Самоубийство писателя К.

«Саврасов! Художник! Грачи прилетели!» – мелькнула в голове хмельная мысль.

После некоторого размышления – звонить или не звонить? – Беспалов набрал номер Саврасова.

– Слушаю, – ответил голос в трубке.

– Это Виктор Ерофеевич?

– Да, он самый…

Беспалов представил его себе, озабоченного, с седой шевелюрой и скорбными глазами, каким он был вчера на поминках.

– Здравствуйте. Меня зовут Сергей Беспалов, я тележурналист… – Беспалов решил не ходить вокруг да около, а сразу объяснить суть дела. – Я один из тех, кто был вчера на похоронах Александра Ивановича, а потом на поминках… Лишний раз выражаю вам свои соболезнования…

– Спасибо, – сухо отозвался Саврасов.

– Кстати, вы очень интеллигентно вели застолье! – польстил Беспалов собеседнику, желая расположить его к себе. – Ну, и конечно, – продолжил он, – я, в числе прочих, стал свидетелем вашего разговора по смартфону с покойным К., который попросил присутствующих не обижать мать… как ее?.. мать Инны Марьяш…

– Да, была такая история… – безрадостно подтвердил в трубке Саврасов, полночи не спавший от мучительных мыслей об этом звонке и пытавшийся каким-либо разумным образом объяснить себе данный факт. – Простите, но… я не понимаю, с какой целью вы мне звоните?

– Видите ли, Виктор Ерофеевич, – Беспалов старался не раздражаться и быть доброжелательным, – я интересуюсь разными необычными явлениями… А данный звонок из этого разряда…

– Возможно… Ну, от меня-то что вам нужно?! – с оттенком раздражения поинтересовался Саврасов, ему не по душе был этот невразумительный разговор.

Беспалов на мгновение замялся, потом честно признался:

– Мне хотелось бы связаться с тем, кто вам звонил… И выяснить, что же это все-таки было – мистическая реальность или чья-то глупая шутка?

– Связаться? Каким образом?

– У вас в смартфоне должен был остаться номер телефона позвонившего.

– И верно… – несколько подобрел Саврасов. – Как же я сам об этом не подумал?

– Дайте мне этот номер, – попросил Беспалов, – и я попытаюсь с ним связаться.

Саврасов не сразу дал ответ, некоторое время решал про себя: стоит ли давать незнакомому человеку номер телефона или не стоит?

– Перезвоните мне через пару минут, – сказал он наконец. – Этот номер у меня в смартфоне, по которому я с вами разговариваю. Мне надо посмотреть учетную запись звонков и переписать его.

Беспалов перезвонил Саврасову через несколько минут, и тот продиктовал ему номер телефона.

– Сообщите мне о результате, – попросил Саврасов. – Мне интересно, что у вас получится…

– А вы сами не желаете ему позвонить? – спросил Беспалов.

– Это темная история, – вздохнул брат вдовы, – а я предпочитаю держаться подальше от подобных вещей… Для нас смерть Александра – тяжелая потеря. Кроме того, я опасаюсь за здоровье моей сестры, ставшей свидетелем этого разговора… – И он отключил свой аппарат.

Беспалов взглянул на бумажку с номером. Заманчиво было тут же, не откладывая дело в долгий ящик, набрать его и посмотреть, что произойдет. Но он сдержал себя. Бар, где они сидели с оператором и пили коньяк, был не очень подходящим местом для такого эксперимента – много людей, много суеты. К тому же, Беспалову требовалось собраться с мыслями и подумать, о чем он станет говорить с К. (или с тем, кто выступает от его имени), если тот ему ответит. Необходимо было подготовиться. А это можно сделать лишь в спокойной обстановке, к примеру, дома, где никто не будет мешать.

И Беспалов решил ехать домой. Он попрощался с оператором, извинившись в очередной раз за поведение Олоновского, и направился к выходу. Тот посетовал, что расстроилась компания и допивать коньяк ему придется одному.

Приехав домой, Беспалов решил встать под душ – на улице была духота, душно было и в квартире – и только освежившись, звонить «виртуальному» К.

Беспалов жил один в двухкомнатной квартире. Когда-то вместе с ним здесь проживали его жена, экономист по образованию, работавшая в банке, и дочь-школьница. Но два года назад жена Ирина закрутила роман с сыном одного богатого человека, занимавшегося банковским делом, и ушла к нему, забрав с собой дочку, которая с большой неохотой расставалась с отцом, то есть с Беспаловым. Девочка неделю кряду капризничала по этому поводу, что вызывало недовольство Ирины, ее матери. Первое время дочь Танька звонила Беспалову по несколько раз на дню, они регулярно встречались в выходные. Ходили в театры, на выставки современной живописи, на соревнования по теннису. Со временем телефонные звонки становились все реже, реже становились и встречи по выходным дням. Потом контакты дочери с Беспаловым сократились до трех-четырех телефонных звонков в месяц. Встречи же совсем прекратились. Подросшая Танька, ходившая теперь в седьмой класс, ссылалась на серьезную занятость в школе, на частые уроки музыки (она обучалась игре на рояле), на занятия в детской театральной студии. Беспалова огорчало, что общение с дочерью сократилось до минимума, но он не обижался на нее. Танька была в таком возрасте, когда всё интересно и всё хочется успеть, и мысли о родителях отходят на второй план. В тех редких разговорах, которые были между ними, Беспалов никогда не спрашивал о бывшей жене и не интересовался, что представляет собой ее нынешний муж. По отдельным фразам, которые звучали у Таньки в разговоре, он понимал, что новые супруги живут в любви и согласии и что нынешний муж, дядя Лева, «приличный мужик», с которым можно иметь дело. Естественно, такая оценка человека, занявшего в семье его место, удручала Беспалова, вызывала в нем чувство ревности. Ему не хотелось, чтобы когда-нибудь «дядя Лева» занял главенствующее место в сознании его дочери. А для этого были все слагаемые: тот был богат, успешен, щедр, исполнял многие капризы Таньки (она об этом всегда рассказывала, смеясь), мог позволить себе и своим близким любую прихоть, отдых в любой точке мира (даже на космической станции, когда это станет возможным) и так далее. Беспалов, в отличие от него, не был богат, не был столь успешен и, хотя неплохо получал за свою работу на телеканале, деньгами не сорил и вел, как теперь принято говорить, «сдержанный образ жизни». Но при этом он не скупился делать дорогие подарки матери, близким друзьям и некоторым особам женского пола, иногда возникавшим в его личной жизни, таким, как Майя Ландышева, с которой он встречался в последнее время. Именно отношения с Майей не позволили ему, как человеку определенных нравственных принципов, принять после поминок предложение Наташи Миль и остаться у нее на ночь.

Выйдя из душа, Беспалов почувствовал облегчение. Оставаясь голым, он уселся на диван, размышляя на тему, о чем следует говорить с виртуальным К., если удастся с ним связаться. Но ничего путного в голову не приходило. Можно поговорить с К. о том, как прошли его похороны, подумал Беспалов, но тот, возможно, сам наблюдал за этим процессом, ведь узнал же он каким-то образом о скандале на поминках, когда некоторые из бывших там выкрикивали слова осуждения в адрес матери Инны Марьяш.

Так ничего толком и не придумав, Беспалов решил действовать исходя из обстоятельств, ведь он журналист, привык беседовать с разными людьми, способен реагировать на всякие неожиданные заявления и поступки, случающиеся по ходу интервью; его умение и опыт помогут ему и здесь.

Продолжая оставаться голым, Беспалов взял в руки смартфон и набрал по WhatsApp номер, который ему продиктовал Саврасов.

Ответа долго не было, даже слишком долго, но Беспалов продолжал терпеливо слушать надоедливые гудки. Когда он наконец решил отключить смартфон, посчитав, что дело не выгорело, в аппарате что-то коротко звякнуло. Комнату озарила короткая вспышка неизвестного происхождения (возможно, внизу на улице рабочие вели сварочные работы), неожиданно странным образом качнулась люстра под потолком, и Беспалов увидел на экране смартфона лицо покойного К.

Александр Иванович, наморщив лоб, с удивлением взирал на Беспалова. А тот в свою очередь разглядывал лицо писателя, пытаясь понять, что же на экране: электронная видеозапись, сделанная ранее при жизни К., или это «виртуальный» Александр Иванович, который существует в настоящий момент в электронном пространстве и который звонил вчера брату своей жены. Коротко стриженные волосы писателя были взъерошены, будто он только что встал с постели, на теле была светлая в крапинку рубашка с не застегнутым воротом.