Л+Б. В капкане Мурзлингера

Валерия Василевская

Л+Б. В капкане Мурзлингера

Это рассказ о странниках,

затерянных в звездном сумраке,

на непостижимой планете,

в ожидании непредсказуемого…

Глава 1

Кто поставил в мозгютер ходилку?

– Всем понятно? – Елена Сергеевна обвела компанию синим, затаенно-улыбчивым взглядом.

– Ну еще бы! От зуба отскакивает! – зазвенели со всех сторон веселые голоса.

«Супермен» на сверхсветовой прореза́л пространство галактики, а маленький экипаж изучал опасных зверюшек коварной планеты Бьянки.

– В таком случае, переходим к практическому заданию.

Профессор щелкнула пультом, на экране учебной комнаты от пола до потолка появились дома и техника поселения первопроходцев. Потрясающе! Люди ходили по чужой планете без скафов, вдыхали чистейший воздух, улыбались слепящему солнышку! Потому что под куполом. Стоит высунуть нос наружу…

Ага, верхогляд в футболке и спортивных малиновых шортах решил погулять по травке за пределами городка. Довольный такой, веселый.

– Объясните, какими правилами собственной безопасности пренебрегает парень? – Елена нажала «Стоп» и подмигнула мужу, командиру Арсеньеву Виктору.

Виктор хмыкнул и незаметно подмигнул ребятам – Борису, круглолицему крепкому парню с мускулатурой борца, сыну лучших друзей Булановых, и дочери Лизавете. Намекнул всезнайкам: «Помалкивайте, пусть первой ответит мама».

Знаменитая Анна Арсеньева, режиссер-сценарист фанткрюзов (фантастических фильмов, которые демонстрируют на стадионах, в высоченном и завлекательном объемном изображении), крутанула ладошкой:

– Запросто. Без плотной одежды. Без шлема. Без фильтра для химзащиты. Без высоких сапог, спасающих ноги от проколов «кротов».

– Кто поправит? – Космобиолог отвела к спине белые локоны. Тактичная Лена Сергеевна была рада бы промолчать, не конфузить маму супруга. Но выживание в мире, полном враждебной фауны, зависит от мелочей. Если Анна хочет снимать документальные кадры для нового киношедевра, пускай позаботится прежде всего о безопасной одежде.

– Не плотный костюм, а из фрайзера, который нельзя разрезать, – затараторила Лиза, радуясь шансу высказаться. – Не высокие сапоги, а на высокой платформе с металлическими подошвами – бараклюк колет снизу, из-под земли, а не с боку. Фильтр не для химзащиты, а от маленьких насекомых. На Бьянке воздух прекрасный, без вредных промышленных примесей. К тому ж, молодой человек не отметил, куда идет, когда миновал зону шлюзов.

Борис смотрел на горячий дождь на затылке девочки… Крашеный. Почему-то, к четырнадцати годам Лизавета пренебрегла наследственной яркой блондинистостью и преобразилась в рыжую. Пацан в последнее время и в школе искал места за спиною у одноклассницы, никогда бы вслух не назвал ее «Лизой» или «подругой». И не смотрел в лицо. Которое становилось все ярче, все красивее.

– Он не взял походный мозгютер, – выдал мальчик со снисходительной небрежностью победителя, когда доводы Лизы иссякли. На экране едва мелькнуло: карман для МП пустой, но никто кроме супер-Бориса этого не заметил! Теперь, если парень провалится в нору щетня или взлетит под облака с окрамусом, родственникам едва ли скоро вышлют белые косточки.

– И не налил воды. – Спорщица Лизавета развернулась на круглом стуле и уперлась в глаза противника. – Из озера пить нельзя. Личинки вертлявого червя…

– А главное – он без мозгютера. Позови – и дежурные роботы принесут и еду, и одежду. И найдут на другом полушарии.

– А еще… А еще мы не знаем, что он захватил в аптечке! – Зеленые очи вспыхнули сердитым кошачьим блеском.

– И подлечат, если понадобится!

– Брейк! – Командир звездолета про себя добродушно посмеивался над перепалками «деточек», перешедших в восьмой класс школы будущих космонавтов, получивших досрочно корочки юных астропилотов, вместе с ним ведущих нагруженный техникой тяжеловоз в систему звезды Жозефины.

Вокруг этого желтого карлика1 крутятся сразу две голубенькие планеты, без своего родимого разумного существа. Но Рубарики больше подходят по всем статьям маракаскам – зеленым, синим, сиреневым гуманоидам с дружественной планеты Брутелло, они и взялись осваивать неведомые просторы. А Бьянку, более теплую, но опасную, непредсказуемую, изучают неугомонные любознательные земляне.

Родители Бори Буланова, вместе с сотней космопроходцев, ищут точный ответ на вопрос: возможно ли заселение враждебного мира людьми? Или мечта человечества об освоении Вселенной – несбыточная утопия?

– Походный мозгютер и аптечка чрезвычайно важны, часто спасают жизни, – улыбнулась мягко Елена. – Я уверена, если бы Лиза дала бабушке время подумать, Анна Ивановна запросто сама бы дала ответы.

– Стопроцентно! – Царственный жест моложавой веселой дамы не оставлял сомнений: Анна просто немножко дурачится. – А еще он в красных штанах. Красный цвет привлекает рои чебурашек… Нет, чебуреков.

– Чебуртронцерсеков, – внучка прижалась к плечу бабули.

А Борис стиснул зубы: девчонка выигрывает по очкам. На своем поле. Еще бы! Потомственный космобиолог, так и чешет научными терминами. А пробовала она усложнить программу мозгютера? А если над городком потечет силовая крыша, кто спасет людей от чебур..? Сын и отец Булановы! В кратчайшие сроки. То-то же.

– Правильно подобранные лекарства выручают попавших в беду до появления спасателей, – объясняла меж тем Елена. – А теперь посмотрим, как вы поможете человеку. Используйте уколы и аэрозоли, применяемые на Бьянке.

Трое поняли: вот сейчас и начинается самое главное. Оказание первой помощи на планете прибытия – необходимо для допуска. Анне гораздо проще, поснимает и улетит. А для Бори и Лизы – часть практики, трехмесячной, углубленной. «Медики» нацепили на пояс сумки с крестом и встали у двери: ловим!

На экране парень в футболке ожил, зашевелился, и тут же со всех сторон на беднягу напали птицы! Резуны! Колобки в оперении, похожие на синичек, вооруженные длинными бритвами вместо клюва. Гуляка выхватил бластер – засверкали вспышки и молнии! Птицы круглыми головешками попадали вниз, но поздно! Из открытых ран человека лилась горячая кровь!

Топ-топ-топ… Дверь открылась, и слабый, перекошенный робот-муляж, копия верхогляда, в футболке и красных шортах, ввалился в учебную комнату:

– Помогите, я умираю!

И, в самом деле, шлёпнулся, надрывно, жалобно взвыл, застучал ногами, задергался. Правдоподобно. Птицы успевают напиться крови, но при этом прыскают в рану вредные вещества, вызывающие у землян боли, слабость, зуд и истерику.

– Спокойно, мы вам поможем! – Лизавета достала из сумки большой зеленый баллончик: – Я брызгаю в рот больного интроцефал – обезболивающее и успокоительное.

Но распылять вонючий аэрозоль не стала. Тем более, и муляж поверил девчонке на слово, ноги вытянул и зачесался. И еще противней завыл:

– С меня сейчас слезет кожа! У-у-у!!! А-а-а!!! Ужасно! Противно!

Борька ловко поднял капризу, нисколечко не тяжелого, истекающего водичкой цвета багряной крови, плюхнул на процедурный стол:

– Закрепляем его!

Лизавета прыгнула к голове, мальчик ловко щелкнул наручниками, Анне досталась ноги и, что поделать, попа. Но дама не растерялась. Разорвала материю, где резали резуны, помазала кожу йодом, залила биоклеем рану и сжала крепкими скобками разошедшиеся края. Борька ловко заклеил пластырем небольшие порезы предплечий. Лизавета зашила рану, кровоточащую на темечке, предварительно выбрив волосы. Муляж пробурчал благодарность, расслабился и «заснул». Врачеватели вымыли руки, роботы-пылесосы впитали разливы красного.

– Это все?

– Больной вне опасности, передаем врачу, – отчеканила девочка и сжала изящный ротик.

– Прошло четверть часа, поздно, – огорчилась Елена Сергеевна. – Теперь смотрите, что будет в результате через неделю.

Профессор шепнула несколько коротких фраз в микрофон. Вновь вспыхнул экран. В изоляторе сидел все тот же бродяга, покрытый сверху и донизу зудящими пузырями. А на соседних койках… Анвановна, Лиза и Боря! В пижамах, до жути похожие на самих себя, разукрашенные зеленой вонючей мазью!

– А через три недели…

Из лопнувших волдырей появились головки крошечных выползающих червячков – личинок мушки жрю-жрю.

– Ой, выключи, мам, противно! – Лизавета чуть не заплакала от стыда и от отвращения, глаза закрыла ладонями.

– Он слишком громко визжал, у нас мозги отвалились, – нашел оправдание Борька.

– Ничего, смотрите, смотрите. Надеюсь, теперь запомните: в критической ситуации надо слушать не крик горлопана, а внутренний голос разума. Прежде чем заниматься ранами, необходимо сделать себе и пострадавшему уколы от пяти смертельных инфекций и против личинок мошек.

Что поделать, Елена Сергеевна, как обычно, была права. В такие минуты женщина, миниатюрная, худенькая (за последние месяцы Лиза маму переросла) представлялась Борьке высокой, даже монументальной. Еще бы! Семнадцать планет с описанием диких животных и оригинальных растений. Пять учебников для студентов, популярные книжки для школьников. Глубокое проникновение в миры, способные вмиг перемолоть исследователей. Не терялась от рыка коржудов, при нападении цадрусов. И выжила, и помогала друзьям-соратникам выжить. Потому что шла не одна – в команде первопроходцев, возглавляемой подполковником космфлота России Арсеньевым.

А орденоносного Виктора, Борис не снимал с пьедестала. Может быть, и они вместе с Лизой полетят к далеким планетам…

– Нам следовало надеть резиновые перчатки, – догадалась Анна, поглаживая раскрасневшиеся запястья.

«Впечатлительные…» По правде, и у мальчишки зверски зудело между лопатками. Чтоб отвлечься от двойника-неудачника на экране, пацан отвернулся к информационным мониторам на боковой стене.

Способная мыслить техника 26-го века заменила большой экипаж первых транспортных кораблей. Человеку пришлось признать: ему не тягаться с мозгютером. Любые решения нашего, совсем неплохого мышления, медлительны и бесполезны при скорости, в сотню раз превышающей скорость света. Но люди незаменимы в непредвиденных ситуациях.

Летчику звездолета не нужно сидеть в кабине и пялиться в пустоту молочного гиперпространства, которое люди используют, но толком не объясняют. Достаточно время от времени поглядывать в мониторы, по кораблю развешанные, где мозгютер дает отчет: все нормально, полет по графику. В случае ненормальности заверещат сирены, и голос со стен расскажет, куда бежать и как действовать. В аварийный отсек пригонит расторопных ремонтников-роботов, чтобы ловко и квалифицированно любую проблему уладили.

Но сейчас… Борис рот открыл, вникая, не понимая… Почему сирена безмолвствует? Почему бездействует Виктор? Замер и не моргает, словно… загипнотизированный? В корабле повисла тягучая, нехорошая тишина, нарушаемая дыханием троих удивленных женщин. На пяти обзорных экранах, сквозь больничный блок, через цифры и графики показателей, пробивались пески пустыни…

– Кто… поставил… в мозгютер… ходилку? – прохрипел через силу Арсеньев, буравя мальчишку взглядом.

Тот пытался вскочить, объяснить: «Не могу знать, товарищ подполковник!», но зачем-то промямлил:

– Включить…

– В самом деле… странно… не нужно… – прошептала Елена Сергеевна… И запустила обширное иллюзорное изображение.

Вмиг пропали столы и приборы, мониторы и стены с таблицами. Их поглотил раскаленный рельефный песок пустыни. В зыбком мареве горизонта дрожали башенки города.

– Помилуйте, мне уже жарко… – прошептала Анна Ивановна, а сама нажала на поле «Полное погружение».

Ой зря она это сделала! Вмиг компания за столами застыла в полудвижении.

Словно время остановилось.

Будто кто-то невидимый, грозный, давясь издевательским смехом, заменил людей манекенами.

Лишь сквозной ветерок теребил мягкие прядки женщин, да муляж пыхтел на столе: когда же его отцепят?

Чужеродный безжалостный разум

Это было необъяснимо, но что-то само выстраивалось, прояснялось в слабом мозгу, благодаря инстинктивной, безудержной жажде жизни. Не сразу, пацан осознал себя под слоем песка. Выбирающимся наверх. Шевелящим множеством выростов по всей поверхности кожи. «Я родился», – явилась мысль. И что-то внутри задергалось, затребовало глотка раскаленного пыльного воздуха. Скорее, скорее, скорее! Так можно и задохнуться!

Но парень успел, прорвался в слепящий расплавленный полдень. Вокруг копошились такие же зеленые кабачки с мягонькими отростками, пищали что-то… рассудочное? Борис вникать не хотел. С трудом поднялся и выкрикнул:

– Сообщение тестировщикам: ваша игра не затягивает. Противные ощущения. Мне надо общаться с этими трухлявыми слабаками? Извините, я отключаюсь.

– Неверное предположение, – затрещал механический голос, как будто в больной голове заработал приемник с помехами. Транслятор переводил на русский язык слова незримого собеседника, привыкшего с первых фраз подчинять, давить, унижать. – Ультиматумы бесполезны – твой разум покинул тело. Величайший Гений Вселенной проводит эксперимент выживания гуманоидов в условиях данной планеты.

– Условия эксперимента? – спросил не подумавши Борька. Разумеется, он не проверил ни в коварное похищение, ни в прочее бла-бла-бла.

– На Землю вернутся пятеро, если вы найдете друг друга, или не вернется никто. Выбывание испытуемого ввиду преждевременной смерти обрекает других на пожизненное пребывание на Мурзли́нгере.

– Наши здесь? – Пацан покрутился на тонких дрожащих ножках (у «кабачка» шеи не было), пытаясь окинуть взглядом десятки, сотни собратьев с наивными мелкими личиками. Будто бы нарисованными ребятишками из детсада: кругленькие глаза, овальный беззубый рот и мелкая вишенка носа с двумя сопящими дырочками.

– Земляне могут быть здесь. А могут быть и в другом неожиданно дальнем месте, доступном для проникновения мурза, урза, злинга, инга и гера, – проскрипел снисходительно голос. – Выжившие из вас постигнут все ипостаси. С каждым новым преображением, ваш разум будет пополнен новыми интуитивными знаниями этого мира, вы станете все сильнее, проворнее, предусмотрительнее. Одновременно будут стираться воспоминания о себе, о друзьях, о Земле. Таким образом, может случиться, вы встретитесь, но останетесь на Мурзлингере навсегда, потому что не догадаетесь попросить меня о возвращении!

Угроза звучала жутко. И как-то… правдоподобно?

– Но я не хочу! Я отказываюсь! – крикнул в небо рассерженный Борька. И даже махнул отростками, как будто бы отбиваясь от невидимого врага. – Не трогайте мою память! Семь лет в Петербургской школе будущих космонавтов! Доскональное изучение электроники и мозготроники звездолетов Земли и Брутелло! В этих знаниях моя сила! Мое долгожданное будущее!

– Здоровый и умный юноша, отважный, честолюбивый, умеющий применять многочисленные способности в достижении поставленных целей, – сделал вывод циничный хрипун. – Такой экземпляр мне и нужен. Даю тебе пять минут для продуманного решения. Не огорчай отказом. К сожалению, я распыляю отказников по пустыне.

И Боря крепко задумался. Игра или не игра? Не похоже вроде на шутку. За подобные гнусные выходки тестировщиков и разработчиков на Земле лишают лицензии. А если… на самом деле? Что будет с Лизой, с Еленой, с Виктором, с Анной Ивановной, если Боря сделает глупость, возьмет и тупо откажется?

При мысли о судьбах друзей побежали мурашки по коже. Они тоже, каждый, стоят в пугающем одиночестве, в невероятном обличье, и принимают решения. И, конечно же, каждый понял: а по сути, выбора нет. Следует соглашаться.

На корабль вернутся пятеро. Через час, в учебную комнату, когда исчерпается тест.

Или… Мы останемся здесь и выполним, что потребуется. Мы спасем, отыщем друг друга! Пока сильна наша память, пока наш рассудок не смяли неведомые инстинкты, надо думать и надо действовать!

– Я согласен! – вы…пискнул парень. Его крепкий голос сломался, но Борис уже представлял, как пойдет вперед меж кабачков, как будет кричать: «Арсеньевы! Это я, Булан! Отзовитесь!»

– Информирую: каждый из группы принял правильное решение, – протрещал сквозь помехи невидимый с нескрываемым одобрением. – В качестве бонуса: вы сможете уловить присутствие земляка на расстоянии взгляда. Катись вперед, малый мурз!

Пожелание было странным, но все кабачки… то есть, мурзы, плюхнулись на бока и покатились к городу, белевшему на горизонте. И Борис не смог устоять. Его ножки вдруг подкосились, а тельце само завертелось в заданном направлении.

«Я подчиняюсь стаду, – догадался с досадой парень. – Я буду делать то, что делают все они. Вольно или невольно. Но мне не заткнули рот». И он запищал что есть силы, взывая к земным друзьям. Такой маленький, в гиблой пустыне, среди многих сотен мелькающих представителей чуждой жизни.

– Почему кричит этот дурень? – спрашивали соседи. Как ни странно, новорожденные вполне могли разговаривать. И Боря их понимал!

– А, какую-то ерунду, – отвечали им сотоварищи. – Торопитесь, надо успеть!

В самом деле, все очень спешили. И мальчик уже догадался, без подсказок, без объяснений, что неловкий его организм, по сути – мешок с водой. Под землею влага скопилась и подступила к горлу, но под солнцем с первой минуты начала уже испаряться через тонкую мягкую кожицу. Воду надо беречь. Надо тщательно облепить всю кожу песком, препятствуя убыванию благодатной прохладной влаги, что дается малому мурзу гарантией выживания. И рот держать плотно закрытым – многие не достигнут защитных стен белого города, высохнут по дороге.

От этой мысли Борису стало еще тревожней за Лизу, за взрослых Арсеньевых. А если они… Сегодня – последний день общей встречи? И парень пищал, хрипел, шипел пересохшим горлом, выталкивая непослушным разбухающим языком комья слипшегося песка.

Вдруг волна невнятного ужаса захлестнула разумное стадо. Мурзы замерли. В ту же секунду, Боря ушел в песок липкой прохладной лужицей. Как ни странно, способной мыслить и потихоньку подсматривать: что творится снаружи?

С трех сторон горизонта летели тяжелые стаи птиц: черная, белая, алая. От их мощного приближения, от взмахов орлиных крыльев, кровь застывала в жилах. Казалось, птицы несут в цепких лапах тяжелые бомбы! Что смерть полетит со свистом с разноцветного жаркого неба! Краем мысли пацан понимал: представил невероятное, но не мог противиться страху, охватившему спрятанных мурзов.

А птицы и в самом деле сошлись над их головами, затмили сияние солнца, погрузили искрящийся полдень в холодный зловещий сумрак. И вдруг, ни с того ни с сего, набросились друг на друга! И стали лупить по торсам, по шеям, по головам увесистыми хвостами! Длинными и тяжелыми, похожими на удавов, опасно резко свистящими! И колотить руками, растущими из подмышек! И чем ниже спускалась битва, тем яснее видел Борис перекошенные от злости, настоящие лица женщин! Тем яснее слышал удары, шум крыльев, гортанные крики победителей и побитых. Да что же это творится?

К счастью, до смертоубийства дело все-таки не дошло. Получив изрядную порцию оскорблений и тумаков, сфинксы2 резко попадали вниз, схватили руками и лапами изумрудные острые камни и скорей потащили добычу за горизонт, восвояси. Борис не считал себя трусом, но когда свирепые черные, белоснежные, алые лица проносились над ним, хватали не успевших разлиться собратьев, у мальчишки в «груди» больно дергалось былое, фантомное3 сердце.

Иной раз, ослабевшие хищницы не удерживали захваченное, камни падали с высоты, разбивались с зелеными брызгами, с последним жалобным всхлипом. Может быть, это бились Арсеньевы? А он не бежит на помощь, ничтожный, парализованный!

– Вы обязаны всех спасать! – заревел пацан во всю глотку. А впрочем, не было глотки, соответственно, не было звука. Однако его услышали.

– Я ничем никому не обязан, – прорычал негодяй сквозь зубы, – иначе будет нарушена безупречность эксперимента. Подожди, сейчас посмотрю… В твоей группе все живы, мужайся.

– Дайте мне нормальное тело! Я буду пасти малышей! Где болтаются их родители?

– Засевают пустыню в блеске восхитительных иллюминаций! И сраженные погибают.

– Что мне сделать, чтоб…

– Ничего. Мне интересна ваша хладнокровность, помехоустойчивость, приспособляемость к смене неожиданных ситуаций, а не огрызок морали – слюнявый коллективизм.

Боря сник. А кто бы обрадовался? Но что толку молить о гуманности чужеродный безжалостный разум? Зверо-женщины разлетелись, в воздухе пахло пылью. Сам не зная как, он обрел прежний облик зеленого мурза, с более жесткой кожей, с твердеющими отростками. И все лужи вокруг, и все камни, кому удалось уцелеть, встряхнулись и покатились среди пуха и выдранных перьев, с удвоенным энтузиазмом. Лишь один, самый маленький камушек почему-то не возрождался. Собратья спешили мимо, а Боря остановился.

– Малыш, шевелись, просыпайся! – теребил он «кусок малахита», отчаянно соображая: жив мурзяк? Или умер со страху?

Но вдруг на гладкой поверхности появился единственный глаз, закрутился, обозревая опустевшие небеса, и крошечный ротик пискнул:

– Они улетели? Мне страшно!

– Не робей, держись за меня. Я буду тебя защищать.

– Ты добрый. – Камешек выдохнул, и сразу стал кабачком, маленьким, недозрелым.

И они покатились вместе. Но слабый друг отставал, и Борис его часто подталкивал на высокие склоны барханов. Или вынужден был останавливаться, когда Мурзик передыхал.

Теперь армия шустрых младенцев растянулась на километр, вперед устремились сильные, обтекая слабых собратьев. Пожалуй, это и к лучшему. Все новые, новые лица мелькали перед глазами, и Борис глядел во все стороны, пытаясь каким-то образом узнать, уловить друзей на расстоянии взгляда. И опять кричал до хрипоты, но ответа, увы, не последовало.

– Зачем открываешь рот? – увещал рассудительный Мурзик. – Ты высохнешь и не сможешь меня дотолкать до города. А я без тебя погибну.

– Дотолкаю! – хвастался парень, успокаивая бояку. – Я очень сильный и ловкий! Ты, самое главное, помни: если птицы опять прилетят, превращайся в прохладную лужицу. Они мокрые пятна не трогают.

– Я буду крошечным пятнышком! Незаметным и незацепным! – хорохорился Мурзачек и смеялся собственной хитрости.

Миленькая мордашка с любопытными круглыми глазками светилась радостью дружбы с самым лучшим мурзом на свете. Он звал друга коротко «Бро» и несмело трогал «ладошкой». И Борису не раз казалось, будто он на Земле, ведет в толпе нарядных людей потерявшуюся девчушку, с большущим бантом, с курносым, чуток испачканным личиком. «Чей ребенок? Чей это ребенок?» Но люди спешат, никому, никому ребенок не нужен…

А Борису… Пацан понимал: отставая, нянькаясь с маленьким, может сам засохнуть до времени. Но безудержная потребность поскорей кого-то спасти побеждала голос рассудка. Если не получается вычислить из толпы дорогих любимых Арсеньевых, значит, нужно братской заботой одарить вот этого, глупенького. Который, к слову сказать, куда умнее и круче земного новорожденного. Забота о малыше немножечко успокаивала.

Но когда на заходе светила налетели жуткие сфинксы, и дневной кошмар повторился, увы, мгновенный инстинкт собственного спасения опять одних растворил, а других превратил в малахиты. На этот раз, хищницы тщательно выбирали крупные камни, лежавшие в авангарде. На слабых у них не хватило ни сил, ни свободных рук.

– Почему ты меня не послушался, почему не сделался лужицей? – не на шутку расстроился Борька.

– Я не знаю, – заплакал Мурзик, дрожа колючими «лапками».

Пацан утешал несмышленыша и напряженно думал. Новая трансформация побелила зеленую кожу, сделали светлой и жесткой, превратила отростки в шипы. Борьку это даже обрадовало. Парень чувствовал: мать-природа неспроста укрепляет свое незащищенное дитятко. Ночью им предстоит бороться с опасным новым врагом, не пассивно прячась в песок, в ход пуская иголки и ловкость.

Великая польза, оказывается, от мужского крепкого корпуса, от увесистых кулаков, от мышечной оболочки. На Земле он был сильным и ловким, занимался борьбой и боксом, мог фронт-кики сыпать ногами в неожиданной драке с противником. А здесь безрукое тело обрекает носителя разума на безвременную погибель. Ничего от Бори Буланова в новом облике не зависит, ни от предполётной усиленной физической подготовки, ни от проверенной храбрости.