
Полная версия:
Гардемарин Ее величества. Сатисфакция
– Вот и славно. – Кажется, Гагарин на том конце провода улыбнулся. – Тогда давай собирайся и дуй на полигон. Сбор через полтора часа. Тактическая тренировка в составе роты. Постарайся не опоздать.
– Тренировка? – Я приподнял бровь. – Что-то особенное?
– Скажем так… тебе может понравиться. Не будем портить сюрприз, – усмехнулся Гагарин. – Короче, прыгай в свою консервную банку и дуй к нам.
Я коротко хмыкнул. Он, разумеется, имел в виду мою «Волгу» – старую, добрую, надежную и, по мнению его сиятельства, катастрофически устаревшую. Особенно по сравнению с его «Монтесумой».
– Так точно, – бросил я. – Разрешите выполнять?
– Приступай. До встречи.
Ну что ж… Раз уж гениальные планы всё равно пока что не шли дальше стенок моей черепной коробки, почему бы действительно не развеяться? В конце концов, я и Морозову обещал усердно тренироваться. Отвлекусь, поработаю руками, а не головой, может, чего полезного и придумается.
Я поднялся и бросил взгляд на часы – успеваю, но впритык. Оглядев себя в зеркале, я кивнул, схватил ключи, перекинул через плечо сумку с полевой формой и направился к выходу.
* * *Припарковавшись на стоянке у полигона, я выбрался из машины, забрал сумку из багажника и, сделав шаг к проходной, нахмурился.
Прямо у шлагбаума стояли двое. Один с камерой, явно не случайно нацеленной в мою сторону, второй – с беспроводным микрофоном, с нетерпением ожидающий момента, когда я подойду ближе.
Ну замечательно. Это еще что за новости? Какого якоря им тут надо?
Поняв, что я не спешу навстречу, неизвестные сами двинулись ко мне.
– Здравствуйте, Владимир, – широко улыбнувшись, поздоровался тип с микрофоном – смазливый пижон с зализанными гелем волосами и притворно-радушным видом. – Канал «Петербургские тайны». Ответите на пару вопросов для наших подписчиков?
Я тяжело вздохнул и бросил взгляд на проходную. Меня отделял от нее какой-то десяток метров, но зализанный будто бы невзначай встал так, что, чтобы пройти мимо я мог, лишь оттолкнув его. А делать этого при включенной камере мне, разумеется, не хотелось.
Скрипнув зубами, я нацепил вежливую улыбку и облокотился на машину.
– Смотря какие вопросы. Вы ведь огласите их – для начала?
– О, ну конечно же! – Блогер, кажется, сам не ожидал от меня такой реакции, и вцепился в представившуюся возможность, будто собака в кость. – Прежде всего не могли бы вы рассказать нашим подписчикам о том, что чувствовали во время событий на буксире?
Я даже не вздохнул. О времена, о нравы… То, что в мое время стало бы операцией под грифом «Секретно», нынче самая модная тема для сетевых ресурсов. Не дорабатывает Морозов, ох не дорабатывает… И гайки не там закручивает.
Я бы начал с другого.
– Гордость за товарищей, – коротко ответил я.
– Конечно, конечно! – Зализанный закивал. – А правда, что вы в одиночку уничтожили целую группу противников?
– Вы же сами знаете, что это не так. – Я пожал плечами. – Без моих друзей и, конечно же, содействия его светлости герцога Брауншвейгского у меня бы абсолютно ничего не получилось.
– Вы сейчас скромничаете или и правда не считаете себя героем?
Я закатил глаза.
– А я, по-вашему, участвовал в спектакле, чтобы теперь раздавать оценки?
– Ну, наши подписчики уверены, что…
– Следующий вопрос, – буркнул я.
– Конечно! – Блогер нервно кашлянул. – Тогда, быть может, вы проясните нам, какие отношения связывают вас с Аленой Гагариной?
…Что?
Я моргнул и непроизвольно сжал кулак.
– В каком смысле?
– Ну, поговаривают, что… – Блогер запнулся, кажется, понимая, что сейчас у него имеется неиллюзорная вероятность отхватить по рабочему инструменту, но все же решил не сдаваться. – Вас сфотографировали в ее автомобиле, а на несостоявшийся Весенний бал, закончившийся событиями, которые только благодаря вашей отваге не стали трагическими, вы прибыли также вместе…
Я закрыл глаза и сосчитал до трёх.
Убью Корфа. Вот на сто процентов уверен, что это его рук дело!
– Э-э-э… – не дождавшись ответа, начал было зализанный.
– Интервью окончено. – Я шагнул вперед, но наглый блогер заступил мне дорогу.
Он что, всерьез себя бессмертным считает, что ли?
– Так вы ответите на вопрос?
– Любезный, вы, кажется, не расслышали, – послышался голос за его спиной. – Интервью окончено. И я бы настоятельно рекомендовал вам не задерживаться у проходной.
Гагарин. Еще никогда я настолько не был рад видеть капитана.
Блогер развернулся на голос и, увидев новую цель, просиял, тут же бросившись вперед.
– Ваше сиятельство, скажите, как вы расцениваете действия прапорщика Острогорского во время захвата буксира с террористами?
– Блестяще. – Гагарин улыбнулся во все тридцать два зуба, на мгновение став очень похожим на своего отца. – А как вы оцениваете перспективу отправиться на пятнадцать суток за попытку съемки режимного объекта?
– Попытка съемки? Но мы просто берем интервью… – начал было зализанный.
Но Гагарин тут же его оборвал:
– Я уверен, что вы все уже взяли. А теперь – брысь отсюда! Быстро!
Дальше горе-журналисты решили судьбу не искушать.
– Господин прапорщик, прошу вас. – Гагарин кивком указал мне на проходную.
Я без возражений шагнул вперед, размышляя о том, что случится с Корфом, если он не снизит активность.
Миновав шлагбаум, мы двинулись к казармам. Гагарин шагал рядом, заложив руки за спину, и с довольной ухмылкой поглядывал на меня.
– Ну что, Острогорский, каково это – быть звездой? – протянул он, наклоняя голову набок.
Я лишь вздохнул. И этот туда же…
– Давай, не томи! Молоденькие мадемуазели автографы уже просят? Или ты, как и положено настоящему национальному герою, ставишь только личные печати на воске?
Я вспомнил гвардейца у Зимнего, которому расписался в блокноте для младшей сестры, и вздохнул еще тяжелее.
Гагарин, внимательно вглядывающийся в мое лицо, удивленно вскинул брови.
– Да ладно?! – Он остановился и уставился на меня. – Серьезно? А что дальше? Пресс-конференции? Фотосессии? Может, интервью на ведущих каналах?
– Ваше сиятельство… – умоляюще протянул я.
Но тот не унимался. Кажется, сегодня Гагарин пребывал в исключительно превосходном расположении духа. Интересно, почему?
– Ты не думал завести личного секретаря? Чтобы отвечал за приём граждан, рассматривал петиции и вручал подписанные тобой портреты?
– Ваше сиятельство, скажите – вам что, платят за то, чтобы вы подкалывали своих бойцов?
– Да нет, – ухмыльнулся Гагарин, – но, знаешь, это приятный бонус.
Я фыркнул, решив просто проигнорировать дальнейшие выпады. И вместо разговора сосредоточился на дороге под ногами.
Тренировочная площадка уже была совсем рядом. Небольшой полигон, застроенный имитацией городской среды: узкие улицы, бетонные блоки, старые автомобили и даже пара полусгнивших автобусных остановок. Всё это использовалось для тактических учений, а иногда – и для соревнований. Периодически инженерный взвод менял конфигурацию, чтобы создать эффект новизны, и, судя по всему, строители потрудились тут и на этот раз: расположение элементов казалось мне незнакомым.
Ну и отлично. Будет, что разнести очередью-другой или ударом Молота. А мне этого сейчас ой как хотелось…
Но не успели мы дойти до казармы, как позади послышался шум моторов, и на территорию полигона въехало несколько микроавтобусов. Я напрягся.
– О, начинается! – с довольным видом произнес Гагарин.
Двери распахнулись, и наружу посыпались люди. Быстрые, организованные, в тактическом снаряжении и с шевронами, которые я узнал бы даже в кромешной тьме.
Иберийцы.
Я сузил глаза. А эти-то тут чего забыли?
А потом из одного из микроавтобусов показался Георг. Я даже хмыкнул, оглядывая его светлость. М-да, таким его видеть было непривычно.
Черный тактический костюм, тяжелые, но явно удобные ботинки с высоким берцем, перчатки без пальцев, гарнитура в ухе, безупречная выправка… Встретившись со мной взглядом, Георг приветливо кивнул. Я ответил тем же и перевел взгляд на Гагарина.
– Ваше сиятельство, не поясните ли, что здесь происходит?
Тот лишь усмехнулся.
– Ну, я же говорил, что тебе будет интересно?
– А конкретнее?
– Конкретнее? Да пожалуйста: его светлость герцог Брауншвейгский изъявил желание провести совместную тренировку с элитным подразделением, дабы выяснить, кто из нас круче: его телохранители или Особая рота. – Гагарин хищно заулыбался. – Так что вот и сюрприз, который я тебе обещал, прапорщик.
– Серьезно? – Я скептически покосился на Георга. – Зачем ему это?
– Серьезнее некуда. И вообще-то я рассчитывал, что на этот вопрос ответишь мне ты. Это же твой боевой соратник, – снова ухмыльнулся Гагарин. – Я-то его так, пару раз издали видел. Он, к слову, практически настаивал, чтобы ты участвовал в тренировке. Так что – тебе явно виднее.
Я хотел было пояснить Гагарину, что намерения герцога для меня сокрыты тайной точно так же, как и для него…
И вдруг понял, что это не так. И заодно – зачем Георгу понадобилось это представление.
Тогда, на буксире, он видел меня в действии. И помнил, что я видел его неуверенность, растерянность… и страх. И теперь его светлость, видимо, решил поквитаться. Показать, что он тоже вояка, каких поискать, и тоже способен на многое.
Кажется, я невольно задел самолюбие Георга, и он прибыл брать реванш. Не удивлюсь, если по окончании тренировки из воздуха материализуются журналисты, перед которыми герой, уже мысленно победивший всю гардемаринскую роту и Владимира Острогорского в том числе, толкнет напыщенную и бравурную речь…
Ну-ну…
– Так что ты думаешь по этому поводу? – снова спросил Гагарин.
– Да а что тут думать? – усмехнулся я и легонько хлопнул капитана по плечу. – Думать тут нечего. Пойдем и покажем этим выскочкам их настоящее место в пищевой цепочке.
И иберийцам, и Георгу – всем.
Глава 6
Переодевшись и экипировавшись, мы выстроились на плацу друг напротив друга. С одной стороны – гардемарины Особой роты, с другой – бойцы иберийского спецназа с Георгом во главе. Иберийцы вели себя спокойно и собранно, но по их лицам нет-нет да и проскакивали то насмешливые ухмылки, то едва скрываемое высокомерие. Будто они уже выиграли, еще не начав.
Ну-ну, ребята… Недооценивать противника – последнее дело и верный путь к поражению. Я бы на их месте был посерьезнее. Особенно после того, как доблестные спецназовцы в Выборге прошляпили опекаемую персону.
Гардемарины же вели себя как обычно. Идеальная выправка, каменные лица – сжатая пружина внутри, готовая распрямиться, как только последует команда. Пожалуй, по сравнению с иберийцами, наши смотрелись поубедительнее. Несмотря на все модные шмотки, обвес, гаджеты и прочие заграничные игрушки.
Гагарин вышел в центр плаца, окинул взглядом всех присутствующих и кивком поздоровался.
– Здравия желаю, господа! – Его голос прозвучал отчетливо и громко. – Сегодня у нас совместные учения с нашими зарубежными коллегами. Благодарим его светлость герцога Брауншвейгского за возможность обменяться опытом.
Гагарин бросил быстрый взгляд на Георга, и тот легонько кивнул в ответ и обвел всех взглядом, слегка прищурившись.
– Легенда тренировки следующая: эвакуация вип-персоны из зоны боевых действий. Одна группа должна провести объект – гражданское лицо, неспособное к сопротивлению, – через городской квартал к точке выхода, не допустив его захвата или гибели, – принялся объяснять Гагарин. – Задача второй группы – перехватить или ликвидировать эвакуируемого. Этап заканчивается, когда все бойцы противника или вип-персона ликвидированы. Работаем пятерками. Начинает Особая рота.
Я заметил, как у некоторых иберийцев на лицах промелькнуло что-то вроде недовольства. Они рассчитывали, что право «первого хода» отдадут им – видимо, хотели сразу показать себя во всей красе.
– Первая пятерка – Корнилов, Белов, Савельев, Чесноков, Острогорский.
Мы синхронно шагнули вперед. Корниловым оказался уже хорошо знакомый мне штабс-капитан Иван – я почему-то так и не смог запомнить его фамилию.
Это хорошо, с ним мы уже работали. С остальными тоже, но именно с Иваном у нас уже сложилось некое взаимопонимание, а главное – парень куда лучше других знал, на что я на самом деле способен. Так что, если он будет командовать группой, работать будет сильно проще.
– Вип-персона – Астафьев. Разоблачайся, снимай все, оставляй только броник. Командир группы…
Пауза.
Гагарин медленно обернулся, явно смакуя этот момент.
– Острогорский.
Я моргнул.
Где-то рядом раздался короткий смешок, кто-то присвистнул. А я повернулся к Гагарину, стараясь не выдать удивления.
Ах ты ж…
Я понял, что он делает!
Это же форменное издевательство – поставить командиром группы какого-то там прапорщика. Не штабс-капитана, даже не кого-то из младших офицеров, а меня. Гардемарина наполовинку, едва закончившего первый курс. Демонстративно – чтобы наглядно показать герцогу Брауншвейгскому и иберийцам, что их здесь вообще не воспринимают всерьез.
Я скользнул взглядом по лицу Георга. Тот нахмурился, но ничего не сказал. На его губах играла натянутая улыбка.
– Не возражаешь, Острогорский? – лениво осведомился Гагарин.
– Да какие могут быть возражения, ваше сиятельство? – Я хмыкнул. – Спасибо за оказанное доверие.
Краем глаза я заметил, как Иван заулыбался и незаметно толкнул локтем кого-то из товарищей.
Гагарин кивнул и, будто ничего необычного не произошло, продолжил:
– Группа Острогорского будет эвакуировать вип-персону. Ваша задача – довести Астафьева до эвакуационной точки в целости и сохранности. Цель вам укажут перед началом.
Он перевел взгляд на Георга.
– А группа его светлости будет перехватывать. Работаем в полный контакт, патроны – травматические, Дар использовать с умом, в полсилы. Нам ведь не нужны здесь жертвы, верно?
– Так точно! – дружно гаркнули мы.
– Вот и хорошо. Работаем, господа! По позициям!
Мы развернулись и направились в сторону тактического городка, оставив за спиной иберийцев. Которые почему-то больше не улыбались.
* * *Надо отдать должное инженерному взводу – потрудились они на славу. Узкие улочки, разбитые машины, бетонные блоки, облупившиеся стены – всё это было тщательно продумано для тренировок и моделирования работы в городской застройке. Мы будто действительно переместились на полуразрушенную улочку в самом сердце затяжных боевых действий. Атмосферно, ничего не скажешь. Через считаные минуты из-за любого угла, за любым окном или на крыше могут появиться противники, и все превратится в настоящий хаос.
А нам в этом хаосе нужно не только выжить, но и одержать демонстративную, показательную победу.
По легенде наш вертолет разбился где-то на окраине полигона. Вертолет, конечно, был условный – просто точка старта, но суть оставалась той же: небольшая группа бойцов, а за спиной у нас вип-персона, которую необходимо провести через застройку территорию к точке эвакуации.
Над полигоном взлетела зеленая ракета: тренировка началась. Поехали!
– Белов! – Я повернулся к снайперу. – Найди себе гнездышко. Контроль и наблюдение. Обо всем подозрительном сообщаешь незамедлительно, цели себе выбираешь сам, работаешь по обстановке.
Тот кивнул и потрусил к трехэтажному домику с обвалившимся балконом: пожалуй, самой высокой точке на полигоне. Конечно, я несколько рисковал, разделяя и без того небольшую группу, но толку от снайпера в этих узких трущобах мало, а без наблюдения и прикрытия – плохо. Так что лучше так. Вчетвером отобьемся. Не впервой.
– Астафьев – в центр группы, – продолжил я. – Имей в виду: ты, хоть и гражданский, но будешь подставляться – нажалуюсь Гагарину. Загоняет. Лишний раз не высовывайся.
Белобрысая и лопоухая «вип-персона» усмехнулась и кивнула.
– Савельев, правый фланг! – Я на всякий случай продублировал команду жестом. – Чесноков – левый, Корнилов – замыкаешь. Я веду группу. Все, вперед!
Убедившись, что все поняли свои роли, я вжал приклад в плечо, и, водя стволом, быстрым шагом повел свой маленький отряд вперед, в узкую улочку, тянущуюся к противоположному концу полигона.
Мы прошли не больше ста метров, когда в наушнике послышался голос Белова:
– Движение на двенадцать часов. Работать не могу.
– Принял.
Я нахмурился, припадая к прицелу. Махнув рукой, отдал команду, и отряд сместился в сторону, прижимаясь к стене дома справа. Все чувства обострились донельзя – казалось, я слышал каждый камешек, хрустнувший у меня под подошвой.
Шаг… Еще шаг… Проклятье!
Впереди, за парой гнилых малолитражек, перегородивших улицу, я засек движение, но не успел его идентифицировать, как через машины уже полетели серые цилиндры. Гранаты!
– В здание! – рявкнул я, хватая Астафьева за шиворот и буквально зашвыривая его в двери очень кстати подвернувшегося магазинчика.
Я едва успел нырнуть следом, и в тот же момент с крыши по нам ударил автомат.
– Я минус, – раздался в наушнике голос Савельева.
Я выругался под нос. Отлично начали, ничего не скажешь!
Где-то в отдалении хлопнула снайперская винтовка, и спокойный голос Белова возвестил:
– Минус автоматчик на крыше.
– Корнилов, Чесноков, в укрытие!
Улицу заволокли густые темные клубы: гранаты оказались дымовыми. Я лихорадочно оглядывался в поисках выхода. Вот только его не было. Нас загнали в западню, и сейчас передушат, как слепых котят. В прямом и переносном смысле. Нужно действовать… Вот только, кажется, уже поздно.
В магазин ввалились чудом уцелевшие товарищи, и тут же по витрине магазинчика ударили пули. Стекло обрушилось на пол грохочущим ливнем, и тут же сквозь проем полетели новые гранаты – на этот раз зеленого цвета, имитирующие боевые.
– К черту! Уходим отсюда!
Отскочив от витрины, я щедро зачерпнул Дар из резерва и Молотом размером с легковой автомобиль вынес часть противоположной стены, открывая проход. Схватил Астафьева за эвакуационную петлю на бронежилете, и, прикрывая его собой, вывалился наружу. Над головой мелькнула тень: Иван мощным прыжком покинул здание, приземлившись на руки, перекатился через голову и тут же занял позицию. Позади грохнуло, и послышалась ругань Чеснокова.
– Я триста, – прохрипел наушник его голосом. – Перевязываюсь.
– Принял, – хмуро буркнул я. – Держи вход. Иван прикроет. Астафьев, мать твою, хватит разлеживаться, пошли!
Снова ухватив за шкирку нашего несчастного «випа», который, кажется, был уже ничуть не рад той роли, что ему назначили, я поволок беднягу за собой, продолжая рваться к цели. Мы не прошли еще и половины полигона, а уже потеряли одного бойца, а второй получил ранение.
Гагарин определенно будет не в восторге.
Я бежал вдоль стены дома на полусогнутых, приникнув к прицелу и водя стволом в поисках цели, а Астафьев семенил за мной. Слева, в проходе между домами, мелькнула тень, и я тут же резко развернулся и утопил спуск. Две короткие очереди хлестнули по фигуре в черном костюме, и я радостно осклабился: два – один!
Главное теперь – не потерять преимущество.
Справа показался подъезд, и я, не раздумывая, втолкнул Астафьева в него.
– Корнилов, Чесноков, веду «випа» до точки сам. – Я привалился лопатками к стене. – Ваша задача – связать иберийцев боем.
– Уверен? – послышался в наушнике слегка удивленный голос Ивана.
– Так точно! Выполнять!
Я стремглав взлетел по ступеням, ударом ноги вынес дверь и вбежал в квартиру. Пересек ее, выбил прикладом хлипкое окно вместе с рамой, и, высунувшись, бегло оценил обстановку.
Никого. А вон за тем грузовиком можно укрыться. Отлично.
– Я иду первым, ты – за мной по сигналу, – распорядился я, повернувшись к Астафьеву.
Тот кивнул, и я сиганул в окно. Земля ударила в ноги, я перекатился, гася энергию падения, и стремглав метнулся к грузовику. Присел за ним, выставив автомат, убедился, что путь свободен, и махнул Астафьеву.
А с другой стороны дома уже грохотали автоматы и рвались гранаты. Кажется, наш маневр остался незамеченным, и иберийцы продолжали воевать с оставшейся двойкой, свято веря, что мы с «випом» тоже где-то рядом.
Что ж, не будем их в этом разубеждать.
Пробираясь от укрытия к укрытию, мы двигались вперед. До точки эвакуации оставалось не больше полусотни метров, когда наушник голосом Чеснокова пожаловался, что он «минус», а Иван доложил, что целей больше не наблюдает.
Я бегло прикинул в уме. Одного иберийца снял Белов, одного – я, третьего срезал Иван. Оставалось двое. Вдалеке хлопнула винтовка, внося коррективы в мои подсчеты.
– Минус один, – доложил Белов.
Красавчик! Итого – четверо условно «двухсотых». Остался один. Интересно… Где же он засел, собака такая?
Впереди показалась точка эвакуации: раздолбанная заправка с парой видавших виды наливников. Слева на дороге стоял желтый автобус с выбитыми стеклами, окончательно загромождая обзор. Я выругался под нос. Идеальное место для засады. Если последний оставшийся в живых ибериец разгадал точку…
– Стой, – прошептал я, останавливая Астафьева. – Снимай броник!
– Чего? – возмутился тот. – Это зачем?
– Снимай, говорю! Быстро!
Я сбросил собственный бронежилет, куртку, и нацепил их на Астафьева. Водрузил ему на голову шлем, скрывая приметные белые волосы, а свой подшлемник закатал шапочкой. Последним штрихом стал автомат, который я повесил «випу» на плечо.
– Э, я же гражданское лицо! – снова не понял тот.
– Нормально. Считай, я тебя мобилизовал, – буркнул я. – Давай, пошел вперед! Открывать огонь нельзя, но веди себя так, будто «вип» – я, а ты сопровождаешь. Понял?
– Так точно.
– Ну и молодец.
Себе я оставил только пистолет, который сунул под жилет. Астафьев, вскинув автомат и, вглядываясь в прицел, пошел вперед, а я двинулся следом за ним, пригибаясь и держась в отдалении. Если где-то среди руин засел снайпер, мой маскарад роли не сыграет: без разницы, кого он выберет в качестве цели – игра будет проиграна. Но я подозревал, что здесь будет нечто другое…
И не просчитался.
Едва мы ступили на территорию заправки, как справа от меня послышался едва различимый шорох. Будто кто-то наступил то ли на пластиковый стаканчик, то ли на сигаретную пачку. Я на голых инстинктах отпрыгнул в сторону, и пространство за моей спиной тут же разрубила Сабля. Тренировочная версия – физического ущерба элемент причинить бы не смог, но вот конец тренировке положил бы с гарантией.
Вот только меня уже не было на месте.
Георг, прятавшийся все это время за наливником, зарычал от злости и вскинул пистолет. Я сместился в сторону и рубанул ребром ладони по руке, выбивая оружие. Его светлость округлил глаза, увидев, что «условно-гражданский» сопротивляется, но потом сообразил и тут же бросился вперед. Я едва успел повернуть голову, пропуская мощный удар по касательной, и атаковал в ответ.
Бил в полсилы, рассчитывая, что этого герцогу Брауншвейгскому окажется достаточно, однако не тут-то было: Георг внезапно взорвался целой серией быстрых, хлестких ударов, и чтобы парировать их, мне пришлось отступить. Прямой в голову, обманный финт, и сразу за ними – выверенная серия.
Не бокс и не АРБ – скорее что-то восточное, вроде каратэ. Несколько секунд я молча отбивался, анализируя манеру боя противника и удивляясь остервенению, с которым он на меня наседал. А потом улучил момент, когда Георг провалился слишком глубоко вперед, поймал его руку в захват и, провернувшись, швырнул его светлость через плечо, нисколько не пытаясь смягчить падение.
Георг тяжело рухнул на землю, а я рванул из-за пояса пистолет и направил ему в лицо.
– Пиф-паф, ваша светлость, вы убиты. Минус пять, тренировка завершена.
Георг запоздало дернулся, явно примериваясь, как бы свести схватку хотя бы вничью, однако вовремя вообразил, что ловить тут уже нечего. И не стоит добавлять к полученным тумакам еще несколько резиновых пуль по ребрам.
– Прекрасно, Владимир. Просто прекрасно, – сквозь зубы выдавил он. – Ты в очередной раз сумел меня удивить.
– Ты меня тоже.
Я убрал пистолет обратно за пояс, уважительно поклонился и протянул руку. Георг секунду колебался, но все же принял помощь и с негромким сопением поднялся. Я же запустил ладонь в подсумок, достал оттуда дымовую шашку и, рванув чеку, поднял ее над головой. Та зашипела, и пространство вокруг окуталось вонючим зеленым дымом.
– Владимир, – послышался за спиной голос Георга.
– Да?
– Знаешь… Ты действительно хорош. Мне очень понадобятся такие люди, когда… Когда я получу то, что принадлежит мне по праву. И я хотел бы в дальнейшем еще вернуться к этому разговору. – Георг улыбнулся одними уголками рта. – Думаю, у меня найдется для тебя очень, очень интересное предложение.