Вирусократия

Тихий океан. Одна из транспортных платформ «Нового Ковчега»

Транспортная платформа, собранная на верфях в Японии, вышла в Тихий океан последней и теперь полным ходом направлялась к точке встречи с пятью другими платформами, с которыми должна была образовать полностью автономный высокотехнологичный город-остров.

На борту этой платформы, помимо оборудования и персонала, были и пассажиры из числа влиятельнейших особ планеты, чьи штаб-квартиры располагались ближе всего к точке старта именно этой платформы – сами японцы, сингапурцы, тайваньцы, южные корейцы и несколько влиятельных и богатых людей других национальностей. Входящие в мировую элиту австралийцы и новозеландцы должны были прибыть в город-остров уже на этапе его сборки.

Прямо перед отплытием на борт платформы ступило семейство Такидзаки. А буквально час назад на транспортном экраноплане прибыл ещё один клан промышленников страны Восходящего Солнца.

В настоящий момент плавучего монстра сопровождали две японские ударные подводные лодки и часть американских ВМС, базировавшихся на базах Апра на западном побережье острова Гуама и вблизи японского города Атсуги. В частности к силам, отказавшимся подчиняться главному командованию ВМС США, присоединились корабли и подлодки 5-го и 7-го флотов. Которые образовали авианосную группу, поддерживаемую одной ракетной и тремя ударными подводными лодками.

Лишь вчера отступникам удалось оторваться от преследования верной присяге эскадры, посланной вдогонку. Командованию ренегатов даже пришлось пригрозить главному штабу ВМС США запуском ядерных ракет, если их продолжат преследовать. Оттуда эту новость донесли президенту. И тот дрогнул, приказав отменить преследование. Хотя многие генералы и адмиралы из ОКНШ49 считали это решение ошибкой. Поскольку справедливо полагали, что разложение вооружённых сил необходимо оборвать на начальном этапе. А после такого решения Верховного главнокомандующего сделать это можно будет с огромным трудом. Дурной пример заразителен. Всё больше частей, особенно дислоцированных за пределами США, выходило из-под контроля. Так что самопровозглашенная «морская республика» постепенно собирала под свой флаг весьма сильную военно-морскую армаду. И это не считая боевых возможностей самих платформ.

Умадзиро Такидзаки поднялся на обзорную палубу на северном краю платформы. Даже здесь он по-прежнему не снимал защитной маски и пользовался целым рядом дополнительных средств, обеспечивающих его безопасность от проникновения в организм болезнетворных микроорганизмов.

Перед японским миллиардером открылся внушительный вид военной флотилии, окружающей гигантскую транспортную платформу. Сверху в вечернем небе Тихого океана дежурили два самолёта радиолокационной разведки и несколько истребителей.

Вдруг завыла сирена. Издалека было видно, как зашевелились матросы на палубах ближайших кораблей и на самой платформе. Такидзаки спешно спустился с обзорной палубы и поспешил на головной мостик платформы. К моменту, когда он туда добрался, стало ясно, что ситуация серьёзная – из ангаров поднимали и готовили к запускам истребители. Повсюду открывались люки орудийно-ракетных комплексов.

Командовал транспортной платформой, собранной в Японии, как несложно догадаться, опытный японский адмирал в отставке Оками Шибуза. Он уволился со службы в ВМФ Японии, получив от самого Такидзаки предложение занять место, дающее возможность спасти свою семью от пандемии. Хотя и понимал, что со стороны влиятельного клана тут явно преследовалась цель поставить на важный пост в будущем острове-государстве своего человека.

Умадзиро вошёл на мостик, и Шибуза тут же поспешил проинформировать его:

– В 450 километрах к северу от нашей позиции находится китайская авианосная флотилия. Впервые она была замечена ещё на дистанции 900 километров с помощью подконтрольной нам спутниковой группировки, ещё тогда мы отправили навстречу им ударные подлодки и пару лёгких крейсеров. Они тоже выслали вперед свои атакующие подлодки, а также эсминцы и лёгкие крейсера. Поэтому субмарины ВМС США ушли на перехват китайских, а две наши подлодки-убийцы, имеющие потрясающую скорость и скрытность (в сочетании этих качеств последняя серия наших субмарин смогла «переплюнуть» американцев), фланговым маневром направились навстречу самой вражеской авианосной группировке с целью атаковать их авианосец. Сейчас мы начали постоянное слежение за китайцами уже силами наших средств ДРЛО50, поскольку они уже на дистанции возможной атаки. Не знаем, намеренно или случайно, но они следуют курсом перехвата. Поэтому готовиться лучше к худшему. Простите за каламбур.

– Согласен, – кивнул Такидзаки. – Китайцы наверняка узнали о платформах. И раньше ничего не предпринимали, надеясь, видимо, что их тоже пригласят поучаствовать. Готовьтесь отразить атаку! Хотя нет. Для начала предложите им перейти на нашу сторону. Попробуем внести неразбериху в их ряды.

– Так нам ждать ответа, если кто захочет переметнуться? – решил уточнить Шибуза.

– Думаю, они на это не пойдут! И нанесут удар. Впрочем, с моей точки зрения, так это даже к лучшему. Мы же не хотим кормить лишние рты, адмирал. А как плодятся китайцы, вы и сами знаете. Да и между нами, не люблю я их. Им нельзя доверять.

Предложение китайской группировкой было получено, но во внимание его не приняли. Это обуславливалось не столь отчаянным патриотизмом и стремлением исполнить приказ, сколько обещанием правительства КНР казнить родственников всех, кто откажется подчиняться приказам. Что тут скажешь – в условиях военного времени каждое государство боролось с внутренним разложением по-своему. Так что вместо ответа платформу и корабли ее охранения были атакованы сначала ПКР российского производства «Оникс-2М» с термобарическими боеголовками, а следом за ними звеньями истребителей. Включили полный ход и пошли на сближение входящие в состав китайской группировки ракетные крейсера. Внушительная сила, но и встретили их достойно.

Пока что бой разворачивался исключительно в небе. Подлодкам и кораблям до дистанции торпедных пусков было ещё далеко. Первыми вступили в бой с атакующими противоракетные системы и несколько десятков истребителей с американского авианосца. Их поддерживали два EA-18G Growler с американского авианосца и один E-2D Advanced Hawkeye с платформы. «Ониксы», даже в своём модернизированном варианте относящиеся к предыдущему по сравнению с российскими же «Сапфирами» или НАТО-вскими NSM поколению ПКР, хотя и были достаточно совершенны, встретили на своём пути ещё боле совершенную систему противодействия, основанную на базе купленных за неприлично большие деньги российских же разработок противоракеты 9М96 и 53Т6М. Поэтому ракетная атака китайцев закончилась ничем. Также система ПВО платформы сбила и большую часть самолётов противника. Ну а прорвавшиеся-таки ближе «сушки» встретили огнем новейшие средства ПВО морского базирования на кораблях охранения. Эти же корабли начали и встречную контратаку китайской эскадры. Атакующие системы самой платформы пока держались в резерве.

Ли Минг Ши шёл в паре Су-35ГМ51 ведущим. Самолёт российского производства за последние годы зарекомендовал себя как маневренная скоростная машина, обладающая мощным вооружением и отличной бортовой РЛС, заставляя противников нервничать при боестолкновении. А улучшенный благодаря израильским инженерам комплекс опто-электронных систем делал его противником ещё более неприятным. И хотя СУ-ТМ-50 «Сапсан» был ещё более мощной машиной, но русские, увы, пока ее за рубеж не продавали.

В задачи ударной группы китайских истребителей входила в первую очередь нейтрализация авиакрыла противника. Часть которого уже появилась на радаре самолёта Ли Минг Ши. Система предупреждения дала сигнал об облучении машины вражеским радаром. Вскоре поступило сообщение о пуске ракет с приближающегося американского F-22 «Рэптор». Факелы ракет стремительно приближались, но Ли Минг был асом, так же, как и идущий следом ведомый. Точно в нужный момент Ли сбросил обороты двигателя и потянул ручку управления резко вверх. Машина послушно «встала на хвост» и, сделав «кобру» с последующим «клевком», ушла из-под атаки. А ведомый, пользуясь моментом, когда ракета, пытаясь удержаться за целью, открыла большую по площади, нежели головная часть, боковину, дал очередь из бортовой пушки. В основном очередь прошла мимо, но один из снарядов зацепил-таки хвостовую часть ракеты и та взорвалась. А вторая, также не достигнув цели, самоликвидировалась.

Первая схватка закончилась в пользу ВМС одной шестой части «морской республики». Не получив эффекта от атаки «Ониксов» и потеряв большую часть самолётов, китайцы вынуждены были отступить. Воздушные силы «морской республики», расстреляв весь боекомплект и истратив в форсажных режимах основные запасы топлива, также вынуждены были вернуться на свои носители. Теперь обе стороны срочно перезаряжали ракетные контейнеры и заправляли самолёты, подвешивая на них новые комплекты оружия.

А тем временем бой кипел уже не только в небесах. В глубинах океана развернулась борьба между сблизившимися как раз в это же время на дистанции дальнего обнаружения подводными лодками. Японские субмарины всё-таки засекли, и пара эсминцев, а также лодок-охотников китайских ВМС передового дозора пошли им на перехват. А с тяжёлого ракетного крейсера российской постройки в воздух поднялись вертолёты с авиационными противолодочными ракетами «Орел-М». Но в тот момент, когда казалось, что подлодки японцев обречены, над морской рябью словно из ниоткуда объявилась пара стартовавших с платформы ББС – один «Дарк Сворд-Сераф» и один FOAS X-49. Они сбили вертолёты китайцев ударами ракет Siam. И тут же атаковали эсминцы. Это адмирал Шибуза отдал приказ задействовать атакующие системы самой платформы. Пока не в полную силу. Но на проверке и их боеготовности настоял Такидзаки.

Тем временем Ли Минг Ши, отстреляв боезапас, вернулся на авианосец для дозаправки. Его ведомый как раз начал маневр захода на посадку, когда ему на хвост сел «вынырнувший» непонятно откуда F-35 «Лайтнинг 2» с полным вооружением (это был один из самолётов, находившихся на самой платформе и выпушенных Шибузой вдогонку уходящим самолётам противника, а также для нанесения ударов «второй волны» по китайским кораблям) и подбил «сушку» ведомого прямо над авианосцем. К чести ведомого, тот сумел увести горящую машину от корабля в море, но сам катапультироваться не успел. Атаку немногочисленных самолётов противника отразили, правда, потеряв при этом ещё три своих и один фрегат. Из прилетевших вражеских F-22 и F-35 подбить никого не удалось. Они ушли в сторону своих, и преследовать их пока было, увы, некому. Все самолёты китайской флотилии были на заправке и оснащении, поэтому пока бой шёл только между подлодками и эсминцами обеих сторон.

Новый вылет должен был включать атаку на платформу, поэтому на каждый Су-35ГМ подвесили две произведенных в России же ПКР «Яхонт-2СМ» и торпеду 91РЭ1. «Сапфиры» русские на экспорт не продавали, несмотря на все усилия военных КНР, а также Индии и ряда стран Латинской Америки и Ближнего Востока.

В это время Такидзаки размышлял о том, насколько эффективны системы ПРО и ПВО платформы и кораблей сопровождения. Из доклада на совещании у принца Монако он знал, что стоящая на платформе система ПРО обеспечивала уверенный перехват 90% «Сапфиров», однако оставались ещё 10%, которые прорывались через неё. И поэтому вступление в противодействие морскому государству российских ВМС и тяжёлой авиации было очень не желательно. Для предотвращения чего «Рыцарями Тени» были приняты определенные меры. Хотя что-то гарантировать в текущей ситуации мог лишь сам Творец.

А ещё ведь были индусы, которые имели на вооружении ПКР «БраМос-2М», – несколько ослабленную версию «Яхонта-2СМ» авиационного базирования, а также морские «Клаб-Н» и «Клаб-С». Также КНР и Индия имели закупленные в России ПКР Х-35Э и разработанные китайскими учёными и инженерами противокорабельные баллистические ракеты (ПКБР), специально предназначенные для поражения авианосных ударных групп. И со всем этим тоже нужно было считаться. Поэтому от реальной боевой эффективности систем ПРО зависело будущее «Независимой морской республики».

В тот момент, когда самолёт китайского лётчика вновь оторвался от палубы, два стартовавших во второй волне контратаки и сразу ушедших на большую высоту F-22, перейдя в форсированное пикирование, сбросили на китайский авианосец по одной новейшей управляемой бомбе с термобарическим зарядом. А потом, выполнив разворот с расхождением, выпустили по кораблям сопровождения четыре ПКР AGM-85МР. Использованные бомбы были практически невидимы для радаров, а «Рэпторы» к тому же, произведя сброс, сразу поставили активные помехи. К ним присоединился и один из подтянувшихся поближе к китайской эскадре EA-18G Growler. В это же самое время ещё два взлетевших с борта американского авианосца пятнадцать минут назад F-22 выпустили четыре AGM-85МР – на сей раз по китайскому флагману. И ещё по одной такой ракете по кораблям сопровождения выпустили подоспевшие к месту сражения ББС – два «Дарк Сворд-Сераф» и два FOAS X-49.

Отвлечённые на беспилотники, ПКР и борьбу с постановщиками помех, системы ПВО китайского авианосца и сопровождающих его кораблей, некоторые из которых были заняты к тому же возникшими на их бортах пожарами от попадания ракет, выпущенных с первых двух «Рэпторов», и торпед, выпущенных одной из японских подлодок, пропустили бомбы. Этот удачный удар вооруженных сил «Независимой морской республики» буквально снёс с взлётной палубы китайского авианосца все находившиеся там самолёты, обслуживающий их персонал, антенны локаторов, а также нанес значительные повреждения палубной надстройке.

Наблюдавший за этой расправой Ли Минг решил не идти на прямое столкновение с самолётами противника. Он начал совершать широкий фланговый маневр, одновременно набирая высоту. На пути к платформе к нему присоединился ещё один уцелевший в этой бойне Су-35ГМ. Видимо, тоже потерявший напарника. Теперь они вместе держали курс на противника, о существовании которого не знали ещё утром. Совершая свои эволюции, китайские летчики не видели, а лишь услышали, как по их авианосцу был нанесён ещё один удар, буквально расколовший его пополам и мгновенно превративший всех находящихся в воздухе пилотов «сушек» в камикадзе. Это был удар невидимого и смертоносного оружия, созданного на базе энергетического генератора-передатчика «Теслы-Филиппова».

Умадзиро Такидзаки находился на главном мостике платформы и наблюдал за ходом успешной схватки. Разумеется, потери имелись и среди своих, но китайская флотилия, потеряв большинство самолётов и авианосец, теперь была обречена. И сейчас боевые системы уже не только кораблей охранения, но и самой платформы были направлены на полное уничтожение противника.

Будучи на этой платформе главным (хотя и не самым богатым из тех, кто находился на ней в настоящее время, зато самым влиятельным), Умадзиро решил использовать возникшие реальные боевые условия для проведения испытаний всех оборонительных и наступательных систем. И именно поэтому была активирована на 15% своей мощности установка «Теслы-Филиппова», а сейчас вступил в бой и находящийся на борту платформы боевой экраноплан. Через пять минут после старта его экипаж доложил о поражении противокорабельными ракетами одного эсминца, который, судя по полученным данным, уничтожил-таки одну из японских подлодок. А следом экраноплан добил поврежденный тяжёлый крейсер китайцев.

Когда, казалось, уже можно было праздновать победу, системы слежения обнаружили приближение каким-то образом уцелевшей пары истребителей Су-35ГМ. Система ПВО платформы и кораблей охранения тут же переключились на них. Пара беспилотников, направленная на дальний перехват, была сбита ракетами воздух-воздух, что говорило о высокой квалификации китайских пилотов. Несмотря на все усилия систем ПВО, они упорно прорывались дальше к платформе. Бывает так, что кому-то сопутствует боевая удача. И сейчас она была явно на стороне этих двух китайцев, потому что самая грозная сила платформы – система «Теслы-Филиппова» – ещё находилась в стадии новой накачки после произведенного «залпа» по авианосцу противника, а комплекс противоракет 9М96 и 53Т6М, которые гарантированно сбили бы китайские «сушки», тоже перезаряжался. Все это было делом минут, но именно этих минут хватило китайцам, чтобы серией совершенно безумных самоубийственных маневров прорваться-таки через остальные системы ПВО кораблей охранения и самой платформы.

Ли Минг Ши вспомнил лекции в лётном училище. Патриотизм – это высшее проявление любви, которое охватывает не какого-то определённого человека, семью, а целую цивилизацию. Это чувство, на которое способно лишь высокоразвитое существо. Это то, к чему должен стремиться любой человек, если он хочет жить в светлом и добром будущем.

Сейчас китайский пилот не знал больше никакого чувства, кроме этого. Он был один. Его семья совсем недавно скончалась от VBMC. Его нельзя было наказать уничтожением близких за невыполнение приказа. Он был свободен от страха, от авторитета командования, от всего на свете. Осталось одно-единственное проявление высшей любви к чему-то даже вовсе необъяснимому, которого, возможно, и не существовало никогда, но…

Выпустив противокорабельные ракеты и торпеду, два истребителя, как многими десятилетиями ранее японские камикадзе, прорвались к платформе и закончили своё существование в пламени взрывов – примкнувшего к Ли разнесли уже на самом на подлёте системы ПВО, а его самолёт, пораженный ударами ракет, с уже мертвым пилотом и оторванным крылом упал на одну из взлетных палуб будущего плавучего города и промчался по ней огненным шаром, снеся по дороге находившиеся там F-35 и F-22.

– У нас лёгкие повреждения корпуса, – доложил адмирал Шибуза миллиардеру, когда тот бросил на него гневный взгляд. – Этот смертник и попадание осколков одного из «Яхонтов», уничтоженного лишь в зоне приемлемых разрушений. Также торпеда типа «Шквал-Э» пробила защитные решетки одного из винтов. Ремонтные работы будут начаты немедленно.

– Ремонтники требуют сбавить ход, чтобы провести работы по восстановлению защитного периметра винтовой группы! – доложил в этот момент один из вахтенных офицеров.

– Что с китайцами? – спросил Умадзиро, сохраняя внешнее спокойствие, а на самом деле едва сдерживая гнев.

– Добиваем последнюю подлодку, – не дожидаясь разрешения Шибузы, немедленно доложил старший офицер-координатор.

– Свяжитесь с остальными платформами, сообщите о происшествии и о том, что мы не сможем прибыть в точку сбора вовремя. Надо обсудить возможные контрмеры, если вскоре последует новый удар объединённых индийско-китайских сил. И кто знает, а то ещё и русские к ним присоединятся, – приказал Умадзиро и, обращаясь уже непосредственно к адмиралу, добавил тоном, не сулящим ничего хорошего: – А вы, адмирал, соберите всех начальников боевых частей и командиров кораблей охранения, и проведите тщательный анализ и разбор произошедшего боестолкновения. Потому что урон, понесенный нами от всего одного авианесущего соединения КНР, недопустим. Надо понять, почему такое стало возможным! И предотвратить возможность повторения этого в будущем!

Германия, Дюссельдорф, университетская клиника

Это не укладывалось в голове. Всё тело дрожало и плохо подчинялось приказам мозга, который тоже буквально лихорадило.

Коллеги пока больше не тревожили. Начальство тоже держалось в стороне, выжидая. Беспокоились, конечно, близкие и друзья, а также некоторые из коллег, однако помочь были не в состоянии. А могли лишь помешать – помешать сделать глупость. Правда, что такое глупость в сложившейся ситуации?

Оставалось только ждать. Ждать конца этой разворачивающейся на их глазах трагедии. Одной трагедии одного знакомого им человека.

Вольфганг сполз по стене на холодный пол. Рядом за стеной несколько человек тщетно пытались взломать дверь. Кое-кто из них сначала уговаривал доктора Кёненбергера не делать глупостей, но сейчас замолк.

Когда Клаудия позвонила мужу и сообщила о повышенной температуре у сына, родительское сердце замерло.

Вольфганг ежедневно имел дело с людьми, поражёнными «заразой апокалипсиса», и старался как-то помочь им, беспрерывно отгоняя от себя мысли, что следующим пациентом может оказаться член его семьи. Но это всё же случилось.

При тщательной проверке и анализах наличие возбудителя VBMC было однозначно доказано не только у Маркуса, но и у Клаудии.

Но это было, как казалось, бесконечно давно. Сейчас же Вольфганг сидел на полу перед изоляционной камерой, в которой умирала его семья. Он видел уже достаточно жертв этой болезни и отчётливо понимал – жене и сыну осталось всего несколько часов ужасной агонии. Не было больше надежды. Даже призрачной. Всё! Конец!

Вольфганг умирал вместе с ними. Не от VBMC – от горя. Ему хотелось кричать, но из груди вырывалось лишь неровное содрогающееся дыхание.

В течение последних дней доктор Кёненбергер не покидал клиники. Он забросил все обязанности и заботился только о Клаудии и Маркусе. Сначала начальство пыталось повлиять на него, убедить продолжать работать в прежнем режиме, но само понимало, что это бессмысленно. В конце концов, человеку позволили проводить последние дни с родными, жизни которых вскоре должны были оборваться. Такой участи, как наблюдать неизбежную мучительную смерть близких, не пожелаешь даже врагу.

Несколько раз Вольфганг видел по телевидению репортажи о том, как молодые отцы, потеряв работу и лишившись возможности выплачивать кредит, или ещё по какой причине убивали жену и детей, а затем накладывали руки на себя. Этого он никогда понять не мог. Однажды даже самому довелось спасать пятилетнюю девочку, которую такой вот отец-убийца… не добил. Теперь отважный врач, ещё днем ранее стойко боровшийся за жизни людей, решал для себя вопрос – жить или не жить?

А эти наблюдатели за дверью… Им тоже интересно знать его ответ на вопрос. Стоят там сейчас и с испуганными глазами ждут. Вряд ли из любопытства. Вольфганг их достаточно хорошо знал. Они его уважают. Они переживают. Они искренне сожалеют, но могут лишь безмолвно созерцать и надеяться, что доктор Кёненбергер зайдёт в изоляционную камеру к жене и сыну в защитном костюме. А он сидел и вспоминал годы семейной жизни.

Все началось тёплым весенним днём на Рейнских лугах. Среди большого количества молодёжи, выбравшейся сюда из серых громад зданий, лёжа на пляжном полотенце под слабогреющим, но таким приятным после долгого периода дождей солнцем, готовилась к сессии и одна из студенток исторического факультета. Точнее, только потом он узнал, откуда была эта очаровательная фрау, которая сразу привлекла его внимание. А тогда он и ещё несколько молодых человек дурачились с футбольным мячом неподалеку от того места, где она занималась. Они так шумно играли, что ей, чтобы не отвлекаться, пришлось надеть наушники и включить погромче мп3-плейер. Хотя и об этом он узнал потом, когда уже познакомился с ней.

А в тот момент мяч, неуклюже отбитый одним из парней, с немалой силой попал девушке прямо в голову. Но та, хотя и была молодой красивой блондинкой, видимо являлась наследницей если и не крови, то духа амазонок или легендарных валькирий. Поэтому, преодолев последствия сильного удара, сразу же вскочила и весьма гневным тоном осыпала молодых людей таким количеством рекомендаций на тему, куда им следует идти и что там делать, услышав которые, замерла вся округа. Впрочем, закончился эпизод достаточно мирно. Парни буквально рассыпались в извинениях и предложениях помочь, чем потушили пыл взбешённой девушки.

А позже, перед тем как отправиться домой, он, Вотльфганг, снова подошёл к ней, ещё раз извинился и предложил загладить вину приятелей приглашением в кино. Неуклюжая попытка познакомиться сочеталась в нём с хорошей внешностью и природным обаянием. Это смягчило суровый нрав Клаудии. Пошутив на тему о том, уж не вся ли компания решила пригласить её в кинотеатр, девушка согласилась.

Поход в кино оказался для молодых людей очень даже удачным. Через два года у них родился мальчик. Молодой доктор Кёненбергер не позволил Клаудии сделать аборт, хотя та вовсе не желала заводить детей так рано. На тот момент ей было не так уж и много (по немецким меркам) лет – всего 28. Спустя ещё три года состоялась свадьба.

Что же дальше? Ах, да, шлюз в изоляционную камеру.

Вольфганг остановился перед входом. Он вспомнил последнее слово, которое успела прошептать ему Клаудия, пока рассудок её не помутнел от страшных болей и ужасающих галлюцинаций. Она сказала: «Живи!»

Шлюз открылся внутрь камеры, и человек в защитном костюме шагнул к кровати. Он проведёт последние минуты с родными, проводит их туда, где, он надеялся, существует иной мир без боли, страданий, болезней и горя. А затем будет жить. Будет. Как-нибудь, но будет. Хотя бы ради их памяти.