Гардемарин Ее Величества. Коронация

– И что же вы сделаете? – снова подал голос Гагарин. – Уж позвольте полюбопытствовать.

– Мы найдем способ восстановить справедливость. – Дон Диего расправил плечи, принимая картинно-героическую позу. – Так же, как делали это на протяжении сотен лет.

Ибериец знал, что говорит. Скорее всего, даже репетировал речь перед зеркалом – не раз и не два. Его тезисы, разумеется, никоим образом не соотносились с официальной позицией мадридского двора, однако придуманы были именно там, в далекой отсюда Иберии. Где сидели прожженные многоопытные политиканы куда толковее бывшего адмирала военного флота – и они-то как раз просчитали все.

Кроме одного.

– Вы ведь говорите не от имени иберийского монарха? – поинтересовался я, поднимаясь из кресла. – Верно?

– Разумеется, – кивнул дон Диего. – Более того – я здесь не в качестве официального представителя Мадрида, а только лишь как глава рода герцогов дель Инфантадо и личный друг…

– Чудесно. Это все, что я хотел узнать. – Я не торопясь двинулся между столов. – Нам ведь не нужен международный скандал, не так ли?

Кажется, ибериец даже успел что-то сообразить – но слишком поздно. Когда я приблизился, насмешливые черные глаза вдруг забегали из стороны в сторону, а улыбка на лице сменилась недоумением. Дон Диего сложил руки на груди и только в самый последний момент попытался дернуться, чтобы отступить…

Но такой возможности у него уже не было. Моя рука крепко ухватила его светлость герцога дель Инфантадо за ворот рубашки и приподняла так, что теперь он едва касался паркета носками ботинок. На мгновение я почувствовал вспышку Дара – которая, впрочем, тут же погасла: дону Диего хватило ума не пытаться лупить меня атакующими элементами, а физические силы, оказались, мягко говоря, не равны.

Я без особой спешки прошагал через весь зал, тряхнул полузадушенного герцога, разворачивая, и свободной рукой перехватил за ремень брюк на пояснице. Потом пинком распахнул дверь, вышел наружу под изумленными взглядами караульных в мундирах Особой гардемаринской роты.

– Запомните, дон Диего: так будет с каждым вашим соотечественником, который посмеет сунуть нос во внутренние дела Российской империи, – проговорил я.

И, легонько размахнувшись, одним броском спустил его светлость с лестницы.

И не успел грохот падающего тела, перемежаемый отборной руганью на иберийском, стихнуть в самом низу пролета, как за моей спиной раздались аплодисменты.

– Браво. Браво, друг мой, брависсимо! – Похоже, Гагарин-старший искренне наслаждался устроенным мною представлением. – Я отдал бы половину своего состояния, чтобы посмотреть на это снова… Но увы, должен заметить – подобный подвиг едва ли останется без последствий.

– Думаете, нас ждет дипломатический скандал? – нахмурилась Елизавета.

– Нет, едва ли – учитывая обстоятельства. – Гагарин пожал плечами. – Однако ваши отношения с иберийским монархом, пожалуй, испорчены окончательно и бесповоротно. И я с трудом представляю, где мы сможем взять союзников, готовых столкнуться со столь грозной силой.

– О, не волнуйтесь, ваше сиятельство. У меня есть ответ на этот вопрос.

Я и не предполагал, что сегодня смогу удивиться еще больше – после внезапного визита дона Диего. Остальные члены Совета, вероятно, думали примерно так же – поэтому в зале вдруг воцарилась гробовая тишина. И все вдруг уставились на самый дальний угол длинного стола.

Туда, где из кресла с фирменной раздолбайской улыбкой поднимался его благородие курсант Морского корпуса Виталий Поплавский.

Глава 3

Через несколько мгновений тишины, ставшей вдруг в высшей степени томительной, Елизавета откашлялась. То ли демонстративно, чтобы намекнуть на продолжение беседы и хоть немного разрядить обстановку, то ли вполне искренне – от удивления. Поплавский, разумеется, трактовал это…

Трактовал это так, как было нужно самому Поплавскому.

– Благодарю за внимание, милостивые судари и сударыни, – проговорил он, картинно кланяясь. – Да-да, вы не ослышались: у меня действительно есть ответы на очень многие ваши вопросы. Но для начала позвольте представиться…

– Нет уж, дружище, – буркнул я, – давай-ка я сам тебя представлю. Во избежание того самого международного скандала – не к ночи будет упомянут.

Теперь все – включая самого Поплавского – уставились на меня. В любой другой ситуации я, пожалуй, даже чуть затянул представление, чтобы в полной мере насладиться моментом своего интеллектуального триумфа, но сейчас обстановка в зале заседаний казалась слишком уж… Скажем так, не вполне подходящей. Дон Диего изо всех работал на публику, Поплавский со своим внезапным выходом составил иберийцу достойную конкуренцию, и в третьем шоумене почтенная публика уж точно не нуждалась.

Так что стоило перейти сразу к делу.

– Ваше высочество, милостивые судари, позвольте представить вам моего друга. Прошу любить и жаловать, – я все-таки не удержался и добавил в положенную по этикету фразу немножко театральных ноток, – Жан-Франсуа де Жуанвиль. Внешняя разведка Третьей Республики.

На этот раз удивился и сам Поплавский, до этого стоявший с видом каменной статуи. На его лице, разумеется, не дрогнул ни один мускул, но я все-таки почувствовал, как глубоко под непроницаемой ледяной маской на мгновение колыхнулся Дар. Мсье разведчик умело изображал невозмутимость, однако наверняка уже начал перебирать в голове варианты, где именно могла случиться утечка и каким именно образом у меня получилось раскрыть его легенду. Настолько приближенную к идеалу, что ее за милую душу сожрало не только руководство Корпуса, но и Третье отделение и еще бог знает какие спецслужбы.

Я улыбнулся. На полноценный триумф все это, пожалуй, не тянуло, но продемонстрировать лже-Поплавскому, что не он один умеет раскапывать информацию и собирать ее по крупицам, было приятно.

Еще как приятно, черт возьми. Но момент торжества продлился всего несколько секунд – мсье разведчик тут же взял себя в руки.

– К вашим услугам, судари. – Он изобразил глубокий поклон и зачем-то повторил: – Капитан разведки Третьей Республики Жан-Франсуа де Жуанвиль, маркиз де Морни.

– Так ты и правда маркиз? – усмехнулся я, вспоминая звучный позывной, который не раз кричал в микрофон гарнитуры.

– Так точно, ваше благородие. – Поплавский… точнее Жан-Франсуа де Жуанвиль, улыбнулся во все тридцать два зуба. – Не буду же я обманывать товарищей по Корпусу.

– Лучше не стоит, – кивнул я. – Так что выкладывай. Для начала – сколько тебе на самом деле лет.

– Месяц как исполнилось тридцать два. – Жан-Франсуа снова поклонился – то ли мне, то ли Елизавете, то ли вообще всем присутствующим сразу. – Банкет по этому поводу я решил не устраивать. Должен заметить, что денежного довольствия курсанта хватило бы лишь…

– Тридцать два… – едва слышно простонал сидевший между товарищами Камбулат. И уже в полный голос добавил совершенно неуместное на заседании Совета безопасности: – Гонишь!

– Никак нет, друг мой. – Жан-Франсуа пожал плечами. – Просто матушке-природе было угодно, чтобы я выглядел вашим ровесником. Полагаю, дело в хорошей наследственности, молодом божоле и горячем дыхании прекрасных русских женщин.

– Прекрати… прекратите это немедленно, мсье капитан, – поморщился я. – И позвольте, наконец, поинтересоваться, что понадобилось французской разведке в Морском корпусе.

– Поначалу – ничего особенного. Я просто нес свою службу. А потом… – Жан-Франсуа многозначительно улыбнулся. – Рядом с вами, друг мой, раз за разом происходят события, которые любой здравомыслящий человек назвал бы невозможными. И я, признаться, был весьма заинтригован. И не мог не пожелать разгадать тайну личности его благородия курсанта Владимира Острогорского.

И разгадал… Вероятнее всего, по приказу вышестоящего руководства, а не по собственной инициативе – зато куда раньше чем наши, отечественные спецслужбы. Я давно подозревал, что сосед по комнате слишком уж крут и осведомлен даже для будущего гардемарина, но всерьез начал копать под Поплавского, только когда его сиятельство канцлер Мещерский отправился на тот свет и в столице наконец воцарился мир и покой.

Накопал. И объяснение оказалось даже чуть прозаичнее моих предположений – во всяком случае, некоторых из них. Зато прекрасно объясняло и Дар, слишком уж сильный и тренированный для девятнадцатилетнего юнца, и умение мастерски управлять всем, что ездит, плавает и летает, от мотоцикла до вингсьюта. И возможности поиска информации, которым позавидовал бы даже Корф, и уж тем более – абсолютную неуязвимость от гнева руководства Корпуса. У лже-курсанта действительно были высокие покровители, и я рано или поздно собирался выяснить их имена, фамилии и те обстоятельства, при которых их благородия, сиятельства или даже светлости умудрились попасть в кабалу к французской разведке.

Рано или поздно – но, пожалуй, все же не сегодня.

– Полагаю, мсье капитан, вам действительно известно обо мне куда больше, чем половине из присутствующих здесь благородных господ. – Я многозначительно сдвинул брови. – И, надеюсь, так оно и останется. Достаточно и того, что некоторые тайны уже утекли через границу в далекий Париж.

– Иными словами, ваше сиятельство маркиз – самый обычный шпион.

Голос Елизаветы звучал весомо и строго, однако я стоял достаточно близко, чтобы разглядеть веселые искорки, пляшущие в голубых глазах. Ее величество, вероятно, и хотела гневаться на хитроумного французского разведчика – но не могла. Слишком уж свежими были воспоминания, как мсье капитан рисковал головой, чтобы спасти ее жизнь, честь…

И корону – даже я не стал бы спорить, что без усилий Жана-Франсуа Елизавета едва ли вернулась бы в Зимний полноправной хозяйкой и наследницей российского престола.

Талантливый парень. Все известные мне законы требовали немедленно судить его за шпионаж в пользу Третьей Республики, попутно выражая гневную ноту протеста французскому президенту, однако я скорее предпочел бы видеть Жана-Франсуа своим человеком.

Обязательно предложу… нет, даже потребую у Елизаветы подписать указ о помиловании, а заодно и наградить хитреца очередным орденом, титулом и такой суммой денег, что у него пропадет всякое желание возвращаться в родной Париж, Марсель, Орлеан – или где он там появился на свет аж целых тридцать два года назад?

– Шпион? Может, и так. Каюсь, ваше высочество. – Жан-Франсуа прижал к груди обе ладони, протяжно шмыгнул носом и снова принялся кланяться. – Но клянусь, меня заботит лишь благо державы!

– И какой же из них? – насмешливо поинтересовался Гагарин.

Старик все это время сидел молча. Но все же пришел в себя куда раньше остальных членов Совета. И теперь старательно делал вид, что ничего особенного не произошло, и истинная личность и имя капитана французской разведки вовсе не стали для него сюрпризом.

А может, и правда – не стали…

– Обеих. Обеих держав, ваше сиятельство. – Жан-Франсуа ответил, даже не моргнув. – Если ее высочество позволит, я сейчас же объясню, почему все, что я когда-либо делал или собираюсь сделать, в интересах и моей родины, и Российской империи.

– Позволяю, – улыбнулась Елизавета. – Прошу вас, маркиз, продолжайте.

– Благодарю. – Жан-Франсуа в очередной раз поклонился. – Признаюсь, мне непривычно вести подобные беседы. Я не политик, а лишь служу Франции в меру своих скромных…

– Ближе к делу, – проворчал я. – Лично мне на сегодня уже хватит расшаркиваний и пустой болтовни.

– О, в таком случае, я ускорюсь, ваше благородие. – Жан-Франсуа в притворном страхе втянул голову в плечи. – Или меня, пожалуй, постигнет участь его светлости герцога дель Инфантадо, которого вы буквально только что спустили с…

– Виталик, блин… – простонал Камбулат, закрывая лицо обеими руками сразу. – То есть Жан… Да чтоб тебя!

Странно, но этот крик души оказался куда действеннее моих замечаний и даже строгого взгляда Елизаветы. Бравый капитан разведки тут же подобрался, и через мгновение перед нами стоял уже не очаровательный раздолбай-курсант, а взрослый тридцатидвухлетний мужчина, наделенный правом представлять свою державу на любых переговорах.

– Да, у меня есть все соответствующие полномочия. – Жан-Франсуа, похоже, как и я, успел разглядеть сомнения на лицах членов Совета – и спешил успокоить. – При других обстоятельствах господин президент предпочел бы побеседовать с ее высочеством лично, однако на это банально нет времени. И мое руководство приняло решение просить вашего покорного слугу стать посредником.

– Посредником в чем? – спросил я.

– В переговорах, которые могут… Которые непременно приведут к союзу между нашим державами. – Оговорку с последующим исправлением Жан-Франсуа, похоже, отрепетировал заранее. – Любой в этом зале не хуже меня представляет масштаб амбиций иберийского монарха. И знает, что между Мадридом и Парижем никогда не было особой дружбы.

– Ваш президент предлагает военный союз?

Морозову явно не нравилось, что беседа продолжается без него – и он тут же воспользовался возможностью ухватиться за знакомую тему. Дипломат и политик из старика получился так себе, однако если уж речь зашла бы о войсках и количестве тяжелой техники…

– Военный? Возможно. – Жан-Франсуа осторожно закивал. – Однако пока речь исключительно о поддержке ее высочества Елизаветы Александровны. Ведь именно ее мы хотели бы видеть хозяйкой в этом чудесном дворце, который своим великолепием превосходит…

– Скорее, вы не хотели бы видеть здесь Матвея Морозова. Или Георга. Или князя Мещерского… Впрочем, как и любого другого ставленника Мадрида, – усмехнулся я. – Не так ли?

– Верно – как и всегда, друг мой. – Жан-Франсуа повернулся ко мне и разве что не изобразил реверанс. – И ради этой цели его светлость президент готов пойти на любые… почти любые риски. Я здесь для того, чтобы сказать лишь одно: ее высочество Елизавета Александровна может рассчитывать на помощь Франции.

– Дружба с республикой? – едва слышно проворчал кто-то из-за спины Гагарина. – Вот уж не думал, что доживу до этого дня.

– Что ж… Только ее высочество вправе решать, с кем ей следует вступать в союз – а с кем нет. – Я многозначительно нахмурился и сложил руки на груди. – Но об этом, полагаю, мы поговорим позже. Сейчас у нас есть проблема и посерьезнее – Матвей Морозов.

– Вы же сами сказали, что он не представляет особой угрозы. – Гагарин, похоже, уже устал от долгой беседы и решил развлечь себя хоть каким-то спором. – Разве не так?

– Я говорил это до того, как сюда вломился дон Диего. Впрочем, это мало что меняет, ваше сиятельство. – Я пожал плечами. – Даже если у врага не так много людей и техники – его определенно не стоит недооценивать. Совет должен незамедлительно принять меры.

– А это значит?.. – тоскливо протянул старший Морозов.

– А это значит, что мы будем драться. И, желательно, до того как ваш отпрыск займет Воронеж или Тулу! – рявкнул я. – Нравится это нам – или нет.

Глава 4

– Фиксирую пуск ракеты! – ударил по ушам голос штурмана, перекрывая вой систем оповещения.

Вертолет резко завалился на бок, а где-то позади послышались многочисленные хлопки: пошла работа тепловых ловушек. Через несколько секунд грохнул взрыв, и винтокрылая машина выровнялась, закончив боевой разворот.

– Цель захвачена. Готов открыть огонь, – доложил стрелок.

– Отставить, – проговорил я в гарнитуру. – Проходим над колонной и отрываемся.

– Так точно, – с явным недовольством отозвался пилот.

Кажется, ему очень хотелось ответить на атаку. Но сейчас это было определенно лишним.

Машина выровнялась и ускорилась, проходя над серой лентой автомагистрали. Я чуть наклонился вперед, вглядываясь сквозь плексиглас кабины в колонну, на всех парах мчащую к Воронежу.

Сил, с которыми Морозов собирался входить в город, было явно маловато, чтобы взять миллионник. Однако и совсем уж несерьезными их считать определенно не стоило: два десятка бронетранспортеров с крупнокалиберными пулеметами, несколько реактивных установок залпового огня, шесть танков на прицепах, целая орда грузовиков с личным составом и разномастных внедорожников разной степени вооруженности.

Целый город такими силами не взять, но я подозревал, что цель у колонны была совсем иная.

Несколько часов назад группа вооруженных людей с легкой техникой вошла на территорию военного аэродрома «Балтимор» в Воронеже и взяла его под контроль, заблокировав взлетную полосу и заняв административные здания. Никаких требований захватчики не выдвигали, заявлений не делали, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чьи это люди и в чьих интересах они действуют.

Так что, видимо, задача именно этой колонны – проскочить до «Балтимора» и закрепиться там уже намертво, усилив засевшую на аэродроме группировку боевиков. Ну, а моей задачей было этого не допустить, желательно избежав при этом кровопролития.

По крайней мере массового.

Вертолет оставил колонну позади и устремился вперед – туда, где в нескольких километрах на трассе был установлен заслон. Инженерные войска отработали качественно, всего за несколько часов создав на пути мятежников настоящий укрепрайон. И миновать его они могли, только уничтожив… Пока что я рассчитывал это предотвратить. Пока что морозовская авантюра развивалась практически бескровно, но стоит его бойцам вступить в открытое противостояние с регулярной армией…

Пожалуй, последствия не смог бы предсказать никто – и я в том числе. И именно потому вместо того, чтобы оставаться в командном пункте в Петербурге, я в срочном порядке вылетел в Воронеж, откуда, погрузившись на борт одного из боевых вертолетов, направился навстречу колонне авангарда.

– Минута до цели, – проговорил пилот.

– Сделай еще круг. – Я прижался плечом к металлу корпуса. – Только повыше заберись, не провоцируй их.

– Есть – повыше.

Мне показалось, что пилот отвечает едва ли не сквозь зубы. И в глубине души я его понимал. По-хорошему, колонну стоило просто сжечь прямо на трассе, и звену боевых вертолетов это было вполне под силу. Однако я все еще надеялся хотя бы попробовать обойтись без кровопролития.

Вертолет заложил вираж, уходя на разворот, поднялся выше, и я увидел в отдалении черную змею колонны, во весь опор мчащую к заслону.

– Через минуту будут здесь, – пробормотал стрелок.

– Давай обратно. Снижайся и сбрасывай скорость, – скомандовал я. – Выйду над заслоном.

– Простите, что? – не понял пилот.

– Говорю, выйду у заслона, – повторил я, поднимаясь с откидного сиденья бортинженера за пилотским креслом.

Придерживаясь за петли, закрепленные вдоль фюзеляжа, я прошел к дверям десантного отсека и ухватился за засов. Влипнув лицом в иллюминатор, отметил, что пилот, хоть наверняка и посчитал меня сумасшедшим, распоряжение все-таки выполнил: вертолет сбросил скорость, снизился и сейчас заходил на очередной разворот.

Дождавшись, когда подо мной окажется нужная точка, я дернул засов и сдвинул дверь в сторону. В лицо ударил ветер, моментально вышибая из глаз слезы, я моргнул, и, не затягивая, прыгнул вниз и в сторону, чтобы ненароком не попасть под лопасти несущего винта. Мир на мгновение замер, а потом рванулся вперед. Я оставил позади ревущую тушу вертолета, с каждой секундой все быстрее приближаясь к земле. Когда до нее оставалось не больше пары десятков метров, сгруппировался, перевернулся, и…

Я специально планировал приземление эффектным, но даже не подозревал, что получится настолько хорошо. Воздух вокруг полыхнул энергией высвобожденного Дара, земля ударила в ноги, и я замер на одном колене в углублении из растрескавшегося асфальта в десятке метров от головного броневика колонны, остановившегося перед заслоном.

Позади, за противотанковыми ежами и наскоро сооруженными из бетонных плит и мешков с песком танковых капониров, послышались удивленные возгласы. Кажется, местные часовые не ожидали меня здесь увидеть.

Или ожидали подкрепление посерьезнее, чем один Одаренный – пусть даже способный выпрыгнуть из идущей бреющим полетом боевой машины без парашюта.

Несколько мучительных мгновений ничего не происходило, а потом люк головного броневика со скрежетом распахнулся, и из него выбрался офицер. Молодой, лет тридцати, крепкий, с короткой стрижкой и сухим, уставшим лицом.

– Командующий колонной кто? – не повышая голоса, спросил я.

– Капитан Алимов, – ответил офицер, спрыгивая на асфальт. – Юг, третья ударная. Немедленно уберите технику и освободите проезд!

Я вскинул брови. Нормально они тут в себя поверили…

– Прапорщик Особой роты Острогорский, советник ее высочества по особым вопросам, – представился в ответ я и заметил, как расширились глаза Алимова. – Не многовато ли ты на себя берешь, капитан?

Тот замялся. Не сомневаюсь: будь на моем месте кто-то другой, он бы вел себя иначе. Как, скорее всего, и собирался. Но встретив на пути своей колонны легендарного Острогорского, бравый вояка растерялся.

– Давай без протокола, капитан. Куда идете?

Несколько секунд Алимов молчал. Оглянулся, будто бы ища поддержки… Пара броневиков сдвинулась, взяв на прицел автоматических пушек заслон, автоматчики рассыпались среди машин, взяв оружие наизготовку… Солдаты явно собирались принять бой. Я обратил внимание, что едва ли не большая часть тех, кого я видел, были в масках-балаклавах и не носили шевронов.

Наемники… Ну да, из кого еще Матвей мог сколотить свое войско?

– Капитан? – Я вопросительно поднял бровь.

Алимов еще несколько мгновений молчал, но потом все-таки заговорил. Нехотя, будто бы через силу.

– По распоряжению генерала Морозова. Задача – занять периметр аэродрома «Балтимор», закрепиться. Все в рамках восстановления контроля над объектами.

– Матвей уже генералом стать успел? – нарочито фамильярно усмехнулся я. – Сильно. А распоряжения ее высочества Елизаветы Александровны вам, значит, не указ?

– По нашей информации, на данный момент действующего Верховного главнокомандующего императорской армией нет. Известий о принятии полномочий командование Южного округа не получало, – неуверенно ответил капитан.

– Вот, значит, как… – протянул я. – Интересно, интересно… То есть ты сознательно ведешь колонну в сторону стратегического объекта, уже занятого вооруженной группой. Ведешь без опознавательных знаков. Без мандата. Без официального приказа от Главного штаба… И тебя ничего не смущает, капитан?

Алимов напрягся. И что-то мелькнуло в его глазах – может, сомнение, а может, просто злость.

– Мы действуем во имя стабильности. Во имя порядка. Если вы попытаетесь остановить нас силой – это будет гражданская война.

Я кивнул. Спокойно.

– Нет, капитан. Она уже началась. Ты просто пока не понял, с какой стороны фронта находишься. Но еще не поздно выбрать правильную.

Алимов открыл было рот – и не нашел слов.

– Из кого состоит твоя колонна? – продолжил я, понемногу возвышая голос. – Кем ты командуешь? И командуешь ли? Кто эти люди, что скрывают свои лица и не носят знаков различия? Не задавался вопросом?

– У меня присяга. – Алимов отвел взгляд. – Присяга, которую я не нарушал.

– Присяга кому? Человеку, который купил себе полк и ведет его на столицу только потому, что у него отобрали игрушку? Или империи? России?

Алимов побледнел и прикусил губу.

– Разворачивай колонну, – тихо проговорил я. – Давай. Дуйте назад – и никто вас не тронет, не вспомнит это недоразумение. Мое слово. Но если сделаешь хоть шаг вперед – следующего предупреждения не будет.

Секунда.

Другая.

Потом Алимов кивнул и поднес рацию к губам.

– Внимание всем. Слушай мою команду… Зачехлить стволы. Возвращаемся в…

Договорить он не успел. Сухо щелкнул винтовочный выстрел, капитан дернулся и медленно завалился на землю. В первый момент я даже не понял, что произошло, кто именно и откуда стрелял. А когда понял…

Колонна взревела двигателями, бойцы засуетились, а мое сознание затопило яростью. Чистой и незамутненной.

Морозов, ублюдок… Мало того, что задурил головы офицерам, так еще и поставил над ними своих наемников – чтоб никто, не дай бог, не задумался и не повернул назад. Этот урод окончательно спятил. Что ж. Ладно.

– Вижу, по-хорошему вы не понимаете, – негромко проговорил я. – Ну, тогда будет по-плохому.

Дар заклокотал в груди, поднимаясь из глубин сознания чистой, незамутненной силой. Вокруг меня будто сам собой сформировался Щит, мышцы налились силой, и я рванулся вперед, уже с первого шага срываясь в скольжение. Мир замедлился и потускнел, а сам я ускорился, словно перейдя на третью космическую. В правой руке вспыхнула Сабля. Влив в нее щедрую порцию Дара, я увеличил элемент до воистину гигантских размеров, взвился в воздух и взмахнул рукой.

Огненный клинок взвыл и впился в броню, как нож в масло. Башня головного броневика, отделенная от погона, перекосилась, поехала в сторону и с грохотом рухнула на асфальт, а я уже был далеко впереди, превратившись в воплощение хаоса и разрушения.