скачать книгу бесплатно
Когда Витяй вновь очнулся, первым делом, как тогда в машине, он попытался встать и размяться. Но как и в первый раз, это дело дальше желания не пошло. Разница оказалась лишь в том, что сейчас он не лежал, а сидел. И хотя голова его была туго примотана скотчем к высокой спинке стула, он без труда сообразил, что одежды на нем нет, что руки надёжно закреплены на подлокотниках, а голени примотаны к ножкам.
Он скользнул взглядом по сторонам. За время его отсутствия обстановка нисколько не изменилась: сейчас он сидел лицом к кубическому сооружению накрытому брезентом, а лестница оказалась справа. За то слева, на том самом месте, где он очнулся какое-то время назад, теперь стоял на полу треногий штатив, увенчанный сверху фотоаппаратом. Витяй прикинул, что в ломбарде за него могли дать не меньше «сорока штук», и это только на вскидку, если брать во внимание надпись MARk-II и «глаз» размером не меньше тубуса для чертежей.
«Аппетитная штука», подумал он,«жалко, что руки связаны».
При попытке пошевелиться путы натужно поскрипывали. Витяй облизнул пересохшие губы и вспомнил, что прежде сделать так не мог из-за полоски скотча на лице. Привязанный к стулу и напрочь обездвиженный он как никогда осознавал собственную беспомощность. Но теперь, по крайней мере, он мог разговаривать и дышать ртом. Вся сила сосредоточилась теперь в языке, которым он ворочал с трудом, и больше мысленно, нежели вслух, слово за словом репетировал одни и те же спасительные слова:
«Договориться. Договориться. Мужик, мы можем договориться.»
Вверху лестницы открылась и снова закрылась дверь. Словно затвор пистолета, с лязгом, в замке провернулся ключ.
Одетый всё в тот же черный комбинезон бородатый возник у подножия лестницы. В правой руке он держал серебристый кейс.
– Привет, киса. Проснулся? – спросил он, и подходя ближе, добавил. – Это хорошо. А то у меня мало времени.
«Мало времени… а что в этом чемодане, черт подери…?» Витяй вспомнил, что теперь он мог разговаривать.
– Послушай чувак, не знаю как тебя… – начал он, и услышал, как дрожит его собственный голос.
– Джек, – перебил его незнакомец, блеснул рекламной улыбкой и указательным пальцем ткнул в надпись на кепке. – Зови меня, Джек.
– Окей, чувак, эээ… Джек. – Витяй хотел по привычке покачать головой, – Мы можем договориться, Джек.
– А как тебя звать? – спросил Джек.
– Витяй! Это неважно, чувак… Джек. Скажи что тебе нужно, я отдам всё, что хочешь! Между тем, Джек положил кейс, выхватил откуда-то стул и сел напротив, закинув ногу на ногу.
– Неправда! Имя это очень важно, – любознательные глаза Джека все время рассматривали Витьку сверху вниз. – Говорят, у индейцев есть поверье: что бы победить врага, узнай сперва как его зовут.
– Как твое полное имя, Витяй? – спросил Джек. – Я знаю, но мне важно, знаешь ли ты.
Он спокойно смотрел ему в глаза, а тем временем, языком прочищал полости рта между губами и дёснами. В растительности на лице от этих манипуляций перекатывался бугорок, словно там бегало крупное насекомое. Обычно Витяя это жутко бесило, и Наташка за такую привычку не раз получала по заднице.
– Виктор. Иванов.
Джек развёл руки в стороны.
– Виктор Иванов… – сказал он мечтательно улыбаясь. – С таким именем ты мог стать звездой футбола. Представляешь? Оно появляется над стадионом, на огромном цифровом табло, и ликующая толпа срывается с места. Тысячи людей рукоплещут и в один голос скандируют ВИКТОР! ВИКТОР! ВИКТОР! А?!! Как тебе?!!
«Он сумасшедший», подумал Витяй.
– Я не понимаю, чувак.
Глаза Джека вдруг стали пустыми, словно бы от промелькнувшей в голове мысли.
– Джек. Меня зовут ДЖЕК!
– Извини, Джек… Слушай, я волнуюсь, ты должен…
Сердце застучало, как паровой молот. Несмотря на духоту, зубы отбивали чечётку, а кожа покрылась апельсиновой коркой.
– Должен что? – вскинулся Джек.
– Ты должен понимать, что я волнуюсь.
– Волнуешься? Сейчас? Отчего же, Виктор? Хочешь сказать, в твоей прежней жизни не о чем было волноваться?
– Я не понимаю.
– Заткнись!
Джек встал и с громким щелчком откинул застежки серебристого кейса. Витяй вперился взглядом в то, что ему открылось. Сказать, что у него перехватило дыхание, значит не сказать ничего. Он чуть было не подавился собственным языком, и когда горло от шока сдавил спазм, изо рта у него вырвался сдавленный хриплый звук. Джек что-то бубнил под нос, кажется одну из своих песенок, извлекая поочередно из кейса беспроводной шуруповерт, набор саморезов, ножовку по металлу…
«Договоримсядоговримсядоговоримсядоговоримсядогов…» Джек с посмотрел на него, прищурив глаза.
– Виктор?
– Да…? Джекх…?
– Скажи мне правду, ты хотел бы измениться?
Головка шуруповерта, похожая на чёрную пулю большого калибра, зажужжала и медленно начала вращаться. Витяй заметил, что крестообразная бита уже вставлена и Джек, пошарив рукой в пластиковой коробочке, пристроил к ней блестящий, длиной с указательный палец, шуруп.
– Чувак… Джек… господи, что ты делаешь… договоримся. Давай, черт возьми, договоримся!!!
– …ты, как бы это сказать, – продолжал Джек, словно ничего не слышал. – хотел бы стать другим человеком?
– Джек, Джек, пожалуйста. Что ты хочешь…
Витяй почувствовал, как желудок его сворачивается в тугой узел, словно спящая змея. Язык превратился в кусок резины. Слишком невероятной была мысль, что всякие хозяйственные инструменты будут играть главную в этом спектакле. – Измениться… – сказал Джек. – Ты хотел бы измениться, Виктор?
– Я, да… конечно…
– Подожди, – сказал Джек. Он предупредительно поднял ладонь и, наклонив голову, устало закрыл и открыл глаза. На лице его было терпеливое выражение строго родителя, в сотый раз слышавшего, что Витька сидел в компании друзей, и именно поэтому от него пахнет табачным дымом.
– И ты сделаешь это? Для меня… Станешь другим, перестанешь курить, выпивать, эээ… – загнув два пальца на руке Джек посмотрел в сторону. – бить женщин…
На последней фразе Витяй оторвал взгляд от серебристого самореза, обвитого острой как бритва резьбой, и посмотрел в глаза Джека.
– Откуда… чувак, откуда ты знаешь?
Джек пожал плечами и в недоумении скривил рот.
– Я следил за тобой, киса.
Он сделал шаг, направив дрель вверх, словно инъекционный пистолет с длинной сверкающей иглой.
– Подождите… – выдохнул Витяй. – ты же… ты же спросил, хочу ли я стать другим. Я-хочу-правда-очень-хочу-дай-мне-время-я-обещаю… Джек рассмеялся, широко открыв рот.
«Боже, да он само добродушие.»
– Ну что ты, что ты… Ты не волнуйся. – Он согнулся пополам и рассмеялся еще громче. – Я же просто спросил. Так сказать, для поддержания разговора.
Витяй закрыл глаза и представил, что ничего этого нет. Здоровый и даже приятный смех, похожий на смех мужчины сидящего в баре с друзьями за кружечкой пива, почти заставил его поверить, что весь этот балаган просто шутка. Еще он успел подумать, что просьба договориться, почему-то не действовала на Джека. Как будто он просто хотел попугать его, ну… ради забавы, как очередной среднестатистический недоумок, которому нечем заняться. Бывают собиратели бабочек например, и они часами готовы листать альбомы с дохлыми насекомыми. Может Джек как раз их таких. Или… – тут Витька осенило, и новая идея буквально вдохнула в него свежие силы, – …вдруг это съёмки реалити-шоу, вроде «Большого брата». А раз так, если он продержится до конца, то быть может, в конце, ему вручат новенькую машину или денежный приз.
Раздумывая обо всем об этом, Витяй услышал, как совсем близко опять зажужжало, а потом его правый сосок пронзила самая страшная боль, которую он когда либо испытывал. Он не кричал. Криками тут не поможешь.
Он визжал одним непрерывным и острым, как бритва, фальцетом, словно оперная певица в конце длинной партии. Когда воздух закончился, ему понадобилось лишь мгновение, что бы наполнить лёгкие. Примерно в это же время жужжание замедлилось. Боль возросла, послышался то ли хруст, то ли скрип. И Витяй понял, что саморез вворачивается в кость. Джек произнес несколько слов, но они тут же потонули в крике. Потом силы покинули Витька, и вопли перешли в рыдания. Плакал он в голос, будто только что исповедался в страшном грехе.
Кто-то возможно покачал бы головой, и сказал: Ай-ай-ай, какой большой и плачет. Как не стыдно. Но стыд у Витяя пропал миллион лет назад.
Джек ушел куда-то в сторону и вернулся с овальным икеевским зеркалом, в старомодной металлической рамке. Он сел на стул напротив, повернув зеркало так, что бы Витяй мог рассмотреть свою грудь.
Витяй отвел глаза и жалобно заскулил. Он представил вулкан, который в пылу извержения заткнули гигантским болтом.
Джек положил зеркало и стал рассматривать содержимое кейса.
– Хочешь, я его достану? – сказал он, не поднимая головы.
– Что?
Джек махнул рукой.
– Ладно, проехали.
Он достал из кейса плоскогубцы с синими пластиковыми ручками и звонко пощелкал ими в воздухе.
– Нет… НЕЕЕЕЕЕТТТТТ! ДЖЕК, ПОЖАЛУЙСТХАААААА!
Джек подошел ближе. На нем были большие очки в роговой оправе, из-за которых он стал еще больше похожим на того самого, известного американского писателя.
Наклонившись, и сощурив глаза, Джек всматривался куда-то в грудь Витяя, при этом пальцем двигая очки вдоль переносицы. – Думаешь, стоит оставить как есть?
Витяй снова попытался кивнуть, но разумеется услышал только скрип клейкой ленты. Джек разогнулся и, сняв очки, стал слюнявить во рту кончик дужки.
– Да… пожалуйста Джек… оставь ее. Оставть меня… в покое…
– Да? Хм… Я ведь аккуратно.
– Нет, – вскинулся Витяй, – Джек, пожалуйста…
– О боже, что ты заладил пажалусто, пажалусто. Ты мужик или кто?
Упёршись ногой в левую Витькину грудь, Джек ухватил шляпку винта плоскогубцами и потянул на себя.
4
В наступившей темноте, Витяй обнаружил себя лежащим на поле боя.
Ему снилось что он древний воин, что смотрит он в небо, из которого растет – упираясь в его собственную грудь – древко стрелы с растрепанным перьевым хвостом.
В пасмурное небо вздымаются клубы дыма, и время от времени слышатся стоны раненых. Спиной он чувствует холодную землю и тяжёлую конскую поступь, и, судя по частоте звуков, всадников трое, хотя, возможно, одного или двух коней ведут под уздцы. Спустя небольшое время конский топот остановился у него над головой, и оттуда же возникла голова в шлеме. Шлем оказался как у русского богатыря, заостренный кверху, как винный бокал с обломанной ножкой и отчеканенным спереди словом «Ленинград». Потом голова сместилась вправо, перевернулась и Виктор Иванов, великий воин, улыбнулся. Богатырем оказался Чувак Джек, с сильно заросшим худощавым лицом и потрескавшимися губами.
– Привет, киса! – сказал он. Беззубый рот растянулся в ухмылке, а из трещин на губах засочилась кровь. – Я аккуратно, дружище! Будь мужиком! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Он смеялся, а сам в это время ухватился рукой за древко стрелы. И тогда Витяй закричал. Только кричать он и мог, и больше ничего. От воплей лицо Джека пошло трещинами. Отдельные куски стали отваливаться как части облупившейся штукатурки, за ними последовали нос, губы, оставляя после себя тёмную треугольную дыру и оскал черепа. Но из глазниц его продолжали смотреть глаза, голубые как само небо, а из пасти все ещё слышался скрипучий смех:
– Я аккуратно, дружище! Будь мужиком! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
5
Джек сидел на корточках и совал Витяю под нос флакончик с нашатырем.
Ну как, киса, нравится?
Хотелось сказать что-нибудь едкое, но сил у Витяя оставалось лишь на редкие хрипящие вдохи и выдохи. Казалось вместе с куском его плоти из груди у него вырвали всю злость накопленную в течение жизни. Теперь он вспомнил ту фразочку, что в слезах бросала ему мать, когда он приходил домой пьяным. Кажется, речь шла об очищении через страдания. Не дай бог тебе постичь такое очищение!
Но бог видимо дал… Отвесил с излишком!
Тем временем Джек поднял вверх пластиковую коробочку размером с увесистый томик и потряс ею в воздухе.
– Знаешь парень, я рад, что купил сразу большую упаковку.
Витяй вспомнил, что из этой коробки Джек достал саморез, который сначала продырявил его, а теперь валялся на полу с насаженным на него куском мяса и обломком ребра. Ему хотелось убежать отсюда, со всех ног. Но… Все было ясно, как день.
«Мы НЕ договоримся, правда Джек?»
Снова вжикнул электромотор. Снова, придерживаемый указательным и большим пальцами, блеснул острый маленький бур.
Время для Виктора Иванова потянулось мучительно долго.
Пару раз он все же выныривал из чёрного облака забвения. Но теперь там не было место снам. Витяй открывал глаза лишь за тем, что бы увидеть деловитое лицо Джека, словно тот на станке вытачивал сложную деталь. Он даже пытался рыдать, как в тот первый раз, но ничего не получалось. Дергаясь всем телом, он шумно и надрывно вдыхал воздух, а взамен выплевал нечленораздельные кашляющие звуки, как старый карбюраторный мотор. Время от времени он чувствовал новые очаги, и они отдавались в глазах красными вспышками. Казалось, в каждый сантиметр плоти вонзился острый как скальпель шуруп. Теперь не только грудь, но и руки и бедра нестерпимо саднило и резало. Но все эти болевые точки были комариными укусами по сравнению с тем, что чувствовали его локти и колени. Да, да… те самые места. А еще кончики пальцев, там где раньше находились ногти.
Вот так это было. Хуже чем в аду.
А в перерывах, перед очередным жужжанием и новой вспышкой, Витяй мечтал только об одном – оказаться дома, в теплой постели, и что бы Наташка – нежная, добрая подруга, прильнула к нему своим теплым и мягким телом. Что бы она поцеловала его в лоб на ночь, и гладила по животу, так, как ему всегда нравилось.
6
Джек не глядя сунул руку в пластиковую ванночку, поскреб пальцами и только потом удивленно и даже, с некоторым негодованием, убедился, что она пуста. Похоже, он купил слишком маленькую коробку. Следовало внять совету продавца, когда он сказал что хочет починить старое крыльцо.
«Возьмите сотню. Пятидесяти может не хватить.»
– Как знал, как знал! – процедил Джек.
Он посидел еще некоторое время, задумчиво разглядывая свою жертву. После стольких экспериментов с предыдущими, наконец-то нашелся способ держать «препарат» в сознании достаточно долго, что бы познакомить его с кое-каким домашним питомцем.
Он встал со стула и аккуратно положил шуруповерт, напоминавший ему пластмассовую модель автоматического пистолета. Он подошел к дергающемуся телу и присел на корточки. На нем всё еще были очки в роговой оправе.
