Открывай, Баба Яга! Кот пришел! Часть 1

В эти минуты Яна как никогда жалела, что у нее нет третьего глаза на затылке и отсутствуют мутантские способности. Для своего спокойствия в темную, громоздкую массу заброшенных домов она больше не вглядывалась: неизвестно, что могла там увидеть. С ее-то новыми возможностями и сложившимися обстоятельствами нужно было быть невероятно осторожной. После вспышки ярости, из-за которой в квартире разбились все хрупкие предметы, Буреву четко просветили о некоторых аспектах сущности. Сколько бы раз она ни перерождалась, сущность Бабы Яги оставалась прежней, она не переставала быть сказочником. И исконная сила, с которой она пришла в Небывальщину и которой напитала сказочный мир, всегда оставалась при ней. Теперь, когда она возвращалась домой, подобных магических вспышек будет больше с каждым разом. Усатый и вредный кошак, прежде чем отправить хозяйку в путь-дорогу, долго втолковывал, что ей нужно контролировать свои эмоции и ощущения, пока они со всеми не разберутся. Тем не менее, кроме жуткой обстановки и зудящих лопаток, все было спокойно, и Яна надеялась, что так останется до самой окраины поселка.

Лишь один раз девушка решила, что у нее прямо на месте случится разрыв сердца, а пятки предпримут попытку спастись бегством, не спросив мнения тормознутого мозга. Проходя мимо одного из заброшенных домов, Яна отчетливо расслышала кошмарный звук, который очень сильно напоминал смесь детского хихиканья и кошачьего мяуканья. Он прозвучал совсем близко от нее и тут же затих, чтобы вновь погрузить улицу мертвого поселка в снежное молчание. Яна никогда не относила себя к пугливым барышням, но здесь шарахнулась в сторону, переплюнув зайца с его прыгучестью, а потом замерла на месте с отдающимся где-то в ушах стуком сердца. При других обстоятельствах можно было бы успокоить себя тем, что померещилось или бомж какой шутил так. Но это был бы самообман, а бездомных здесь не водилось, слишком сильна была грань с потусторонним. Именно поэтому этот участок постепенно пришел в подобный упаднический вид, люди по определению не смогли бы поселиться тут. Только через некоторое время она заставила себя пошевелиться, убедившись, что никто не полез знакомиться с ней из кособокого окна.

Неважно, откуда взялся страшный звук, кто или что издавало его, Яна совершенно не хотела знать его источник. Оставшийся путь сквозь поселок Бурева проделала в ускоренном темпе – насколько, конечно, позволили осуществить задуманное тяжелые сумки и собственная дыхалка. Поселок-мертвец закончился внезапно, так же как внезапно перед носом вырос лес, о котором рассказывал Баюн. Одно исчезло, оставшись позади, а второе выросло как по мановению волшебной палочки. Ноги и руки давно гудели от усталости, но Яна решила, что отдохнет позже. Больше всего хотелось как можно скорее покончить с изматывающей, напряженной дорогой, забыть неприятные ощущения и избавиться от чувства заброшенности. Потоптавшись немного на месте, разглядывая неприветливую, дикую мощь природы, она шагнула вглубь. Лесная вселенная приняла девушку в свои объятия, и странно, но возникшее в поселке напряжение начало отпускать. Хотя многие наверняка бы с ней поспорили, сказав, что уж лучше покинутая людьми «проклятая» земля, чем лесные чащобы с хищниками и нехожеными тропами.

Объясняющий дорогу Баюн рассказывал, что никакой специальной тропы она не найдет, а тропинка из желтого кирпича обретается совсем в другом мире, поэтому Яне нужно будет идти вглубь лесной чащи без всяких ориентиров и не думать куда. Через некоторое время нужная дорога сама ляжет под ноги, выведет, куда необходимо, – это магия Небывальщины, магия Камня Трех Дорог. В общем-то, так и вышло. Нужного мгновения Яна не заметила, просто в какой-то момент сделала шаг и оказалась на протоптанном кем-то пути. При этом от него в темноту лесной чащи бежало множество самых разных дорожек, уводящих в неизвестность. Каждая из них представлялась чем-то неведомым, индивидуальным и загадочным, но испытать силы на проверку желания не возникло никакого. Достаточно было того, что имелось. Яна шагала прямо, игнорируя постороннее, и вспыхивающие, разноцветные огоньки, и впечатлившие ее козлиные следы – слишком большие для обычных коз, и лесные ночные шорохи. Она торопилась, вьюга уже давно вошла в силу, усталость брала свое вместе с холодом, не знающим пощады.

Луч фонаря освящал немногое, всего на пару шагов вперед, дальше его свет пожирала ночная тьма, голодная и черная. В эти мгновения Буревой хотелось поскорее оказаться в каком-нибудь теплом помещении, у камина с кружкой кофе, а еще лучше – внезапно обрести ночное зрение: чувствовать себя слепым котенком она не привыкла. Лес вокруг пробуждал это желание сильнее и сильнее, отрезая человеческий и цивилизованный мир за пределами деревьев и кустов. Лесная вселенная была наполнена разнообразием звуков, сплетающихся не то в единый ритм, не то в мелодию: запутался ветер в ветвях скрипучих деревьев, кричали птицы и звери, выходящие на охоту в темное время. Что-то шуршало, царапалось, стрекотало и пищало. Где-то вдалеке завывали волки, вновь напомнив Яне, что в лесу может подстерегать не только сверхъестественная опасность, но и вполне обычная. Чем дальше она шла, тем сильнее становились запахи – мороза, древесины и хвои. Эти запахи сливались с чистым воздухом, который хотелось пить. Тропинка вела Яну через рощи, которые наверняка в более теплые времена укрывали папоротники и цветы, через полянки, соседствующие с замерзшими ручьями, мимо огромных вековых деревьев и совсем юных деревцев, укрытых снежными заносами.

Где-то в кронах деревьев, сплетенных из ветвей и тьмы, проскользнула неизвестная большая тень и тут же исчезла. То здесь, то там начали вспыхивать разноцветными огоньками падающие вниз снежинки. Усталый мозг практически не реагировал на то, что обычная лесная местность стала более пугающей и более нереальной. Яна шла вперед, лишь бы дойти уже хоть куда-нибудь. Правда, несколько раз в голове роились мысли остановиться и передохнуть, но, как оказалось, в этом не было нужды: она все-таки дошла до места назначения. За свою небольшую, но насыщенную событиями жизнь Яна успела повидать многое, да и побывать довелось не в одной России. Но еще нигде и никогда она не видела подобного перекрестка, как тот, на который ступила. Это было неудивительно, потусторонний перекресток не мог быть похожим на своих обыкновенных собратьев. Серое, точно присыпанное пеплом, перекрестье было окутано легкой туманной дымкой и совершенным отсутствием метели. Она бушевала вокруг, за пределами, но не внутри, словно стихия не желала затронуть священное место. Здесь было не в пример светлее, этакий серый полумрак, где возможно было рассмотреть все, что нужно, а не слепо щуриться.

Перекресток расходился в разные стороны тремя дорогами, теряющимися в неизвестности. Сложно сказать, что заставило Яну поступить именно так, но, прежде чем выполнить задуманное, она подошла к границе каждой из них. Переступать не думала, древний инстинкт внутри сиял красным цветом запрета, но вгляделась в каждую. Одна была затянута молочным непроглядным туманом, вторая терялась сизой дымке, точно окутана пожаром, третья и вовсе была погружена в глубокую черноту. От каждой из них веяло безграничной вечностью и тайной, но некоторые тайны никогда не следовало открывать. Постояв немного, Яна обратила все свое внимание на центр перекрестка, туда, где застыл во времени Камень Трех Дорог. Он был изъеден древностью и бушующей внутри невидимой силой, но надписи на нем оставались четкими, будто их постоянно обновляли, не давали исчезнуть окончательно. Странная граница, странный перекресток и странные пугающие слова, обещавшие путнику потери и обретения, богатства и власть, счастье и горе. Как в сказках, но в сказках от их прочтения не бежали по спине мурашки, а перед глазами не начинали мелькать белые круги, обещавшие потерю сознания.

Дитя Дороги, с возвращением!

Камень жил… дышал, и от его дыхания вибрировало все вокруг.

Поняв, что еще немного – и она упадет от круговорота образов перед глазами, Яна отвернулась и некоторое время приходила в себя. Потекли длинные минуты ожидания непонятно чего – с топтанием на месте, с хождением по кругу, с напеванием детской песенки, чтобы хоть немного развеять тишину и давящее ощущение мрачной мощи. Баюн говорил, что у Камня ее должно было встретить сопровождение, говорил загадочно и любых подробностей, паршивец, избегал. Говорил, что так нужно, а объяснения будут после… если, конечно, она дойдет. Яна с радостью оттягала бы его за хвост, но тогда появилось много других дел. И в первую очередь вытребовать на работе внеплановый отпуск за свой счет почти на месяц. Перспективное повышение она потеряла из-за тех боев, зато получила желаемое. Его было бы практически невозможно добиться без хитрости, капельки лжи, капельки чар Баюна, удачи и упрямства. Попрыгав на месте, Яна что-то неразборчиво пробурчала себе под нос, градус настроения падал все ниже и ниже. Сопровождение что-то не торопилось, и в голову уже начали закрадываться нехорошие мысли: а будет ли оно вообще?

Будет!

Самый миг их появления Бурева проворонила, скакала козочкой вокруг камня, стараясь окончательно не замерзнуть и не уснуть. Провожатых оказалось не один, а целый трех. Тьфу, не так! За такие фразочки учителя русского и литературы ее бы четвертовали. Вместо предполагаемого одного спутника Яна увидела троих. Незнакомые всадники выехали к древнему перекрестку, вспоров ночную тьму и вьюгу вокруг, и предстали перед ней во всей красе. Мощные кони топтали копытами снег, жутко всхрапывали или даже рычали, в них чувствовалась безудержная дикость, которой могли управлять только люди с чрезвычайно сильной волей. Или не люди? В эти мгновения Яне вспомнились смешные мультфильмы, где персонажи теряли от удивления глаза и челюсти, потом долго их искали и пытались вставить обратно. Будь она мультяшкой, легко повторила бы их подвиги. Она рассматривала мужчин со странной смесью шока, непонятной радости и еще более непонятной тоски. Первое легко можно было списать на их внешний вид, выглядели сказочники, жители Небывальщины, совсем не по-человечески. Зато второе и третье быстро привели девушку в чувство, хотя и оставили нотку недоумения.

Практически сразу пришла и другая мысль, более неприятная. Вдруг незнакомцы вовсе не сопровождающие? Вдруг такие же, как она, приключенцы, только не в пример образованные сказочными законами.

Попереживать не успела, потому что один из них ловко спрыгнул на землю со своей зубастой призрачной зверюги, имеющей внушительные клыки в пасти и орлиные лапы вместо копыт, во всю мощь голосовых связок, легких и чего там еще проревел: «Мама!», – и сжал Буреву в объятиях.

Пока та хрипела от ступора, шока и удушения, спешились и остальные. Последующие мгновения она передавалась с рук на руки, подвергалась крепким объятиям и восторгам, продолжая пребывать в невменяемом состоянии. Где там шокотерапия?!

Шокотерапия не спешила, зато появилось время на разглядывание и хотя бы зрительное знакомство.

На вид «сыночкам» было около двадцати пяти – двадцати шести лет, шикарные, сексапильные, мужественные представители мужского племени. Только назвать их людьми нельзя было даже с натяжкой. Они были… белым, черным и алым, как бы оно ни звучало, ну, почти. Волосы и странный туманный шлейф вокруг мужчин создавали ассоциации именно с этими оттенками. Тот, у которого была белая аура, отличался голубовато-белоснежной кожей и призрачно-серыми глазами. Больше всего он напоминал девушке сказочного дракона в человеческом обличье – могущественный, величественный. Зато черный казался его полной противоположностью, имел пиратскую, бесшабашную внешность, включающую в себя и повязку через левый глаз, и даже небольшой шрам над губой. Угольный, смольный, мрачный, он казался ночью обретшей плоть. Кожа его, как и звездное небо, была усыпана святящимися бликами. Это выглядело красиво, настолько, что Яна залюбовалась. Последний из троицы сохранял равновесие между двумя другими. Огненно-багряный смерч, которому однажды подарили человеческую оболочку и наказали оставаться в ней до конца дней его, чтобы ненароком не спалить землю. У него единственного волосы были длинными, спадая тугой косой до самой земли, на конце которой полыхал настоящий язычок пламени.

Такие разные, но чем-то неуловимо похожи.

– Мама!

Вот, снова. Яна вздрогнула, нахмурилась и вспомнила!

Баюн ведь говорил, что в прошлой жизни у Бабя Яги и Кащея было пятеро детей: Василисы и тройняшки День, Ночь и Солнце. Нда, так она сейчас именно с ними повстречалась? С живыми олицетворениями стихий – или как обозвать их? Что вообще сказки рассказывали об этих парнях? Яна принялась вспоминать, что успела узнать.

В мифах белый, черный и алый всадники выступали в качестве верных слуг лесной владычицы. О родственных связях там даже не заикались. В голове совершенно не укладывалось, что эти брутальные и шикарные мужики, выглядящее ее ровесниками, а на самом деле, дай бог, пра-пра-пра-пра-прадедушки, набивались к ней в сыновья! И все же они были так рады ее видеть, так сильно обнимали и при этом обращались как с хрупкой вазой, что Бурева прикусила острый язык и не собиралась высказывать им ни претензий, ни удивления, ни острот. Она была бы и рада поучаствовать в их привалившем счастье, но сама ничего, кроме смущения и задумчивости, не чувствовала. Не было никакого узнавания, сердце тоже не спешило с материнскими подсказками. То первое, мимолетное мгновение радости и тоски растворилось в неизвестности, будто никогда ее не посещало. Троица незнакомцев так и осталась для нее троицей незнакомцев из сказок и вызывала поверхностное любопытство. Но об этом она тоже не собиралась говорить им, слишком жестоко и подло высказать подобное тем, кто считал ее своей матерью. Яна, может, и была жестким человеком, но не жестоким – точно. Возможно, позже, когда-нибудь и она сможет ответить на их радость.

А может, и нет…

Немного оттаяв, Яна хмыкнула. Если эти парни на самом деле ее сыновья, то они с Кащеем отлично потрудились, раз сделали таких красавцев. Следом пришла еще одна забавная мысль, навеянная легендарным фильмом про Ивана Васильевича, каждый Новый год меняющего профессию. Хотелось выстроить парнишек в ряд и, идя от одного к другому, знакомиться: «Очень приятно, мама! Очень приятно, мама! Очень приятно…».

Она еще думала, как бы не дать им об этом догадаться, но не успела.

– Ты ведь нас не помнишь, верно? – отстранившись, спросил у нее черный. Ночь? Наверное.

Яна отчего-то почувствовала себя виноватой.

– Не помню, простите.

На миг в глазах стоящего рядом белого всадника мелькнула тоска, но пропала слишком быстро, а Яна решила сделать вид, что не заметила. Но от этого стало совсем нехорошо, будто она кого-то предала, пусть и неосознанно.

Поначалу показалось, что вокруг стало холоднее и темнее, но вмешался третий, который красный.

– Так, мужики, расслабились и перестали кукситься! – И наградил обоих братьев подзатыльниками. Такими, что невольно любой бы позавидовал, столько привязанности было в этом жесте. – Нечего на мать наседать, вспомнит она нас, никуда не денется. – И тут же подмигнул Яне: – Лучше давайте знакомиться заново. Меня вот Яромир зовут, того, кто черный, – Галактион, а белобрысый – Альбин.

Грустить расхотелось, глядя на обретший плоть огненный факел, полный эмоций.

Она улыбнулась, осторожно, но искренне.

– Яна Бурева, приятно познакомиться.

– А уж нам-то как! – ухмыльнулся Яр. – Смотри-ка, имя-то свое ты сохранила.

– Имя?

– Баба Яга, Буря. Не улавливаешь?

– Кажется…

Девушку дернули за прядь пепельных волос.

– Эй! – возмутилась она. – Ты как с матерью обращаешься?

– Ты ведь не помнишь, что наша мать, – веселился огненный паршивец, – вот когда вспомнишь…

– Уши надеру!

– Догони сначала, мамочка!

На душе стало неожиданно хорошо, впервые за долгое время ушла тяжесть, пружина из-за мнимой смерти подруги и навалившихся сверхъестественных проблем распрямилась. Глядя на Яра и его братьев, решивших оттаскать того за уши вместо нее, а заодно и в уплату за подзатыльник, захотелось искренне рассмеяться. Может, до родственных чувств было невероятно далеко, зато первый шаг на пути к дружбе был сделан.

Великовозрастных драчунов пришлось разнимать Яне, от этого знакомство прошло даже легче, чем предполагалось.

– Вы правда… эти? Солнце, ночь и день? – полюбопытствовала она, наблюдая, как троица готовилась к отъезду.

– Ты сказки о нас прочитала? – спросил Галактион.

– Все, что смогла найти, но вы нечастыми гостями были в них.

– Яснобыльщина утратила многие знания о нас, о Небывальщине. Да, мы эти самые.

Яна опешила:

– Как же вы… умещаетесь? Ничего не давит?

Тройняшки с одинаковыми выражениями лиц посмотрели на девушку, а потом одновременно захохотали.

– Не давит, мамуля, у нас портной высшего класса, – подмигнул Яромир.

– Человеческий облик удобен и куда более интересен, – пояснил Альбин, – нам несложно находиться в нем. Главное – продолжать выполнять свои обязанности и не нарушать равновесия миров, остальное не проблема.

– Мне сложно подобное даже представить.

– Ты слишком долго прожила среди людей, сама стала человеком – оно неудивительно. Когда вернется твоя божественная суть, подобные вопросы отпадут сами собой.

Яна притворилась, что не обратила внимания на эту фразу. Никаких очередных возвращений она не желала.

– Только сейчас подумала, что совершенно не поинтересовалась: а те ли вы сопровождающие, о которых говорил Баюн, или нет? Странно, подобное доверие мне несвойственно.

– Может, ты нас и не помнишь разумом, но чувства никуда не делись, – серьезно заметил Альбин.

К предстоящему путешествию братья готовились основательно: проверили и накормили лошадей, пристроили рюкзаки Яны, чтобы те не мешались и не потерялись в пути, подкрепились сами и заставили девушку перекусить тоже. Дорога предстояла тяжелая. Яне нужно было ехать вдвоем с Яромиром, только его жар, тепло могли сохранить жизнь неподготовленному человеку в Небывальщине. На первое время, пока организм немного не перестроится, магия Небывальщины не окутает безопасным коконом. Им предстояло идти через владения Морозко по Зимнему Лесу, вьюжный край был суров даже для сказочников, люди и вовсе там без особой защиты не выживали, потому были редкими гостями. Сейчас же там бушевала метель не в пример человеческому миру – сверхъестественная, злая, суровая. Яна вмиг замерзла бы до смерти, оказавшись там в одиночестве, а солнечный, горячий Яр не позволил бы ей превратиться в ледяную статую. При этом ее заставили переодеться в особую одежду из сказочной страны, которая была сшита с использованием магии и являлась каким-то там артефактом – Яна в подробности не вдавалась. Тепло, удобно, защита есть, детали не имели значения.

Осторожно приблизившись к животине, что именовалась «красным конем» в сказках, Яна, очарованная ею, не могла оторвать взгляд. От всех трех лошадей не могла. Потрясающие животные были воистину огромных размеров, с мощным телосложением, шелковыми гривами и совершенно не звериными повадками. При этом они были разными: призрачный конь Альбина, казалось, в любой миг мог раствориться в воздухе туманной дымкой, у Гала зверюга имела кожистые перепончатые крылья и змеиные глаза, у коня Яромира вместо гривы, хвоста и копыт полыхало живое пламя.

– Это ты их подарила, когда нам исполнилось по пять лет, – сказал Яр, усадив девушку в седло.

– Я? – Удивлению Яны не было предела. Она едва удерживала себя от желания запустить руку в живое пламя гривы, находящейся столь близко от нее.

– Туман, Нетопырь и Светоч из твоего табуна, мам, – добавил Аль, улыбаясь и наслаждаясь восторгом в ее глазах.

Она выдохнула:

– Кажется, мне многое нужно будет заново узнавать. У меня есть табун?

Яромир ловко устроился позади нее.

– Еще какой, ты веками выращивала волшебных лошадей. Таких, как у тебя, ни у кого не было и не могло быть.

Галактион и Альбин последовали примеру брата, и вскоре все трое оказались в седлах. Кони, почувствовав близость свободы, забили о землю лапами и копытами, зафыркали, загарцевали под всадниками, но быстро стали вновь послушными. Хозяева не дали этим опасным созданиям воли, еще не пришло время.

– Выбирай дорогу, мам, – сказал Яромир.

– Я?

– Конечно, ты, это ведь твое приключение, твой поиск. Выбирай сердцем, сутью, прислушайся к себе.

Бурева настороженно посмотрела на каждую из дорог: ни одна не вызывала желания идти по ней. Как только Яна сделала это, все вокруг застыло, по-другому и не скажешь. Остановилось ли время, или мир замер в ожидании? Слишком могущественные силы, чтобы возможно было осмыслить их человеческим разумом.

Дитя Дороги идет лишь туда, куда пожелает.

Вольному воля и бесконечность под ногами.

Что ты выберешь на этот раз?

Яна сглотнула и решительно произнесла:

– Та, которая в тумане.

После этих слов две остальные дороги растворились в неизвестности, камня тоже как будто и не бывало, а белый путь неизвестно как оказался под ногами коней.

Яна бы и рада была попереживать немного, когда вокруг зазмеился туман вперемешку с хороводом крупных снежинок, но не успела. Ее отвлекли.

– Скоро встретишься с нашими сестренками, они по тебе тоже страшно соскучились. А еще папа…

Яна страдальчески взвыла:

– Может, не надо папы?

– Вот еще! Мы даже ставки сделали на вашу встречу!

– Похоже, я вас мало драла в детстве.

– Никогда! – Блин, а сколько гордости-то!

– Жаль.

Три злорадно-веселых вопля-хохота слились в единое целое с запевшей вокруг зимней вьюгой.

– Добро пожаловать домой, в Небывальщину, мама! С возвращением, Баба Яга!

ГЛАВА 4

Если бы не было Яра под боком, точнее, если бы она не находилась под боком Яра, то на входе в Небывальщину появилась замороженная Яна Бурева в количестве – одна штука. Совершенно точно так и было бы. И ходили бы в Зимний Лес всевозможные сказочники, устраивали экскурсии и лекции на тему, как несостоявшаяся Баба Яга скоропостижно обледенела. Хорошо, если бы она в тот момент себе позу попафосней успела выбрать. Чтобы, так сказать, впечатление производить на особо трепетных и восхищающихся, и… надписи, надписи: «Здесь был Вася!» никто не писал. А еще чтобы всякие нехорошие личности не лепили куда ни попадя монетки. Вот такой незавидной участи Яне удалось избежать благодаря своему вновь обретенному сыну. Молодец, полезный мальчик! Привалившись спиной к груди Яромира, она уютно грелась в невидимых потоках тепла, исходящих от него. Бушующий вокруг снегопад с порывистым ветром, обтекающие всадников, навевали мысли о библейском Моисее, позволяли не морщиться от колючей боли на обнаженной коже. Не защищай Буреву магия одежды и Яромира, она вряд ли спокойно разглядывала бы окружающие пейзажи.

Посмотреть было на что, Зимний Лес Морозко производил неизгладимое впечатление на несведущую в волшебстве личность, как она. Первое, что она увидела, когда красный конь перемахнул границы миров – серебряно-белый цвет, заполонивший все вокруг. Живая бесконечная вьюга властвовала в этом месте единолично и неизменно. Она практически заслонила из поля зрения. Ползущие по небосводу пухлые тучи, из недр которых падали бесчисленные снежинки, неумолимой тяжестью наваливались на реальность. Их подхватывал хлесткий ледяной ветер, чтобы разнести по миру и никому не оставить надежды на скорое приближение весны; вообще лишить все живое памяти о весеннем, пусть и далеком, миге. Мелькающие в беге деревья заледенели в диком сплетении стволов и ветвей, создавая ощущение безысходности. Будто судорожное соединение некогда живой природы так пыталось защититься от властвующих в Зимнем Лесу холодов. Сугробы, укрывавшие их, подобно перинам, вырастали до невероятных размеров. Случись ледяным драконам искать здесь лежбища, они наверняка нашли бы приют в этой мерзлой чаще.

Иногда на пути всадников появлялись самые настоящие ледяные скульптуры, которые некогда были животными, людьми и даже чудовищными сказочниками. Особенно страшно было оттого, что все эти статуи еще некоторое время назад дышали, чувствовали, жили, а сейчас были не более чем мертвыми изваяниями, навечно потерянными в белой пустоши. Не полыхай Светоч огненным заревом и не освещай тем самым видимость на достаточно большое расстояние вокруг – из-за вьюги и темноты Яна ничего не смогла бы разглядеть, даже кончик собственного носа. Но видимость была отличная и позволяла рассмотреть многое, и, к счастью, не только мертвые ледяные статуи. Иногда снежинки приобретали форму прозрачно-голубоватых миниатюрных девушек, скользящих по воздуху, как по льду. Они сверкали, как маленькие звезды, и отличались самыми разными размерами – от крохотных до вполне обычного человеческого роста. Заметив любопытство Буревой, Альбин пояснил, что это зимние духи снежинок. В какой-то момент в глубине белоснежной мглы и чернильной чащобы замелькало струящееся до небес зарево, которое исходило от громадного костра, языки пламени которого оказались выше небес. Тогда для Яны ожила еще одна сказка – о Двенадцати Месяцах, устроивших ежемесячную встречу за посиделками у огня.