скачать книгу бесплатно
Мужчины поговорили, Иван удалился. Уже в дверях его догнали слова отца:
– Сынок, пригласи маму, пожалуйста.
– Да, папа.
Солнце било в дверной проем, и хрупкая фигура жены показалась Симеону нарисованной тушью. «Настенька совсем не изменилась. Сегодня она даже прическу сделала, как в молодости», – думал он. Дверь закрылась, можно говорить без церемоний.
– Солнышко мое, я соскучился. Мы с тобой вчера не разговаривали. Где была? Присядь рядом.
Жена присела на подлокотник кресла, обняла мужа, поцеловала в висок. «Было вороново крыло, теперь перец с солью», – щемящая нежность заполнила ее до краев.
– Сёмушка, вчера снимались с Ваней для «Царского Вестника». Конец учебного года, хорошее время для семейных портретов. Тебя беспокоить не стали. Кстати, а почему сегодня ты спал отдельно? Опять?
Приятно ощущать, что его красавица-жена ревнует по-прежнему.
– Ну что ты! Не хотел тебя будить: ты потом долго не засыпаешь. Лег в кабинете.
– Да? – с подозрением покосилась Анастасия.
– Симеон, отвечай честно, ты сегодня ложился? И в глаза мне смотри! – она развернулась и пристально изучала лицо мужа.
«Какие красные, уставшие глаза! Опять всю ночь бумаги ворошил. Пора Митеньке часть государственных забот на себя взять. Отец не из железа сделан. Да и лет ему много. Сейчас, наверное, неудачный момент. Но завтра обсудим с Сёмушкой и Митей. Должен же человек отдыхать при жизни, а не на погосте!» – она крепко обнимала мужа.
– Вчера с Матвеем Ивановичем беседовали о Ванечке, потом депеши поступили. Обсуждали долго. Затем… – говорил муж.
Анастасия не слушала. Прозвучало ключевое «Ванечка», и все мысли перешли на ее кровиночку.
– Младший будет учиться в Военной Академии, наденет мундир и реже будет сниматься. Настя, ты меня слышишь?
Она плыла в мечтах о золотых эполетах и аксельбантах, когда через морок пробился голос Симеона:
– Настя, ты меня слышишь? Настя!
– Да, я слушаю. В Военной Академии. Я поняла, – очнулась она.
– О съемках я что говорил?
– Что о съемках? А… Да, съемки, – неуверенно ответила Анастасия.
– Снимаешься одна или с внуками, как решишь. Ивана не трогай. И еще. Он женится вслед за братьями, когда исполнится двадцать один, – распорядился Симеон.
– Сёмушка, он совсем мальчик! Не рано ли…
– Настя, не перечь мне. Я так решил. Так должно быть.
Анастасия знала: в такие минуты Симеону лучше не возражать. Если решил, упрется и не свернет. Впереди несколько лет, столько воды утечет. Она закрыла глаза и расслабилась. Тепло и надежно в кольце мужниных рук.
Ночью Анастасия проснулась: последний кусочек головоломки встал на место. Вот она, цельная картина. «Как же я была слепа!» – размышляла женщина. «Симеон все просчитал. Как он мог ей не сказать! Полковник Личной Царской охраны в дядьках, заочная служба в Преображенском полку и воинские звания. Сыновья Морозова все время рядом: надежнее охраны не придумать, чем связанные дружбой названные братья. Воинские упражнения и непонятная учеба после школы. Каждое лето в военных лагерях. Что еще он от меня скрывает?». Да, Симеон все просчитал.
***
Все было так, как и пророчили древние: тысяча лет работы и сладкое пробуждение. Ощущение в груди оказалось ненавистью. Чувство было ледяным и темным, как космическая бездна. Кого и за что она так не любила, Мара-Морена не помнила. Ничего, время мести еще не пришло.
Мара наслаждалась новым возрождением. Она неспеша прогуливалась по ледяным уступам и любовалась новым замком на высоком утесе над замерзшей равниной. Блики от гладких стен придавали особое очарование темному камню голых скал. Холод приятно обволакивал новое стройное тело.
Мара-Морена подошла к волшебному зеркалу. Ледяная Смерть следила за Анастасией. До нее долетала приглушенная речь царицы, слов Симеона она не слышала. Мара внимательно изучала живую женщину.
Все складывалось как нельзя лучше. Мать со своей слепой любовью не отпустит сыночка и тем предаст царство во власть Смерти. Как предсказывали, так и будет. Не принимать же всерьез эту козявку, младшего царевича?!
***
Софье исполнилось тридцать, но выходить замуж она не спешила. Марья и Елена безропотно венчались с теми, кого выбрали родители. Соня же пригрозила, что сбежит из дворца или наложит на себя руки, если ее попытаются склонить на брак с нелюбимым. Раньше девушка никогда открыто не перечила родителям, хотя ее характер нельзя было назвать покладистым.
– Настя, давай не будем спешить. Ну, выйдет она замуж позже, вот беда-то. Ты же не думаешь, что царевна мужа не найдет? – приговаривал Симеон.
Осипу Георгиевичу перевалило за сорок, и столичные дамы преследовали завидного жениха: богат, умеет развлечь женщину, привлекает зрелой мужской красотой. Графа светские львицы не интересовали, он думал только о Софье. Решиться сделать предложение его невольно подтолкнула Анастасия.
После очередного отказа дочери она полушутя-полусерьезно спросила графа:
– Друг мой, что нам делать с упрямицей? Ума не приложу, чего она хочет. Вот ты бы женился на Софье, а?
Осип Георгиевич замялся, потом отшутился и под надуманным предлогом быстро ретировался.
Через неделю его имя появилось в списке лиц для утренней аудиенции Симеона. В графе «Цель» значилось: «Граф Мустафаев-Юсуфов О. Г. по личному вопросу». Симеон удивился: «Какой может быть личный вопрос? Жениться собрался? Так ему мое разрешение не требуется. Ладно, разберемся».
После предписанных церемоний Осип Георгиевич перешел к цели визита:
– Ваше Величество, соблаговолите выслушать. Я прошу руки Вашей дочери Софьи. Обещаю любить, защищать и хранить ее, пока смерть нас не разлучит.
– М-м-м, дорогой Осип Георгиевич, друг мой, что же так официально? А дочь знает, что Вы свататься решили?
Граф явно волновался, когда отвечал:
– Я говорил Ее Высочеству Софье Симеоновне о своих намерениях. Она твердо ответила, что без Вашего благословения о браке думать нечего.
– Ну что же, пригласим Софью.
С одной стороны, предложение слегка попахивало мезальянсом. Вместе с тем бракосочетание по указке Царской Стрелы по бессмысленности и беспощадности не переплюнуть, а перед Его Величеством сидел прямой потомок Симеона Касаевича, царя Казанского.
Раньше Софья решительно, без неловкости и волнения отказывала принцам и королям. Теперь же она робко вошла в кабинет и остановилась по другую сторону стола.
– Дочь, присаживайся. Разговор серьезный. Господин граф, будьте любезны, повторите моей дочери, что Вы только что мне сказали.
– Ваше Высочество Софья Симеоновна, я прошу Вашей руки. Обещаю любить, защищать и хранить Вас, пока дышу, – Осип Георгиевич как положено опустился на одно колено и с надеждой смотрел в лицо девушке, повторяя традиционную формулу сватовства.
– Я понимаю, что немолод, не так знатен, у меня дочь и куча недостатков, – он говорил, не замечая присутствовавшего в кабинете отца. – Могу ли я надеться?
Софья покраснела, повернулась к Симеону:
– Папа, я буду счастлива, если…
– Это жениху говори.
– Встаньте, Осип Георгиевич! Я согласна, если родители… В общем, я согласна.
Вскоре состоялось бракосочетание Ее Высочества Софьи и графа Осипа Георгиевича Мустафаева-Юсуфова. Свадьба была скромной. Невеста не хотела шумихи, репортеров и толп зевак.
Софью, как и остальных членов семьи, беспокоила зацикленность матери на Иване. Последние годы Анастасия в буквальном смысле слова преследовала Младшего. Это прозвище все чаще звучало в семье, а потом и вовсе намертво прилипло к Ване.
К шестнадцати годам Младший перерос отца и братьев. Иванушка пока выглядел как мосластый щенок-подросток, но со временем обещал превратиться в матерого волка.
Юношеский пушок давно сменила щетина. Мать требовала «немедленно сбрить это безобразие», чем вызывала яростное молчаливое сопротивление Ивана. Таким же образом действовали требования службы связей с общественностью: блондинистые кудри и выбритое лицо Младшего считались «важным узнаваемым элементом фамильного образа», навсегда лишая царевича возможности постричься или отпустить бороду, как делали многие сверстники. Вопрос решился сам собой, когда царевич поступил в Военную Академию.
В шестнадцать лет Иван сел за руль железного коня. Верхом он ездил, как кочевник (что подтверждали репортажи со скачек и конных прогулок), но сердце Младший с друзьями Алешкой и Сережкой отдали мотоциклам. Вскоре столица привыкла к реву тяжелых машин, на которых гоняла неразлучная троица. Девушки теряли головы от юных витязей в кожаных доспехах. С техникой у парня получалось все, а вот с девушками…
Младший знал, как член царствующей фамилии, он не вправе распоряжаться собой. Его обижали навязчивые знакомства из категории «дочь моей подруги», которыми в последнее время увлеклась мать.
– Ванюша, сегодня у нас будет очень симпатичная девушка, умница, отличница. Ей всего шестнадцать. Посмотри на нее внимательно. Вдруг она тебе понравится? – в очередной раз настаивала Анастасия.
Юноша терпеливо молчал. Ну, еще одна девица. Рвался наружу вопрос: «Мама, а как же Стрела? Мне нельзя жениться без Стрелы! Ты забыла?».
Когда Иванушка заикнулся о проблеме отцу, Симеон замахал руками:
– Сын, потом, все потом, у меня важные переговоры. Тебе еще рано стрелять. Все!
– А мама…
– Что мама? Не обижай ее. Тебе трудно улыбаться?
– Нет, папа, но это нечестно. Они все рассчитывают на…
– Сын, времени нет. Маму слушайся, девушкам улыбайся, после поговорим, – отмахивался Симеон.
Только эти «потом» и «после» никак не наступало, а попытки матери не прекращались.
Глянцевые журналы называли Младшего «эталоном мужской красоты» и Аполлоном. Никому в голову не приходило, что юноша, снявшийся в тысячах роликов, чье лицо известно каждому жителю планеты, тяготился внешностью.
Однажды он признался Софье, как мешала ему идеальность образа —мускулистая высокая фигура, огромные синие глаза и белокурые волосы. Сестра была единственным человеком, с кем Младший разговаривал свободно, не стеснялся и не подбирал слова.
В какой-то из вечеров он рассказывал очередную историю:
– Соня, эта девица меня просто преследует. Куда ни приду, она уже там сидит, ждет, как паучиха. А мама каждый день зудит: «Иванушка, посмотри, какая девочка хорошая. Обрати внимание, как ты ей нравишься. Вот была бы идеальная пара»!
Он сжимал и разжимал кулаки.
– Соня, как же так. Неужели мама забыла, что я только после Стрелы… Ну как же так? И папа… Я ему говорил, а он отмахнулся, – продолжал Иванушка.
– Сестренка, что делать? Как понять, нравлюсь я или красавчик с обложки? Я не наследник, что ей проку во мне?!
– Ванюша, не драматизируй. Ты красивый мужчина, на тебя девочкам трудно не обращать внимания, – Софья ласково похлопала его по руке.
Она не хотела пугать Младшего горьким знанием о предсказанных ужасах и материнском обещании Стражу.
– Странно другое, мама будто забыла о Выстреле. В следующем году тебе двадцать один. Отец говорил, что… – продолжала графиня.
Иван поднимал встревоженные глаза.
– Ладно, не беспокойся, рано паниковать. А что еще нового?
– Что у меня может быть нового?! Каждый день сбегаю из дома или прячусь, чтобы мама не нашла.
– Да, странно, – Софья задумалась, по детской привычке постукивая указательным пальцем по сомкнутым губам. – Ванюша, я с Осипом посоветуюсь. Пока не раздражай маму. Мы еще поговорим.
Граф давно поделился с женой: Анастасия собирается нарушить запрет и женить сына без традиционного семейного обряда. А может, и не женить. Софья раз за разом вспоминала пророчества о мифическом Лесном Хозяине и превращении его потомка в медведя. Неразрешимые загадки будоражили ее разум. Она по-прежнему не могла решиться и раскрыть брату семейные тайны. Симеон тоже оставался в неведении о нависшей угрозе.
Иванушка все сильнее замыкался в себе и неохотно общался с девушками. Зато его приятели – Алешка и Сережка – не стеснялись и обзаводились временными подругами так часто, что Иван в какой-то момент перестал их различать. Чтобы не ошибаться, Младший называл всех без разбору «зайками». Рядом с Иваном никто и никогда не видел «зверушек», хотя попыток его покорить было предостаточно.
Спокойные годы закончились с двадцать первым днем рождения Ивана. Проблемы росли, как снежный ком.
3. Кривую стрелу бог прямит
По стенам гостиной плясали причудливые тени. Анастасия наблюдала, как муж дремлет перед зажженным камином.
Симеону уже исполнилось шестьдесят. В последние годы шалило давление, побаливало правое бедро. Этой осенью он начал прихрамывать и на долгие прогулки брал с собой трость. Она встала и заботливо укрыла его пушистым пледом.
– Настенька, я не сплю, – он открыл уставшие глаза. – Все думал, что Митю и Ваську женить пора. Почти по тридцать уже, не набедокурили бы.
– Да, давно пора. Как ты себя чувствуешь? – она прикоснулась к руке супруга.
– Устал сегодня.
– Сёмушка, а что там случилось в малом совете? Секретари между собой обсуждают, а я не в курсе, – спросила Анастасия.
– Сегодня Митя меня заменил. Пора мальчику дела принимать. Он, как получил Васин доклад о проверке в Минфине, устроил разнос, – Симеон довольно улыбался в седые усы. – И, главное, все по делу. Мне до него далеко. Суровый правитель будет. Славного наследника ты родила, Настенька!
Он поцеловал руку жены.
– И Васька хорош! – с не меньшей гордостью продолжил царь. – Добрался до самых тайных мест министерства. Въедливый парень наш средний!
В камине треснуло полено, взлетели искры. Анастасия придвинулась поближе к мужу.
– Вот Ване исполнится двадцать, и пусть Митя и Вася ищут невест. Царский лук уже запел. Значит, пора. А потом и Иванушке. Не рассказывал, когда ты с отцом еще в пути ко мне была, как Лук звенел?
– Сотню раз рассказывал, Сёмушка, – Анастасия улыбалась и обнимала мужа.
– Так вот, сижу я в кабинете, и вдруг…
– Любимый, погоди, а что с Иванушкой? Ты его тоже женить собираешься?
