скачать книгу бесплатно
СкаZка о волшебном слове. Сборник рассказов – метафорические нарративы для взрослых о любви, преодолении и перерождении
Дмитрий Вагнер
Протагонист выходит на ринг с непобедимым мутантом…На пути к материнству девушка пройдет суровые испытания…«Герой» просыпается в подвале неизвестного дома – голый и привязанный к стулу. Что это? Чья-то глупая шутка?…Близнец, поглощенный братом в материнской утробе, много лет ждал своего дня. Каким странным способом он обретет свободу?В подвале дома скрывается нечто, способное оживить ваши потаенные страхи…Коварная шутка двух богачей меняет жизнь неудачливого страхового агента.
СкаZка о волшебном слове
Сборник рассказов – метафорические нарративы для взрослых о любви, преодолении и перерождении
Дмитрий Вагнер
Дизайнер обложки Дмитрий Вагнер
Редактор Дмитрий Вагнер
Корректор Дмитрий Вагнер
© Дмитрий Вагнер, 2023
© Дмитрий Вагнер, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0053-4319-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Не смотри
Рассказ «Не смотри» был (и является сейчас) главой неопубликованного романа «Песнь железнозубого крокодила», о психотерапевте от которого ушла жена. Роман стал пророческим, но я был слишком увлечен своей первой большой работой, чтобы думать о таких вещах. Помню, как писал рассказ. Возможно даже вспомню, какой это был день. Мы только что переехали в новую квартиру на берегу Финского залива, которую ждали два года. Квартиру, о которой я и мечтать не мог. Главным образом наше новое жилище и повлияло на прилив вдохновения, благодаря которому роман был дописан, а некоторые главы из него, вошедшие в данный сборник, принесли мне настоящее удовольствие во время работы. Думаю, и не без основательно, это лучшее, что я писал до сих пор, и лучше никогда не напишу.
Я проснулся в пять утра. Встал с постели и стараясь не разбудить жену удалился на кухню. Там я расположился на очень дешевом, но очень удобном диване фирмы Икея с новеньким, подаренным на день рождения, ноутбуком.
Говоря по правде рассказ был готов, едва только я открыл глаза лежа в кровати.
На то, чтобы записать его, потребовалось четыре часа.
Июнь 2010
1
Сэм Гринвуд не спеша вышел на крыльцо дома. Он поднял правую руку, поправил наушник и, глядя в землю, сказал:
– Объект проверен. Все чисто.
Вслед за ним из двери показалась коренастая фигура Марио Оливетти, в куртке цвета хаки и черной бейсболке с красной надписью «Чикаго Буллз». У обоих был задумчивый и несколько расстроенный вид, как у людей, бесполезно отстоявших очередь на распродаже бытовой техники. Они касались друг друга плечами и смотрели в разные стороны, точно два обидевшихся подростка.
Марио, как циркач, вертел между пальцами сигарету. Он заговорил первым.
– Как думаешь, мы ничего не пропустили?
– Вроде ничего.
Сэм покачал головой и повернул лицо в сторону напарника. Потом посмотрел куда-то в небо.
– Давай проверим. Первый этаж: кухня, гостиная.
– Туалет, за ним бельевая, кладовка под лестницей, – добавил Марио.
– Да. Еще гараж и подвал. Все?
Оба как по команде обернулись и изучающе посмотрели друг на друга. Сэм сощурился, призывая напарника к ответу.
Зрачки Марио на мгновение скользнули вверх и вправо. Он кивнул.
– Да, правильно.
– Хорошо, – сказал Сэм, – теперь второй этаж. Перечисляй ты, я проверю.
Марио снова кивнул и отвел глаза в сторону. Его усы задвигались, выражая напряженную работу ума.
– Так. – сказал он. – Лестница, справа комната сына, там балкон – закрыт изнутри. Дальше налево кабинет дока, сразу за ним ванная комната.
Сэм смотрел в пол, и все время кивал головой как китайский болванчик.
– Дальше по коридору спальня для гостей, – продолжал Марио. – В конце коридора окно, закрыто изнутри.
– Что еще? – Сэм задумчиво потер рот, почесал подбородок. – Было что-то еще.
– Чердак.
– Да, точно. Но не все. Черт…
Сэм вытащил из кармана сложенный вчетверо стандартный лист бумаги, развернул. В его огромных руках тот выглядел как почтовая открытка. На листке оказался отпечатанный на принтере план дома. Косые красные кресты обозначали окна, синие – двери. Он двигал по нему указательным пальцем, шевелил губами, едва слышно проговаривая нанесенные на план рукописные пометки. Его внимательные глаза, изредка моргая, рассматривали рисунок. Жестокие челюсти медленно и основательно, мяли во рту жевательную резинку, которая время от времени мелькала между зубами.
Но вот его губы замерли, взгляд остановился на одной точке.
Марио подошел к нему и заглянул в листок.
– Что там? – спросил он.
– Вот.
Сэм два раза постучал по правой части плана, изображавшей подвал. Его ноготь уперся в какой-то квадрат, обозначенный пунктирной линией, возле южной стены дома.
– Я что-то ничего не припомню в этом месте. А ты?
Марио всмотрелся в листок, почти касаясь его козырьком кепки.
– Странно. – сказал он. – Я вроде тоже. Думаешь там какой-нибудь люк?
– Да. Наверное, док забыл его надписать…
Марио выхватил у него листок, и тоже ткнул пальцем, но уже совсем в другой участок. В этом месте снизу вверх шла полоса шириной в пол дюйма, вся испещренная горизонтальными линиями. Лестница на второй этаж. Где-то посередине, слева от нее был точно такой же красный пунктирный квадрат.
– Смотри. И здесь тоже. Что это может быть?
– Это сортир. – Ответил Сэм. – Люка там быть не может.
Он развернулся на каблуках, устремился вглубь дома и крикнул:
– Жди здесь!
Марио Оливетти пожал плечами и, посмотрев на припаркованный у обочины автобус с группой поддержки, монотонно сказал:
– Всем внимание. Повторная проверка.
Он подождал несколько секунд, затем произнес:
– Повторная проверка.
По рации передали ответ, он кивнул, и показал кулак с выставленным большим пальцем: «О’кей. До связи».
Он устало опустился на крыльцо, и, хотя это было запрещено по уставу, вложил в губы сигарету. Из заднего кармана брюк двумя пальцами выудил Зиппо, раскрашенную в американский флаг, щелчком откинул крышку и крутанул колесико. Желтое пламя лизнуло кончик сигареты, тут же окрасившийся ярко красным, как цвет шелковых букв над козырьком его бейсболки. Перед лицом поплыла сизая дымка.
На самом деле его не очень тянуло курить, и сигарету в кармане он носил всего одну, как советовал штатный психолог при оперативном отделе. Он начал бросать месяц назад, сначала выкуривал по пол пачки в день, через неделю уменьшил до пяти штук. В последние две недели удавалось держаться на одной, максимум двух в сутки. Но носил он с собой всегда только одну, что бы не было соблазна.
Когда насмотришься всякой дряни на работе, курить хочется по сто раз в день. Трупы детей, или гниющие заживо наркоманы, насильники, сумасшедшие. Нервы от таких вещей просто не выдерживают – хочется чем-нибудь заглушить, забить в самый дальний угол всю эту мерзость, и если в этот момент у тебя с собой пачка сигарет, можно считать… ты пропал.
Проиграл, и слышишь, как смерть одобрительно ухмыляется за спиной.
«Но сейчас не тот случай», подумал Марио. «Сейчас можно позволить себе нарушить инструкции, особенно после того, что он увидел там… в подвале.»
Он ни за что не стал бы спускаться туда снова и мысленно благодарил Сэма за то, что тот позволил остаться здесь, снаружи, при свете дня, где ему ничего не будет мерещиться.
«В самом деле, что это было?»
Марио в очередной раз затянулся, стряхнул пепел в траву и ухмыльнулся сам себе: «Да, всякое бывает».
И он знал это, как никто другой.
Помнится в школьные годы, когда ему было двенадцать, они собирались компанией в подвале их многоквартирного дома. В переплетении сотен труб, словно множества застывших змей, в полумраке, они сидели на скамейках, сколоченных из старых досок, и рассказывали друг другу всякие истории. Отец презрительно называл их – байки, и при том с таким выражением на лице, будто речь шла каких-нибудь порнографических картинках. Но, разумеется, ничего такого не было. А были рассказы, в основном, конечно же, вычитанные из бульварных газет, про всякие там паранормальные явления.
Кто-то слышал топот посреди ночи, как будто рядом с ним, лежащим на кровати, ходил по комнате невидимка, а потом на утро на стенах квартиры оставались надписи, и те якобы были ответом на какой-то трудный вопрос.
Тем летом у одной девчонки из соседнего двора из окна восемнадцатого этажа вывалился старший брат. Про их семью еще написали в районной газете. Случай этот врезался в память очень прочно. В воспоминаниях девочка всегда представала сидящей на инвалидной коляске; в любую погоду в просторной осенней куртке с капюшоном, от пояса и ниже худосочные ножки закрывал плед, из под которого в самом низу торчали носки домашних тапок. Плед был красным, в клеточку, а тапки – зеленые и усеянные катышками.
С большим интересом Марио заглядывал в темные недра капюшона, наброшенного на голову девочки, но… любопытства хватало ему на очень короткое время. Даже сейчас, спустя годы, его бросало в дрожь от ужаса, когда удавалось вспомнить то, что мелькало там, в глубине. И тогда, будучи мальчишкой, он поступал в точности так, как многие взрослые делали при виде большого количества крови – он отворачивался, что бы не упасть в обморок…
Рассказывали, что брат той девочки (она «якобы» еще была как все: по утрам ходила в начальную школу, а днем лепила в песочнице куличи) встал посреди ночи разбуженный странным стуком. Когда он распахнул ставни, оказалось, что прямо от окна в ночное небо, полное мерцающих звезд, уходила светящаяся дорога. Он указал пальцем вперед себя, оглянулся и сказал:
– Борьба окончена, сестренка. Смотри, кто там стоит.
А потом взобрался на подоконник и шагнул вперед.
Что там было правдой, а что нет, до сих пор оставалось тайной. Девочка на следующее утро не пришла в школу. Говорили, она ослепла и перестала ходить. А когда её вывозили во двор, она тыкала пальцем куда-то в воздух, косилась на дедушку, который толкал коляску, абсолютно белыми, лишёнными зрачков глазами и весело щебетала:
– Мама, смотри, кто там стоит!
Марио не замечал за собой ни сентиментальности, ни идущей с ней рука об руку бурной фантазии, и такие истории его больше смешили, но никак не пугали, хотя надо отдать должное, они были рассказаны с выражением и всякими там приемчиками для нагнетания обстановки.
Случай тот, скорее всего, был выдумкой. Ну, или… как говорила их учительница по математике, подгонкой под ответ. Да, девочка была; слабоумная от рождения, слепая и на инвалидной коляске и всю эту циничную чертовщину к ней приплели ради забавы. Такого просто не могло быть.
И Марио Оливетти верил, что это так. До сегодняшнего дня…
Он почувствовал жжение в пальцах. Он перехватил фильтр другой рукой и с удивлением обнаружил, что скурил сигарету до самого основания. К запаху табака теперь примешивалась вонь расплавленного фильтра. Он достал обертку от жвачки, завернул в нее окурок, и убрал в карман куртки. Это была последняя сигарета на сегодня, и ее, к сожалению, оказалось мало. Руки все ещё тряслись. А такого с ними не было уже очень, очень давно…
2
Пятнадцать минут назад, когда они с Сэмом только начали осматривать дом, Марио спустился в подвал в одиночку. Это тоже было нарушением инструкций, и они поступали так не в первые, хотя, конечно же, каждое утро на инструктаже им напоминали о необходимости соблюдения «элементарных правил безопасности».
Вниз вела деревянная лестница с перилами. Почти до середины она шла в узком коридоре между двумя стенами. Марио двигался боком, согнувшись, обеими руками держа перед собой пистолет. Под массивными ботинками ступеньки крякали, и тут же затихали. Он был во всеоружии, неколебим и уверен в себе и буквально впивался взглядом в каждый подозрительный предмет.
Подвал оказался заурядным, пропахшим сыростью и мышами, складом домашнего ненужного хлама. В воздухе кружилась пыль. Из узких зарешеченных окошек внутрь проникал дневной свет, и он падал на пол, косыми твёрдыми лучами.
В каждом тёмном углу молча таилась опасность. Очертания предметов могли оказаться частью тела или одежды преступника.
Марио сошёл с лестницы, дошёл до стены напротив и прижался к ней спиной.
Пошарив глазами по потолку, он нашёл лампочку, которой сейчас надлежало гореть. Голову посетила мысль, что цоколь вероятней всего расширился от нагрева, и она выкрутилась сама по себе. В сущности, здесь ничто не противоречило законам физики. И конечно, тут все поправимо. От той части бетонного пола, над которой она свисала на тонком двужильном проводе, Марио отделял всего один смелый, размашистый, шаг.
Он еще раз прислушался к тишине. Если здесь кто-то и был, его выдержке и терпению можно было позавидовать. Ни единого шороха. Ничего. Хотя, впрочем, надо быть полным идиотом, насмотревшимся триллеров, что бы вот так в наглую засесть в чужом доме, и при том наверняка зная о том, что за ним ведется наблюдение.
Недолго думая, Марио заткнул пистолет за пояс, сделал три маленьких и осторожных шага и, остановившись, потянулся к потолку…
«Через тридцать лет, когда он уйдет на пенсию, его внуки будут с открытыми ртами слушать одну из тех историй, которые совсем не похожи на правду. Она будет похожа на дешёвку из бульварной газеты, и в тоже время заставит нежные сердечки замереть.
Марио Оливетти будет седой и старый, с мешками под глазами, и руками, трясущимися уже не от пережитого ужаса, а от тяжести прожитых лет. В тишине уютной гостиной с камином, под восторженными взглядами слушателей, он будет потягивать трубку, время от времени выпуская изо рта облако густого белого дыма и тот, поднимаясь вверх, покажется маленьким фантазерам живой иллюстрацией к этой истории – привидением, чем-то похожим на женщину в белом плаще с капюшоном, и длинными рукавами. Они станут хихикать, толкать друг друга в бок, и показывать пальцем вверх на облако бесформенной дымки:
– Эй, Смотри, кто там летит!
Им будет весело в дедушкиной комнате, согретой камином, окутанным неторопливым и сухим, как шорох песка, гипнотическим старческим голосом. И гораздо, гораздо уютней, чем ему в те минуты, осенью две тысячи десятого года, когда стоя в темноте посреди подвала чужого дома, он вытянул руки вверх…»
…правой взялся за цоколь, пальцами левой покрепче обхватил стеклянный шарик и попытался провернуть его против часовой стрелки.
Но безрезультатно.
Покрутив ее несколько раз, в разные стороны, он всмотрелся внутрь колбы, но не смог увидеть то, что хотел. И понял в чем дело: свет из окна падал ему в спину, и поэтому было сложно разглядеть, насколько цела вольфрамовая спираль, ибо, если она разорвана пополам, значит, любые усилия бесполезны. И вообще, эта бестолковая возня ему уже порядком осточертела. Мало того, что нервы на пределе, так ещё и место это внушало страстное желание сделать отсюда ноги. Просто взять и попросту говоря «драпануть, что есть силы» и главное без оглядки.
«Потому что… потому… да бог его знает почему! Не все в этой жизни можно объяснить».
Марио повернулся лицом к окну, опустил затекшие руки и спустя несколько секунд опять посмотрел вверх. Но не туда, куда хотел вначале.
