Охотник на нечисть

Валентина Радюкова

Охотник на нечисть

Глава 1. Ночь на кладбище

Сторожка смотрителя кладбища, куда меня занесло волею Судьбы, представляла собой небольшое одноэтажное здание с весьма скромным, я бы даже сказал, спартанским убранством: скамья, стол, стул, сундук и небольшой камин, в углу организован уголок с кухонным убранством. Я присел на лавку, поставил рядом свой вещевой мешок и принялся проводить ревизию арсенала, постепенно извлекая его на свет. Первым достал арбалет с серебряными болтами, любовно провёл ладонью по изящно изогнутой поверхности и бережно положил его рядом с собой. Затем взял в руки чехол с болтами и достал их, проверяя на целостность. Серебряные наконечники ярко сверкнули в свете пламени. На каждом из них стоял оттиск, свидетельствующий о том, что серебро натуральное. После пришла очередь кольта. Почистил его, смазал маслом и отложил рядом с арбалетом. Затем развернул пояс с пулями, на которых было выгравировано «аконит». Уж извиняйте, но я ужасно старомоден. Разумеется, не забыл и про мешочки с полынью, на которых красовалась аккуратно вышитая надпись.

Действуют в основном на русалок, но против другой нечисти тоже можно использовать как оберег. Пред моими глазами предстал образ красивой молодой женщины в лёгком летнем голубом платье. Она сидела на скамейке в саду, окружённая розовыми кустами, и вышивала эту надпись. На её губах сияла нежная улыбка, ласковый тёплый ветер играл в рыжих волнистых волосах, доходивших до плеч. Я зажмурился и тряхнул головой, прогоняя образ матери. Только заигравшие на скулах желваки могли выдать его настроение. Так уж вышло, что я слишком рано потерял родителей.

И давно о них не вспоминал. Не желал вспоминать, ибо это было слишком болезненно. Они погибли у меня на глазах, когда мне едва исполнилось десять. Потом пришлось самому добывать себе пропитание. А учитывая тот факт, что десятилетнего мальчонку никто не желал принимать всерьёз, то жилось мне совсем уж не сладко. К тому моменту, как начал зарабатывать себе на хлеб единственным ремеслом, которое знаю в совершенстве, за моими плечами были уже годы всевозможных подработок. Брался буквально за всё. От разноса листовок, до участия в трупе бродячих актёров.

Вот туда меня занесло абсолютно случайно. Просто однажды совершенно отчаявшись, я попытался залезть в карман одного опрятно одетого господина. Но, как говорится, не умеешь воровать, то и начинать не стоит. Естественно меня поймали за руку. Но вместо того, чтобы сдать властям и выпороть у позорного столба, забрали в трупу. Как выяснилось, сей господин был у актёров главным, а я с перепугу поджог подол дородной дамы, которой не посчастливилось оказаться рядом. Что, конечно же, не ускользнуло от его намётанного взгляда, и он предложил мне кров и хлеб, а я взамен должен был разъезжать с ними и устраивать файер-шоу.

Разумеется я тогда согласился. Не сказать, чтобы это было работой мечты, но из уличного оборванца я превратился в знаменитого артиста. До тех пор, пока мы не заехали в один из провинциальных городков, третируемых нечистью, где пригодились мои истинные способности. После этого я ушёл из трупы и начал самостоятельную карьеру, зарабатывая уже своим ремеслом. Я зажмурился и тряхнул головой, прогоняя образ матери. Только заигравшие на скулах желваки могли выдать моё настроение.

Вернувшись из своих воспоминаний в грешный мир, взял в руки кукри, вынул из ножен и осмотрел изогнутый клинок с характерным рисунком, напоминающим штрихи. Ручка клинка была деревянной с красноватым отливом и тонкими чёрными прожилками. Порылся в мешке и извлёк два небольших пузырька, в которые зелейники наливали лекарства. Так же достал пиалу и кисточку. Откупорил сначала один пузырёк, в котором плескалась тёмно-зелёная густая жидкость, а наклеенная этикетка гласила, что это экстракт лавра, и плеснул немного в пиалу. Плотно закупорил пузырёк, протёр платком и отправил обратно в мешок. Далее пришёл черёд пузырька с перламутровой прозрачной жидкостью, на котором было написано, что это экстракт лунного цветка и повторил процедуру.

Две разные жидкости смешались в пиале и приобрели голубоватый флюоресцирующий цвет. Окунул кисточку в жидкость и стал аккуратно, штрих за штрихом, наносить раствор на лезвие кукри. Жидкость впитывалась в металл словно губка. После чего он слабо замерцал голубоватым светом. Тщательно вытер пиалу платком и отправил в мешок. Туда же отправились верёвка, брезент, бутылка воды и горячий хрустящий хлеб. Кольт и кукри я пристегнул к поясу, метательные ножи к бёдрам.

– Вы точно убьёте эту тварь? Ну житья от неё совсем нет ни мёртвым, ни живым! Могилы разоряет, прихожан кусают её змеи, от чего они тоже вскоре помирают. Помилуйте, у меня нет столько места, чтобы хоронить каждую неделю! – Сетовал смотритель, вертясь подле меня, чем весьма сильно раздражал.

Заставляя хмуриться и поджимать губы. Я даже старался не смотреть на этого невысокого лысоватого мужчину с характерным пузичком. На котором была простая видавшая виды льняная рубаха и такие же шаровары, небрежно заправленные в резиновые сапоги.

Хотя было даже забавно, что больше всего он переживал за то, что не всем покойникам хватит места на кладбище. Боялся, что браниться, что ль, начнут? Хотя бывало на моей памяти и такое, когда поднимались мертвяки из могил и спорили, у кого лучше условия.

– Точно. – Бросил я нехотя, проводя пальцем по тонкой острой кромки лезвия ножа. На коже проступили капельки крови. Поднёс ко рту и слизнул, на языке появился характерный металлический привкус. – Так где, говорите, видели Дзякоцу? – Уточнил, бросив на него быстрый взгляд.

– А… В третьем ряду, не далече от могилы молодого солдатика, погибшего два года тому назад! – Радостно сообщил сторож.

– И вы мне заплатите сорок золотых, если я принесу её голову? – Уточнил, стягивая рыжие кудрявые волосы в тугой хвост.

– Всё так, всё так! – Отчаянно закивал мужчина. – Вы уж избавьте нас от этой нечисти!

– Можете даже не сомневаться. – Я вышел из сторожки и вдохнул полной грудью свежий октябрьский воздух. Веяло сыростью, пожухлой листвой и… смертью. Была середина октября, прохладный ветер колыхал редкие деревья с наполовину пожелтевшими и покрасневшими листьями. Некоторые из них уже покинули свои ветки и устилали холодную землю, смешиваясь с грязью. Совсем недавно прошёл дождь и кое где были видны лужи. Пока я собирался на дворе уже наступила ночь и включились редкие фонари, тускло освещающие могилы и кресты. Оглядевшись по сторонам, направился вдоль ровных рядов могил, всматриваясь. Освещение было не ахти какое: несколько тусклых фонарей, разбросанных в хаотичном порядке, да выглянувшая из – за туч луна. Подойдя к третьему ряду, замер и прислушался. В ночной тиши прошуршала мышка или ёжик, тревожа траву под ногами. Но никакого змеиного шипения или звука шагов слышно не было. Поправил на поясе кукри и отправился дальше вглубь ряда. Слева от меня затрещал и замигал свет, а в следующее мгновение пришлось уворачиваться от змеиной атаки. Длинное тело проскользнуло в нескольких миллиметрах от лица. Я резко присел, разворачиваясь всем корпусом и очерчивая полукруг правой ногой. Перенёс на неё вес, так же стремительно взмывая вверх и перехватывая змеиное тело левой рукой. Правой сдёрнул кукри с пояса. В это мгновение атаковала вторая змея.

Прогнулся так, чтобы тело оказалось параллельно поверхности земли, совершив одновременно плавный скользящий шаг вперёд и разрезая кукри змеиное тело пополам. Кладбище пронзил душераздирающий не человеческий вопль, а всё ещё живая змея в левой руке извернулась и атаковала, метя в горло. Плавное танцующее па – и я ухожу от атаки. Змея проскользнула мимо, задев шею шершавой кожей. Голова второй змеи упала на землю, окропляя её брызнувшей из тела кровью.

– Ты убил моих девочек! – Послышался всхлип. Обернувшись, увидел Дзякоцу. Вопреки всем преданиям, она совсем не выглядела как старуха. Напротив, очень даже миловидная белокожая девушка с большими янтарными глазами и вытянутыми змеиными зрачками, вместо волос у которой копошился змеиный клубок, а руки обвивали трупики только что убитых мной пресмыкающихся. Всё тело нежити покрывала змеиная шкура, подчёркивающая аппетитные женские округлости.

– Ну ты первая начала. – Усмехнулся, запуская руку в сумку и смыкая пальцы на успокаивающем гибком теле арбалета. – Нечего было третировать живых.

– Это мое кладбище! – Капризно топнула босой ногой дзякоцу и из-под ее ступни поспешно расползлись в разные стороны змеи.

– Да? Ты его купила, что ль? – Насмешливо парировал. Реакция

оскорбленной нечисти меня забавляла. Дзякоцу возмущённо взвизгнула и в мою сторону устремились змеи. Инстинктивно вскинув одну руку в защитном жесте, хоть и понимал, что это не остановит их атаки, вторую выставил вперёд и выстрелил из арбалета. Змеиные зубы впились мне в руку, плечи, везде, куда смогли дотянуться. Тело содрогнулось от пронзившей его острой боли. Я стиснул зубы, чтобы не закричать. Только крупная дрожь выдавала на сколько эти укусы были болезненны. Ноги подкосились сами собой и я рухнул на колени, тяжело дыша, опустив голову и опираясь на руки, по левой, которой закрывался, из многочисленных маленьких ранок струилась кровь. Она была слишком тёмной, почти чёрной. Такой же кровью пропиталась моя одежда. Яд стремительно распространялся по моему телу, отравляя его. Гораздо стремительней, чем я того ожидал. Дышать становилось всё труднее, к горлу подкатывал тошнотворный ком, но я упорно боролся с позывами продемонстрировать матушке -земле содержимое своего желудка. Перед глазами всё плыло, словно находился под водой, тело дрожало все сильнее и ближе кренилось к земле. Но перед тем, как растянуться на холодной почве, услышал предсмертный хрип, доносившийся явно не из моего горла. Слабое утешение для умирающего. Но я выполнил свой долг и теперь могу уйти с чистой совестью и наконец увидеться с родителями. В концеконцов, и так слишком сильно задержался на этой земле для того, кто каждый день играет со Смертью. А эта капризная дама ой как не любит, когда её пытаются обмануть.

И вот когда уже был готов смириться со своей печальной участью, сквозь застилавшую глаза тьму увидел стройный силуэт. Лицо было расплывчатым, а мелодичный голос звучал с помехами и словно сквозь вату. Запомнил только яркие зелёные глаза и свежий запах моря.

****************

Как только Дзякоцу рухнула замертво, я вышла из своего укрытия, которым служила могила какой-то старушки, украшенная массивным крестом.

Могила находилась позади сражавшихся, чуть левее от них. На мне был тёмно-синий плащ с множеством кармашков, обожаю набивать карманы всякой всячиной, и глубоким капюшоном, полностью скрывающим лицо. Не сказать, что б я в этом сильно нуждалась. Ведь мне достаточно было всего лишь заглянуть в глаза, чтобы человек или существо напрочь забыли, как я выгляжу. Но так уж вышло, что питала нежные чувства к стандартным средствам сокрытия своей личности, так часто опоминающихся в разной литературе. Так что будем считать это моим маленьким капризом. Рядом скользящим шагом двигался Лекс. Мой верный друг и фамильяр по совместительству. Со стороны его вполне можно было принять за вампира: высокий, худощавый, бледный, с острыми выпирающими скулами, впалыми щеками, хищным горбатым носом и слегка длинноватыми клыками. Тёмная чёлка спадала на сапфировые глаза, волосы коротко подстрижены, для сегодняшней вылазки выбрал чёрную атласную рубашку и просторные шёлковые штаны, на ногах красовались начищенные до блеска туфли. Мы подошли к Дзякоцу, растянувшейся на земле. Мёртвые глаза были устремлены в звёздное небо. Из её горла торчал серебряный болт арбалета, а по земле растеклась лужа крови.

Змеи, что служили ей волосами, так же были мертвы и разметались по земле.

– А ты была права. – Хмыкнул Лекс, разглядывая безжизненную нежить. – Этот мальчишка совсем не плох и стоит того, чтобы ты тратила на него своё время.

– Он мне предназначен, я уже тебе об этом говорила. – Заметила с укоризной и подошла к Вилсару. Тот был совсем плох. Кожа посинелаот яда, отравившего его кровь. Под ней проступили вены, вычерчиваяхитроумный рисунок чёрных переплетений. Парень тяжело дышал, но всё ещё находился в сознании, хоть и в весьма замутнённом. – Всё хорошо. – Тихо произнесла я и опустилась рядом с ним на колени, не обращая абсолютно никакого внимания на грязь и кровь. – Теперь всё будет хорошо. – Я подняла руки над его телом, на кончиках пальцев затрещала магия. Целительная сила потекла сквозь меня тёплым потоком, направляясь в руки, ладони, а после и в тело Вила. Его раны стали затягиваться, а кожа приобрела нормальный розоватый цвет. Трепещущая под моими пальцами грудная клетка дрогнула, а после поднялась и опустилась. Дыхание выровнялось. Закончив исцелять, заодно залатав и порванную одежду, опустила руки и выдохнула. Рядом со мной упала отрубленная голова Дзякоцу.

– Может заодно и его вымоешь? – Усмехнулся Лекс.

– Нет. – Я поднялась на ноги. – Хочу ещё раз его проверить.

Я стала рядом с фамильяром и призвала воду, сконденсировав еёиз воздуха. Водная лента обернулась вокруг нас, и мы исчезли, телепортируясь.

****************************

Занимался рассвет. Первые солнечные лучи уже коснулись лазурного небосклона, окрашивая его в золотисто – алые оттенки. Солнечные зайчики запрыгали по кладбищу, пробуждая землю, и остановились на одном единственном теле, распластавшемся в грязи. Огненные волосы разметались по поверхности земли, перемешиваясь с грязью, листвой и травой. Руки были раскинуты в стороны, навстречу рассвету. Одежда, хоть и целая, но явно требовала стирки. Лицо охотника выражало безмятежность, как у младенца, видевшего приятный сон. Грудь медленно поднималась и опускалась, следуя мерному дыханию. Поодаль лежал арбалет и поблескивало лезвие кукри. Я поморщился и открыл глаза, не сразу осознавая, где нахожусь. Но когда в памяти начали проплывать картины прошлой ночи, вскочил на ноги и принялся тщательно себя обследовать, похлопываяруками по телу и разглядывая со всех сторон. Это настоящее чудо, но я всё ещё был жив. Более того, тело совершенно не болело, а от ран не осталось и следа. Да и голова была светлой и ясной. К тому же, чувствовал себя отдохнувшим и полным сил, словно бы и не было ничего. Как будто просто прилёг отдохнуть здесь, на кладбище, посреди могил. Ну мало ли какие причуды могут взбрести в голову охотнику, побывавшему едва ли не в каждом уголке нашей необъятной Вселенной.

Единственным доказательством того, что Дзякоцу действительно существовала служила отрубленная голова, лежавшая тут же, рядом со мной. Всё ещё пребывая в состоянии сюрреализма, отряхнулся от земли и травы, хоть это и мало чем помогло, я по-прежнему напоминал шахтёра. Сунул голову Дзякоцу в холщовый мешок и направился к смотрителю.

– Дорогой ты мой! – С распростёртыми объятьями встретил меня мужчина на пороге. – Я всё знаю! С ума сойти, как только жив остался! – Он старательно оглядел меня со всех сторон.

– Скажите, Вы не видели здесь девушку? – Поинтересовался я.

– Девушку? – Смотритель замер и уставился как будто в первый раз увидел. – Для посетителей ещё слишком рано. Рассвет только занимается.

Я настолько был поражён тем, что всё ещё топчу эту грешную землю своими ногами, поэтому рассвет стал настоящей неожиданностью. Подняв голову и чуть прищурясь, посмотрел на красные всполохи первых солнечных лучей на чистом, как слеза ребёнка, лазурном небосводе. Что ни говори, а сегодня явно повезло с погодой, ни единого облачка. Смотритель тем временем по-хозяйски забрал у меня мешок и отправился внутрь, дабы отсчитать монет.  Я последовал за ним. Получив свой гонорар, ушёл восвояси. Холщовый мешочек приятно оттягивал пояс, к которому он был прикреплён небольшим куском бечёвки. Первым делом необходимо было смыть с себя кладбищенскую землю, поэтому направился к озеру в лесу, что находился за пределами кладбища. Как только тяжёлые металлические ворота со скрипом затворились за моей спиной, так сразу стало легче дышать. Даже настроение улучшилось и я направился по дороге к лесу, намурлыкивая себе под нос незатейливую мелодию. Лес встретил меня ароматами хвои и лиственных деревьев. Утро уже во всю заявляло о своих правах. Пели птицы, перешёптывались деревья, стряхивая со своих ветвей ночную дрёму. Лёгкий тёплый ветерок колыхал травинки, которые приятно щекотали босые ноги. По дороге к озеру я решил снять сапоги, а чтобы они не испачкали изнутри вещевой мешок, пришлось прибегнуть к очищающему плетению. Оно было до безобразия простым. Всего-то поставить сапоги на землю рядом друг с другом и очертить огненным кругом. На кончиках моих пальцев затрещала магия, и стали срываться огненные искры, заключая обувь в круг. Тот вспыхнул, окутывая пламенем сапоги. А после того, как огонь погас, обужа стояла чистая и сверкала как новенькая.  И я с чистой совестью убрал их в вещевой мешок, закинув его себе за спину и ступая по прохладной земле босыми ногами. Как же давно я вот так не ходил! Не говоря уже о том, чтобы бегать. Повинуясь какому-то странному и давно забытому чувству, сорвался на бег и понёсся по лесу, что было мочи. Ветки хлестали меня по лицу, рукам и телу, приходилось то и дело перепрыгивать через очередную корягу, но меня это мало волновало. Раскинув руки встороны и выставив грудь навстречу ветру, позволил крику вырваться на свободу, переполошив тем самым жителей леса, которые тут же встрепенулись. Зайцы навострили уши, птицы слетели с насиженных ветвей и стали вырисовывать в воздухе хаотичные странные пируэты. Так и добежал до озера, притормозивтолько подле самой его кромки. Скинув с себя одежду, вбежал в прохладную гладь, тревожа её своим вторжением. По поверхности воды разошлись волны. Окунулся вместе с головой. Озеро охотно приняло меня в свои приветливые объятия, смывая с тела могильный смрад, пот и остатки сна. Я и сам не заметил, как заплыл довольно далеко и, открыв глаза, обнаружил перед собой прозрачное лицо еженерис. Вот только водных духов мне сейчас не хватало для полного счастья! Они представляли собой помесь людей и рыб. Круглые человеческие лица с большими рыбьими глазами и ртами, вместо волос водоросли, развивающиеся в воде тонкими лентами. Прозрачные тела тоже были человеческими без гендерных принадлежностей и заканчивались рыбьими хвостами. Между костлявыми пальцами виднелись перепонки, а сами пальцы завершались длинными острыми когтями. Так же их рты были полны длинных тонких острых зубов, посаженных очень тесно друг другу. В межрёберном пространстве наблюдались жаберные щели. Голоса у них томные, обволакивающие, низкие, словно сама вода говорит.

– Человек… – Донеслось со всех сторон. – Такой хороший… Останься с нами… Не уходи…

Меня стали тянуть за руки и ноги, погружая всё глубже под воду. Тонуть явно не входило в мои планы, по крайней мере сегодня точно. Я стал активно сопротивляться, отбрыкиваясь и пытаясь избавиться от навязчивых духов. Но они даже и не думали сдавать свои позиции, ведомые желанием меня утопить. Одна из призрачных дев подула и из её рта вылетели миллиарды маленьких пузырьков, облепивших моё тело. С ужасом осознал, что не могу пошевелиться, продолжая погружаться вниз. Воздух в лёгких стремительно заканчивался, в груди начинало мучительно жечь. Я предпринял последнюю попытку высвободиться, отчаянно рванувшись и напрягая все мышцы. Но не тут – то было. Моё пузырчатое одеяние даже не дрогнуло, только ещё сильнее сковывая тело. Сердце забилось чаще, отдаваясь стуком в ушах.

– Кажется переоценила ты его. – Лекс смотрел, как еженерис утягивает под воду Вилсара. Мы стояли на берегу озера и наблюдали за происходящим.

– Они в своей стихии. У него нет шанса. – Недолго думая, я скинула с себя плащ, а затем на землю полетела и рубашка с брюками и нижним бельём. Полностью раздевшись, нырнула в озеро. Вода радостно приняла меня в свои объятия, а сердце бешено заколотилось, от единения с родной стихией. Мое тело видоизменилось: вместо ног появился хвост, вдоль позвоночника пролёг спинной плавник, между пальцев образовались тонкие прозрачные перепонки, ногти удлинились, превратившись в когти. Я стремительно поплыла к кучке еженерис, сверкая зеленью глаз.

****************************

Как только Триш исчезла под водой, я вздохнул, собрал ворох её одежды и телепортировал. Больше здесь делать было нечего. Пока нечего. Меня вновь настигло видение: мутный силуэт, стремительно приближающийся ко мне. Ежеренис с перепугу бросились врассыпную. Чья-то длинная тонкая рука протянулась ко мне и с силой дёрнула вверх. Меня подкинуло над водной гладью и выбросило на берег. Распластавшись на нём, закашлялся, выплёвывая воду и старательно пытаясь вдохнуть воздух. Лёгкие болезненно сжались, заставив заскулить сквозь крепко стиснутые зубы. С трудом поднявшись и всё ещё морщась от болезненных ощущений в груди, огляделся, надеясь увидеть своего спасителя. Но вокруг не было ни души, а озёрная гладь стояла гладкая и не потревоженная, только лёгкая рябь пробегала по её поверхности. Вся эта ситуация мне ой как не нравилась. Терпеть не могу быть в неведенье, когда не знаю, с кем меня сталкивает судьба! Подхватив с земли одежду, придирчиво оглядел её со всех сторон, вздохнул и сжёг, призвав огонь. Язычки пламени охотно охватили одеяния и воздух наполнился запахом гари. Я извлёк из вещевого мешка запасную рубашку и штаны и оделся.

После устроился под старым дубом, растущем на почтительном отдалении от озера и раскинувшем свою внушительную крону. Уселся на землю, вытянув ноги, опёрся спиной на массивный ствол и извлек из мешка хлеб и воду, принялся жадно поглощать пищу и восстанавливать силы. После трапезы я позволил себе немного расслабиться и прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки леса: пение озера, шёпот ветра, шелест листьев, птичью трель. И сам не заметил, как погрузился в сон.

Глава 2. Как я докатился до жизни такой

Наш фургон остановился в небольшом провинциальном городке к югу от Франции. Я открыл глаза, рассматривая скромное спартанское убранство: несколько стульев, стол, уголок с кухонной утварью, небольшой холодильной камерой и электрической плитой, душевая, платяной шкаф, шкаф с книгами, шкаф с зельями и ступками и, конечно же, шкаф с оружием. Все шкафы, стол, стулья и две кровати, одну из которых занимал я сам, были сделаны из пород деревьев, предназначенных для защиты: дуб, терновник, ясень, берёза, осина, сосна. Стены и потолок фургона украшены изображениями лесов, рек, водопадов и гор. И на каждом участке картины охотники сражались с нечистью. Это была история, хранившая в себе многие века охотничьих семей. Отец заставлял меня часами изучать всякого рода нежить и как с ней бороться. К своим шести годам жизни я прочел тысячи старинных фолиантов, украшавших полки наших книжных шкафов, поборол в себе страх темноты и высоты. Ведь охотнику не престало бояться. Истребил сотни представителей нечисти и научился вызывать пламя по собственному желанию. Уют в фургоне создавали балдахины, украшавшие кровати. Над моей висел небесно-голубой, над родительской фиолетовый. Стол украшала скатерть с магическими печатями. Каждый прием пищи сопровождался целым экзаменом, устраиваемым отцом. Он очень ревностно относился к нашей профессии и не терпел халатности. Поэтому я чётко знал какая печать для чего нужна, как активируется и когда применяется.

Правда мама каждый раз ругалась во время наших с ним дискуссий. Да и вообще часто спорила с отцом по поводу моего воспитания. Она считала, что у меня должно быть детство обычного ребенка, с мячом, сбитыми коленками и локтями, а не перемазанного грязью, потом и кровью, которая частично являлась моей собственной. Отец же напротив видел во мне охотника и никого более и считал, что я должен быть готов ко всем превратностям, уготованным жизнью. И я понимал, что каждый из них по-своему прав. Когда мне надоедали нравоучения, занятия или просто хотелось побыть в гордом одиночестве, то убегал в лес, забирался повыше на дерево и наблюдал из своего укрытия за лесными жителями. Или же прислонялся спиной к стволу, закрывал глаза и просто слушал, наслаждаясь единением с природой. Но большую ценность, во всяком случае для меня, представляли наши резные ставни, они у меня ассоциировались с чем-то сказочным и воистину эстетичным. Как и большое старинное зеркало, занимающее свое место подле входной двери. Отбросив одеяло в сторону, я спустил босые ноги на пол и направился в душ, намурлыкивая себе под нос:

– Дуба листва была жива до бегства Энея из Трои, ясеня ствол в небеса ушёл, когда Брут еще Лондон не строил. Терновник из Трои в Лондон попал, и с этим каждый согласен. Прежних дней рассказ сохранили для нас Дуб, Терновник, и Ясень.

Быстро ополоснувшись, надел шорты и футболку, так как на дворе стояло знойное лето, и подошёл к зеркалу. С той стороны на меня смотрел улыбающийся розовощёкий шестилетий мальчишка с вихрастой рыжей шевелюрой и золотыми глазами. Мальчишка, мечтавший побывать в каждом уголке необъятной Вселенной.