Пламя Преисподней: Пробуждение Лилит

Я удивлённо приподняла брови. Это совершенно не соответствовало тому образу строгой и неприступной начальницы, который она так старательно рисовала в течение дня.

Сова протяжно ухала в старом дереве за окном у моей кровати. По крайней мере, я надеялась, что это была сова, а не что-то более зловещее. Я никак не могла привыкнуть ко всей этой природной тишине и покою. Безмолвие и неподвижность этого богом забытого места действовали мне на нервы по сравнению с постоянным шумом, движением и яркими огнями городской жизни Питера. Без всего этого привычного хаоса я слишком ясно слышала свои собственные мысли, а это было последнее, чего мне хотелось. Мне понадобится ещё часа два бессмысленного ворочания, чтобы достаточно утомить себя и наконец уснуть на этой чужой кровати.

Лёгкий, но отчётливый стук раздался в нашу дверь: два медленных удара, затем, после короткой паузы, ещё один. Наташа словно по заранее оговорённому сигналу опустилась на колени рядом со своей кроватью и принялась рыться глубоко под ней, явно ища что-то конкретное. Через несколько мгновений она достала длинную узкую коробку и небольшую тканевую сумку.

Отряхнувшись от пыли, она посмотрела на меня серьёзным взглядом.

– Серьёзно, это последний шанс пойти с нами, иначе мы уходим без тебя.

Я сглотнула, нервно теребя край цветочного покрывала под собой. Снова оставлена позади и в стороне, как это всегда происходило. Никто не звал меня с собой, как только людям казалось, что они знают мою печальную историю. Видимо, Анна Петровна пока не рассказала здешним девочкам о том, что именно записано в моём личном деле.

Спасибо за такую поддержку, Анна Петровна.

Впрочем, это продлится недолго. Как только они узнают, что я настоящий фрик, они точно не захотят иметь со мной ничего общего. Как и все остальные до них.

– Ладно, – я старательно изобразила равнодушие, хотя внутри медленно разрастался тёплый пузырь предвкушения от того, что меня наконец-то включили в какую-то компанию.

– Надень что-нибудь такое, что не жалко будет испачкать, – она указала на свою тёмную одежду практичного покроя.

Я критически осмотрела свои сетчатые колготки, короткие шорты и свитер с глубоким вырезом. Подумав немного, я принялась рыться в своей потрёпанной сумке и нашла толстовку на молнии, накинув её поверх всего остального.

Наташа приложила палец к губам, когда я была готова, и жестом велела молча следовать за ней в коридор. Он был совершенно пуст и погружён в полумрак. Похоже, тот, кто стучал к нам, уже ушёл вперёд, прокладывая путь. На лестнице она внимательно указала мне на одну конкретную ступеньку, прежде чем осторожно перешагнуть через неё. Ещё четыре ступеньки по пути вниз она таким же образом обошла. Наверное, они предательски скрипели под ногами.

Мы тихо, словно призраки, пробирались через весь дом, пока наконец не встретились с остальными участницами на мульчированной дорожке снаружи. Наташа молча передала длинную тонкую коробку и сумку невысокой девочке с короткой стрижкой.

Дождь к этому времени прекратился, но оставил после себя воздух густым, влажным и туманным. Холодная влага неприятно липла к обнажённым ногам и щекам. Я засунула руки в карманы толстовки, внимательно разглядывая двух других девочек, с которыми ещё не успела познакомиться за время своего недолгого пребывания здесь, поскольку практически не выходила из комнаты с момента приезда.

– Это Жанна, а это Вера, – прошептала Наташа, указывая на каждую по очереди.

В отличие от Наташи, Жанна была с полным, хотя и тёмным макияжем, и густо подведёнными стрелками, очень похожими на мои собственные. Вязаная шапочка была небрежно надвинута на её свободно заплетённые чёрные волосы. Вера была ниже всех нас и единственная в практичных походных ботинках и спортивных штанах. Обеим было около шестнадцати лет. Вместе с Наташей и мной, стоящей на самом пороге выхода из системы государственной опеки, мы составляли поистине славную компанию отверженных и забытых.

Разница заключалась лишь в том, что в их молодых глазах всё ещё жил тот особенный взгляд, цепляющийся за слабую надежду на то, что однажды их обязательно заберёт настоящая семья и увезёт отсюда навсегда. Надежду, от которой я окончательно отказалась столько лет назад, что едва могла вспомнить, каково это было – искренне мечтать о вечной и любящей семье.

– Тебе не холодно? – участливо спросила Вера, с беспокойством глядя на мои голые ноги.

– Нормально, – коротко ответила я.

– Серьёзно? – Жанна опустила взгляд на мои ноги в тонких колготках. – На улице же настоящая холодрыга.

Напрягая плечи от неловкости, я глубже засунула руки в карманы толстовки и принялась переминаться с ноги на ногу.

– Я всегда горячая. Вы что, вытащили меня из тёплой кровати только для того, чтобы нарушить комендантский час и просто торчать перед домом на холоде?

– Сама увидишь. Пойдём скорее, – Наташа хотела взять меня под руку дружеским жестом, но я невольно вздрогнула, резко выдохнув и отстранившись локтем. – Ой, прости меня. Я не знала, что ты не любишь, когда тебя трогают.

Я чуть не рассмеялась горько. Нормальные люди просто не любят излишних прикосновений. А я была очень далека от всякой нормальности. Мне действительно лучше было вообще не прикасаться к людям. Да и кто вообще захотел бы ко мне прикасаться, зная правду?

Возможно, они пока не знали мою печальную историю, но я отлично справлялась с тем, чтобы наглядно показать им, какая я законченная психопатка. Это, кажется, был даже новый личный рекорд по скорости.

Молча развернувшись, я направилась обратно к дому, стиснув зубы и безжалостно раздавливая тот маленький пузырь предвкушения, которому вовсе не следовало расти в моей груди.

– Струсила? – Наташа быстро перегородила мне путь к двери, подняв руки в извиняющемся жесте с виноватой улыбкой.

Я внимательно оглядела их троих, настороженно ожидая подвоха. Она всё ещё хотела, чтобы я пошла с ними? Я совершенно не понимала, почему?

– Мы теряем драгоценное время, – проворчала Вера вполголоса с явным недовольством. – Я ухожу, а вы решайте сами, как хотите. Увидимся там.

Для такой невысокой и хрупкой девчонки она оказалась удивительно шустрой, мгновенно юркнув в густой лес с весело подпрыгивающим высоким хвостиком. Напряжение медленно отступило из моего тела, оставив меня в полной растерянности – я так привыкла всегда держаться особняком от других.

Жанна театрально закатила глаза.

– Пойдёмте уже, пока она опять не споткнулась в темноте о какой-нибудь корень.

Я молча последовала за ними, внимательно глядя под ноги на едва различимую тропу, чтобы точно знать, куда безопасно наступать. Все три девочки уверенно пробирались через освещённый серебристым лунным светом лес, словно знали каждый корень и камень наизусть. Даже внимательно следя за их движениями, я успела пару раз болезненно споткнуться в особенно тёмных местах между деревьями.

Вскоре густые заросли сорняков и колючих кустарников расступились, открывая взгляду неровную поляну с хаотично разбросанными по ней старыми деревьями. Впрочем, нет, это была не совсем поляна. Прищурившись в полумраке, я стала внимательно разглядывать землю под ногами, пока разнообразные каменные формы наконец не обрели ясный смысл.

Надгробия. Мои брови удивлённо взлетели вверх. Мы находились на заброшенном старом кладбище. Именно в том месте, о котором Анна Петровна категорически запретила мне даже думать, не говоря уже о посещении.

Яркий лунный свет пробивался сквозь разорванные облака, красиво освещая густой туман, словно покрывалом укрывший древнее кладбище. Отсюда были отчётливо видны массивные железные ворота у главного входа внизу пологого холма. Веры нигде не было заметно.

– Оно огибает весь дом Талицкой, – пояснила Наташа, широко махнув рукой. – Кладбище просто огромное.

– И это всё, что здесь есть для развлечения? – моё равнодушное бормотание вовсе не предназначалось для чужих ушей, но Жанна всё-таки услышала и многозначительно ухмыльнулась.

– Сюда ходят абсолютно все, – заявила она с гордостью. – Она указала на полуразрушенные остатки каменного здания на самой вершине холма. – Как думаешь, у тебя хватит смелости войти в старую часовню? Говорят, она проклята. Я собственными глазами видела там настоящего призрака, когда мы в прошлый раз сюда выбирались.

Я равнодушно пожала плечами.

– Есть только один верный способ это узнать.

Не дожидаясь их реакции, я решительно зашагала по влажной от росы земле, совершенно не заботясь о том, чтобы обходить полузатонувшие в землю старые надгробия. По пути я прошла мимо статуи плачущего ангела с наполовину разрушенным временем лицом.

Если начальница каким-то образом узнает об этом маленьком ночном проступке в мою самую первую ночь здесь, особенно после того, как она ясно и недвусмысленно запретила сюда ходить, выгонит ли она меня немедленно? Анна Петровна была назначена государством моим официальным опекуном на ближайший месяц. Честно говоря, мне было совершенно плевать, если она попытается избавиться от меня досрочно. Это была всё та же старая, давно знакомая песня и пляска, которые я монотонно повторяла из года в год.

Кончики пальцев невольно скользнули по густым плющевым лозам, живописно вьющимся по одному из немногих ещё стоящих древних надгробий. Странное, необъяснимое чувство медленно закружилось в животе. Почти как узнавание чего-то давно забытого, но важного. Это конкретное место. А может быть, этот давно умерший человек? Наклонив голову набок, я попыталась прочесть старую надпись, но безжалостная стихия давно стерла имя до полной неузнаваемости. Лучшее, что я смогла разобрать, – это год, когда этого таинственного человека похоронили здесь, более двухсот лет тому назад.

Чем дольше я стояла на этом месте, тем сильнее нарастало странное тянущее чувство где-то в глубинах памяти. Что-то в этом древнем месте казалось до боли знакомым и ностальгическим. Я никак не могла понять, что именно, и с раздражённым звуком отбросила это бессмысленное чувство, уставшая от собственных фантазий.

Видимо, я слишком долго и отчаянно тосковала по какому-то месту, где бы наконец-то смогла вписаться, что даже заброшенные кладбища начали казаться мне уютными и домашними.

Горький смешок невольно вырвался из груди, пока я медленно обходила старый мавзолей. Кто-нибудь, срочно запишите эту девчонку к хорошему психотерапевту.

Но почему, чёрт возьми, я должна была знать это конкретное кладбище? Это вообще не имело никакого логического смысла. Согласно моему официальному досье, меня бросили совсем младенцем где-то в глухих лесах под Питером, оставив на пороге недалеко от старого заброшенного дома – того самого печально известного места, если вы поклонник местных городских легенд и мистических историй. А я определённо не была их поклонником.

От небольшой каменной часовни на самой вершины холма остались лишь живописные руины: колокольня давно обвалилась, сам колокол бесследно исчез. Крошащаяся каменная лестница, ведущая на верхний этаж, всё ещё примыкала к стене, но обрывалась коротким падением на землю, не ведя больше никуда. Под древними ступенями зиял небольшой арочный проход, достаточно высокий для того, чтобы взрослый человек мог свободно пройти.

На мгновение мне показалось, что воздух внутри тёмной арки странно мерцает, словно живой. Я несколько раз моргнула, пытаясь снова уловить это явление. Покачав головой, я решила, что это просто густой туман играет с моим уставшим зрением.

Вера появилась из глубины часовни с зажжённой свечой в руках, когда я наконец подошла ближе.

– Ты это почувствовала? – спросила она с любопытством.

– Что именно почувствовала? – мой тон был настороженным, я внимательно следила за её лицом.

– Не знаю точно, словно что-то мощное и древнее хочет вырваться наружу? – она нервно засмеялась, неуверенно пожав плечами. – Другие девчонки клянутся, что вообще ничего особенного не чувствуют, но каждый раз, когда мы сюда приходим, у меня по всему телу бегают мурашки.

– Может быть, это просто обычный адреналин, – предложила я вполне логичное объяснение. – Ты сама себя накручиваешь, подсознательно ищешь то, чего на самом деле нет.

Жанна и Наташа неторопливо поднимались на холм к нам. Они о чём-то тихо шептались между собой.

Я повернулась к ним с прямым вопросом.

– Что вообще за история с этим местом? Почему оно находится под строжайшим запретом?

Предупреждение Анны Петровны о том, что старое кладбище – это отравленная, проклятая земля, никак не сходилось с реальностью. Я не видела здесь ничего по-настоящему необычного или пугающего. Это место было просто очень старым, и кроме того факта, что невежливо бездумно топтаться по чужим могилам, я совершенно не понимала, почему наша начальница была настолько суеверна, чтобы категорически запрещать нам сюда ходить.

– Здесь мы общаемся с потусторонним миром, – протянула Жанна с нарочито драматичной интонацией. – Всё готово?

– Да, доска полностью готова к работе, – ответила Вера, кивнув в сторону часовни.

– Отлично. – Жанна подняла таинственную коробку и многозначительно ухмыльнулась. – Кто готов к нашему спиритическому сеансу?

– Она действительно крутая в этом деле, – доверительно прошептала мне Наташа, пока мы заходили в полуразрушенные руины, уютно освещённые множеством свечей, которые Вера заботливо расставила по всей комнате. – Однажды она делала расклад на картах Таро для одной девочки, и уже на той же самой неделе её удочерила замечательная семья, которая владеет местным хозяйственным магазином, где она подрабатывала по выходным.

Мне казалось, что та счастливая девочка просто сама нашла свою новую приёмную семью благодаря собственному обаянию. Но я послушно кивнула, притворяясь искренне заинтересованной, и принялась внимательно оглядывать тесную каменную комнату. Янтарное мерцающее сияние множества свечей отбрасывало причудливые зловещие тени на влажные замшелые стены. В помещении витал пронизывающий холод, от которого я невольно дрожала. Снаружи, на открытом воздухе, определённо было намного теплее.

Посреди комнаты на полу лежало старое одеяло, а на нём – доска для спиритических сеансов. Она действительно была довольно стильной – даже я, с моей мертвой душой, могла честно это признать. Чёрный фон, белые буквы и невероятно крутая иллюстрация мрачного жнеца с косой. Планшетка в самом центре доски изображала солнце и луну в виде древних символов. Девочки уселись в тесный круг вокруг доски и выжидающе смотрели на меня.

Я немного переминалась с ноги на ногу, прежде чем неохотно присоединиться к ним. Я никогда особенно не увлекалась подобными мистическими вещами. Мне нравились японские манги о реинкарнации из обыденной жизни в фантазийные миры, но я совершенно не верила в настоящую магию или сверхъестественные силы. С тех самых пор, как Жировы взяли меня на воспитание в довольно юном возрасте, я окончательно разочаровалась во всём, что было хоть как-то связано с оккультизмом или паранормальными явлениями.

Гнилой, отвратительный голос моей бывшей приёмной матери болезненным эхом отдался в голове: «Ты абсолютно ненормальная. Сам дьявол прислал тебя сюда, чтобы испытать меня на прочность. Я лучше утоплю тебя собственными руками, прежде чем ты утащишь меня за собой в ад».

Вспышка жгучего жара пронзила живот при этом мучительном воспоминании. Её больше нет рядом. Она никогда не сможет причинить мне вреда.

Девочки уже касались сердцевидной планшетки на доске кончиками пальцев. Я не сразу последовала их примеру, крепко сжав пальцы в кулаки.

– Ты когда-нибудь раньше это делала? – с любопытством спросила Наташа.

Нет, никогда. Признаться, в моей неопытности? Тоже определённо нет.

– Конечно делала. Кто в наше время не пробовал? – мой голос прозвучал жёстко и натянуто, пока я неуверенно копировала их движения.

Ровным счётом ничего не происходило в течение нескольких долгих мгновений. Узел болезненного напряжения в плечах медленно ослабевал. Мои руки слегка касались рук Наташи и Веры, и абсолютно ничего страшного не происходило. Никто не пострадал от моего прикосновения. Никто не закричал от боли или ужаса.

Я затаила дыхание, осторожно глядя на них.

– Ну и что дальше?

Жанна торжественно закрыла глаза.

– Духи древности, услышьте мой искренний зов. Если вы действительно слушаете нас, мы с сёстрами от всей души приветствуем вас и просим, чтобы вы благосклонно общались с нами через эту священную доску. Мы полностью открываем себя как ваши покорные сосуды.

– Это ты её двигаешь! – возмущённо прошипела Наташа.

– Нет, клянусь, это не я! – горячо поклялась Вера, широко раскрыв глаза.

А может быть, это я неосознанно слегка толкнула планшетку? Вполне возможно. Хотя я определённо не хотела её двигать и даже не думала об этом. Мы все внимательно смотрели – они с нарастающим благоговением, я со здоровым скептицизмом – как мы вчетвером молча следили за её медленным движением по доске в напряжённой тишине. Я старалась держать пальцы максимально легко и расслабленно, пока кто-то из них, вероятно, осторожно двигал её в нужном направлении. Они наклонились ближе, их предвкушение и волнение неудержимо нарастали, пока всё наконец не остановилось.

Вера громко ахнула от изумления.

– Не может быть! Этого просто не может быть!

– У нас никогда раньше не было такой прямой и ясной активности с доской, – Жанна подняла восхищённые глаза на меня. – Обычно здешние древние духи ведут себя довольно стеснительно и неохотно. Я сразу знала, что от тебя исходят особенные мистические флюиды.

– Понятно, – я медленно оглядела весь круг. – И чего же хотят эти давно умершие товарищи? Может быть, пароль от социальных сетей, чтобы хоть как-то скрасить свою вечную загробную скуку?

Наташа весело ухмыльнулась.

– Очень мило, но нет. Они чётко написали «уйди домой» и начали ещё одно слово, но почему-то остановились на букве «М». Они явно имеют в виду именно тебя. Твоё имя – единственное из всех присутствующих, что начинается с этой буквы.

Ах, понятно. Они просто мило издеваются надо мной, устроив небольшой розыгрыш для новенькой. Ну что ж, я готова подыграть им. Определённо лучше сыграть по их правилам, чем закончить всё прямо сейчас и провести следующий месяц с тремя глубоко обиженными соседками только потому, что я не смогла вынести их безобидную шутку.

– Да, круто, – произношу я с заметным опозданием, стараясь вложить в голос нужную долю восхищения.

– Задай им конкретный вопрос, – предложила Вера с нарастающим возбуждением. – Спроси, почему они так настойчиво хотят, чтобы ты ушла домой?

Сдерживая непреодолимое желание театрально закатить глаза, я послушно обратилась к таинственной доске.

– Вы слышали, о великие духи. В чём, собственно, дело?

Жанна значительно откашлялась.

– Духам обычно требуется, чтобы ты была предельно конкретной и точной в своих вопросах. Общаться с миром живых им невероятно трудно. Как бы ты сама себя чувствовала, если бы была бестелесной энергией, блуждающей между мирами?

Учитывая тот факт, что я сама довольно часто ощущала себя именно бестелесной энергией, лишённой корней и дома, я думаю, мы с этими липовыми призраками прекрасно бы поладили и нашли общий язык.

С лёгким смирительным вздохом я решила попробовать ещё раз, чтобы окончательно угодить ей.

– Хорошо, будем конкретными. Я жила во многих совершенно разных местах за свою жизнь. В какой именно дом вы хотите, чтобы я вернулась?

Пламя свечей внезапно замерцало и заплясало, хотя в этих каменных древних руинах не было ни малейшего сквозняка. Вера и Наташа мгновенно обменялись широко раскрытыми, полными изумления взглядами. Снова деревянная планшетка, к которой мы все осторожно прикасались кончиками пальцев, начала медленно двигаться по загадочной доске. Девочки заворожённо наклонились ближе, чтобы внимательно следить за происходящим, вслух проговаривая складывающееся послание, пока заострённый кончик сердца методично указывал на каждую букву алфавита.

– И.… с.… т.… о.… к, – медленно закончила Наташа, недоумённо нахмурив брови. – Исток? Откуда ты изначально родом?

Официально говоря? Понятия не имею, и это чистая правда.

Нервно облизнув пересохшие губы, я попыталась ухмыльнуться как можно более беспечно.

– Технически говоря, службу защиты детей вызвали, когда меня совсем крошечной нашли в Сосновой пустоши под Питером.

Взгляд Жанны мгновенно стал намного острее от неподдельного интереса.

– А ведь в тех самых лесах, согласно старинной городской легенде, обитает наш местный лесной дух – Леший Питерский.

Я категорически не хотела, чтобы она узнала о том, что меня буквально нашли на пороге того самого печально известного заброшенного дома, поэтому решила отделаться шуткой.

– Ого, ты неплохо знаешь местный фольклор и городские легенды.

Она задумчиво постучала пальцем по подбородку, внимательно изучая меня проницательным взглядом.

– А ты в курсе того, что у Каменных Копей есть своя собственная древняя легенда? – При моём совершенно пустом выражении лица она довольно ухмыльнулась. – Мы сидим именно в том самом месте, где она когда-то родилась много веков назад. Эта старая часовня сгорела дотла именно из-за неё.

– У меня по всему телу бегают мурашки каждый раз, когда ты рассказываешь эту историю, – Вера крепко обняла себя руками и заметно вздрогнула.

– Каменные Копи – это дом настоящих врат в преисподнюю, – торжественно объявила Жанна.

Я резко и неожиданно для самой себя рассмеялась.

– Простите, что именно?

– Врата в ад. Древний путь в царство тьмы. Легенда гласит, что именно это старое кладбище – то самое место, где скрываются мистические врата между мирами.

– Да ладно вам.

– Я абсолютно серьёзно говорю. Подобные врата существуют по всему миру, но наши получили особенную известность ещё во времена Северной войны. Говорят, врата надёжно скрыты от посторонних глаз, но их вполне можно открыть при помощи специального древнего ритуала. – Жанна игриво поиграла с кончиком своей аккуратной косы, на губах медленно проступила гордая улыбка. – Но как только они будут открыты… твоя судьба окончательно решена. Могущественный демон, который вечно охраняет врата, безжалостно забирает душу того, кто осмелится их призвать.

Я пренебрежительно фыркнула.

– И какой же тогда смысл вообще стараться? Звучит как откровенно паршивая сделка.

– Такова уж извечная история этих проклятых врат, – философски пожала плечами Вера. – Люди специально приезжают сюда со всех уголков страны, чтобы попробовать свои силы. Считается высшей проверкой личной смелости.

– А вы сами когда-нибудь пробовали эти дурацкие врата смерти? – прямо спросила я.

Она отрицательно покачала головой, а затем с вызовом посмотрела на меня.

– Ну что, Рита, хватит ли у тебя смелости?

– В смысле?

– Открой врата. Мы официально вызываем тебя попробовать. – Её тон резко изменился с откровенно вызывающего на почти заискивающий. – Или ты попросту боишься?

Внезапно всё встало на свои места, и картина прояснилась. Я сжала губы в тонкую линию. Вот зачем они на самом деле заманили меня сюда глухой ночью. Вот почему старательно выдумали всю эту театральную чушь с мистической доской и призраками. Самое классическое подтравливание новенькой. Жанна просто хотела убедиться в том, что с приходом очередной девочки установленная здесь иерархия останется в точности прежней. Она совершенно определённо была главной среди этих трёх подруг.

Часть меня отчаянно хотела послать её куда подальше и смириться с тем, что в Каменных Копях меня навсегда заклеймят как чопорную стерву, которая совершенно не выносит даже безобидных шуток.

Но была во мне и совершенно другая часть. Та, что давно устала постоянно принижать себя ради удобства окружающих. Неужели они и впрямь думают, что смогут меня напугать подобной ерундой?

Горький, призрачный привкус ледяной колодезной воды неожиданно появился во рту, заставив меня болезненно сглотнуть. За свою короткую жизнь я уже пережила вещи намного хуже любой выдуманной легенды.

Решительно поднявшись на ноги, я отряхнула свои короткие шорты и вызывающе скрестила руки на груди, возвышаясь над сидящей Жанной.

– Отлично. Я открою ваши чёртовы врата или что там у вас. – Ведь абсолютно ничего не произойдёт. Легенда, которую они мне только что рассказали, представляет собой полнейшую чушь. – Просто скажите мне, что именно нужно делать.

Глава 3

Маргарита

Вера выводит нас наружу, предварительно собрав их вещи в потёртую холщовую сумку Наташи.

– Мы будем наблюдать оттуда, – Жанна указывает рукой на железные ворота у просёлочной дороги, покрытой утрамбованным щебнем. – Удачи тебе.

Я прищуриваюсь, чувствуя, как в животе закипает жгучий жар предчувствия.

– Если я выживу, – произношу я, намеренно выделяя интонацией своё скептическое отношение ко всему этому абсурдному предприятию, – что вы мне за это дадите? Не думайте, что я стану делать это просто так, из спортивного интереса. Мне совершенно плевать на то, что вы думаете о моей смелости или её отсутствии.