Фиктивная невеста

– У меня нет времени на каждого, кто играет мелкую роль в моей организации, – отрезаю я. – Она – оплачиваемый реквизит. Эта поездка и так крадёт моё время.

– Она будет твоей второй половинкой, – возражает он. – Это не так уж мелко.

– Партнёром на две минуты в день, которые я проведу на палубе, – рычу я.

Чёрный седан въезжает в ангар и останавливается позади нашей машины. Водитель обходит его, открывает дверь, и…

Кира. Кира Дмитриева.

Я выпрямляюсь, моргаю, пытаясь осознать.

– Подожди, – выдыхаю я. – Что?

Она машет нам с другого конца ангара, её улыбка сияет, как прожектор.

Я втягиваю воздух, пока она идёт к нам. Мой разум кружится. Её густые рыжие кудри, гладкие и блестящие, струятся по плечам. Серый пиджак и юбка облегают фигуру, а высокие каблуки делают её загорелые ноги… бесконечными. Она не в своих дурацких розовых ботинках и цветастых футболках. Она… другая. Убедительная. Опасно убедительная.

– Нет, – говорю я, поворачиваясь к Вадиму.

– Она подходит под твой список, – настаивает он. – Идеально.

– Кира. Парикмахер, – рычу я. – Она – краеугольный камень спасения нашего миллиардного счёта?

– Она справится, – говорит он. – Ольга Петровна её полюбит. Ты сам сказал: кто—то, кто тебя раздражает. Она тебя выводит из себя.

– О чём ты думал? – шиплю я. – Господи!

– Не Господи, – бормочет он. – Она – твой список.

– Может, и так, – огрызаюсь я. – Но я не хотел… Киру.

– Почему нет? – спрашивает он.

Я не знаю почему. Честно говоря, без её нелепых браслетов и блёсток она выглядит… слишком хорошо. Не классическая красавица, но с сильными чертами и крепким телом, которое излучает жизнь. Убедительно. Почти неотразимо.

– Это было гениально, и ты это знаешь, – добавляет Вадим.

– Я думал, она в Индии, – бурчу я.

Кира останавливается в паре метров, ставит чемодан и сумочку на асфальт, упирает руку в бедро и вскидывает другую в воздух. Её глаза искрятся, на щеках ямочки, она вся – как взрыв энергии.

– Ну что, делаем это! – восклицает она.

Вадим смеётся. У меня в животе что—то бурлит. Конечно, он считает её забавной.

– Уморительно, – бормочу я.

Она хватает вещи и подходит. Её каблуки цокают по бетону, юбка подчёркивает каждый шаг.

– Привет, Вадим, – говорит она, заговорщически улыбаясь, затем поворачивается ко мне. – Привет, жених! Нам нужны прозвища. Например, котик или что—то такое. Но не котик, это банально.

– Зови меня Олегом, – отрезаю я.

– А ты меня – Котенок, – предлагает она.

Я бросаю на неё тяжёлый взгляд.

– Кирой, – говорю я. Она из тех, кто схватит руль, если не держать её в узде.

– Ладно… Олллег, – тянет она, и её голос звучит как вызов.

Вадим фыркает, забирая её чемодан, который, как я замечаю, идеально сочетается с моим багажом.

– Спасибо, – улыбается она ему.

– Стоп, – рявкаю я.

Оба замирают.

Я выхватываю чемодан у Вадима.

– Она моя невеста, – говорю я тихо, но твёрдо. – Не твоя. Давай играть роль, ясно? Персонал тоже должен верить. А ты… – я смотрю на Киру, пульс ускоряется.

Её брови хмурятся.

– Что?

– Просто… – я замолкаю, не зная, что сказать. Веди себя нормально? Не своди меня с ума?

– Поняла, Олег, – говорит она с интонацией, от которой кровь закипает. Я машу ей, чтобы она поднималась по трапу, и иду следом, стараясь не замечать, как юбка облегает её изгибы.

Напоминаю себе: её раздражающая натура – плюс. Никаких искушений, отвлечений, эмоциональных сцен. Никаких обязательств. Я не для того заработал миллиарды, чтобы застрять с женщиной, которая будет цепляться за меня. Я хочу противоположное.

Наверху я кладу руку ей на поясницу, ощущая мягкую ткань пиджака. Что это за материал? Я никогда не думал о тканях.

– Представление началось, – бормочу я, вводя её в самолёт.

– Ух ты, – выдыхает она, оглядывая салон. Её глаза – как блюдца, полные восторга.

Я наклоняюсь.

– Не выгляди так, будто первый раз видишь роскошь. Ты – моя невеста, привыкла к этому.

– Но я не летала на твоём самолёте, – шепчет она, игриво наклоняя голову. – Я впечатлена. – Она выпрямляется, когда к нам идёт пилот. – У тебя безупречный вкус, Олег.

Её тон – смесь лести и насмешки. Это отвлекает. Надо сказать ей, чтобы не произносила моё имя так.

– Это правда, – подхватывает Вадим. – Ведь он выбрал тебя.

Она улыбается ему, и я чувствую укол раздражения.

Представляю её пилоту и экипажу как свою невесту. Их лица выдают шок, но они скрывают его за улыбками.

– Поздравляю, – говорит Катерина, старшая стюардесса, глядя на меня с недоумением. – Я не знала…

– Мы не афишируем помолвку, – объясняю я. – Это секрет, и мы ждём полной конфиденциальности.

Катерина кивает.

– Конечно.

Мне не нравится обманывать людей, которые давно со мной, но пути назад нет. Фиктивная помолвка – сплетня похлеще настоящей.

– Это я виновата, – вмешивается Кира, беря меня за руку, как будто это естественно.

Её пальцы скользят между моими, и я замираю от интимности этого жеста. Надо сказать ей, чтобы не делала так.

– Я хочу, чтобы помолвка осталась в тайне, – продолжает она. – Олег меня поддерживает. С этой грязной статьёй о его похождениях и моей бабушкой, которая недавно пострадала… Она бы упала в обморок, узнав о нас. Увидит эти статьи – и всё, она старенькая, это её расстраивает.

– Понимаю, – говорит Катерина. – Мне жаль.

– С ней всё будет хорошо, – заверяет Кира.

– Поздравляю, – Катерина улыбается. – Я рада за вас.

Бабушка – выдумка? Вадим упоминал анкету, которую заполнил за меня. Кира, видимо, тоже её заполнила. Я видел что—то на столе. Надо было глянуть.

Я ловлю себя на том, что смотрю на неё. Что должен сказать жених?

– Как она сегодня? – спрашиваю я.

– Настолько хорошо, насколько можно в её возрасте, – отвечает Кира, сжимая мою руку.

Я киваю, чувствуя себя идиотом.

– Позвольте показать вам всё, – говорит Катерина, уводя Киру к сиденьям.

Кира оглядывается, указывая на что—то за спиной Катерины и беззвучно шепча.

– Что теперь? – ворчу я.

– Диван, – шепчет Вадим.

Я иду к бару, наливаю виски, пока Катерина показывает ей спальню и ванную.

– Что? – бурчу я. – Это просто диван.

– Дай ей время, – говорит Вадим. – Диван в самолёте. Ты тоже был впечатлён, когда впервые его увидел.

Я хмурюсь. Честно, я не помню. Покупая самолёт, я был в тумане гнева и боли, выгрызая себе место в мире, который бил меня по всем фронтам. Роскошь не приносила радости – только доказывала, что я выжил.

Мы с Кирой садимся напротив Вадима в передней части. Самолёт готов к взлёту. Кира смотрит на меня, будто хочет что—то сказать.

– Что? – рявкаю я.

Она оглядывается, проверяя, нет ли Катерины, и обводит пальцами салон, делая шокированное лицо – глаза и рот широко открыты. Я не реагирую, и она открывает рот ещё шире, тряся головой.

Я смотрю молча. Не собираюсь потакать её драмам.

– Возбуждённое лицо, – поясняет она.

– Не могла бы ты озвучить свои выражения? – цежу я.

– Хорошо, – кивает она. – Пять с плюсом. Твой самолёт – отпад, Олег.

– Я в восторге, – говорю я саркастично.

Она пристегивается, пока мы выруливаем на полосу, игнорируя мой тон.

– Вот так, – бормочет она.

– Угу, – ворчу я, просматривая тренды в сети.

– Разве гаджеты не надо в авиарежим? – нервно спрашивает она. – Мы взлетаем.

– Это мой самолёт, – отрезаю я.

– Но я думала, это мешает пилотам.

– Нет.

Вадим наклоняется.

– Авиарежим – правило комиссии связи, чтобы не перегружать наземные сети, – объясняет он. – Много телефонов над вышками могут создать помехи.

– Что? – Кира хмурится. – Я думала, это вопрос жизни и смерти!

– Миф, – подтверждаю я.

– Ладно, – выдыхает она.

Самолёт набирает скорость. Она достаёт ярко—розовый пакетик, пальцы дрожат.

– Жвачку? Клубничная, – предлагает она.

Мы отказываемся. Она закидывает две штуки в рот и вцепляется в подлокотники. Я замечаю её причёску – гладкую, заколотую серыми заколками. Красных прядей нет. Интересно, как ей это далось.

– Выпить хочешь? – спрашивает Вадим.

– Катерина предлагала, но нет, – шепчет Кира.

– Самолёт безопасен, – говорю я.

– Знаю, – кивает она. – Шансов погибнуть в машине больше. Но я… нервный пассажир.

Её голубые глаза, широко посаженные, как скулы, блестят. Она признаётся:

– Я редко летаю.

– Мой пилот прошёл четыре тура в Ираке и Афганистане, – говорю я, возвращаясь к экрану, намекая, что разговор окончен.

– Да, но… – начинает она.

– Обещаю, – перебиваю я.

Она кивает, но её пальцы, стиснувшие подлокотники, белеют. Она боится сильнее, чем говорит. Но держится, как солдат.

У меня дела – Гонконгская биржа на грани шаткого закрытия.

Когда мы набираем высоту, она расслабляется. Пора работать.

– Пошли, – говорю я, ведя её в заднюю часть. Вадим идёт следом.

– Здесь зона для разговоров, – объясняю я. – Эта дверь отделяет её от рабочей зоны спереди. – Я задвигаю дверь. – Звукоизоляция. Разваливайся на диване, смотри сериалы, бери что хочешь из бара.

– Ты будешь работать весь полёт? – спрашивает она.

– Да. У меня дела, и за компьютером – серьёзное рабочее время, – говорю я твёрдо.

– Поняла, – кивает она. – Дела спереди, вечеринка сзади.

Вадим прячет улыбку.

– У Вадима файл с именами и фото гостей яхты, – добавляю я. – Изучи, кто важен.

– Хорошо, – соглашается она. – А когда разберём наши анкеты?

– Не думаю, что это нужно, – отмахиваюсь я. – Они в почте, да? – Вадим кивает. – Просмотрю до посадки.

– Ты их не читал? – возмущается она.

– Просмотрю позже. Никто нас не будет допрашивать.

– Ты… – она замолкает, её тон полон укоризны.

– Я быстро усваиваю информацию, – говорю я. – Это моя фишка.

– Получил мои вопросы? – спрашивает она.

Она прислала вопросы? Я смотрю на Вадима.

– Переслал тебе, – подтверждает он.

– Найду и просмотрю, – обещаю я. – А сейчас мне надо работать.

– Нет, подожди, – она вскидывает два пальца. Её жесты говорят не меньше рта. – Я здесь, чтобы помочь тебе добиться цели, верно? И я сделаю это на сто процентов. Но у меня есть опасения.

Вадим касается её руки.

– Дверь звуконепроницаемая. Экипаж не слышит. Не шепчи.

– Ладно, – говорит она громче. – У меня опасения.

– Слышали, – ворчу я. – Какие?

– Я готова следовать инструкциям, но жених и невеста знают друг о друге больше. Если на яхте толпа нефтяных шейхов, не говорящих по—русски, твоя анкета сойдёт. – Она делает кавычки пальцами. – Но стилист выбрал мне наряды для коктейльных вечеринок. Это значит общение. А если цель – женщина? – Она качает головой. – Скажи, что это не женщина, кого нам нужно убедить.

Вадим хмурится.

– Ты берёшь мою анкету в кавычки?

– Вроде того, – отвечает она. – Если это женщина, нам нужно больше деталей.

– Я закрытый человек, – говорю я. – Не делюсь, и ты тоже. Ты – украшение на моей руке. На яхте сотня гостей.

Кира хмурится.

– Но кого мы обманываем? Женщину? Умную? Когда я упомянула бабушку, ты такой: «О, правда?» С лицом «О, правда?».

– У меня не было такого лица, – рычу я.

Вадим кашляет.

– Кажется, ты был немного удивлён, – подтверждает он.

Я стискиваю зубы. Последнее, что мне нужно, – это копаться в анкетах или отвечать на вопросы Киры.

– Кстати, с бабушкой всё будет хорошо, – говорит она, улыбаясь. – Её сбила машина в Химках. Она в гипсе до бедра.

– Жаль, – бормочу я.

– Господи, Олег, это выдумка, – смеётся она. – Но видишь, как детали помогли с Катериной? Ты мог бы сказать: «Она боец», – и улыбнуться мне, мол: «Как моя невеста».

– Я бы такого не сказал, – отрезаю я.

– Ну, поворчал бы про водителей, – настаивает она. – Детали важны.

Она права. Я мало знаю о женщинах, с которыми встречаюсь, – чем меньше, тем лучше. Но о невесте знал бы больше.

– Ладно, десять минут, – сдаюсь я, хватая планшет и наливая ещё виски. Ненавижу говорить о себе.

– Я поработаю, – ухмыляется Вадим, уходя вперёд и закрывая дверь.

Моё настроение темнеет. Это не то, что я планировал. Я должен был работать, а Вадим – разбираться с ней. Эта невеста – его идея.

– Что с Индией? – спрашиваю я.

– Шутка, – отвечает она, глядя в планшет. – Я не говорила, что еду.

– Тогда зачем отпуск? – От меня сбежать хотела?

Она поднимает правую руку, шевеля пальцами.

– Запястью нужен был отдых.

– Что случилось? Травма? – мой голос становится резче.

– Стараюсь не перегружать, – уклончиво отвечает она. – Ничего страшного.

– Что это значит?

– Руке нужен отдых, – повторяет она. – Начнём. Есть вопросы?

Я сажусь рядом на диван, открываю почту.

– Это женщина, – говорю я. – Ольга Петровна Силантьева. Надо убедить её дочерей, зятьёв, двоюродных братьев, но решает она. Очень проницательная. Блестящая бизнес—леди.

– Сколько лет? – уточняет Кира.

– Семьдесят с чем—то.

Она морщится.

– Женщина в таком возрасте не терпит фальши. И не старается угождать, что делает её наблюдательной. Её трудно обмануть. Но… – Она поднимает руки, будто я могу взорваться. – Мы справимся. Кира Дмитриева в деле.

Я киваю, чувствуя… удивление? Она права. Ольга Петровна видит людей насквозь. Неужели в голове Киры не только блёстки?

Она достаёт телефон в чёрно—коричневом чехле.

– Где твой взрыв цвета? – спрашиваю я.

– Сама в шоке, – смеётся она. – Мой чехол сломался. Стилисту пришлось его сменить. Новый чехол в цвет багажа. Эх. У твоего стилиста… классический вкус.

– Что ты хотела сказать вместо «классический»? – подначиваю я. Хочу услышать её настоящее мнение.

Она прикусывает губу, скрывая улыбку, но ямочки выдают.

– Я в роли, – уклоняется она.

– Говори, – настаиваю я.

– Однообразный и скучный? Без стиля? – выпаливает она. – Но я справлюсь.

Я закатываю глаза. Конечно, ей нужны стразы и радуга.

– Купим тебе чехол с блёстками, когда закончим, – говорю я.

– На твои деньги я сама куплю, – фыркает она.

– Нет, запиши в расходы, – настаиваю я. – Профессиональные издержки. Не ходи с тем, что не нравится. Давай с анкетами.

– Сначала твоя, – говорит она.

Я открываю её ссылку. Ответы раскрашены: мои – синие, её – розовые.

– В следующем месяце тебе тридцать два, – замечаю я.

– А тебе сорок, – отвечает она. – Скоро сорок один.

Я хмыкаю.

– Я – Дева, – добавляет она. – Ты – Скорпион. Логично.

– Не верю в астрологию, – отрезаю я.

– Тоже логично, – кивает она. – Мы оба единственные дети. Это нас связывает?

– У тебя есть мнение, – говорю я.

– Думаю, связывает, – отвечает она. – Каково быть единственным ребёнком?

– Было что было, – бурчу я.

– Я бы хотела брата или сестру, – говорит она. – Отдала бы всё.

– Я бы хотел брата, – признаю я.

– Не сестру?

– Не там, где я рос.

Она ждёт, но я не собираюсь копаться в прошлом.

– Ладно, – продолжает она. – Ты из Томска. Не похоже, кстати.

– Не похоже, – соглашаюсь я.

Она ждёт объяснений. Не дождётся.

– Я росла в Химках и Москве, – говорит она. – Ты?

– Далее, – обрываю я.

– Мои родители развелись, когда мне было одиннадцать, – добавляет она.

– Хотел бы, чтобы мои развелись, – говорю я.

– Почему?

– Моя невеста знает, что я не говорю о прошлом.

– Развод – не весело, – вздыхает она.

Она смотрит в окно, щурясь на облака. В её взгляде мелькает грусть – редкость для Киры. Но она поворачивается с улыбкой.

Она отрывает уголок салфетки левой рукой. Запястье болит сильнее, чем она говорит? Хочу взять её руку, проверить, но сдерживаюсь.

– Жаль, – говорю я.

Мы переходим к её анкете. Я открываю документ.

– Ты шутишь, – выдыхаю я.

– Мои ответы – красным, твои – синим, – объясняет она.

– На какой стороне кровати ты спишь? – читаю я. – Это смешно. Никто не спросит.

– Установим на всякий случай, – настаивает она. – И любимая еда. Мы будем есть с людьми. Еда – тема разговоров.

– Стейк, средней прожарки. Русская кухня.

– Не люблю солянку, – говорит она. – Но рыба, картошка, блины – моё. Мы любим русские рестораны?

Я вздыхаю.

– Решено, – продолжает она. – Наш любимый – «Царская рюмочная».

– Скажем, поведу тебя туда на день рождения, – бормочу я, глядя на дверь.

– Я не праздную дни рождения, – говорит она. – Важно знать.

– Почему? – спрашиваю я.

– Просто так. Далее, у меня кот Крош. Чёрная точка на левой лапке.

– Помню, ты упоминала, – говорю я саркастично. Она говорит о нём постоянно. – И песни.

Она сдерживает улыбку.

– У тебя питомцы?

– Угадай.

Она печатает: «НИКАКИХ ПИТОМЦЕВ».

– Сначала ты не любил Кроша, но я верю, ты полюбишь его, как меня, – говорит она, её глаза искрятся. – Хотя не так яростно.

Я молчу. Она поджимает губы, будто ей смешно моё молчание.

– Далее, – говорю я.

Она смотрит в окно, а я изучаю изгиб её щеки. Во время стрижек я не могу её разглядывать – она либо за мной, либо смотрит прямо. Сейчас её профиль… завораживает.

– Ты вытащил Кроша из клетки и держал его так мило, – продолжает она. – Называешь его малышом. Это мило. Ты смягчаешься, глядя на него…

Она болтает о Кроше, и я вижу её одинокой девочкой, выдумывающей друзей. Ей бы нужна была сестра.

– Я даже рада, что у тебя нет домашних животных, – говорит она. – А если бы у тебя была собака? Крошу бы это не понравилось.

– Я бы никогда не завёл собаку, – подтверждаю я.

– Тебя устраивает, что я так болтаю? – спрашивает она. – Убедительно, да? Про Кроша?

– Детали важны, – соглашаюсь я. – Но это займёт неделю. – Я листаю её вопросы. – Боже, их больше восьмидесяти! Слушай, я не делюсь. Мне это не нужно. Я не буду на вечеринках обсуждать рестораны. Вадим заполнит, ладно?

– А мои ответы? – возмущается она.

– Я знаю достаточно.

– То есть мне надо знать о тебе всё, а тебе обо мне – ничего?

– Наши отношения не симметричны, – говорю я. – У миллиардеров так бывает.

– Что, я для тебя племенная кобыла? – фыркает она.

– Дети меня не интересуют, – отвечаю я. – Хочешь – рожай, но разбирайся сама.

Её брови взлетают.

Я бросаю тяжёлый взгляд.

– Надеюсь, никто не поднимет эту тему, – бормочет она.

– Буду ли я работать после свадьбы? – продолжает она. —Надеюсь, что да, потому что мне нравится управлять своим бизнесом. У меня большие мечты по этому поводу, и лучше всего придерживаться правды, особенно с таким человеком, как Ольга Силантьева. Ты можешь изменить мой внешний вид, но ты не сможешь изменить мою личность. После нашей свадьбы я не планирую торчать в загородном доме. Я городская девушка, которая любит быть рядом со своими друзьями и участвовать во всех происходящих событиях. И я люблю своих клиентов, и мне очень нравится быть деловой женщиной. На самом деле, работа с твоим личным стилистом дала мне несколько новых идей по действительно увлекательному расширению моих услуг клиентам.

Я зациклился на «люблю клиентов». Мужчины среди них есть? Не то чтобы мне не всё равно.

– Работай, – говорю я. – Мне не нужна женщина, живущая за мой счёт.

– Отлично, – кивает она. – Видишь, мы создаём образ пары? Я не светская невеста. Я весёлая, игривая, уравновешиваю тебя. Приношу радость в твою… – она запинается, – серьёзную жизнь.

Что она хотела сказать? Я смотрю в её голубые глаза.

– Противоположности притягиваются, – продолжает она. – Мы оба за карьеру, но влюбились. Как это случилось? Люди спросят. Нужна история.

– На яхте этого не будет, – ворчу я. – Особенно историй о нашей любви.

– Спросят, – настаивает она. – Я не сильна в импровизации.

– Разберись, – отмахиваюсь я. – Мне плевать. Я молчалив, ты болтлива.

– Оставляешь историю мне? – уточняет она. – А если тебе не понравится?

– Неважно.

– Есть важные вопросы, – говорит она.

– Я не собираюсь отвечать на все восемьдесят вопросов. Найди три.

Она изучает список.

– Прошлые отношения, – начинает она. – Я была помолвлена в двадцать три. После университета. Недолго. Мы были молоды. Глупо.

– В каком смысле? – спрашиваю я.

– Просто глупо, – пожимает она плечами.

Я жду, но она молчит. Она трещит о коте, а тут – тишина? Может, это было импульсивно. Он был как она – яркий, беззаботный? В шляпе, с гитарой? Это раздражает.

– И всё? – уточняю я.

– Я веду лёгкую жизнь, – говорит она. – Не ввязываюсь в серьёзное.

Мне это не нравится.

– Твой черёд, – говорит она.

– Никаких серьёзных отношений. Никогда. Далее.

– Твоя мечта? Главная цель?

– Я миллиардер с самолётом. Живу мечтой.

– Люди всегда хотят большего, – возражает она. – Миллиардеры летают на Луну.

– Ракета – кабриолет для богатых, – фыркаю я.

– Может, тебе нужен кабриолет… – её улыбка озорная. – Для женщин.

Я понижаю голос.

– Мне не нужен кабриолет.

Она фыркает, но щёки розовеют. Новая одежда сбивает с толку. Я забываю, что она – Кира, самый раздражающий человек. Кто был её жених? Что случилось?

– Давай, – говорит она. – У тебя есть мечта.

– Не ехать на эту яхту, – отвечаю я. – А раз еду, то минимизировать общение. Я хочу работать в своей пещере. Один.

Обычно люди отступают от моей прямоты, но Кира хмурится, её губа выпячивается. Мне не нравится её реакция.

– Твоя мечта, – требую я.

– Хочу развивать бренд, – говорит она. – Не вычурный, но, чтобы женщины выражали себя. И чтобы мой дом остался стоять навсегда. Его продали, могут снести. Я люблю соседей, подруг. Хочу, чтобы всё осталось.

– Жить в Адской Кухне на 2—й Строительной вечно? – хмыкаю я. – И друзей туда же?

– Что не так с нашим домом? – возмущается она.

– Это… нежелательный адрес, – говорю я.

– Нам нравится, – настаивает она. – Женщины там – семья.

– Это твоя мечта? Ты и твои подруги не хотите хороших мест для жизни? Вы не хотите купить загородные дома и завести семьи?

Она закатывает глаза.

– А бренд? – спрашиваю я. – В чём идея?

– Пока не продумала, – уклоняется она.

– Не расскажешь?

– Не сейчас.

– Предприниматели рвутся делиться идеями со мной, – подначиваю я.

– Ещё хочу сбросить четыре килограмма, – добавляет она.

– Женщины, – фыркаю я. – Ты почти не толстая.

– Какая лесть, – говорит она, прижимая руку к груди.

– Ты не толстая, – рычу я. – Ладно?

Она изучает меня, будто проверяя, считаю ли я её привлекательной. Она что, не смотрит в зеркало? Не мой тип, но любой идиот увидит, что она красива.

– Мой жених должен поддерживать мою мечту, – говорит она.

– Извини, но моя невеста вряд ли будет заинтересована в бессмысленной цели похудеть и цепляться за унылую маленькую квартиру, когда она скоро будет жить во дворце.

– А подруги? – возражает она.

– Я выкуплю дом и подарю тебе. Оставишь там подруг.

– Новый владелец не продаёт, – говорит она. – Кто—то пробовал.

– Я заставлю его, – отвечаю я. – Разорю, пока не сдастся, и отдам тебе ключи.

– Ух ты, – её глаза теплеют. – Спасибо. Мне бы понравилось.

Что—то сжимается в груди.

– Далее, – рявкаю я.

– Не волнуйся, твоя доброта – наш секрет, – говорит она. – Ты – грубый альфа—самец, показывающий мягкость только мне. Это наша динамика.

– Что за динамика? – жалею, что спросил.

– Как мы подходим друг другу, – объясняет она. – Я – дерзкая, весёлая, ты – грубый со всеми, кроме меня. Я вижу твою мягкую сторону. Только я.

– Продолжаем? – ворчу я.

– Чего ты боишься?

– Ты знаешь обо мне больше, чем любая женщина, – говорю я.

– Самый большой страх, – настаивает она.

– Не получить активы Силантьевых.

– Не бизнес—страх, – возражает она.

– Кто поставил тебя отвечать за страхи? – рычу я. – Её активы утроят мои показатели. Дадут влияние. Я не достигну цели без них. Я даже нанял тебя.

– Всё ради одного клиента? – уточняет она.

– Это огромный портфель, – объясняю я. – Миллиарды под моим управлением. Зубная паста, которой ты пользуешься, автомобили, на которых люди ездят, рестораны, кафе, сладости, твои чистящие средства. Силантьевы контролируют ошеломляющее количество брендов, и им нужна моя помощь, чтобы увеличить объемы этих денег.

– Ты можешь сделать это? – спрашивает она.

– Уже сделал, – говорю я. – Управляю частью их активов и обошёл всех. Счёт должен быть мой, но Ольга Петровна засомневалась из—за статьи.

– Поняла, – кивает она.

– У них аллергия на скандалы, – добавляю я. – Мы покажем, какой я порядочный.