Фаербол на палочке

Рука Никиты, словно змея, молниеносно тюкнула в выключатель. Старая пластмассовая кнопка недовольно хрустнула. Помещение залило скудным желтоватым светом прямоугольной лампы, дизайн которой был спроектирован ещё при царе Горохе. Кем на самом деле был этот царь, и существовал ли он в принципе, Никита не знал. Но прибор был древним и доживал свои деньки на постоянной реанимации у электрика.

Никита подошел к коробке и заглянул «дракону» в «пасть». Нутро бумажного ящера заставило его даже присвистнуть. Эмоции малыша стали понятны.

– Дела-а-а, – протянул Никита и почесал затылок. – И так везде?

Даня продолжал хлопать глазами и с надеждой смотреть на старшего приятеля. Никита нахмурился и решил проверить всё сам.

Он подошел к коробке, с нее смотрела прелестная девочка, которую дизайнеры умудрились скрестить с бабочкой. Так в их понимании выглядела лесная фея. Никита коснулся верхнего края, и тот легко раскрылся, хотя до этого казался запечатанным. Мальчик заглянул внутрь и в испуге отшатнулся.

– Их нет! – пораженно воскликнул он.

– Кого? – не понял Даня. Посмотрел на коробку и промямлил: – Они же феи, могли и разлететься.

– Какие феи? В этих коробках спонсоры привозят гаджеты! Видишь логотип? Девочка с крылышками. Тут должны быть учебные планшеты. Их выдают тем, кому исполнилось двенадцать лет! Уже осенью я должен был получить такой!

– А теперь что?

–Три кирпича! – яростно произнес он и, словно маленький торнадо, понесся по складу, раскрывая все коробки подряд.

Не всё оказалось разграблено. Однако примерно у трети коробок из новой поставки внутренности были заменены.

Возмущенный Никита вдруг замер, уставившись в окно. Даня проследил за взглядом приятеля. Там, сквозь густо сыпавший снег, проступили очертания черного тонированного фургона, похожего на мрачную карету злого колдуна. Во мраке зимнего вечера отчетливо сверкнули стоп-сигналы, словно это были не лампы, а глаза чудовища из инферно, созывавшего собратьев. Тех, кто участвовал в налете на склад.

На водительском кресле шевельнулась тень, а потом на краткий миг сверкнул экран телефона. Он подсветил лицо человека – настолько бледное, словно оно принадлежало призраку. Глаза при этом были так черны, будто глазницы пустовали.

«Призрак» поднес к уху аппарат, и свет от экрана очертил контуры его головы. Что-то быстро сказав, тот отключил телефон и мельком посмотрел по сторонам, будто проверяя, нет ли погони. Усмехнувшись, водитель повернулся вперед, дернулся, и фургон плавно тронулся с места, не зажигая передние фары.

Мальчики проводили взглядами загадочный автомобиль до середины извилистой дороги, выходившей на дамбу, и потеряли бы его из виду, если бы на половине пути темноту не прорезали два широких треугольника света. Фары рассеяли тьму, а заодно распугали русалок и других охранников единственного моста, соединявшего остров с берегом.

Даню охватило странное чувство. Будто нечто невидимое, но очень мощное связало намертво его организм с этим загадочным автомобилем. Он почувствовал, как тело тянет туда, на улицу, в холод. Немедленно, прямо сейчас. Захотелось закричать, догнать, выпрыгнув из окна даже без теплой одежды и уличной обуви. Но прежде чем мальчик успел сделать такую глупость, фургон исчез за поворотом, растворившись в ночи. И странная тяга пропала.

Даня стоял, чувствуя, как дрожат руки. Он старался понять, что именно произошло. Почему его тянуло к автомобилю, на котором, скорее всего, скрылись похитители волшебных палочек? Душа продолжала звенеть, как натянутая струна.

Он посмотрел на Никиту, ожидая, что тот сможет логически всё объяснить. Старший товарищ не верил в чудеса и всегда находил в событиях что-то рациональное. Но тот молчал. И по-прежнему задумчиво глядел вдаль – туда, где скрылась машина.

Даня присмотрелся и понял, что в душе Никиты тоже не всё так просто. В его глазах формировалась какая-то мысль и явно не очень светлая. Младший приятель удивился. Произошло что-то сверхъестественное? Никита, наконец, тоже почувствовал влечение к магии?

– Загадка, окутанная туманом ночи, – пробормотал тот. Словно очнувшись, он отлип от окна и посмотрел на Даню. Взгляд его стал жестким, холодным и настолько колючим, что младший невольно отступил назад, почувствовав внезапную тревогу.

Сам же Никита неторопливо, почти по слогам, произнес:

– Если они воруют, то и нам не грех.

Затем замер, казалось, всё ещё взвешивая на своих внутренних весах неизбежность и необходимость каких-то действий. Но через минуту эта внутренняя борьба закончилась. Во взгляде появилась решимость и совершенно новая суровость, которой Даня раньше не замечал.

– Это же подарки, – младший попытался пресечь переход приятеля на темную сторону. Его горло сжалось от волнения. – Другие ребята будут расстроены.

– А мне плевать, – вспыхнул Никита. – Нам тоже нужно выживать! Есть, ходить в теплой одежде, с новыми гаджетами… а только потом думать о других.

– А если обнаружат? – Даня решил зайти с другой стороны. Но сделал это не слишком уверенно: в груди проснулась паника. Ладони начали потеть, а сердце забилось чаще. Он всегда доверял Никите, но сейчас его поведение стало пугающим.

– Выкрутимся, – отмахнулся тот. – А совсем достанут – просто убежим. Давно хотел. Надоело мне тут плясать на потеху гостей. Пусть сами танцуют за свои подачки.

Наивные глаза Дани уставились на товарища.

– А если не получится… ну это, выкрутиться? Нас же будут пытать? – еле слышно прошептал он. – Ведьма наша и утопить может. Даже сама мараться не будет. Просто русалкам скажет или Водяному позвонит.

Даня живо представил, как его поймают, свяжут и начнут допрашивать. Боль, страх и унижение – всё смешалось в его голове, вызывая тошноту и новый приступ паники.

Никита тяжело вздохнул. Сочувствующе, как на душевнобольного, посмотрел на приятеля.

– Начнут прессовать – просто расскажем правду. – Он положил руку на плечо Дани. – Ничего. Страшного. Нам. Не. Грозит.

– Ты уверен?

– Да!

– Нет, так нельзя, – взмолился Даня, чувствуя, как внутри поднимается волна протеста. – Мы же с тобой не злые маги. Про нас плохо подумают, если вскроется.

Никита остановился, внимательно наблюдая за реакцией младшего товарища, и на его лице мелькнуло что-то похожее на сомнение, но оно быстро сменилось прежней уверенностью.

– Тогда мы сделаем так, чтобы никто ничего не узнал, – тихо сказал он. – Только ты и я будем знать. Никто другой. Договорились?

Даня заколебался. Внутри него спорили два голоса: один говорил, что это неправильно, а второй шептал, что доверие к Никите важнее всего. Он долго смотрел в глаза старшему товарищу, пытаясь найти ответы на свои вопросы, но нашел только ту самую решимость, которая теперь пугала.

Наконец Даня не выдержал внутренней борьбы и просто кивнул, не зная точно, правильно ли поступает.

Никита облегченно вздохнул, похлопал товарища по плечу и ободряюще улыбнулся. Выглянувший из-за туч лунный лучик преломился сквозь верхние витражи, упал на лицо старшего товарища и высветил в темноте только неровные зубы. Начавший было успокаиваться Даня в ужасе отшатнулся – лицо Никиты на миг стало похоже на маску гнева, которую он когда-то видел в музее. Мальчик точно не помнил, откуда ее привезли – то ли с Суматры, то ли из Сингапура. Но оскал языческого божества был настолько страшным, что Дане та маска почти неделю снилась, отчего он плохо спал и получил несколько двоек.

– Кстати, а ты что в этот раз заказал Деду Морозу? – спросил «бог гнева», и наваждение пропало. Вместо магического существа, возможно, сильного колдуна, перед Даней снова стоял приятель, который не верил в чудеса и магию. – Отправил письмо?

– Угу, – кивнул Даня. – Попросил, чтобы он помог пробудить магические силы.

– Чего? Зачем? – казалось, искренне удивился Никита.

– У меня самого не получается. Кстати, за тебя я тоже попросил. Хотя ты и не веришь в это.

– Не надоело тебе ещё? Не пора взрослеть? Я думал, ты что-то реальное попросишь. Ну там, планшет или мобильник. Денег, наконец. Они бы нам очень пригодились.

– А я хочу семью! – В глазах Дани загорелись злые огоньки. Он топнул ногой и нахмурился, став похожим на бычка, которому очень не нравится красная тряпка в руках вертлявого тореадора. – А без магии меня не примут обратно!

Сказать что-то язвительное по поводу его наивности Никита не успел. Его взгляд метнулся за спину младшего друга, и глаза округлились. Даня недоверчиво прищурился. Нередко такой трюк использовали, чтобы отвлечь внимание, заставить обернуться – так легче было ударить. Но старший приятель мелко затрясся, и в его глазах явно прочиталась паника.

И тут Даню осенило: он забыл закрыть дверь склада, когда входил! И сейчас из темноты анфилады послышались шаги и взрослые голоса. Они звучали с каждой секундой всё громче, и уже довольно скоро стало понятно, что приближается не один человек, а целая толпа.

– Прячься, – шикнул Никита, и мальчики юркнули за коробки.

Скрип паркета казался строками из приговора, тяжесть которого нарастала с каждым ударом каблука. Около самой двери движение прекратилось, и мальчики услышали голос Болотниковой:

– Василий Николаевич, почему дверь не заперта?

– Не имею представления, уважаемая Анна Семёновна, – ответил второй, тоже знакомый голос. Мальчики понимающе переглянулись и одновременно нахмурились. Голос принадлежал завхозу, которого они называли дядей Васей, а директриса – Василием Николаевичем, хотя тот был довольно молодым. Всего несколько минут назад они увидели совсем другую личину этого человека: коварного вора, а не рачительного хозяйственника. – Я лично проверял состояние подарков после разгрузки. Все они были аккуратно распределены. После этого я всё запер на ключ. Вон он, кстати, у меня на шее болтается.

Никита зло сощурился.

– Может, сквозняком раскрыло? – услышали мальчики третий голос.

Даня вопросительно посмотрел на Никиту и пожал плечами. Старший товарищ на миг задумался, а потом жестами попытался объяснить, но Даня уже и сам вспомнил, что этот голос они слышали совсем недавно.

– Господин журналист, не стоит иронизировать, – серьезно ответила Болотникова. – В нашем доме строгий учет и контроль!

– Угу, как же,– прошептал Никита не столько приятелю, сколько самому себе.

Между тем взрослые продолжали разговаривать за дверью.

– Вот-вот, – поддакнул завхоз. – Никакой сквозняк не мог открыть стальной замок, который я лично недавно смазывал.

Дверь стукнули, и она широко раскрылась, ударившись о стопор.

– Василий Николаевич, посмотрите, всё ли цело, – холодно сказала Болотникова.

– Для полного отчета придется перебрать весь склад, но я уже сейчас вижу, что несколько коробок вскрыто.

– Вскрыто?! – воскликнула директор. – Кто мог такое сделать? Это же подарки для детей!

– Кажется, у нас завелись маленькие мышки. Сколько ни ставь на них мышеловки, они всё равно умудряются воровать еду и сладости.

Мальчики переглянулись. Ненависть завхоза к безобидным мышам была известна всей школе. В каждом темном углу тот регулярно расставлял мышеловки и перевел на них довольно много сыра, хотя особого результата это не принесло. Возможно, потому, что за пределами крепости на острове водилось довольно много змей: от безобидных ужиков до вполне опасных гадюк. Популяция мышек сократилась почти до нуля задолго до того, как тут разместилась специализированная школа. Да и жаб в округе тоже встречалось не так много.

Впрочем, дети выбирались за стены крепости очень редко – только по большим праздникам и строго в сопровождении взрослых. Как правило, они не шли пешком, а выезжали на автобусах, которые вывозили их на экскурсии или медицинскую профилактику далеко за пределы самого острова.

– Вы думаете, это могли быть наши ученики? Не вижу смысла. Подарки ведь всё равно предназначены для них, они бы их в конце концов получили и так, – сообщила Болотникова.

– Дети есть дети, – ответил Василий. – Бывает, что им довольно сложно устоять перед искушениями. Возможно, кто-то решил взять одну-две конфетки, а потом увлекся и открыл больше коробок, чем планировал.

– Безобразие. Как вы могли допустить такое? – раздался капризный женский голос, который был незнаком мальчикам.

– Не стоит беспокоиться, дорогие гости. Мы разберемся, чья это шалость. Василий Николаевич, проверьте, каков ущерб. Жду предварительный отчет после отбоя. А вас, – она обратилась к гостям, – прошу всех вернуться в зал.

Даня услышал шаги: вероятно, гости послушались Ведьму. Он немного приподнялся над коробкой – и это стало его роковой ошибкой. Гости и даже директор школы действительно развернулись к выходу, но завхоз стоял к нему лицом и зловеще ухмылялся.

– А вот и мышка нарисовалась, – довольно громко, будто специально, сказал он.

– Дёру! – крик Никиты раздался одновременно с тем, как все снова повернулись к коробкам.

Старший товарищ был ловчее и проворнее Дани. К тому же, дав команду, он первым и сорвался с места, отчего застал врасплох всех взрослых. В этот миг он действительно был похож на мышонка, который, отчаянно петляя, проскочил между гостями и сотрудниками школы, а также и мимо завхоза и журналиста, зачем-то растопырившего руки. Северные маги унижать себя не стали – успели лишь удивленно вскинуть брови, когда эта низколетящая молния проскочила в анфиладу и скрылась за ближайшим поворотом.

А вот Даня… попался. Нет, он тоже довольно резво рванул с места. И петлял не хуже Никиты. Однако, когда до спасения оставалось не больше пары метров, на его пути очутилась нога в сапоге из дорогущей белой кожи. Какое животное отдало свое тело моднице из северного клана магов, Даня не знал, но эта встреча стала для него роковой.

Сапог не просто перекрыл дорогу, как барьер на беговой дорожке. Он, словно волшебное лассо, приподнялся со скоростью, совсем не свойственной медлительным северянам, и, подцепив ногу мальчика, резко сдернул ее с траектории полета.

Даня невольно сделал сальто и покатился кубарем, распластавшись всего пятидесяти сантиметрах от входа.

Сильная рука схватила его за воротник рубашки и легко подняла в воздух.

– Ага, вот и наш мышонок, – отвратительный запах чеснока и табака заставил Даню сморщить нос и закрыть глаза. – А выглядит прям ангелочком! Сейчас-то мы выведем тебя на чистую воду.

Даня приоткрыл один глаз и увидел перед собой два блестящих изумруда – очи главного из северян были зеленого цвета. Тот пару минут разглядывал мальчика, словно раздумывая, как легче его проглотить, но потом наклонился и аккуратно поставил на ноги, преградив, впрочем, дорогу к спасению.

– Как ты тут очутился, Даня? – строго спросила Ведьма.

– И пусть скажет, кто это оказался таким шустрым, что сумел проскочить даже мимо меня, – хищно осклабился северянин.

Дане стало очень страшно.

– Да мы, – начал он и тут же осекся. – Да я тут просто гулял. И ничего не брал. Только хотел посмотреть, что привезли.

– И что же? – поощрительным, но всё ещё очень строгим тоном спросила Болотникова.

– Но там ничего не было! Только кирпич!

Северянин хмыкнул, но в разговор влез завхоз. Он уже стоял около коробки и смотрел внутрь, когда Даня начал оправдываться:

– А ты шутник, Даня. В таких коробках обычно присылают фейерверки и бенгальские огни. Мы их используем вечером тридцать первого декабря – сразу после праздничного ужина. Но вместо них тут, действительно, лежит кирпич. Зачем ты его подложил?

Даня вспыхнул от гнева:

– Да какие фейерверки! Там лежали волшебные палочки! Понимаете? Волшебные палочки, которые помогают формировать фаерболы!

Гости переглянулись. Заметив это, Болотникова коротко бросила:

– Позже объясню. Просто особенный ребенок.

Те понимающе кивнули. Ведьма же перевела взгляд на Даню, потом – на Василия, и снова на мальчика. Ее глаза, словно омуты, пытались вытянуть из Дани признание. Они затягивали. На несколько мгновений картинка перед мальчиком будто поплыла, став по краям какой-то мутной и даже туманной. Даня держался из последних сил, заставляя себя молчать. Но дрожащие губы предательски выдавали его страх и отчаяние.

– Кажется, я докладывал вам, что нужно усилить охрану склада, – обратился Василий к Анне Семёновне. – Да и верный человек есть на примете.

Болотникова кивнула, но продолжала буравить взглядом «мышонка». Наконец, что-то разглядев, она медленно произнесла:

– Я пошла тебе навстречу, Даня. И теперь, похоже, могу об этом пожалеть. Ты меня разочаровал. Надеюсь, ты не думаешь, что такой дурной поступок может сойти тебе с рук?

Мальчик отчаянно искал нужные слова, но они не приходили. Он едва сумел промямлить:

– Я… я правда ничего не сделал плохого…

– М-да… – протянула Ведьма. Она внимательно посмотрела на Даню, потом на завхоза. – Может быть, есть другие свидетели и улики? Давайте-ка вызовем полицию.

Даня совсем струхнул, но на его защиту неожиданно встал завхоз:

– Стоит ли, хозяйка? – спросил он. – Нужно ли выносить сор из избы? Может, по-домашнему, сами разберемся? Ну, накажем мальчугана, посадим его в чулан. Зачем же ему биографию портить?

В этот момент в коридоре возник легко узнаваемый звон валдайского колокольчика. Все присутствующие подняли головы, и на лицах взрослых появилось выражение замешательства и недоумения. Колокольчик продолжал звенеть, и вскоре звук стал громче, превращаясь в настоящую мелодию. Это было похоже на музыку, которой сопровождали рождественские праздники, но с каким-то таинственным подтекстом.

– Что это? – спросила Ведьма, нахмурившись.

– Похоже, что ваши северные гости решили немного развлечься, – усмехнулся журналист. – Видимо, у них есть свои представления о том, как стоит отмечать Новый год. Ну, или у кого-то просто такой рингтон в мобильнике. Второй мальчик мог сбежать на улицу?

Болотникова нахмурилась.

– Нет. Теплая одежда в раздевалке. А та – на минус первом этаже. В подвале, проще говоря.

Мелодия не унималась. Звон изменился – он стал похож на то, как весело звучат бубенчики на сбруе оленей, которые привозят Деда Мороза.

Директор удивленно посмотрела в сторону коридора.

– Не рановато ли он к нам пожаловал?

Но тут же сама и сказала, что нет. Ведь колокольчики сменили ритм, перетекая в забавную песенку, которая традиционно звучит во многих рождественских фильмах.

– Ну хорошо. Василий Николаевич, отведите его в комнату для наказаний, – сказала директор завхозу, указав на Даню. – Пусть посидит там немного и подумает о своем поведении. А вечером или завтра узнаем, кто был вторым «мышонком». А то я не поняла, кто же юркнул в проход между нами.

Завхоз покорно кивнул, взял Даню за плечо и развернул к выходу.

– Ну что, дружок, пойдем, покажу тебе комнату страха. Говорят, там до сих пор страдает дух самого Злобара. Он был правой рукой Карачуна, – сказал мужчина и устрашающе засмеялся.

Даня ссутулился и подчинился. Он чувствовал себя подавленным. Ему казалось, что весь мир обрушился на него, хотя и незаслуженно.

Когда они оказались одни в темном коридоре, завхоз наклонился и зло прошипел:

– Послушай меня внимательно, малыш. Можешь молчать сколько угодно. Я всё равно знаю, кто с тобой был. В отличие от Ведьмы, я его видел.

– Но я ничего не сделал!

– А это неважно, главное, чтобы ты сознался. Если возьмешь вину на себя, то я тебе помогу. Будет у тебя этих волшебных палочек, сколько захочешь. Не обижу, – прошептал он.

Они прошли три поворота, а потом спустились на два этажа вниз – в темный подвал, который освещал лишь один тусклый фонарь, защищенный железной решеткой. Мужчина открыл тяжелую металлическую дверь и включил в помещении свет. Посередине стоял стул, к которому он и подвел мальчика. Стул был необычной формы: чем-то напомнил Дане кресло в кабинете зубного врача. Завхоз усадил его и прикрутил правую руку скотчем к подлокотнику. Потом – левую.

Подергал – конечности не шевелились.

– Вот и ладушки, – сообщил завхоз, и маленький блестящий предмет юркнул из его руки в карман Дани.

Мужчина направился прочь, однако около двери остановился и обернулся.

– Боишься темноты? – спросил он.

Даня не знал, что ответить. Завхоз рассмеялся, и, подмигнув, ударил по выключателю.

Последний луч, который увидел ребенок, исходил от лампы в коридоре. Но он исчез, когда дверь со страшным грохотом захлопнулась.

Глава 6. Пробуждение магии

Шаги за дверью стихли, и пугающая тьма окружила Даню. Медленно и коварно, словно болотный туман, она стала вытягивать крохи самообладания, которые еще оставались у мальчика, надавила со всех сторон, ударила в ноздри неприятной затхлостью, лишая детский организм резервов тепла и воли. Кошачье зрение, которое не раз выручало Даню в сумерках, тут почему-то не работало, словно на стены было наложено старинное и мощное заклятье.

Мальчик затаил дыхание, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. В фильмах он видел, как ослепшие люди начинали гораздо лучше слышать и могли даже сражаться, ориентируясь в пространстве по малейшим шорохам, запахам и потокам воздуха – порой не хуже зрячих. Однако сейчас в комнате стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь его собственным сердцебиением. Мощные удары здорового детского «мотора» отдавались в груди и ушах так сильно, что мешали сосредоточиться. И тем самым приближали приступ паники. Тело охватила противная мелкая дрожь. Даже воздух стал плотным, давящим, будто превратился в черный вонючий кисель, в котором Даня вполне мог утонуть.

Минут десять он сидел в кресле, опасаясь любого движения. Мелькнула надежда, что явится завхоз, разорвет пленку, которую накрутил ему на руки, засмеется и скажет, что просто пошутил. А то и похлопает по плечу, похвалив за храбрость. Ну а как могло быть иначе? Ведь Даня не чувствовал за собой никакой вины.

Однако секунды бежали, и никто не возвращался. Тьма сгущалась, дверь оставалась закрытой, а вера в справедливость постепенно таяла, словно Снегурочка в теплый весенний денек.

Встряхнув головой, Даня решил взять себя в руки и попытался успокоиться. Сжал кулаки, покрутил шеей и постучал ногами по полу. Но страх никуда не ушел. Словно художник, он отодвинулся от картины на пару шагов, чтобы взглянуть на мольберт в целом, покивал, посмотрел с разных ракурсов, а потом вернулся. И новые мазки стали не в пример резче. Воображение Дани начало порождать страшных химер, составленных из частей самых жутких животных. Они общались во мраке, решая, как легче напасть.

Даня вздрогнул, когда оскал одной из них стал особенно четким. Мальчик вспомнил об угрозе Василия. Может быть, завхоз знал об этих существах? Или сам был темным магом и вызвал чудовищ из подземелий, чтобы они поквитались с мальчиком, заставив его умолкнуть навеки?

Малыш судорожно сжал ладонями подлокотники, чувствуя, как холодные капли пота проложили дорожки от лопаток к пояснице. Пугливое «я» закричало, что тьма оживает. Прямо сейчас наблюдает за каждым его движением. Ждет момента, когда он ослабит контроль над собой.

Чего она хочет? Детской плоти или магического ресурса? Куда бросится сначала – на руки и ноги или прямо к сердцу?

Захотелось закричать, позвать кого-нибудь на помощь, но изо рта вырывался лишь сиплый хрип – связки пересохли, в горле стало больно, словно Даня заболел. Пропал затхлый запах, в ушах возник монотонный низкий гул. Мелькнула мысль, что обрети эти звуки форму заклинания, и кошмар станет реальностью.

Даня нервно хохотнул. А потом закричал:

– Я тебя не боюсь!

И напряжение спа́ло. Паника исчезла. Жуткие монстры из темноты так и не вылезли. Стало легче дышать – даже снова вернулся неприятный аромат затхлости. А тьма так и осталась тьмой, которую можно было бы просто рассеять светом. Если бы он был.

Постепенно глаза начали привыкать. То тут, то там проступили контуры странных предметов. В углу что-то шевельнулось, и это чуть не вернуло ребенка в прежнее состояние паники. Даня едва сдержал крик, а его разум мгновенно нарисовал огромного демона, который открывает портал в полу и готовится напасть. Заскрежетав зубами, мальчик заставил себя успокоиться. Сделал три глубоких вдоха, как учил Никита, и присмотрелся внимательнее. Разобрать что-либо было трудно – тьма всё еще оставалась густой и вязкой. Но в конце концов он догадался, что это движение породила дверца шкафа, которая слегка качнулась от сквозняка.

«Эх, сейчас бы хоть малюсенький огонечек», – грустно подумал Даня и замер.

Его бедро почувствовало лишний предмет в кармане брюк.

Он пошевелил кистями: хотя предплечья были надежно приклеены скотчем к подлокотникам кресла, само тело могло изгибаться, а пальцы слушались и даже не дрожали. Мальчик выгнулся, пододвинул бёдра к правой руке и коснулся ткани. Ощущения его не обманули. Тонкие детские пальцы нырнули в карман, крепко ухватили небольшой прямоугольный предмет и извлекли наружу. Даня покрутил его в пальцах и чуть не закричал от радости. Эта была зажигалка – почти такая же, какую давала ему Болотникова для инициации волшебных палочек!