Гражданин Империи

– Я тот, кто создал пустые сельские россказни.

Наступила короткая пауза. Кронли задумчиво смотрел на сеаритца.

– В таком случае мне, наверное, не следует уговаривать друзей продавать вам эту партию, – наконец сказал он. – Я же не могу оставить тем самым голодными своих дорогих соотечественников перед холодной зимой?

– Набиваете себе цену. Дело ваше, но цена, что я предлагаю, окончательная, и торгу не подлежит. В остальном лишь повторю, что сказал ранее. Я тот, кто создал «пустые» россказни.

Кронли взял из фруктовой вазы банан, аккуратно двумя пальцами очистил и надкусил.

– В таком случае не могу не отметить вашу деловую хватку. Подговорили своих партнёров скупить провизию, чтобы создать искусственный дефицит к осени? Уверен, в Сеарите наверняка уже придумали название подобной схеме. Но вот только у нас, в Империи, данная деятельность может быть расценена как посягательство на экономическую стабильность страны. Будет проводиться расследование, что могло стать источником дефицита продуктов. И все мои друзья скажут, что я их подговорил продать запасённую провизию. Вы к тому моменту спокойно покинете страну, а я нет. У меня склады, фабрики, предприятия. И мы все знаем, насколько Империя любит процедуру экспроприации частного имущества.

Хаммонд спокойно выслушал всю тираду и прежде чем ответить, отпил немного чая.

– Господин Кронли, у меня будет к вам просьба – ответить честно на один вопрос. Мой имперский содержит ошибки в произношении, составлении предложений, и остаётся некоторое недопонимание мною сказанного?

– Акцент у вас, безусловно, тяжёлый, режет слух, но смысл вы передаёте вполне конкретно. А что такое?

– Вы уже второй человек за эту неделю, что пропускает суть моих слов. Хорошо. Повторю в третий раз. Я распространил пустые – лживые – беспочвенные слухи. У меня нет цели создавать искусственный дефицит. Расследований не будет, голода не будет. Если вы хороший делец – а я уже это понял – то у вас наверняка тоже есть этот маленький звоночек. Некое чувство, когда вас собираются подставить или обмануть. Прислушайтесь к себе и скажите: я солгал вам?

Кронли задумался. Это первый раз за весь разговор, когда он действительно думает, понял Хаммонд. Лицо этого человека, белое, словно полностью покрытое мукой или пудрой, наконец показало свои настоящие черты.

– Вы меня совершенно обескуражили, – медленно проговорил Кронли и тут же улыбнулся. – Я абсолютно не понимаю тогда ваших целей. Как вы хотите извлечь прибыль?

– Это потому что вы пытаетесь найти обман там, где его нет. Всё просто. Опасаясь дефицита, имперские теплицы задействую все свои мощности и произведут максимум урожая. В то же время я и партнёры откроем склады осенью и выкинем сотни тонн своей дешёвой провизии. Мы обрушим продовольственный рынок. Владельцы теплиц не смогут сбыть и килограмма своей репы, а, следовательно, не смогут закупиться на следующую посевную. И тогда я выкуплю эти теплицы с потрохами.

– Это если у вас не будет конкурентов на «тепличном аукционе», – быстро сказал Кронли. – Многие в Империи хотят перехватить тепличные контракты собственности. А если посчитать, сколько вы потеряете в денежном выражении, заполняя лавки практически дармовой пищей… Думаю даже у такого мелкого торговца, как я, есть шанс побороться с вами на тепличных торгах.

– Безусловно, мои потери будут огромны. Но я готов, – в голосе Хаммонда звучала уверенность. – Все эти два года, что живу в Империи, я готовился к этому дню. Безусловно, я не знаю ваших накоплений. Риск проиграть вам у меня есть. Но открывающиеся перспективы стоят того. Являясь владельцем теплиц, мне не придётся платить таможенные сборы, так как по законодательству Империи производственники платят налог только с факта производства. Маленькая лазейка, но с огромными возможностями, коими я воспользуюсь.

Хаммонд пригубил вина и продолжил.

– Как ни крути, обвал цен осенью выгоден всем, даруя шансы на тепличные контракты как мне, так и вам.

Красные глаза Лестера Кронли вспыхнули. Хаммонд понял, что слегка перестарался – делец почуял неладное. Но это слишком выгодное предложение. А главное, абсолютно безопасное. В крайнем случае, думал Хаммонд, он убеждён, что сумеет переиграть меня. Что ему всё же удастся перекупить контракты на теплицы. В конце концов, он сеариетц в Империи – всегда можно провести расследование и уличить Хафстольфа в преступном сговоре, а перед Императором это представить, как «Вражеский капитал Сеарита рвётся захватить ключевые производства Империи!».

Кронли протянул руку для рукопожатия. Хаммонд протянул свою, полностью покрыв ладонь гостя.

– Один нюанс, – сказал Кронли. – Я хочу, чтоб оплату вы передали не сеарами, а кое-какими товарами.

– Думаю, в этом не будет проблем.

Рукопожатие гостя было крепким. Когда он уже собирался уходить, Кронли повернулся к Хаммонду.

– Отчаяние толкает на героизм.

– Откуда это?

Кронли улыбнулся.

– Роман «Последняя чаша».

– У вас дурной вкус на литературу.

– А вы прочтите сами. Там есть некоторые интересные мысли.

Лестер Кронли ушёл не попрощавшись. Хаммонд остался сидеть в саду, задумчиво смотря в полуденное небо. Уильям услужливо подошёл убрать со стола.

– Уилл, вечером съездим в книжный магазин.

Помощник молча кивнул.

Глава 7 – Обожжённые

Вечерний воздух слегка трепал занавески комнаты. Настольная эфирная лампа освещала рабочий стол с беспорядочно разложенными папками личных дел.

«Я и забыл, как же эти бинты чешутся», то и дело, стараясь пошевелить раненым плечом, сетовал Галхард.

– Хорошо, что прихватил отличное успокаивающее средство.

Советник потянулся к стоящему в ногах ящику. Достав бутылку и протерев стакан, Галхард почувствовал за дверью приближающийся к комнате знакомый разум.

– Заходите, Марли, открыто, – крикнул советник.

– И вам доброго вечера, Галхард, – сказала Дугровская, входя в кабинет.

Советник знал Марли ещё с тех пор, когда та была молоденькой абитуриенткой. В те года её лицо ещё не было помечено шрамом от ожога. Молодая красивая женщина отправилась в научную экспедицию за пределы Империи и вернулась хмурой, решительной дамой с обожжённым лицом.

Она очень редко покидала территорию учебного заведения. Было очевидно, что её семья – это Академия, а студенты в ней – это её дети.

Марли, вскинув бровь, взглянула на ящик с бутылками.

– Человека можно вывезти из Рестаны, но не Рестану из человека. Вы же могли просто распорядиться, и вам бы все принесли. Зачем было ломать замок деканата?

Советник наполнил стакан ярко красным напитком и с наслаждением сделал глоток.

– И надеяться на расторопность лакеев ректора? Ваш начальник не способен даже перенести экзамены, так как я могу доверить этому человеку столь важное дело, как оперативная подача ценнейшего живительного нектара? Мое время слишком ценно, чтобы проводить его в бессмысленном ожидании! Ты, кстати, тоже угощайся.

Марли села в кресло. Галхард смотрел, как она достала из кармана деревянную плашку, которая, вспыхнув эфирным светом, выпустила небольшой сияющий сгусток линий, сочленений и точек. Сгусток вылетел из кабинета.

– Это чтобы предупредить коллег, что я задержусь, – пояснила Марли.

Галхард вздохнул. Эфирный слуга. Фетч. Искусственный разум, созданный с помощью эфира. Это была относительно новая разработка имперских учёных на базе ведьмовских фамильяров. В отличие от ведовских практик, для создания фетча не нужна была живая плоть – только чистая энергия. Но и функционал у такого слуги был значительно меньше.

– Не люблю фетчей, – сказал Галхард, наполняя второй стакан и протягивая его профессору.

– Как и все менталисты, – кивнула Марли. Она слегка пригубила напиток. – Иррациональное неприятие сотканного из эфира разума. Скажите, советник – если бы фетч попытался вам солгать, то вы бы это почувствовали?

– Если бы фетч осознавал свою ложь – то да. Но я не уверен. Ни разу не допрашивал эфирный разум.

– А хотели бы?

Галхард покачал головой.

– Нет. Мне хватает проблем с человеческими мозгами. Но, разумеется, если бы это был приказ Императора…

Он пожал плечами и сделал очередной глоток из стакана. Марли вздохнула.

– Вы сильно изменились, советник. Не знай я вас, решила бы, что передо мной вконец спившийся человек, не контролирующий свою пагубную страсть. Как это вообще могло случиться? Менталисты ведь почти невосприимчивы к любым дурманящим эффектам.

– Я уникальный менталист, и главное слово в вашей фразе это «почти», – сказал Галхард и сделал ещё несколько жадных глотков, осушив стакан полностью.

Марли отодвинула свой напиток в сторону и пристально посмотрела на советника.

Галхард достал портсигар и вытащил сигаретку. Взмахом ладони он создал на кончике указательного пальца огонёк и прикурил от него.

– Четыре трупа и один в коме – вот результат моей утренней прогулки, – сказал Галхард, глядя на медленно угасающее пламя. – Вдобавок моё стремление сохранить жизни лишь обрекло всех на нечеловеческую боль и мучения перед смертью. В бою я чувствовал уверенность противников в собственной магической неуязвимости. Потому и бил в половину своей мощи, достаточно, чтоб пробить большинство защитных артефактов, и недостаточно чтобы убить. Но их амулеты были рассчитаны на противодействие направленным академическим печатям, а не примитивной ведической магии. В итоге люди умирали в агонии несколько часов. Относительно повезло только бандиту с молотом. Артефактор Императора снабдил меня излишне мощным изделием. Сердце бедолаги остановилось моментально. А сбежавший стрелок покончил с собой, испугавшись поимки и последующего допроса. Гуманней было сразу всех превратить в пепел.

Дугровская пожала плечами.

– Это бандиты. Они знали, на что шли, когда вставали на кривую дорожку. Тут не о чем сожалеть. Нам сильно повезло, что именно вы их встретили. Будь это кто из гостей или работники академии, смертей было бы значительно больше.

В сказанном плавали едва уловимые оттенки серого. Марли сомневается в некоторых словах.

– Повезло, говоришь… – задумчиво произнёс Галхард, и резко повернув голову в сторону собеседницы. – К тебе недавно случаем не выходили на контакт люди Сони?

На мгновение у Марли возникла вспышка целого спектра различных переходящих друг в друга эмоций. Шок, страх, сомнение, подозрительность. Но то было мгновение, оставившее лишь недоверие.

Марли сложила руки на груди.

– Это допрос, советник?

– Нет. Но для меня не секрет, что восемь лет назад твой исследовательский корпус вёл проект на островах Корсаннеста. И по совпадению именно в этот год там же объявилась новая банда под названием «Багровая рота» с беглым имперским инквизитором во главе. Впоследствии эта банда смогла подмять под себя большинство местных капитанов и преступных лидеров.

Галхард увидел алые всполохи в разуме Марли. Это была практически нескрываемая агрессия, но голос Дугровской был ровным и подчёркнуто вежливым.

– Также не должно быть для вас секретом тот факт, что по возвращении мною была подписана куча бумаг о неразглашении, в том числе со свойствами магического контракта. Свой интерес к данной теме можете удовлетворить, обратившись к главе имперской разведки Лионо Акадилу. Слышала, вы в хороших отношениях. Если же вы, господин советник, хотите продолжать проводить следственные мероприятия и обвинять меня в чём-то, будьте добры действовать по протоколу. Более не хочу вас отвлекать, вижу у вас ещё много планов на вечер.

Марли резко встала и направилась к выходу.

– Я хочу помочь, – сказал Галхард и максимально сосредоточился на своих ощущениях.

Сильное сомнение вперемешку с надеждой расползалось в сознании Марли. Разум лихорадочно бился, обдумывая варианты, что выражалось в спектре эмоций. «Действительно, Марли. То, что я хочу помочь, звучит крайне неубедительно, будто я тебя проверяю. Скажи это любой другой человек, ты бы просто вышла, полагая, что собеседник солгал. Но правдовидцы ведь не способны врать».

Марли нерешительно обернулась.

– Кому помочь?

В её разуме усилилась надежда – совсем чуть-чуть, но Галхард увидел это.

– Хороший вопрос, очень хороший. А кому бы ты хотела, чтоб я помог? Ты считаешь, что нужна кому-то моя помощь? Или помощь нужна тебе? В чём? У профессора Академии есть такие проблемы, которые нельзя решить без вмешательства советника самого Императора?

Марли молча смотрела на Галхарда. Он заметил медленно растекающуюся в сознании гостьи досаду – словно грязно-бордовое пятно на блеклом полотне эмоций.

– Все верно Марли. Ты попалась. Надежда зачастую губит сильней любых других пороков. Прости, не люблю я так поступать со своими коллегами.

Профессор Дугровская медленно села в кресло. Она плохо скрывала своё недовольство.

– Не нужно было соглашаться на ваше приглашение.

– И все же вы здесь, – сказал Галхард и положил на стол инквизиторский артефакт. – Когда Кир мне рассказал о своей находке, я было подумал, что инквизиция, наконец, созрела до решения о моей ликвидации. Видите ли, такие как я не могут рассчитывать на спокойную пенсию. Слишком много грязного белья я знаю про наших благородных граждан. Но произошедшее определённо было случайным событием. Что заставило меня отказаться от данного суждения. Ведь устроить смерть старика можно намного проще, не нанимая банды наёмников. Но вот вопрос, кто ещё обладает артефактами инквизиции кроме самой инквизиции?

Марли промолчала, понимая, к чему клонит советник.

– Соня и её люди, – продолжил Галхард. – Лихая дама десять лет назад не просто сбежала, она прихватила под мышкой часть инквизиторских магических формул.

– Она ведь могла любому продать созданные по тем формулам артефакты, – возразила Дугровская.

Галхард ясно увидел ложь в сказанном. Эти чёрные всполохи всегда были хорошо видны, какие бы эмоции не испытывал человек.

– Ты сама в это не веришь, а значит, хорошо знаешь свою подругу. Действительно, Соня не станет делиться с кем попало своей силой. Только с проверенными, верными людьми. Значит, долговязый – один из её офицеров. Какие цели у Сони могут быть в академии? Ликвидация, похищение, террор?

– Я знаю, что вы думаете, советник. Вы, вероятно, решили, что раз я была в Корсаннесте, то моим заданием было завязать доверительные отношения с беглянкой. Но это не так. Я выполняла иное поручение, научного характера.

«Она не лжёт». Галхард кивнул.

– Неплохо Марли, неплохо. Хороший ход, попытаться спрятать секрет от правдовидца за фактом, не имеющим отношение к делу. Но спорт курению не помеха. То, что вы занимались научной деятельностью, не имея прямого задания втираться в доверие к беглянке, не отменяет того, что вы могли подружиться с Соней.

– Слишком пространные рассуждения, не находите?

– Неужели вас совсем не беспокоит, что отряд Сони готовился устроить резню в Академии? – сказал Галхард.

В разуме Марли вспыхнула ярость и желание ударить. Но эмоции были быстро подавлены. На мгновение Галхард почувствовал, будто его разум опалило жаром – но всего на долю секунды.

– То, что я слышала о Соне, это не тот человек, что будет устраивать кровавую баню среди детей, – сказала Марли.

Галхард поднял руку с двумя выставленными пальцами.

– Один раз случайность, два – система. Вы дважды защищаете Соню, значит, все же вы друзья. Или на худой конец добрые товарищи, прошедшие через многое.

Марли тяжело вздохнула.

– Думайте как хотите. Я слишком устала от этого. Мне нужно готовиться к экзаменам.

– Пустое, Марли. Ты больше не можешь притворяться, будто ничего не знаешь.

Дугровская молча встала и пошла к выходу. Галхард последовал за ней.

– Ты получила письмо, от Сони, но не знаешь, что с этим делать. Также ты знаешь, что в университете именно я был её научным руководителем, а она была моим, можно сказать, любимчиком. Я, как и ты, обжёгся об Соню в своё время. Потому ты пришла ко мне, в «надежде», что я смогу объяснить, что она готовит. Вот та надежда, выдавшая тебя. Интересно, что мы обнаружим, если проведём обыск?

– Вперёд. Ищите, – ответила Марли, уже стоя в дверях.

– Значит, избавилась от письма. Молодец! Но вот что ещё я точно знаю. То, что ты права. Соня действительно не станет убивать детей, что бы ни стояло на кону. Она хочет обезопасить студентов. Это она просила в своём письме!

Марли застыла на месте. Она медленно с опаской повернулась к советнику. Её разум стал бледен, все волны эмоций будто покрыла корка льда.

– Ты действительно умеешь читать мысли?

– Будь оно так, всё было бы намного проще, – покачал головой Галхард. – Я просто очень хорошо знаю Соню. Даже слишком хорошо. А за наш небольшой разговор узнал и тебя. К такой, как ты, Соня могла адресовать только одну просьбу.

– Ректор не отменит экзамены, даже если мы все расскажем, – опустив голову, сказала Марли.

– Я это уже понял. Он непробиваемый кретин. Жаль только, что имперский язык не способен выразить всё негодование моей рестанской души. Ваш узколобый старик заботится только о собственном имидже.

Марли усмехнулась. Это была её первая улыбка за весь разговор. Обожжённый шрам уродливо исказился.

– Теперь ты понимаешь, почему я не рассказала никому про письмо?

– Понимаю, – серьёзно кивнул Галхард. – И ты всё делала правильно. Зато теперь ты все можешь рассказать мне. Пожалуйста, Марли – расскажи мне всё.

Глава 8 – Выпускной экзамен

За завтраком в день экзамена Магнус не сумел заставить себя съесть ни кусочка, и сейчас очень об этом жалел. Однако отступать было уже некуда – торжественная церемония выпускного экзамена начиналась через каких-то десять минут.

Магнус стоял немного поодаль от основной группы выпускников, рядом с открытым окном в академический сад. Юноша с тоской смотрел на ясное, голубое небо, которое почему-то сейчас казалось ему блёклым и пустым.

– Выглядишь непривычно угрюмым.

Юноша оглянулся. К нему неторопливо шла профессор Дугровская. Сегодня на ней был парадный костюм Академии: бархатный чёрный камзол, накрахмаленная юбка в пол, седеющие волосы забраны в короткую косу, перевязанную чёрной лентой.

– Нет, что вы, профессор, – деланно отмахнулся Магнус, – я в полном порядке.

– У тебя всё по лицу видно. В конце концов, я была наставником твоей группы семь лет. Я хорошо выучила каждого из вас.

Магнус потупил взгляд, не зная, что ответить. Марли подошла ближе и положила руку на плечо своему ученику.

– Ты боишься?

– Нет, – соврал Магнус.

Марли усмехнулась и поправила ворот рубашки юноши.

– Мог хотя бы на своём выпускном экзамене не выглядеть, как взъерошенный воробей, – сказала она. – Знаешь, у меня были студенты гораздо лучше и умнее вас. Но ни с кем из них мне не было так приятно и весело работать.

Магнус взглянул в лицо преподавателю. В уголках её серо-голубых глаз стояли слёзы.

– Профессор, вы…

Дугровская подняла дрожащую руку в жесте молчания и внимания. Магнус привычно замолчал, готовясь слушать слова учителя.

– Магия – это наука, – сказала Марли. Она очень старалась говорить ровно. – Сила и качество работы наших печатей напрямую зависит от знания и понимания физических законов. Сегодня ваши знания определят вас как имперских магов, выпускников Академии Метомандры. Однако только ваши поступки определят вас как людей. И судя по вашим поступкам… Что же, я буду очень скучать вашему классу.

Магнус почувствовал, как у него в груди болезненно защемило сердце.

– Я… То есть – мы все тоже будем скучать.

Марли Дугровская улыбнулась, подняла ладони на уровне груди и совершила один из самых простых жестов имперского этикета.

«Вместе».

Магнус поднял руки и не с первого раза, но повторил жест. Ему удалось выдавить из себя улыбку, и юноше стало чуточку легче на душе. Профессор заметила перемену в своём студенте и похлопала его по плечу.

– Теперь иди, студент Гётте, – сказала профессор Дугровская, – это всего лишь ещё один экзамен. Твои друзья наверняка уже заждались. Не заставляй их снова скандировать кричалки, чтобы поддержать тебя.

Юноша засмеялся и хотел было что-то сказать, но только кивнул в ответ. Он повернулся в сторону уходящих выпускников и последовал за ними. Марли смотрела ему вслед. С трудом сдерживая слёзы, она была очень благодарна, что Магнус ничего не ответил.

Раздался бой часов. Полдень. Время начала экзамена.

В парадном холле с полукруглыми лестницами, ведущими на внутренний балкон второго этажа, собралось чуть больше пятидесяти человек. Лучшие из лучших. Цвет Аурвальской Империи, будущие великие учёные, генералы, политики, промышленники. По данному случаю оконные проёмы были украшены яркими бордовыми гобеленами. Идеально вычищенный кафель ослеплял своим блеском. Замысловатая резьба дубовых перил была заново полакирована, а потрескавшиеся детали заменены.

В центре балкона стоял ректор академии Отто фон Штрайз, пожилой мужчина с длинными седыми волосами и фиолетовой мантии поверх чёрного бархатного камзола. Подняв руки в приветственном жесте, он дождался, когда в зале наступит тишина, и широко улыбнулся.

– Дорогие выпускники! – слегка дребезжащим голосом начал ректор. – Вы все прошли тернистый, полный испытаний путь познания самых передовых дисциплин. За все эти годы каждый из вас уже доказал свою готовность преодолеть самые тяжёлые испытания и решить задачу любой сложности. Но сегодня вам предстоит сделать последний шаг. Последнее усилие, которое докажет, что вы не просто готовы, но и способны вести Аурвальскую Империю к новым подвигам, новым победам!

– Надеюсь, он закончит раньше, чем я усну, – прошептал Элиот.

Алиса агрессивно шикнула. Ректор самозабвенно продолжал.

– По традиции за итоговыми экзаменами будут наблюдать приглашённые гости. Позвольте представить – полномочный посол Империи Первого класса лорд Льюис Вандермарк!

Справа от ректора к перилам подошёл мужчина в белоснежном завитом парике, зелёном камзоле и с приятной, радушной улыбкой. Гость сделал небольшой поклон, одновременно жестом правой руки выражая принятие данной ему чести.

Штрайз продолжил.

– Госпитальер гражданских служб первой категории центрального больничного отделения столицы империи: Дея Ремалдь!

По левую сторону ректора вышла высокая, статная женщина средних лет в простом сером платье, с туго забранными на затылок волосами. Она не улыбалась, её лицо было строгим и уставшим. Посмотрев на всех присутствующих, Дея сделала короткий кивок.

– Командующий западными крепостями Харвудского высокогорья, генерал-майор Генто Горденлоу!

Громкой тяжёлой походкой прошагал короткостриженый мужчина лет пятидесяти с волевым подбородком и потерянным взглядом. Военный чёрный мундир сидел бы на нём как влитой, если бы не слегка выпирающий живот.

– Да! – громогласно отрапортовал генерал. Его бас рокотом расходился по залу. – Рад приветствовать достойных мужчин и прекрасных дам!

– Также, – заканчивал ректор, – курировать проведение экзамена прибыл инквизитор Симон Киртан!

Рядом с генералом встал человек с худощавым лицом и редкими светлыми волосами, в белой мантии, скрывающей всё тело. На его шее висел тяжёлый золотой амулет с ярко-красным рубином – отличительный символ инквизитора при исполнении обязанностей. Киртан холодно посмотрел на выпускников и жестом позволил ректору продолжать. Штрайз деланно улыбнулся и бодро заговорил.

– Дамы и господа, уважаемые выпускники, прошу пройти к экзаменационным аудиториям. Вам сообщат очерёдность прохождения экзаменов. Они будут проходить в два этапа: практическая часть и короткое собеседование. Ожидающих свою очередь прошу не покидать центральный корпус. Для вас приготовлены комнаты отдыха и досуга. С любыми просьбами прошу обращаться к камердинерам. По окончании экзамена будет организован фуршет, где будут присутствовать ваши ближайшие родственники, друзья семей, преподавательский состав и прочие высокопоставленные гости.

Вперёд вышел один из преподавателей. Он достал список и начал называть имена первой группы экзаменуемых. Услышав своё имя, Магнус вздрогнул, но пошёл к дверям аудитории.

– Магнус!

Юноша обернулся. На него смотрели Алиса, Джулиан, Шейн и Элиот. Они помахали ему и ободряюще улыбнулись. Магнус, преодолев волнение, сумел выдавить из себя улыбку.

Через несколько минут он уже стоял перед простой сосновой дверью, покрытой коричневой краской. Сегодня ему предстоит показать результат своего труда на протяжении всех семи лет. Молодой человек вспомнил, как на первых курсах он красил дверь этой аудитории. Криво, неуклюже, оставляя разводы. То было правило Академии.

«Уважай чужой труд, равно как свой. Только познав затраченное усилие частного, можно понять ценность общего».