скачать книгу бесплатно
При этих словах придворная знать недовольно громко зашепталась. Один из посланников закрыл лицо руками, у других, в том числе из, свиты царя, на глазах появились слезы.
– Великий фараон, мы не бросим своего царя и будем сражаться за него, – с вызовом бросил Фавос.
– Это ваше дело, – язвительно ответил Птолемей Неос Дионис. Сражайтесь, умирайте, меня оно не касается. – Но наша армия и флот останутся в Египте. А кто воспротивится моей воле, будет жестоко наказан.
Последние слова касались больше всего Ахиллы. Тот с гневом посмотрел на Птолемея, злобно сверкнули его глаза, но он ничего не ответил.
Рим приветствовал решение египетского царя – не оказывать помощь Кипру. Поступок Птолемея был высоко оценён, в частности Гнеем Помпеем Магном. «Мы с Цезарем не ошиблись в своем выборе, признав ваше величество законным царем», – писал тот. Еще между строк Помпей приглашал фараона со своими близкими посетить Рим, обещав, что тому будут несказанно рады. Что имел в виду политик и полководец, непонятно, может, таким образом, он давал понять египетскому правителю, что в случае беспорядков Рим готов приютить его. Еще Помпей обещал, что с его кипрским братом римляне обойдутся деликатно, «оставив место царя, он может занять предложенный нами высокий пост». Какой именно, Помпей не уточнил в своем послании.
Марк Порций Катон, действительно не хотел крови. Прибыв на остров Родос, он обосновался там и отправил на Кипр одного из своих близких друзей, квестора Публия Канидия Красса. Тот посоветовал Птолемею уступить остров без сопротивления, обещая ему в этом случае безоблачную и почетную жизнь. Римляне предложили Птолемею стать жрецом в Пафосе, который в то время был центром религиозного культа богини Афродиты, но кипрский царь с гордостью отверг это предложение.
Перед римским вторжением он собрал свой народ, обратился к ним с проникновенной речью, заявив, что лучше умрёт, но не покинет их, и не сдержал слез. Несмотря на то, что киприоты, все как один, поклялись государю, что встанут на защиту Родины грудью, на деле оказались не такими воинственными. Когда римляне прошлись по Кипру лязгая железом, им не было оказано практически никакого сопротивления. Армия побросала оружие и разбежалась по домам. Словно мыши, киприоты спрятались по своим норам, не рискуя вылазить из них, чтобы не попасть на глаза хищнику.
Единственная стычка с римскими легионерами произошла в районе царского дворца. Дворцовая гвардия царя во главе с греком Фавосом вступила в неравный бой с людьми центуриона Марка Эмилия Альбина. Киприоты были все перебиты, Фавос оказался заколот самим центурионом. Римляне завершили эту кампанию без потерь, только несколько из них получили легкие ранения. Когда римские пехотинцы штурмовали дворец, царь, поняв всю бесполезность сопротивления, умертвил себя, приняв яд.
Так его и нашли сидевшим на троне со склонившейся головой, на полу валялась золотая корона и большой, украшенный драгоценными камнями кубок. Похоронен он был достойно, как и обещали римляне, они не устраивали никаких расправ над населением.
Так Рим прибрал к своим рукам остров, который сотни лет был важной частью Египетского мира. Квестор Публий Канидий Красс ретиво взялся за дело управляющего, переписывая и отправляя в Рим сокровища царя, а также опустошая кипрские закрома. Золота было много, но далеко не столько, как гласили легенды.
Римляне перекопали практически весь остров, ища многочисленные пиратские клады Птолемея. Но все было тщетно. И тут масло в огонь добавили местные, жители которые, переждав грозу, выползли изо всех щелей, словно тараканы ночью. У предприимчивого люда появился хороший заработок в изготовлении ложных карт сокровищ. Они рисовались и продавались в основном за два-три сестерция, «глупым римлянам» не только в Пафосе, но и во всех малых и больших поселениях острова. Весь остров снова вооружился кирками и лопатами. Но время шло, а кладоискатели ничего не находили, оставляя после себя только бесчисленные разрытые ямы.
Многие римляне, жившие в Египте еще задолго до переворота на Кипре, опасаясь гнева местного населения, сочли за благо покинуть «любимую землю». Каждый день с пристани отплывали корабли, набитые их добром. Египтяне злорадствовали, посылали им проклятья и грозили вслед кулаками.
После известных событий, произошедших в Пафосе, ярость египтян не знала границ. Они считали земли Кипра своими, там жили их родные и близкие, а потому оккупация римлянами острова «не должна была остаться безнаказанной», заявляли многие из них. В Египте начались бунты. Среди восставших были не только бедняки, но и неджесы.[49 - Неджес (маленькие). Слуги фараона в Древнем Египте, имевшие собственное земельное хозяйство.] Народ стал громить торговые лавки, участились разбои, нападения на иностранцев, которые также вслед за римлянами стали в спешном порядке покидать Египет. Обстановка накалялась. Не было спокойно и в армии. Многих рядовых и офицеров возмутило предательство их фараона. Некоторые из них открыто выражали неповиновение и бросали службу.
Обо всём этом фараону докладывал тайный советник евнух Мардиан.
– Я боюсь, что дальше ситуация все больше и больше будет выходить из-под нашего контроля. Сегодня подожгли портовые склады. Толпа торжествовала и скандировала ваше имя. Фараону желали смерти, и сгореть в этом огне. С каждым днем к бунтующим присоединяются новые люди. Они прибывают из других городов страны. Мы можем потерять контроль над столицей.
– Имеют ли мои люди отношения к этим бунтам? – спросил фараон.
– Некоторые из них сочувствуют заговорщикам, но выступления пока носят стихийный характер.
В это время к отцу, в царские покои, зашла Клеопатра. Она, видя, что он разговаривает со своим тайным советником, хотела сразу выйти, чтобы не мешать, но фараон сделал знак рукой, чтобы дочь осталась. Клеопатра повиновалась. Посмотрев на отца, она ужаснулась. Он производил жалкое впечатление. Фараон весь съёжился и стал представлять собой безликую липкую массу. Он неосознанно крутил в руках свой парик и его била нервная дрожь. Как помочь своему отцу девочка не знала. Подойдя к нему, она только сильно прижалась, к этому потерявшему самообладание телу, но и этих родных прикосновений было достаточно. Царь выпрямился и перестал дрожать.
– Неужели мы не можем подавить это восстание? – продолжил разговор царь. – Где мои командующие, мои офицеры?
– Большинство из них саботирует ваши приказы. Ваш верный слуга Армоний на пути в царство мертвых, он не поднимается с постели уже несколько недель, Ахилла после смерти своего близкого кипрского друга затаил на вас злобу. Сегодня горожане разоружили большой отряд стражи, который явился, чтобы устранить беспорядки. Воины побросали оружие и вместе с командиром примкнули к разбойникам, занимающихся грабежом, – ответил Мардиан. – Боюсь теми силами, которые еще остались вам верны, мы не сможем выдержать даже лёгкий штурм дворца, если, не приведи боги, до этого дойдёт.
– Хорошую дружбу мне предложили римляне, нечего сказать! Свергли моего брата, настроили против меня весь народ. Я снова напишу Помпею, попрошу его срочно прислать войска, если мы не надеемся на свои силы. – Птолемей посмотрел на Мардиана, но не увидел там одобрения этого решения.
– Даже если Помпей решит прислать легионы в Александрию, ему нужно вначале заручиться согласием сената, а на это у нас нет времени. Великий фараон, счёт пошел на дни. Все очень серьёзно!
Клеопатра понимала, что в стране происходят важные события, которые могут затронуть и её жизнь. Она увидела перемены, произошедшие с людьми, которые окружали ее. Они в одночасье стали какими-то чужими. Все эти косые взгляды, перешёптывания. Многие из чиновников уже сбежали из дворца, над которым сейчас нависла и набухла огромная грозовая туча, готовая вот-вот прорваться и залить его кровавым дождем. Бедный отец! Он оказался заложником чужих решений и амбиций. Пытаясь получить свободу и выторговав у римлян своё царство, он, того не понимая, разрушил его этим. У Клеопатры выступили на глазах, словно крупинки жемчуга слёзы.
– Я прошу тебя сейчас быть рядом. Ни в коем случае не покидай дворец. И сократи свои прогулки. Это очень опасно. С тобой всегда должна быть охрана во главе с Архандром. Пообещай мне это. Передай всем своим учителям и в особенности Ксанфию, что я хочу поговорить с ними.
Тем временем в окружении второй дочки царя Береники особую активность проявлял её фаворит Потин. Он почувствовал, что время, наконец-то пришло, и как толстая крыса, шнырял по подворотням Александрии, встречаясь с нужными ему людьми. Это были жрецы, военные и просто чернь. Со всеми он проводил долгие тайные беседы. Не забыл он нанести визит и знакомому нам иудею Ицхаку. Он застал своего приятеля в послеобеденное время. Иудей занимался в своём небольшом саду с деревьями. Он с помощью верёвки соединял расщепленные ветви, а само место покрывал толстым слоем глины пополам с навозом. Рядом с ним трудились его дети и супруга, маленькая, коротконогая женщина, со жгучими темными волосами.
– Мой добрый господин, в какое хорошее время мы живем. Кто бы мог подумать, что всё так сложится! – приветствовал он Потина, поднимаясь с корточек. – Позвольте предложить вам своего знатного вина!
– Зисель, – окликнул он свою женщину. – Принеси нашему гостю вина, да поживей.
Супруга, бросив занятие, покорно пошла в дом.
– Скажи мне, Ицхак как этнарх,[50 - Этнарх – глава общины или другой организации в греко-римском мире.] люди из твоей общины участвуют в погромах? – поинтересовался толстый евнух.
– О нет, господин, мои люди тихо сидят по домам. Зачем нам, иудеям, громить то, что приносит деньги? Этим занимаются глупые люди, стараются в основном местные египтяне, а им помогают разбойники из сирийцев и греков, мало, кто из иудеев будет бесцельно носиться, горланить и поджигать лавки.
– Мне снова нужна твоя помощь и участие всех твоих людей, – евнух уставился своими маленькими глазками в огромные темные глазища иудея и пожалел, что это сделал. Сильный испепеляющий взгляд Ицхака обжег его и заставил отвести глаза.
– Что вы хотите на этот раз? Управлять бушующими водами?
– Ты читаешь мои мысли, – проблеял Потин. Не скажу, что это мне приятно.
– У господина всё написано на лице, зачем нужен Ицхак, что должен сделать Ицхак, – недовольно ответил, иудей. – Но мы не варвары и не будем громить город.
– Нашему Авлету нужно помочь отправиться в дальнее путешествие в Аменти,[51 - Название подземного, загробного мира в древнеегипетской мифологии.] – прямо сказал ему евнух. – Смогут ли твои молодцы быть в числе тех, кто захватит дворец, и в случае чего помочь в этом деле?
Ицхак ничего не ответил Потину. Он перевел разговор в другое русло.
– А вот и Зисель. Познакомьтесь с моей супругой, господин. Красотка, не правда ли? – иудей грубо прижал её к себе. – Хорошая жена и прекрасная хозяйка. И в любви хороша, большая сочная грудь и очень мягкие широкие бедра. Посмотрите, господин, каких молодцов мне подарила, он показал на своих четверых детей, копошащихся в земле. Рожала легко, как кошка, и ещё столько же принесёт. Да, Зисель?
Супруга Ицхака изобразила кокетство и засмеялась.
– Ладно, ступай к детям, – резко сменил тон иудей. После некоторого молчания, которое сопровождалось распитием вина, он, наконец, вернулся к главной теме разговора.
– Если так далеко зашло, то иудеи не останутся в стороне от происходящих событий, – ответил он уклончиво. – Но мы должны знать, что перемены принесут нам только лучшее. Сможет ли господин обещать, что он в дальнейшем не забудет о той услуге, которую ему окажут наши люди?
– Разумеется, – твердо заявил Потин. – У госпожи Береники хорошая память, – толстяк вытер вспотевшее лицо платком.
– Ну тогда будем считать, что мы договорились, выпьем ещё доброго вина, – изрек довольный иудей и поднял свою чашу.
Вечером того же дня Потин рассказывал последние новости Беренике, он открыто поделился с ней и своими планами. Старшая дочь возлежала на мягком ложе возле небольшого бассейна, на ней была легкая прозрачная туника, которая практически не скрывала все её прелести.
– Вы, как всегда, ослепительно прекрасны, ваше величество. Потин, действительно был восхищен красотой Береники и не сводил с неё глаз.
Та в ответ кисло улыбнулась.
– Госпожа, пришло время брать власть в свои руки, более удобного случая и представить нельзя. Боги нам не простят, если мы им не воспользуемся. Весь Египет парализован, еще чуть-чуть и вспыхнет большое восстание, которое нужно будет возглавить.
Береника задумалась. Она долгое время молчала.
– Ты уверен, что верные отцу войска не смогут погасить этот бунт? – резко спросила царевна.
– Ему уже ничто не поможет. И если вы не согласитесь взять трон сейчас, то на него найдутся и другие претенденты.
– Это всё так быстро и так неожиданно, – Береника колебалась. – Ты понимаешь, на что меня толкаешь? Это измена. Я могу лишиться головы, если выступлю против фараона и твой план провалится.
– Моя драгоценная госпожа, ваш отец обречен. От него отвернулись все. Армия, высшие офицеры, знать, наконец, простой народ. Своей трусостью по отношению к Кипру он всех настроил против себя. Ваша бесценная голова останется целой и невредимой.
– А если ему на помощь придут римляне? Что тогда? Береника, нервничая, стала крепко сжимать свои тонкие пальцы, отчего те стали хрустеть.
– Римлянам, судя по всему, сейчас не до него. Они еще не успели переварить Кипр. Хищник сейчас отдыхает и его трудно заставить снова пойти на охоту. Но нам нужно не мешкать. Разразившийся огонь перемен может потушить дождь, но пока небеса по воле богов безоблачны.
Береника сомневалась. Риск был большой. Она понимала, что если им и удастся захватить власть Рим может не признать свершившийся переворот. Хотя… договориться ведь можно и с Анубисом,[52 - Анубис – бог погребальных ритуалов и мумификации, «страж весов» на суде Осириса в царстве мёртвых.] всё решает золото.
– Решайтесь госпожа. Ваши сторонники ждут ответа.
– Их много? – поинтересовалась она приглушенным голосом и добавила: – Моих сторонников.
– Достаточно, – Потин сжал губы. – Решайтесь, – взвизгнул он!
– Нужно не допустить, чтобы все эти простые люди ворвались во дворец. – Они ведь не будут разбирать, кто прав и виноват? Я хочу, чтобы ты поговорил с Ахиллой от моего имени. Передай ему, что дочь царя хочет его видеть. Узнай, согласен ли он нам помочь?
– Госпожа, те люди, кто возьмет дворец, управляемы. Обещаю вам, то чего вы боитесь, не случится, – попытался возразить Потин, но она его не слушала.
– Можешь быть свободен, – сказала, как отрезала царевна. – А теперь купаться!
Береника позвала служанок, они послушно облепили свою госпожу, как пчелы сладкий пирог и, нисколько не обращая внимания на Потина, раздели ее, взяли под руки и помогли спуститься по мраморным ступеням в бассейн.
Потин остался крайне недоволен разговором с дочкой царя, ее нерешительностью, похоже, она не разделяла его планы по захвату дворца. Он крепко задумался прежде, чем выполнить ее поручение и отправиться к Ахилле, но, поразмыслив, все же зашагал по направлению к его дому. Ахилла жил неподалеку в небольшом, утопающем в зелени особняке, в царском квартале.
– Хозяин в плохом настроении, – предупредили евнуха слуги. – Уже несколько дней он не выходит из дома. Так переживает из-за смерти своего друга.
Ахилла действительно пребывал в дурном настроении. Он был небрит, от него сильно разило вином. Мутными глазами, оглядев Потина, бывший командующий что-то буркнул невнятное в ответ на его приветствие и повалился на ложе.
Потин передал ему просьбу Береники о незамедлительной встрече с ней.
Выслушав евнуха, Ахилла поднялся и проследовав нетвердой походкой до стола с кувшином вина, налил себе полную чашу. Он вопросительно посмотрел на Потина, предлагая ему присоединиться, но тот отрицательно развел руками.
Выпив вина, он, наконец-то хрипло произнес:
– Ты предлагаешь мне возглавить дворцовый переворот? И говоришь это открыто бывшему главному стражу фараона?
– Я предлагаю только поддержать порядок. Дни Птолемея сочтены. Дочь царя считает, что от черни не должна пострадать знать, дети царя, придворные вельможи. Обеспечьте их защиту. Вас любят в армии, они послушают своего командира.
– А сам фараон? Что вы хотите с ним сделать? Вы уже решили этот вопрос?
– Мы не обсуждали это с госпожой Береникой. Но люди вряд ли пощадят его.
– Вы затеяли опасную игру, Потин. Решили восстать против избранника богов, – задумчиво произнес Ахилла.
– Полно тебе. Он подобно Сету[53 - Бог ярости, хаоса, войны и смерти. Сет решил отомстить брату Осирису за то, что супруга Сета Нефтида полюбила того. Он подстерёг его на охоте и убил.] предал своего брата и весь кипрский народ. И ты говоришь о богоизбранности Птолемея? – презрительно фыркнул толстяк. – Не забывай, по чьей вине погиб твой друг.
– Не тебе об этом судить, евнух, – зло ответил Ахилла. – Он был мне как брат и однажды спас мою никчемную жизнь. Я сам виноват в гибели Фавоса, нужно было его отговорить от безрассудного поступка вступить в бой с римлянами. Ахилла снова дрожащими руками потянулся к кувшину с вином.
– Великий Ахилла, ты видно давно не выходил в город. Еще немного, и он погрузится в полный хаос. – Потин рассказал ему о последних событиях. – Настойчиво тебя прошу явиться во дворец и встретиться с моей госпожой. Нужно спешить!
Ахилла продолжал слушать Потина. Он понемногу возвращался в жизнь, из которой на продолжительное время выпал. Его суровый взгляд постепенно смягчался, словно чёрствый хлеб, замоченный в молоке.
– Передай госпоже, что в самое ближайшее время я буду у неё. Но пока не предпринимайте никаких действий, – распорядился он.
Вечером того же дня Ахилла в сопровождении нескольких доверенных ему офицеров в парадной форме при золотых орденах прибыл во дворец. После долгого обсуждения с Береникой они решили действовать сообща. Царя решено было заставить отказаться от власти и подвергнуть аресту. Что делать с ним дальше, заговорщики так и не решили.
Но они опоздали. Великий фараон Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис вместе со своей дочерью Клеопатрой и несколькими доверенными людьми тайно успели покинуть Александрию, сорвав все планы заговорщиков.
Часть II. Изгнание
Глава I. К берегам Родоса
Великие дела не делаются сразу.
Софокл
Словно драгоценные камни блестели ночью тысячи звезд, разбросанных по всей необъятной небесной тверди. Одни из них были недвижимы, другие медленно, словно никуда не спеша, ползли по бескрайнему небосводу, третьи стремительно срывались и падали вниз. Они, различные по яркости и цвету, образовывали причудливые фигуры и знаки, в которых можно было рассмотреть очертания людей, зверей и различных предметов. И эти люди и звери жили там, в бескрайних небесах, в небесном царстве, таком далёком, неизвестном и прекрасном. Но не только вверху сияли неизведанные огни в это время. Один маленький огонек среди беспроглядного царства тьмы упрямо двигался, вперёд находясь в окружении соленых волн, брызги которых обдавали его корму. Этим светом искавшим путь к спасению была большая галера «Ирениус», которая высоко и дерзко подняв свой нос над водами, держала свой путь на маленький остров, который омывался Эгейским и Египетским морями.
Несмотря на позднее время, на палубе этого корабля мало кто спал. Каждый был занят своим делом. Капитан галеры Джабари, высокий черноволосый красавец, не смыкал глаз и разговаривал со своими помощниками и начальником гребцов, обсуждая что-то за картой и сверяясь с лоцией. Судя по их спокойным разговорам, плавание проходило по плану.
Глухо стучал барабан, ритм которого заставлял гребцов работать в его такт вёслами. От их равномерного движения зависела скорость хода судна в безветренную погоду.
Гребная команда галеры состояла из двух различных типов людей. Были в ней и добровольцы, те, кто пришел на неё свободными людьми, и невольники, закованные в цепи.
Первые за свой тяжкий труд получали звонкие монеты, они заключали контракты и могли сходить с корабля, когда он прибывал в тот или иной порт. Их неплохо кормили, они пользовались некоторыми правами, в том числе им полагались и страховые выплаты в случае получения увечий.
Вторая категория гребцов на этом корабле была абсолютно бесправной. Их держали прикованными не только к скамьям с вёслами, но и во время стоянки корабля они не имели право сходить на берег, а по палубе могли только передвигаться в сопровождении стражи, с цепями на ногах и руках. Невольниками становились люди, осуждённые по тем или иным преступлениям. Каторжников обривали наголо, на лоб наносили клеймо, а во время движения галеры, каждый их таких несчастных, чуть замешкавшись, получал удар кнута за свою провинность.
Звуки их цепей даже при спокойном ритме движения галеры вызывал монотонный лязг, который заглушал все остальные звуки.
На палубе этого судна держал путь фараон Египта Птолемей Теос Филопатор Филадельф Неос Дионис со своими преданными людьми. Сам он был на корме и в задумчивости смотрел на небо. Его бесформенная тень при свете масляных ламп растеклась по палубе, как чёрное пятно. К нему подплыло еще одно небольшого размера, и они слились воедино.
– Тебе надо обязательно поспать, – обратился он к своей подошедшей дочери. Хотя понимаю, как трудно это сделать на нашем лязгающем корыте, ну что поделать, потерпи, скоро мы будем на месте.
– Куда мы бежим, отец? Ты так и не ответил мне? – нотки растерянности звучали в голосе Клеопатры.
– Мы идем на благословенный остров Родос, но с заходом на Кипр. На Родосе я должен встретиться с одним важным человеком. Теперь нам приходится искать спасение у римлян, с которыми у нас союзный договор. Он содержит в себе обязательства в случае опасности, как Риму, так и Египту, союзник обязан выступить на его стороне. На Кипре сейчас находятся несколько римских легионов. Волнения на этом острове закончены, и я надеюсь, Рим перебросит их в Александрию, и мы вместе с ними вернемся домой. Они защитят наше царство.
Клеопатра не могла понять, почему отец, так слепо верит Риму. Ведь именно их беды, как она слышала, и происходили по вине римлян и теперь отец сам направляется в логово к зверю. Своими сомнениями она поспешила поделиться с ним.
– Ты уверен в том, что говоришь, отец? – в голосе девочки звучала неприкрытая тревога. – Ведь римские войска свергли моего дядю, а теперь ты надеешься на то, что они наведут порядок в нашей стране?
– Ты многого не знаешь, моя дочь, – уклончиво ответил Птолемей. – Они должны это сделать. Иначе этот договор ничего не стоит. Римляне, коварны и жестоки, но просто так они не оставят страну, которая их кормит и поит.
– А твоя супруга, мои сестры и братья? Ты нисколько не тревожишься за их судьбу? Ведь мы же оставили их там, среди бушующего пожара.
– Поверь, им ничто не угрожает. Вся эта смута была организована только против меня.
– Ваше величество, извините, что вмешиваюсь в разговор. – К царю с дочкой подошел грек Ксанфий и накинул на плечи Клеопатры теплую накидку и смущенно объяснил:
