Фиктивная невеста

Валентина Зайцева

Фиктивная невеста

Глава 1

Кира

Сердитый баритон Олега пробивался сквозь полированную деревянную дверь его кабинета, массивную, как врата в иной мир, отделяющую его сверкающую империю от серой реальности обычных людей. Голос гремел, как далёкий гром, и я могла разобрать лишь обрывки слов – «некомпетентность», «сроки», «невозможно». Он был одновременно ошеломлён и взбешён, и я невольно вздрогнула, чувствуя, как его ярость просачивается через щели, словно холодный ветер.

Соня, стоящая рядом, побледнела, её глаза расширились от ужаса.

– Может, сегодня не лучший день? – пискнула она, сжимая ручку моего розового чемодана, блестящего, как конфетка, с серебряными петлями, которые сверкали под светом ламп. – Может, мне не стоит туда идти?

Я натянула улыбку, стараясь выглядеть беззаботной, хотя внутри всё сжалось.

– Всё будет хорошо, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко, почти весело. – Все раздражают Олега. Это его стиль. Когда узнаешь его поближе, поймёшь, что он… ну, не такой уж монстр.

Ещё один взрыв криков из-за двери. Стены, кажется, задрожали.

Соня посмотрела на меня так, будто готова была провалиться сквозь мраморный пол. Её пальцы вцепились в чемодан, как в спасательный круг. Этот чемодан – мой талисман, символ моего ремесла, и я позволила Соне катить его в офисы клиентов, чтобы передать ей эстафету мобильного стилиста. Всего на несколько недель. Надеюсь, только на несколько недель.

Ещё один гневный возглас, и я выдавила смешок, словно это была забавная шутка.

– Ох, Олег! – шепнула я, подмигнув.

Соня изучала моё лицо, пытаясь понять, шучу ли я. Я надеялась, что она встретится с Олегом в более спокойной обстановке, прежде чем столкнётся с его стилем управления – метающим молнии, как Зевс с Олимпа. Но теперь было слишком поздно.

Я потянула её в сторону, когда дверь кабинета с треском распахнулась. Двое мужчин в дорогих костюмах вылетели наружу, их лица были напряжёнными, а шаги – быстрыми, почти паническими. Они промчались по коридору, устланному толстым ковром, мимо стеклянных офисов, где помощники Олега обычно гудели, как пчёлы в улье. Но сейчас, в пятницу, в семь вечера, большинство комнат были тёмными, и только свет из кабинета Олега резал сумрак, как клинок.

Мы наблюдали, как мужчины скрылись в зоне, где трудились помощники помощников. Я бы не удивилась, узнав, что где-то там, в подвале, есть камера пыток для тех, кто осмелился подвести Олега Власова.

Ещё одно ворчание из кабинета, глубокое и раскатистое, как рык зверя.

– Он не плохой человек, – шепнула я, стараясь успокоить Соню. – Это просто его манера.

Олег Власов был невероятно красив – высокий, с мощным телосложением, чёрными ресницами, обрамляющими глаза, которые могли прожечь насквозь. Но в нём было что-то пугающее, почти готическое, как в тёмном рыцаре из старинного романа. Он был финансовым магнатом, главой «ВласИнвест», человеком, чья подпись – размашистая, с острыми углами – красовалась на логотипе компании, словно королевский указ.

– Ну да, – пробормотала Соня, явно не убеждённая.

Я улыбнулась шире, не позволяя своей маске дрогнуть. Соня была одной из лучших стилистов в моём штате, и только лучший подходил для Олега. Его короткая борода требовала ювелирной точности, а волосы – особого подхода, учитывающего форму его лица и привычку раздражённо запускать пальцы в шевелюру. Когда он злился – а злился он всегда, – его волосы драматично зачёсывались назад, и я находила это… завораживающим. Его хмурые губы, твёрдая энергия, от которой люди разбегались, как ящерицы перед бурей, – всё это было частью его магии.

Я знала, что не должна находить его суровость забавной. И уж точно не должна была представлять, как касаюсь его щетинистых щёк, гладких, как бархат, или целую его хмурый лоб. Но сердце хочет того, чего хочет. Я, наверное, всегда была немного влюблена в Олега. Может, больше, чем немного. Он вёл себя так, будто я – самый раздражающий человек на свете, но я чувствовала между нами связь, тонкую, как паутина. Конечно, он никогда бы не признал это, как лев не признает, что лёгкий ветерок приятен.

Олег существовал в мире, где не было очередей на почте или липких ценников на одежде. Его мир был стратосферой миллиардеров и знаменитостей, где планы мирового господства казались реальными. Я стригла его каждую пятницу в десять минут восьмого, после закрытия биржевой сессии – момента, когда его нельзя было беспокоить. За годы я поняла одно: мировое господство – единственное, что его волновало.

Ещё крики. На этот раз из кабинета выбежала женщина, за ней – мужчина, потом ещё один. Что—то явно пошло не так – обычно в это время офис затихал, и я любила думать об этом как о нашем времени, как бы глупо это ни звучало.

Я посмотрела на Соню. Её костяшки побелели от того, как сильно она сжимала чемодан. Если её руки будут дрожать, она точно испортит стрижку Олегу.

Я бы подстригла его сама, но моё запястье, стянутое бандажом, ныло от повторяющейся стрессовой травмы. Эта боль грозила разрушить мою жизнь. Мне нужен был отпуск – месяц, а может, два, если не станет лучше. Как я буду платить за аренду? Денег едва хватало на этот месяц. Мысли о будущем давили, как тяжёлый камень, но я оттолкнула их.

Соня напряглась, когда из-за приоткрытой двери донеслось очередное рычание Олега. Ещё один подчинённый, похоже, попал под раздачу.

– Суть работы с Олегом – относиться к нему с юмором, – шепнула я. – Юмор – твоя броня. И никогда не показывай, что нервничаешь. Никогда не давай ему почувствовать слабость.

Она сглотнула, сильнее вцепившись в чемодан.

– Хорошо.

– Серьёзно, – добавила я. – Всегда делай вид, что тебе весело. Даже если внутри всё трясётся.

– Но я не такая весёлая, как ты, – её голос дрогнул.

Я хотела сказать, что и я не родилась с этой лёгкостью. Моя жизнерадостность – маска, отточенная годами, мой способ выживания. Особенно с Олегом. Но Соня бы не поверила, поэтому я просто улыбнулась.

Олег был звездой делового мира. Его лицо мелькало на обложках журналов, его имя всплывало в новостях рядом с прогнозами рынков и сделками на миллиарды. Каждое его слово имело вес, заставляя людей спорить или кивать в согласии. Его подпись – размашистая, властная – была логотипом «ВласИнвест», выгравированным на всём, от вывесок до визиток. Его штаб-квартира, перестроенный склад с эко-дизайном, дышала его энергией.

– Просто иди туда с высоко поднятой головой и получай удовольствие, – сказала я. – Тебе весело, а он злится – и это его проблема. Это единственный способ справиться с Олегом.

– Ладно, – Соня нервно прикусила губу.

– Правда. У таких угрюмых мужчин, как он, всегда есть тёмная тайна и ноль радости в жизни.

– Откуда ты знаешь? – она прищурилась. – Это из твоих сериалов?

– Ну… да, – призналась я, усмехнувшись. – Но это не делает это менее правдивым.

Мой аккаунт в социальных сетях, посвящённый сериалам, был моим убежищем. Мыльные оперы успокаивали меня, как тёплое одеяло в холодную ночь. Когда травма запястья не давала уснуть, я думала о любимых персонажах, перебирая их драмы, чтобы отвлечься от своих.

– Единственный способ справиться с Олегом – натянуть улыбку, зашнуровать свои блестящие ботинки и игнорировать его рычание, – продолжала я. – Думай о нём как о льве с занозой в лапе. Это не про тебя. Это про его занозу.

Соня посмотрела на меня так, будто у меня самой выросла грива. Я чувствовала, что Олег несёт какую-то тёмную ношу – это помогало мне не принимать на свой счёт его раздражение, когда он фыркал на мои шутки или закатывал глаза на мои яркие наряды. Я считала, что ему полезно видеть кого-то, кто не боится цвета и смеха. Хотя, судя по сплетням, его мрачный стиль не мешал ему быть Казановой. Сайты пестрели его фото с моделями и светскими львицами – все в чёрном, как на похоронах. Скучно. Будто они боялись, что яркий цвет ослепит его.

Говорили, Олег никогда не спал с одной женщиной дважды. Но это не останавливало их – они выстраивались в очередь, чтобы попытать счастья. Я иногда листала его фото, якобы проверяя, как моя стрижка выглядит «в дикой природе». Но, если честно, я просто не могла отвести взгляд от его лица – резкого, драматичного, как кадр из чёрно-белого фильма.

Ещё одно ворчание из кабинета.

– Я не смогу, – прошептала Соня, её голос дрожал.

– Я бы не привела тебя, если бы не верила в тебя, – сказала я твёрже. – Ты справишься.

– Просто удивительно, что ты ему нравишься, – шепнула она. – Кажется, он не потерпит ещё одного весёлого человека.

– Нравишься? – я рассмеялась, но смех вышел горьким. – Он меня терпеть не может. Возможно, я раздражаю его больше всех.

– Что? – Соня запаниковала. До стрижки оставалось две минуты. – Он тебя ненавидит?

– Я вывожу его из себя. Он ведёт себя со мной как полный придурок. Я просто не даю ему себя задеть, но да, я не в его фан-клубе.

Она уставилась на меня, как на безумную.

– Почему ты его терпишь, Кира? У тебя куча клиентов и учеников.

Я пожала плечами, не готовая признаться, что Олег – это больше, чем клиент. Он был вызовом, загадкой, магнитом, который притягивал меня, несмотря на его колючки.

В этот момент из кабинета вышел Вадим, светловолосый помощник Олега. Его лицо осветилось, когда он меня увидел.

– Привет, Кира!

– Приветик, Вадим! – я улыбнулась, но быстро скрестила руки, пряча бандаж на запястье.

Вадим заметил его, но ничего не сказал. Я представила ему Соню, объяснив, что она временно заменит меня. Он поморщился, глядя на закрытую дверь.

– Не лучший день для перемен.

– Ничего страшного, – сказала я весело. – Если Олег будет бушевать, я расскажу ему про Озерского из «Нашей жизни», как он инсценировал свою смерть. Это его точно отвлечёт.

Вадим фыркнул.

– Кто-то жаждет смерти.

Он ушёл, а Соня посмотрела на меня с удивлением.

– Олег Власов любит сериалы?

– Боже, нет, он их ненавидит, – я закатала рукав, пряча бандаж. – Это его бесит. А ещё он терпеть не может массаж головы, но я убедила его, что без этого стрижка ляжет криво.

– Почему не пропустить массаж? – спросила она. – Если он его ненавидит…

– Потому что, – я замялась, чувствуя, как щёки теплеют. – Ему это нужно. Он… он вообще не умеет расслабляться.

Олег закричал на кого—то, пересыпая речь цифрами – его фирменный стиль. Мой телефон пискнул: десять минут восьмого.

– Пора, – сказала я.

Соня сглотнула, её лицо было белее мела. Я постучала в дверь.

– Что? – рявкнул Олег изнутри.

– Стрижка.

Ворчание.

– Это значит «заходи», – я подмигнула Соне, схватила чемодан и повела её в кабинет.

Пространство Олега было холодным и стерильным, как операционная: стеклянные поверхности, чёрная кожа, огромные окна с видом на мерцающую Москву. А в центре – он сам, во всей своей сияющей, грозной красе. Его карие глаза сверкали, кожа пылала от раздражения, даже волосы, кажется, искрили гневом. Его красота, как всегда, на миг остановила моё сердце.

– Что это? – буркнул он, глядя на Соню.

– Это София Терентьева, – сказала я. – Она возьмёт моих клиентов на ближайшие четыре недели.

Соня неуверенно улыбнулась.

– Приятно познакомиться, Олег Владимирович.

– Четыре недели? – его голос стал ниже, опаснее. – Куда, чёрт возьми, ты собралась?

– В отпуск, – я кивнула Соне, чтобы она начала раскладывать инструменты. Она достала брезент и табурет, её движения были скованными.

Олег буравил меня взглядом, и я почувствовала, как жар поднимается по шее.

– Соня – профессионал, – добавила я весело. – И не волнуйся, твоя служба безопасности проверила её. Никаких скелетов в шкафу или ламп из человеческой кожи.

– «Устраивает» службу безопасности – это не то же самое, что «устраивает» меня, – отрезал он.

– Она справится, – я улыбнулась шире. – Готов?

Он подошёл, излучая раздражение каждым мускулом, и сел на табурет. Соня накинула на него пеньюар, её руки дрожали, но она справилась. Я ободряюще кивнула.

Она начала расчёсывать его волосы. Я стояла чуть в стороне, где Олег не мог меня видеть, и улыбалась, вдыхая его запах – резкий, пряный, с ноткой чего-то тёмного. Соня отложила расчёску и положила руки ему на голову для массажа.

– Нет, нет, нет, – Олег отмахнулся. – К чёрту это. Стриги и все.

Соня посмотрела на меня в панике.

– Хорошо, она пропустит массаж, – сказала я весело. – Вот здесь, – я провела здоровой рукой по его затылку. – Чистый переход сзади и по бокам.

– Почему ты не можешь сделать это в последний раз, чтобы она посмотрела? – спросил он, и в его голосе было больше раздражения, чем обычно.

– Потому что так лучше, – ответила я.

Соня достала бритву и подключила её.

– И что это значит? – буркнул Олег. – Проснулась утром и решила, что пора бросить всё на месяц?

Я обошла его и посмотрела в глаза, скрестив руки. Его взгляд был как удар тока – я редко говорила с ним лицом к лицу, обычно прячась за его спиной, сосредоточенная на стрижке. Его глаза блестели, и мой желудок сделал кульбит.

– Люди берут отпуск, – сказала я, пряча бандаж под рукавом. Я не хотела, чтобы он заметил травму.

– На целый месяц? – он прищурился. – Ты что, решила: «Я построила бизнес, а теперь брошу его, потому что… почему бы и нет»?

Я улыбнулась, хотя внутри всё сжалось.

– Странно, но именно это я и подумала!

– Четырёхнедельный отпуск, – прорычал он.

Бритва зажужжала.

– Ладно, сиди спокойно, – сказала я.

– Знаешь, кто берёт такие отпуска? Неудачники.

Я сдержала ухмылку. Это был Олег во всей красе.

– Может, я отправлюсь в романтический отпуск в Индию, о котором мечтала.

Его лицо вспыхнуло, и я почувствовала, как моё сердце пропустило удар.

– Романтический отпуск с парнем, да? – его голос стал ниже, почти угрожающим.

– С чего ты взял, что с кем-то? – я пожала плечами. – Может, я хочу романтику для себя.

– Ты не потянешь Индию на свою зарплату, – отрезал он. – Не знаю, сколько ты берёшь, и мне плевать, но ты работаешь по часам. Это значит, что ты обречена вечно снимать квартиру с соседкой и в итоге стать пенсионеркой на пособии, которое оплачивают такие, как я.

– Олег Власов, – я улыбнулась слаще. – Может, мне положить тебе на лицо полотенце с ароматом жасмина?

Он уставился на меня, как на безумную. Соня выглядела так, будто вот—вот потеряет сознание.

– Или мой парень насладится этим полотенцем в Индии, – добавила я, и тут же пожалела.

Выражение его лица изменилось – стало тёмным, непроницаемым. Я перешла черту? Воздух стал тяжёлым, как перед грозой. Я поспешила к Соне, которая нервно работала над стрижкой.

– Отлично, – сказала я. – Она делает всё идеально.

Соня отложила бритву и взяла ножницы, распушая его волосы.

– Вот здесь, – я показала форму, которая лучше всего подходила Олегу. – Оставляй чуть больше длины.

– Поняла, – кивнула она.

Хороший стилист, как Соня, мог многое понять по стрижке недельной давности. Но я не просто отправляла замену – я хотела, чтобы мои клиенты получали лучшее. Особенно Олег. Половина успеха стрижки – в понимании личности человека. У Олега всё было просто: его посыл миру – «Я контролирую всё, держись подальше». Брутальное совершенство, завёрнутое в колючую проволоку. Моя стрижка – в стиле 1930-х, с длинной макушкой – подчёркивала это, выглядя идеально как в зачёсанном виде, так и в его фирменном «я на взводе» беспорядке.

– У меня не весь день, – рявкнул Олег.

Соня вздрогнула. Я молча показала ей ещё один ракурс.

– Кстати, помнишь, как Озерский помог Белому похитить мужа Елены и подставить двойника? – сказала я, чтобы отвлечь его.

– Я видела этот обзор в твоих социальных сетях, – подхватила Соня.

– Подожди, что? – Олег повернулся, его голос сочился презрением. – Смотреть сериалы – не пустая трата времени? Вы ещё и пересматриваете старые эпизоды в интернете?

– Конечно! – ответила я весело. – Сериалы учат жизни.

Его угрожающее фырканье было бесценным. Я не видела его лица, но чувствовала, как его ярость пронизывает воздух, как электрический разряд.

Пришло время подравнять бороду. Когда я начала работать с Олегом, его предыдущий стилист делал бороду слишком полной – ошибка! Форма бороды должна подчёркивать лицо. У Олега оно было почти скульптурным, и моя работа делала его ещё эффектнее.

– Соня, – сказала я, – если сделать лёгкий изгиб здесь, видишь линию? – я показала, как борода должна спускаться от скул к подбородку, создавая идеальный контур.

Соня кивнула, но, кажется, не уловила магии. Люди редко видели Олега так, как я.

Уход за бородой – интимное дело. Олег, возможно, не понимал, какое волшебство я творю, но это было неважно. Он был засранцем, который не будет скучать по мне. А я… я буду скучать по нему.

– Вот здесь, – я провела левой рукой по его щеке, разглаживая линию от скулы к подбородку. Это была моя любимая часть его бороды. Моя рука задержалась на миг дольше, чем нужно, и я почувствовала, как моё горло сжалось.

Если запястье не заживёт, я, возможно, никогда больше не прикоснусь к нему. Не увижу его. Эта мысль ударила, как молния, и я отвернулась, пряча дрожь в руках.

Глава 2

Олег

Вечер понедельника, десять часов. Гонконгская фондовая биржа вот-вот закроется, и я со своей командой толпимся в переговорной вокруг стола, заваленного контейнерами с китайской едой на вынос. Запах соевого соуса и жареного риса мешается с напряжённым теплом человеческих тел. Перед нами – стена мониторов, испещрённых графиками. Все взгляды прикованы к двум линиям в центре – расходящимся, как крылья хищной птицы. Наша новая стратегия сработала. Алгоритм, который мы вылизывали месяцами, сдвигает циферблат на жалкую долю процента, но, когда оперируешь такими суммами, как мы, этого хватит, чтобы возвести или стереть с лица земли экономику маленькой страны.

Тенденция держится пятый день. Я чувствую, как волнение команды нарастает, как статическое электричество перед грозой. Кто-то позади тихо выдыхает – единственный звук в гробовой тишине. Скоро они будут орать, танцевать, обниматься, но только когда я выйду за дверь. Пока я здесь, они держат себя в руках. Яркие эмоции бесят меня до чёртиков.

– Всё, – говорю я, голос ровный, как бетонная плита. – Хорошая работа. Продолжайте.

Не добавляя ни слова, я разворачиваюсь и иду в свой кабинет. Шаги глухо отдаются по мраморному полу. Я не еду домой. Работал до трёх утра, потом рухнул на диван в офисе, вздремнув пару часов. В шесть утра, ещё до начала предпродажной торговли, я уже был на ногах, глаза горели от кофеина и адреналина.

В девять утра в кабинет заходит Вадим с двумя кружками кофе. Запах свежесваренного эспрессо заполняет пространство, смешиваясь с холодным воздухом кондиционера.

– Ты только пришёл или вообще не уходил? – спрашивает он, протягивая мне кружку.

– Не уходил, – отвечаю, не отрываясь от экрана.

Он останавливается перед столом, изучая моё лицо. Вадим со мной с самого начала, и он читает меня, как открытую книгу. Его взгляд – смесь любопытства и осторожности, как у человека, который знает, что ступает на минное поле.

– Что? – рявкаю я, хватая кофе. Горячая керамика обжигает пальцы.

– Силантьевы, – говорит он, и в его голосе появляется тень тревоги.

– И что с ними? – я откидываюсь в кресле, чувствуя, как мышцы шеи напрягаются.

Силантьевы – семейный конгломерат, контролирующий огромный портфель фондов, включая несколько инвестиционных, за которые я бился, как лев. У нас есть кусок их бизнеса, и мы принесли им прибыль, от которой у любого финансиста потекли бы слюнки. Я был на грани того, чтобы забрать всё – полный контроль над их активами. Это не просто игра на рынках. Это власть. Контроль над самим рынком.

– Я говорил с Ольгой Петровной, – продолжает Вадим.

– И? – я прищурился. Ольга Петровна Силантьева – глава семейства, семидесятилетняя женщина с умом острым, как бритва, и волей крепче стали. – Она готова отдать всё?

Тишина. Его лицо каменеет, и я чувствую, как кровь приливает к вискам.

– Что? – рычу я.

– Она рассматривает других, – говорит он. – Её совет директоров устроил проверку. Это между тобой и Соболевым.

Я чуть не выплёвываю кофе.

– Ты шутишь? – но его взгляд непреклонен. Вадим не шутит. Не со мной. – Это сама Ольга Петровна сказала?

Он кивает.

– Она что, с ума сошла?

Молчание. Я сжимаю кружку так, что кажется, она треснет.

Ольга Петровна славилась безошибочными решениями. Выросшая в семье фермеров из Краснодарского края, она пробилась наверх с нуля, и я уважал её за это, несмотря на её высокоморальные замашки, которые порой граничили с абсурдом. И тут меня осеняет.

– Чёрт. Это из-за той статьи? – я отставляю кружку, чувствуя, как гнев закипает внутри.

Вадим поднимает брови над очками в чёрной оправе. Ему не нужно ничего говорить – он явно думает то же самое.

– Она прямо сказала, что дело в статье? – спрашиваю я.

– Не пришлось, – отвечает он. – Все считают тебя каким—то Распутиным, который устраивает оргии и купается в слезах девственниц. Ольге Петровне это не по душе. Ты знаешь, как она печётся об имидже. Она осторожна с теми, с кем связывает свой бренд.

Та статья, вышедшая пару недель назад, была чистым бредом. Да, я не сплю с одной женщиной дважды. Но я всегда честен. Говорю прямо: не будет звонков, сообщений, второго свидания. Никогда. Я делаю всё, чтобы женщины знали, на что идут. И теперь я – какой—то Распутин, утопающий в разврате?

– Какая чушь, – рычу я. – Я два месяца почти не вылезал из офиса из-за этого алгоритма. И теперь я Распутин?

Вадим отпивает кофе, его лицо непроницаемо. Я нанял целую команду пиарщиков, чтобы держать такие статьи под контролем. Само собой, я их уволил, как только этот пасквиль попал в печать.

– Заставляет нас конкурировать с Соболевым, – говорю я, чувствуя, как челюсть сжимается. – О чём она думает?

Вадим молчит, ожидая, пока я сам дойду до сути.

Анатолий Соболев – наш главный конкурент, владелец компании по управлению активами. Мошенник и лжец, но сын олигарха из 90—х, что, похоже, даёт ему индульгенцию на всё. В отличие от меня.

Вадим садится в кресло напротив, скрестив ноги. Его короткие вьющиеся волосы блестят под светом ламп, а худощавое тело бегуна расслаблено, но глаза выдают напряжение.

– Хорошие новости? – говорит он. – Я водил Ольгу Петровну на завтрак.

– И? – я прищурился. Вадим умел очаровывать клиентов, и Ольга Петровна не была исключением.

– Рассказал ей про алгоритм. Она в восторге. Очень позитивно настроена, – он замолкает, и эта пауза мне не нравится.

– Что?

– Я сказал, что ты хочешь обсудить это с ней. На яхте. На следующей неделе.

Я медленно поворачиваюсь.

– Что?

– В этом году тебе придётся сказать «да», – продолжает он. – Если хочешь её активы.

Он говорит о двухнедельной поездке на мегаяхте – ежегодном сборище Силантьевых, их друзей и бизнес—воротил в Сочи. Я отказывался три года подряд. Яхта длиннее футбольного поля, с танцполом, бассейном, рестораном, кинотеатром, каютами, шоу – кусок ада, замаскированный под роскошь.

– Всё что угодно, только не это, – отрезаю я.

– Олег, – его голос становится твёрже. – Хочешь Силантьевых? Надевай матросскую шапку, шагай на яхту и покажи Ольге Петровне, что ты не тот, за кого тебя выставила статья. Ты – её человек.

Я стону, потирая виски. Мой график трещит по швам, и вырвать две недели – всё равно что вырезать себе сердце.

– Там наверняка есть бизнес—услуги, – добавляет он. – Будешь работать.

– На какой планете я выкрою две недели? – рычу я.

– Ты ведь хочешь активы Силантьевых? – его взгляд буравит меня.

Я выдыхаю. Он прав. Соболев, этот гад, был на новогоднем мероприятии Силантьевых в Краснодаре – ещё одно приглашение, которое я проигнорировал. Кто—то явно нашептывает Ольге Петровне, расхваливая его.

– Возьми отпуск, – говорит Вадим. – Покажи ей, что ты – тот, кто принесёт ей прибыль. Что ты не тот, о ком пишут.

Я не из их круга. Вырос в Томске, в семье, державшей пивной бар. Статья выставила меня чуть ли не бандитом, который вырывал сумки у старушек, хотя я пахал, чтобы выбраться наверх, не запятнав себя. Мой успех – не удача, а работа. В два раза тяжелее, чем у Соболева.

– Думаешь, он приложил руку к статье? – спрашиваю я.

– Трудно сказать, – отвечает Вадим. – Но тебе нужно быть там. Это цена за её активы. Я тоже еду – она меня пригласила.

Я смотрю в потолок, чувствуя, как гнев сменяется усталостью. Управление активами Силантьевых – это не просто деньги. Это власть, свобода, нечто большее, чего я не могу выразить словами. Я хочу этого всеми фибрами.