом Кире удалось создать гипнотическую картину, оставалось загадкой. При этом, отойдя чуть назад, невозможно было даже заметить четко выверенный алгоритм.

У Жени закружилась голова, но как только она перестала рассматривать работу сестры, стало заметно легче.

– Это тоже нарисовала Кира? – тихо спросила Женя, хотя и понимала, что ответ лежал на поверхности.

– Да. Ну что, чай? – беззаботно спросила Полина.

«Если Кира научилась так рисовать в Академии, я готова продать душу, чтобы туда поступить!»

Женя сглотнула подступивший к горлу ком и на ватных ногах последовала за Полиной, пытаясь понять, что сейчас испытывает – смятение, любопытство или печаль. Ее напугали последние работы сестры. Кира никогда такого не рисовала. Она не рисовала людей, и она не выносила сюрреализм. Изображенное на холстах было противоположно увлечениям Киры – той Киры, которую когда-то знала Женя.

Пока Женя пыталась осмыслить, почему Кира могла заинтересоваться сюрреализмом и где вообще сестра сейчас находится, Полина не замолкала ни на минуту.

– Ты вообще как к искусству? Вроде в теме, да? Мне тут один критик сказал, что нормальным людям нравится что-то в одном стиле, – слова Полины сочились ядом. – Ну, знаешь, вроде ярых почитателей импрессионизма, которые отрицают классическую живопись. Или классиков, на дух не переносящих кубизм. А я люблю все, поэтому на стенах в этой квартире можно найти и классику, и импрессионизм, и кубизм, и даже поп-арт. Многие ценители из-за этого считают меня странной. Но я уверена, это они с прибабахом! Они поголовно восхищаются импрессионистами, хотя импрессионизм – это не вершина искусства. В свое время художники этого течения сделали очень много, но их работы примитивные и легкие. Тебе так не кажется?

Женя пожала плечами, ощущая неловкость. Полина разбиралась в искусстве явно лучше, чем она сама. Женя всегда терялась и не знала, что ответить, когда ей задавали вопросы, в которых нужно было высказать четкую точку зрения. Ей казалось, что какую бы позицию она ни выбрала, та априори будет неверная. Она до дрожи в ногах боялась показаться глупой, поэтому чаще всего молчала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Аномалия, которая зарегистрирована в некоторых письменных источниках, но не подтверждена документально; самые известные люди с подобной аномалией – китайский министр Лю Чун, живший в Х в. до н. э., и Генри Хоун, житель Кентукки нач. XX в.

2

Камск – вымышленный провинциальный город (прим. авт.).

3

На с. 376 находится список упоминаемых в книге художников и краткая справка о них.

4

Все, что касается поступления в Академию, – художественное допущение автора.

5

Павел Сюзор (1844–1919) – русский архитектор, академик Императорской Академии художеств, мастер эклектики и модерна. Проектировал в Санкт-Петербурге доходные дома, общественные здания, бани и жилье с недорогими квартирами. Возглавил строительство здания компании «Зингер» на Невском проспекте. До наших дней сохранилось более 70 зданий.

6

«Подписные издания» – книжный магазин в Санкт-Петербурге, основанный в 1926 году. С 1958-го он располагается в «Новом Пассаже» на Литейном проспекте, 57, и предлагает читателям разную литературу, в том числе по искусствоведению.

7

Дадаизм (1916–1923) – модернистское течение в литературе, живописи, театре и кино, характеризующееся иррационализмом и антиэстетизмом. Возник в Цюрихе во время Первой мировой войны и стал основой сюрреализма. В 1920-е гг. французский дадаизм слился с сюрреализмом, а в Германии – с экспрессионизмом. Известные дадаисты: Ханс Арп, Марсель Дюшан, Макс Эрнст.

8

Одну минуту (фр.).