Проклятье гномов. Клинки и розы

– Дорогие мои верноподданные! Вы все здесь со мной! Братья мои и племянники, блистательные герцоги, маркизы и графы! Мой любимый сын, Карл! Моя царственная супруга, Анна! Верховный магистр Террос! Также я приветствую и остальных своих вассалов. Вы, держатели замков и вотчин, вы – опора государственной власти! Сегодня мы празднуем столетие победы над подлым и коварным врагом! Мой славный предок, Карл Девятый, разгромил брайтов, морских разбойников, потопил их корабли, взял вражеские крепости и гавани, откуда осуществлялись грабительские набеги. Король создал могучий Северный флот, надежную армию, и с тех пор наша страна не знает поражений в войнах! Мы дадим отпор любому неприятелю и стремительно сокрушим его! Да здравствует наша великая Империя!

Вообще, королевство называлось Империей лишь на словах. Когда-то давно под рукой властелина, занимающего престол в Столице, было гораздо больше земель, включая Полонию и Фринцландию, южные каганаты и острова брайтов. Но со временем Империя потеряла все сопредельные земли, кроме трех больших провинций, и теперь вместо императора на троне сидит король.

Карл Тринадцатый замолчал и тут же зал огласился восторженным ревом людей, которые встали со своих мест и подняли заздравные кубки. Но король знаком остановил всех и продолжил:

– Я много лет служил этой стране, неустанно отдавая свои силы и годы. Мы стали крепки и могучи! Золотой запас державы увеличился многократно. Города растут и процветают, мои подданные радуются. Однако, время Земли проходит. Если господа маги хотят узнать мое мнение, то я считаю, что с моей смертью должна наступить эпоха Дерева. Эпоха роста. Время моего единственного сына.

В зале раздался едва слышный ропот и трусливые шепотки, но король гневно сверкнул глазами и произнес:

– Сегодня я позволю тебе, мой дорогой сын, впервые испить из царской чаши! Скоро ты заменишь меня и на троне.

С этими словами король протянул дорогой золотой кубок принцу, забирая себе его серебряный.

– Отец! – молодой Карл чуть поклонился и взял в руки кубок. – Я не ожидал такой чести. Живи, отец, правь долго! Возможно, ты слишком спешишь на тот свет? Я пью за твое здравие!

– Спасибо, сын, – король усмехнулся. – Тогда я выпью за твое будущее! Ибо, кому, как не тебе править после моей смерти?!

Карл Тринадцатый поднес серебряный кубок к губам и сделал большой глоток. И тут произошло странное. Внезапно король закашлялся, закачался, и показалось, что на сизых губах выступили кровавые пузыри. Карл медленно опустил руку на стол, все заметили, как глаза властителя выпучились, а лицо бросило в краску.

– Король отравлен? – прошептала королева, хватая мужа за руку. – Негодяи, вам что, не дождаться, когда он умрет сам?

– Спокойно, Анна, – Карл Тринадцатый ожил и нежно погладил пальцы жены. – Возможно, ты ошибаешься. Однако, придворного лекаря сюда! Живо!

Вскоре в зал притащили сухенького старичка в очках с медной оправой. Лекарь дрожал, как сирая березка на ветру в чистом поле.

– Герман, возьмите этот кубок и проверьте на яды в своей лаборатории. Я зайду к вам после пира.

– Государь, а как вы себя чувствуете? Может стоит вас немедленно осмотреть? Это не займет много времени! – пролепетал Герман.

– Я здоров и голоден как океанский кашалот! Мы будем праздновать! – прорычал король и стукнул кулаком по столу. Кубок с остатками вина опрокинулся, заливая белоснежную скатерть.

Герман тяжело вздохнул, быстро подошел к столу и осторожно забрал злосчастный кубок. Заглянул вовнутрь.

– Капля осталась. Может, даже не одна. Не беспокойтесь, моих магических способностей достаточно для определения состава этого напитка!

– Отлично! Ступай… Гости! А что вы все не пьете? Не хотите пить за мое здоровье? За молодого принца? Немедленно всем пить! Всем пить!

Подданные держали свои чаши и кубки, боясь их, словно ядовитых змей, многие дрожа и трясясь, сделали первые глотки. Король медленно обвел взором своих близких, все оставались внешне спокойны, Террос хмурил брови, а принц Карл казался немного бледным. Несколько мгновений гости ожидали, что им тоже сделается плохо, но только толстяк Генрих оглушительно чихнул, утирая толстый нос. Король-же усмехнулся, вновь пнул Стради тяжелым каблуком, и гномья дудочка заиграла вновь.

Через пару часов пир разгорелся вовсю, словно костер. В зал вернулись эльфийские танцовщицы, затем их заменили бородатые фокусники и другие артисты. Музыка играла громко и непрестанно, развлекая гостей. Однако, вся эта праздничная атмосфера прекрасно скрывала от посторонних ушей те разговоры, что велись за столом у короля.

– У нас что, действительно увеличился золотой запас? – осторожно спросил Антоний, поигрывая кубком. – У меня, как у хранителя казны, другое мнение. Красив сундук, да дно крысы съели.

– Неужели? – усмехнулся король, услышав замечание Антония. Этот герцог любил говорить иносказательно.

– Народ постоянно жалуется на нехватку самого необходимого! Военные ветераны получают очень небольшую пенсию, едва покрывающую расходы.

– Ну и что? – хмыкнул Карл Тринадцатый. – Их не так уж и много осталось. Я же издал указ об единовременной выплате им по пятьдесят кролов!

– Но они получают каждый месяц всего по двадцать! Может, стоит увеличить ежемесячные выплаты хотя бы до двадцати пяти? Лучше каждый день по зерну, чем раз в год мешок. Это будет мудро и справедливо. Ты не боишься бунта, мой брат?

– Нет, дорогой Антоний, этих ветеранов с каждым годом все меньше. Они не представляют серьезной угрозы. Кто вспомнит меня, если я разово подниму пенсии? А вот каждый год получать эдакий пряник приятно любому! Кстати, Генрих, что у нас по урожаю?

Толстый герцог мирно посапывал, утомившись роскошным обедом, но, услышав голос короля, мигом открыл глаза:

– Кто, что?

– Сколько у нас запасов зерна? Каков урожай?

– Эмм… – Генрих устало потянулся за куриной ножкой, – Хуже, чем в прошлом году, летние ураганы причинили определенный ущерб.

– Слышал, Антоний? Мы не можем рисковать. Если мы увеличим пенсии, то казна быстро оскудеет. Ведь у нас в этом году меньше зерна и меда для продажи соседям. А что будет в следующем году? И где нам брать столько золота? – вопросы короля били не в бровь, а в глаз. Однако Генрих, отчитавшись, хлебнул вина, отведал курочки, и снова заснул, теперь уже с недоеденной ножкой, торчащей из угла рта.

– Быть может, дорогой… – подала голос королева Анна. – Нам стоит увеличить чеканку монеты, уменьшив в ней содержание золота? Или…

– Нет! Этого нельзя делать! – вскричал Карл Тринадцатый. – Это приведет к большему обвалу цен! Это грозит проблемами и во внешней политике! Но, стой, «или», что ты имела ввиду под этим?

– У нашего брата Франциска две дочери, не пора ли их выгодно пристроить? Сколько можно этим сударыням сидеть в девках? Постоянно проводят время в безрассудных пирушках! А сюда они даже не заявились! – Анна чувствовала себя несколько одинокой, оказавшись единственной женщиной за королевским столом. Супруги братьев короля также не пришли на пир, посвященный военной победе.

– Западный сосед Алоиз уже третий год грозит войной. Державе необходим союз с ним! Надо породниться с «орлом»! – продолжила Анна. – Сам король запада уже не является достойным женихом, но я думаю, что его сын, Адольф, – вполне подходящая партия. Ни с кем из других дворов соглашений, как я знаю, не подписано…

– А если и подписано, то мы их сорвем! – предложил Антоний.

– Не перебивай, брат! – встрял Карл Тринадцатый. – Анна права. Итак, дорогой Франциск, я думаю, стоит послать этому Адольфу портреты Шарлотты и Изабеллы. Сделать намек на богатое приданое. Кого он выберет себе, ту девицу и выдадим замуж. Если две наши державы объединятся в мощный союз, то весь мир содрогнется! – король вскричал от возбуждения. – Ни один пират не поднимет в этой бухте черного флага! – добавил он, вспомнив о празднике.

– Пусть будет следовать удача Шарлотте! – воскликнул принц Карл, – Она старше Изабеллы на четыре года, поэтому я считаю, что именно ее портрет нужно послать заграницу. А младшую сестру пока придержать.

– Пожалуй, ты прав, мой сын, – поддакнул король. – В тебе просыпается державная мудрость.

– Постойте! – внезапно вскричал Людвиг. – Мы же станем посмешищем всего света. Шарлотта – пошлая и распутная девица! Я постоянно слышу рассказы о ее новых любовниках, о ее хмельных пирушках и безобразных оргиях. К тому же она приобщает к своим шашням и сестру!

Франциск побагровел и сжал кулаки, услышав такие слова о своих дочерях. Он уже хотел достойно ответить, как его опередил Робер:

– Брат, зачем ты поливаешь грязью нашу сестру? Ты считаешь себя святым ангелом, который может судить о других? Что ты знаешь о Шарлотте, кроме постыдных слухов?

– А-аа, братик! – съязвил Людвиг, на его губах закривилась ехидная улыбка. – Ты ее защищаешь? Значит ты и сам вступал с нею в кровосмесительную связь!

Робер вскочил из-за стола и схватился за эфес шпаги, но тут его придержал Антоний, а король властно взмахнул рукой, но не успел ничего ответить, как подал голос молодой Карл:

– Зачем ты, Людвиг, толкаешь нас к ссорам? Мы же – братья! Зачем ты осуждаешь и порочишь свою сестру, какая бы она не была? Если Робер питает к Шарлотте нежные чувства и дарит цветы, то это совсем не значит, что он делит с нею постель!

– Прекратите! – властно вскричал король, сдвинув брови. – Заканчивайте раздоры! Шарлотта выйдет замуж даже в том случае, если она стала самой грязной шлюхой в моем королевстве, и ее имел каждый солдат! Мне плевать! Нужно думать не об ее ненасытном лоне, а о величии страны. Нам выгодно выдать эту шлюху замуж. Если мы не сделаем это, завтра сюда придут иноземные солдафоны и отымеют нас всех!

Франциск то краснел, то бледнел, слушая, как обсуждают его дочь, но не мог перечить королю.

– Это уже решено! – продолжал Карл Тринадцатый. – А вы, дети, не ссорьтесь! Вы же братья! Нашли из-за чего ссориться. Из-за девки. Людвиг, советую тебе не мутить воду. (это было произнесено намекая, что Людвиг маг Воды). Ты, Робер, не горячись! (что также призывало мага Огня к спокойствию). Карл, мой сын, не обращай большого внимания на своих братьев. Когда они ссорятся, в таких разговорах нет ни смысла, ни правды! Нельзя верить слухам, – король тронул Франциска за плечо, поддерживая. – Тоже мне, дурачки! Развесили уши, Шарлотту развратницей выставили! А через месяц злые языки скажут, что мой сын – мужеложец!

Напряжение потихоньку спало. Все за столом рассмеялись, кроме Людвига. Он, вскочил из-за стола, смел тарелку рукой, и получилось так, что она полетела в молодого Карла. Людвиг, даже не обращая внимания, бросился прочь из зала.

Наследник престола не простил оскорбления, он также поднялся и устремился вслед за Людвигом, чей плащ уже скрылся за тяжелой дверью.

– Стой, мой сын! – закричал Карл Тринадцатый, но тут же осел, хватаясь за грудь.

Не прошло и пяти минут, как оставшиеся молодые маркизы, Робер и Эдуард, сверкнув глазами друг на друга, медленно встали из-за стола. Опытный карточный игрок мог бы сравнить это с нем, что несколько карт вышли из игры, уходя в отбой. Однако, они просто сменили стол.

Людвиг. Заноза в печенке

Смотри, мой брат, я истекаю кровью,

То Карл меня жестоко наказал

За шум, раздоры, пустословье,

Но я же правду вам сказал…

Подлец меня подкараулил ловко,

Вонзил в печеночку кинжал,

Потом, как хитрая плутовка,

В свои покои убежал…

Людвиг бежал по коридору, не понимая, что творит. Видимо, выпитое за столом вино сильно ударило в голову, потому он и ввязался в перепалку с братьями. Зачем нужна очередная ссора? А если короля действительно отравили? Тогда подозрение может пасть и на Людвига! Теперь уже неважно… слова сказаны, и последствий не избежать!

По дороге маг Воды уронил вазу с цветами в малой зале, вихрем налетел на молоденькую служанку, вдобавок сбив с ног подавальщика яств. Тарелки, соскочив с подноса, со звоном попадали на мраморный пол, и тут в голову Людвига пришла коварная мысль. Он прекрасно знал расположение дворцовых комнат, залов и коридоров, ибо в детстве Людвиг и все его сверстники, включая наследника, играли вместе. Маленькие маркизы и графы носились по огромному дворцу, как угорелые, разыгрывая потешные войны, забавляясь в прятки и салочки. Естественно, каждый имел свои тайники и любимые места.

Людвиг быстро двинулся в сторону кухни, по дороге рисуя пальцами в воздухе зеркальные виселицы – основные магические руны. Перед самыми дверями он выбросил руки вперед, насылая молочный водянистый туман. Людвига ни в коем случае не должны увидеть и узнать! Магов Воды много, да и туман на кухне можно принять за оплошность слуг. Недоглядели за кипящей водой, опрокинули котел… Людвиг встал к краю стены, прислушался, как повара забегали и закричали, оставшись в непроницаемом для глаз тумане. Граф-же осторожно прокрался в разделочную, нащупал на окровавленной колоде большой мясницкий топор и тихо вышел в другой коридор, ведущий к маленькому садику, что являлся одним из излюбленных мест еще с детства.

В саду Людвиг внимательно огляделся. Все, как обычно. Три больших дуба, посаженных еще в прошлом веке, за ними – заросли плодовых кустарников. Чуть далее – летняя беседка, обвитая побегами дикого винограда. Людвиг внимательно осмотрел дубы, выбрал один из них. Затем нашел место, где толстая ветка естественным образом отходила от ствола и аккуратно нанес сильный удар в сочленение. Дуб жалобно заскрипел…

Через несколько минут в садике появился запыхавшийся Эдуард. Двоюродный брат, наиболее близкий к Людвигу по духу, но слабый, шестого уровня маг Воды. Эдуард очень удивился тому, что увидел. Людвиг лежал у подножья векового дуба, придавленный тяжелой веткой, лицо поцарапано и сочиться кровью, а в боку графа торчит острый сучок, с которого также капает кровь.

– Что случилось, брат?

– Карл!.. – хрипя, произнес Людвиг. – У него припадок! Не смог простить моих слов про Шарлотту!

– Что он сделал?

– Ты разве не видишь?! Он напал неожиданно. Коварный маг Дерева расщепил ветку и обрушил ее на мою голову. Вдобавок Карл вонзил щепу в мою печень! Сильная боль… Я потерял сознание…

– Что же делать? Я найду его! Он ответит за все! – воскликнул Эдуард, бросившись было прочь, но тут же остановился. – А как же ты? Тебе нужна помощь! Я позову лекаря.

– Не беспокойся обо мне, брат! Я сам навещу Германа, только немного отлежусь… Думайте о том, кому достанется трон! Нужен ли вам безумный король? – с этими словами Людвиг закатил глаза, сделав вид, что теряет сознание, но старается держаться.

– Негодяй! Братоубийца! Я найду его, и он предстанет перед судом чести! – прорычал Эдуард, обнажая зубы и шпагу. Он еще мгновение помахал клинком перед собой, развернулся и побежал прочь из сада.

Людвиг немного подождал, когда этот наивный толстяк скроется, и засмеялся. Ловко же он все подстроил! Эдуард все-таки непроходимо глуп, ведь даже не подумал, что любое магическое возмущение, а, особенно, проявление боевой волшбы в стенах дворца, моментально засекут сторожевые башни. Боевые магические дуэли в Столице строго запрещались, закон не делал исключений даже для членов королевской семьи. Стало быть, в сад уже должна прибыть дворцовая стража, чтобы арестовать нарушителя.

Конечно, Людвиг рисковал, ведь его мог обнаружить не Эдуард, а кто-то другой. Тот же принц Карл, например, который бросился следом. Но Людвиг вспомнил предыдущие размолвки между братьями, в которых никто не оставался в стороне. Традиционно Робер поддерживал молодого Карла, а Эдуард – Людвига. Младшие прекрасно понимали иллюзорность своих претензий на Проклятый трон, поэтому держались вместе. Вероятнее всего, сегодня весь молодой двор оставил тронную залу. И Людвига мог найти любой из троих кузенов. Робер, Карл или Эдуард. Появление в саду Робера ставило под сомнение весь план, но в этом случае Людвиг бы не стал обвинять Карла, сославшись на несчастный случай. Также бы он поступил, увидев самого наследника, но Людвиг постарался бы задержать его. А если б случилось, что кто-либо застал их вместе – Людвиг моментально бы обвинил Карла в нападении. Но первый пришел Эдуард, – это самый наилучший расклад, это позволяло поссорить двоих братьев, а самому осторожно уйти с поля боя в сторону. Игра пока складывалась в пользу Людвига.

Однако, дальше лежать в саду, изображая раненого, Людвигу уже не требовалось. Он медленно встал, огляделся, боясь посторонних любопытных глаз. Затем граф осторожно вытащил из своего бока неглубоко им самим всаженную щепу и привел одежду в порядок, смахнув древесную пыль.

Людвиг вышел из сада и зашагал по темному коридору. Через несколько залов показалась винтовая лестница, что вела вниз, в лабораторию придворного лекаря Германа. Прекрасно! В голове Людвига стали возникать различные идеи, одна лучше другой! Перед глазами вновь замаячила прекрасная Екатерина, жеманно поджимающая губки. Ради этой женщины он уже был готов на все!

– Дорогой Герман! Со мной произошло несчастье! – воскликнул Людвиг, входя в лабораторию. В нос моментально ударил затхлый запах вперемешку с лекарственным. Потянуло горелым.

– Милорд? Подождите, минутку…

Людвиг разозлился, видя непочтительность лекаря, но тот действительно был занят. На рабочем столе Германа пузырились жидкости в колбах и ретортах, на спиртовке плясал голубой язычок пламени, а отдельно, в стороне, лежал царский кубок. Не золотой, а серебряный, из которого и пил на ужине Карл Тринадцатый. Сам же Герман, стоя спиной к графу, что-то аккуратно мешал пинцетом на маленьком стеклышке, выпучив глаз, усиленный окуляром. Еще через минуту он осторожно капнул какой-то жидкости на стеклышко, раздалось противное шипение.

– Ох, святая Виселица! – непроизвольно прошептал лекарь.

– Что, что случилось! – воскликнул Людвиг.

– Король, бедный коро… – начал было тихо причитать Герман, но тут же осекся, – Вы что-то хотели, милорд? – продолжил лекарь, резко сменив громкость и тембр голоса.

– У меня небольшая проблема… А что вы только что сказали про короля?

– Про короля? Да вы что! Ничего такого я не говорил! Вам послышалось… Я сказал: «Кролы, мои бедные кролы…». Знаете-ли, для моих опытов, моих гениальных исследований постоянно нужны деньги, а ваш дядя, наше Величество, скупится на науку. Конечно, королю важнее содержать сильную непобедимую армию, но об науке тоже забывать нельзя! – произнес Герман, оборачиваясь. – Что у вас с лицом?

– Вот я за этим и пришел, уважаемый. Со мной произошло несчастье!

– Так, так, подробнее… – лекарь уже полностью развернулся к Людвигу и встал так, чтобы закрыть своим телом лабораторный стол и его содержимое, включая серебряный кубок. Лицо Германа выражало полное участие.

– Я переборщил с вином за королевским ужином и пошел прогуляться в сад, – все видели, что лекарь покинул пир раньше Людвига, поэтому можно придумывать, что угодно. – Это был наш любимый детский сад, с могучими дубами. Там я залюбовался красивыми розами, вдыхая их прелестный аромат. В моей голове рождались прекрасные образы и романтические фантазии… и тут я получил удар по голове, видимо, дубовой веткой. Очнулся на земле, весь в крови, в боку колет…

– Интересно, очень интересно. Вас обнаружила стража?

– Нет, нет… Эдуард, мне помог мой брат Эдуард.

– Стало быть, магия не использовалась, но как так получилось?

– Не знаю, я ничего не помню… Говорю же: любовался розами, получил по голове.

– Странно, очень странно… – Герман задумался.

– Что вы стоите, болван! Я же не просто так пришел, а за помощью! Голова болит, а в боку, возможно, еще остались занозы! Печень буквально жрет меня изнутри! – вскипел Людвиг.

– Ах, да, милорд, сейчас-сейчас! – лекарь залебезил и моментально засуетился, бегая по комнате, как обнаруженный за поеданием печенья таракан. – Снимайте, снимайте камзол, я осмотрю рану… Или нет, сначала голову! Голова важнее! Садитесь, садитесь.

Людвиг послушно опустился на обшарпанную скамью, а Герман уже раздобыл бутылочку с прозрачной жидкостью, держа в другой руке клочок белой ткани.

– Сейчас осмотрим… – Герман раздвинул волосы Людвига… – Так, прекрасно, только царапины… Даже шишки нет. Вам повезло, милорд, очень повезло. У вас очень крепкая голова, крепче, чем дубовое дерево!

– Что?!

– Ах, я что-то не то сказал? Я имел ввиду, что ваш череп чудесным образом смог выдержать удар дубовой ветки и не пострадал! Это прекрасно, милорд! Вы удивительно твердолобый!

Людвиг побагровел, схватил тщедушного человечка за грудки и прорычал:

– Достаточно! Осмотрели голову, теперь осмотрите тело!

– Сейчас-сейчас… – пролепетал Герман, промокая ватой макушку графа. – Раздевайтесь.

Людвиг медленно отцепил шпагу, покорно вытащил руки из рукавов камзола и задрал белую окровавленную рубашку. Кровь на ране уже почти запеклась, но еще выделялась.

– Так… Ой, и здесь тоже прекрасно! Внутренние органы не задеты. Сейчас мы обработаем, сейчас мы занозы удалим! – Герман вооружился небольшой иголкой.

– Ох… – Людвиг поморщился, чувствуя на теле холодные пальцы лекаря.

– Терпение, терпение… Вы ведь, граф, а, кто его знает, может быть, и будущий госуда… – Герман сам не заметил, как стал заговариваться.

– Чего-чего?

– Терпите, Людвиг! Графу, тем более, королевской крови положено быть терпеливым и выносливым! – лекарь продолжал ковыряться в боку.

– Ох… Вы закончили? Ох…

– Сейчас-сейчас… Еще маленькая занозочка… Это надо удалить, это может загноиться… Сейчас-сейчас…

– Достаточно! – Людвиг дернулся, и Герман, орудовавший иголкой, непроизвольно ткнул ее в живот «больного». Кровь обильно полилась на одежду.

– Ах, простите…

– Да ты убьешь меня, каннибал! – Людвиг резко встал, толкнул незадачливого лекаря, и тот чуть не упал. Граф вырвал из рук Германа ткань, пропитанную раствором, и сам протер себе бок и окровавленный живот.

– Ах, простите, милорд… – жалобно произнес лекарь, – Мне послать за прислугой? Вам принесут чистую рубашку.

– Не надо! – рявкнул Людвиг, теряя всякое терпение. Он уже получил помощь и узнал все, что хотел. Граф быстро заправил рубаху в штаны, надел камзол и потянулся за шпагой.

– Стойте, я применю лечебную магию…

– Хватит! – граф уже полностью оделся и быстрым шагом вышел из комнаты, не обращая внимания на заискивающего перед ним Германа.

Людвиг еще не успел закрыть за собой дверь, как услышал очень тихий, едва различимый шепот: «Что творится, святая Виселица! Людвиг… А Карл, бедный, бедный Карл! Что же с нами будет?..»

Королевский дворец между тем жил своей жизнью. Из парадного зала все еще слышались праздничные песни, звон посуды и людской хохот. На сторожевой башне шептались стражники, иногда кашляя и шурша одеждами. Людвиг прекрасно знал, что они там, хотя и на службе, втихаря потягивают вино и травят скабрезные анекдоты. А кто их будет сегодня проверять? Старшие офицеры на королевском пиру, а младшие наверняка сидят в караульной, режутся в карты и тоже пьют. Сегодня все пьют. Только, возможно, для короля этот пир – последний!

Людвиг преодолел еще две небольших залы, и тут до его слуха долетел отдаленный скрежет стали. Граф ускорился и вскоре вышел к небольшому портику у королевской оранжереи…

– Нет, вы ответите за все! – послышался возбужденный окрик. Людвиг узнал голос Эдуарда, сбавил шаг, затаился за массивной колонной и осторожно выглянул наружу.

В узком проходе отчаянно фехтовали на шпагах Робер и Эдуард. Они обменивались ударами и репликами, вальсируя на шахматных каменных плитах. Там же, на полу лежали наспех сброшенные плащи.

«Безумец! Я же ему указал на младшего Карла, почему он сцепился с Робером? Впрочем, если мой старший братец не выйдет живым из этого поединка, то дорога к Проклятому трону станет немного свободнее!».

Людвиг вспомнил, что Эдуарду с детства не нравился Робер. Этому фигляру и виршеписцу всегда и все давалось легко: учеба в академии, полезные знакомства, женщины… На каждой столичной улице с легкостью обнаруживался хотя бы один дом, где Робер мимоходом мог выпить с другом или провести ночь с женщиной. Молодой маг Огня имел огромное количество приятелей и поклонниц еще и благодаря своим стихам. Самому младшему, Эдуарду, всегда было завидно, ибо он сам пользовался скромным успехом у дам, чаще наведываясь только на аллею Любви…

– Эдуард, опомнись, я же могу тебя поранить! – выкрикнул Робер, отражая очередной выпад.

– Зачем вы защищаете эту шлюху? (очередной наскок и неудачный удар ниже груди).

– Шарлотта – не шлюха! Я люблю ее! (блокировка опять удалась, хотя шпага Эдуарда, уходя вверх, чиркнула Робера по щеке).

– А она любит всех! – Эдуард уже совсем запыхался, но упорно продолжал наскакивать на своего соперника. – В ее постели мужскими панталонами пахнет сильнее, чем духами!