Жезл Будды

– Я принес копию заключения экспертизы, – сказал он. – Боюсь, ничего нового, установлена смерть от огнестрела.

– Не сомневалась в этом, – равнодушно ответила Инга. – Ничего нового точно. Но следы пыток… что с ними?

– Это такое мутное дело… они как бы есть, но датируются раньше, – Сергей озадаченно почесал макушку и развел руками.

– Этого я и ожидала, – задумчиво протянула Инга, – значит, это были даже не упыри… были вурдалаки, похоже.

На лице Сергея отразилось полнейшее недоумение.

– Какие еще упыри? Что за х…

– Приготовь наручники и иди в дом, – перебила его Инга. – Там валяется пара отморозков, отвези их в Следственное управление. – Инга, выдержав паузу, добавила: – Это и есть «упыри» – убийцы ветерана войны. Третий мерзавец слинял.

По изумленному лицу Сергея пробежала тень тревоги и волнения, он немедленно кинулся в дом. Через минуту из открытого окна донесся такой отборный мат, что Инга едва не подавилась от смеха. Она встала с лавки и быстро вошла в дом. Сергей накинул наручники на амбала, а Жердяя оставил со скотчем.

– Погоди, капитан, не торопись, – Инга подошла к Чуне. – Ну, упырь, колись, где найти Батю!

– Отвали, шкура ментовская, – сплюнул ей под ноги амбал. И напрасно: удар ногой в зубы был молниеносным. Чуня закашлялся кровью, криво усмехнувшись.

– Всё равно ничего не скажу…

– Скажешь, гнида ползучая, еще как скажешь! – Инга быстро ушла в кухню и вернулась с острым ножом. Подойдя к Чуне, она легким движением проткнула холодным лезвием брюки бандита, и он побледнел, как полотно, почувствовав, как холодное лезвие касается кожи в опасной близости от самого ценного…

Сергей буквально остолбенел от увиденного.

– Инга, это не полицейские методы, – прошептал он. – Нельзя так…

– Я больше не служу в полиции! – бросила ему Инга, чем окончательно ввела Сергея в шоковое состояние. – И сейчас извлеку из этой мрази адрес их бандитской малины.

– Ведьма проклятая! – взвыл Чуня после еще одного движения лезвия. – Батя на даче в Черных Крестах, дом у оврага, в конце деревни, на воротах приделаны металлические цветы…

– Последний вопрос, – она слегка повернула лезвие ножа, но сильнее не надавила. – Кто из ваших ублюдков убил Корнееву Елену?

– Кто это еще такая? – Чуня завыл еще громче. – Не трогали мы никаких баб!

Инга извлекла нож из штанов амбала. Похоже, он не врет; примерно такого ответа от него она и ожидала…

– Вот и славно! Живи пока. Хотя… думаю, недолго тебе осталось, – Инга злобно рассмеялась и опять не отказала себе в удовольствии смачно плюнуть в его физиономию.

Она вышла из дома, а за ней показался Сергей, толкая впереди себя Жердяя и Чуню. Запихнув их в машину, он подошел к Инге.

– Не кажется ли тебе, что пора объясниться? Я должен знать, чёрт меня подери, что творится на моем участке!

Инга ничего не ответила. Мысли ее витали где-то в пространстве, она сосредоточенно смотрела в какую-то точку на горизонте. Потом обернулась к Сергею.

– Да, конечно, ты должен всё знать. Эти твари – убийцы моего отца…

Сергей только потрясённо присвистнул.

– Вот это поворот! Да ты просто амазонка какая-то – уложила бандитов и выжала из них всё. Почище, чем в кино…

– Амазонка, говоришь? Как в кино? Это верно… – От пристального взгляда Инги у него пробежали мурашки по телу. – Но самое интересное и страшное кино ещё впереди. Какая-то нелюдь убила мою сестру по отцу, о которой я только недавно узнала и никогда не видела живой.

Отвернувшись от Сергея, она уставилась в пространство невидящим взором и тихо, но чётко произнесла: «Ну всё, гадёныш, ты попал!»

***

Батя допил чай с любимыми с детства баранками, сидя за большим круглым столом с самоваром и белоснежной скатертью, вытер губы салфеткой и уставился на дрожащего, как осиновый лист, Толяна, к горлу которого приставил нож один из цепных псов пахана. От этого змеиного взгляда Толян окончательно потерял надежду на спасение. Но Батя, похоже, этого не замечал.

– Ну, фраер недоделанный, рассказывай, как ты братков в беде кинул! – Батя хмуро теребил в руке остаток недоеденной баранки. – Говори, пока тебе перо в бок не вставили…

– Батя, я не виноват, это была засада! Проклятая бабёнка уложила пацанов буквально за несколько секунд! Стволы ты не велел брать с собой, а что я мог сделать, когда такие парни не смогли с ней справиться, – Толян почти всхлипывал, не смея глядеть Бате в глаза.

– Ах ты, дерьма кусок, – Батя проговорил это почти беззлобно. Он до конца так и не понял суть произошедшего. Неясно было, откуда взялась баба-костолом и куда делись сокровища…

Батя помолчал и после минутной паузы дал знак своим гориллам убираться из дома. Толян облегчённо вздохнул, ещё не вполне веря своему счастью.

– Рад, сволочь? – Батя достал золотой портсигар и протянул Толяну сигарету. – Кури, гад, успокой нервы. Я сегодня добрый.

– Спасибо, Батя! – Толян глубоко затянулся табачным дымом и блаженно улыбнулся. – Помирать буду – не забуду… А эту гадину я пристрелю, век воли не видать!

– Я тебе пристрелю! – Батя оскалил щербатый рот. – Вы, идиоты, мне уже устроили труп вместо рыжья и брюликов!

– Батя, я не стрелял, это Чуня!

– Да помню я… уроды вы все трое! – Батя тоже закурил, но явно без удовольствия. – Ну да ладно, дело прошлое. Что дальше делать будем?

– Валить надо отсюда, Батя! Девка, походу, отмороженная на всю голову, она вытянет из Чуни и Жердяя всё про нас, зуб даю! У меня чутьё на такие дела…

Батя прошёлся по веранде и остановился перед открытым окном. Он перегнулся вниз и швырнул окурок на некошеный газон. Потом выпрямился и качнул головой.

– Да, Толик, хату пора менять, наша малина теперь плохо пахнет. А с девкой я сведу счёты, но только после того, как найдём наше имущество!

Он повернулся к двери и вышел, не глядя на Толяна, отчего тому стало опять не по себе, он спинным мозгом обречённо почуял – старый вор что-то задумал, а исполнять придётся ему. Но проявить слабость – значит гарантированно сдохнуть, а ему надо выжить любой ценой. Принятое решение придало ему сил. «Чему быть – того не миновать», – он тоже швырнул окурок за окно. – «Но и подохнуть во цвете лет мне как-то не резон…» Он почувствовал внезапную радость от принятого решения, и едва заметная улыбка, впервые за несколько дней, скользнула по его лицу.

Глава 3. На вольных хлебах

«Это что, традиция уже такая – присылать идиотов в дом моего отца?» Инга, выезжая из села, на повороте у пожарной части номер тринадцать опять увидела двоих амбалов, вылезающих из чёрного «Гелендвагена» и направляющихся к дому отца. Ну что ж, пусть себе лезут, все ценности давно лежат у неё в багажнике. «Ага, а вот и третий… знакомая личность опять появилась.» Она увидела Толяна, оперативно слившегося при первом нашествии бандитов. Но Бати среди них явно не было, похоже, он оказался умнее этих дебилов.

Инга быстро набрала номер Сергея.

– Незваные гости опять пожаловали в Боровеньки, – Инга усмехнулась и продолжила, – минут через двадцать можешь их брать.

– А как же ты? – спросил Сергей. – Уезжаешь?

– Дело своё я сделала, а баловство с идиотами мне надоело, справишься сам.

Вопросом, куда она едет, Сергей не стал её беспокоить, усвоив после общения Ингой, что всё узнает в свой черёд. Он позвонил в отдел, вызвал подкрепление и направился к дому Васильева.

***

Майор Синявин был в шоке, когда Инга положила перед ним на стол рапорт на увольнение из органов. И это еще мягко сказано… будь у него больное сердце – инфаркт был бы обеспечен. Он так надеялся на повышение, раскрыв с помощью Инги несколько громких дел, и вот теперь «следователь от Бога» покидает его… «Гуд бай, мой мальчик, гуд бай, мой миленький…» – ни к селу, ни к городу прозвучала в голове мелодия старой песни. Короче говоря, майор был ошарашен. «А как же я?» – хотелось спросить ему, но он не решился. Понятное дело, никто не обязан заботиться о его карьерном росте. Жертвовать ради этого своими планами Инга уж точно не станет.

***

Еще несколько лет назад «дядя из Шаолиня» частенько размышлял о способностях своей племянницы и её невероятных возможностях. Эта пигалица наносит удар практически с силой тяжелой кувалды, что противоречит физическому закону импульса… либо означает невероятную скорость удара. Но главная загадка – в неё практически невозможно было попасть никаким хитрым ударом.

Кунг-фу она освоила в совершенстве, развив силу ног, устойчивость и выносливость. Растяжка и гибкость у неё были на высоте от природы. Дядя научил её выполнению сложных техник, ударам руками и ногами, блокам и перемещениям. Также он помог ей отточить координацию движений и научил контролировать силу удара – удивительно немалую. Инга также освоила цигун – работу с "энергией Ци": специальные упражнения, сочетающие плавные движения, дыхание и концентрацию внимания, научившись накоплению и правильному направлению внутренней энергии силы. И, наконец, дядя преподал ей уроки ментального и духовного развития, ибо без этого шаолиньское кунг-фу банально превращается всего лишь в спорт.

Любопытно, что сама Инга даже не задумывалась о природе своих способностей. Она просто как бы «видела» удар противника заранее, за сотые доли секунды до самого удара, и этого времени ей вполне хватало, чтобы тело само отреагировало рывком в сторону или резким приседанием. Вероятно, она могла бы драться даже с завязанными глазами, но это никогда не проверялось, да и просто не приходило ей в голову в то время. Но когда она начала это понимать? Возможно, с первым ударом, от которого ее дядя изумленно присвистнул, или с последним на тренировке перед ее отъездом на учебу.

Поэтому Сергей ошибался, предполагая, что Инга страшно рисковала, вступая в бой с бандитами. Это бандиты рисковали – ужасно рисковали. Просто Инга не собиралась их убивать, не узнав всей правды. И не убила, предав закону. Но убийцу сестры она щадить не собиралась, лишь бы удалось найти подлеца.

Работа только мешала интенсивному поиску злодея, поэтому Инге пришлось уволиться. Было очень жаль расставаться с любимой работой, но она твёрдо решила нести выпавший на её долю крест – лишь бы он не оказался пластмассовым, как некогда писали братья Вайнеры.

«Делай, что надо, и будь что будет», – сказала она себе.

***

Сергею она, наконец, рассказала всё без утайки. Он, без колебаний, тоже уволился из органов вслед за подругой. Долго без дела «следователь от Бога» не могла оставаться. Она продала часть сокровищ и купила небольшой, но уютный дом на окраине города, затем оформила лицензию и открыла детективное агентство "Синг" – сокращенное «Сергей и Инга».

Сергей с энтузиазмом занялся немногочисленными пока клиентами. Работа была относительно простая: поиск пропавших родственников, охрана при дальних поездках, выявление фактов неверности – в общем, разнообразная. Инга участия в этом пока не принимала, разве что изредка помогала советом, сосредоточившись на деле об убийстве сестры и отца. Со смертью отца ясности не прибавилось, да и гибель сестры так и оставалась окутанной туманом. Инга интуитивно понимала, что кто-то зловещий скрывается за всем этим, кто-то гораздо более опасный, чем засветившиеся бандиты. Она долго размышляла и осознала, что некий факт из минувших событий или окружающей обстановки постоянно ускользает от её внимания. Но теперь она – вольная птица, а значит, может тратить время, как заблагорассудится. И значит, пора провести анализ и реконструкцию всей известной информации об её отце. Отец, похоже, постоянно бывал в центре разных, не очень хороших, событий. И вероятно, будут ещё неприятные сюрпризы…

***

Она как в воду глядела… Оставив Сергея «на хозяйстве», Инга отправилась в Боровеньки на своем стареньком «Гольфике» (собиралась как-нибудь купить себе мощный внедорожник, но так жаль расставаться со своим железным другом). Дом отца встретил её шорохом осенних листьев под ногами и легким скрипом половиц.

Инга принялась методично пересматривать содержимое ящиков письменного стола. Никакого порядка в документах не наблюдалось – ранее, после бандитского «шмона», Сергей сгрёб всё в ящики на скорую руку. Теперь Инга вытаскивала письма, старые счета, еще более старые фотографии. Одна из них привлекла её внимание, явно отличаясь от прочих изрядно пожелтевших снимков. На фото был запечатлён величественный замок с высокой центральной башней, утопающий в зелени, на берегу большой реки. Перевернув фото, Инга прочитала на обороте: «Бург Маус», 1945 год. Название ей ничего не говорило, о «мышином замке» раньше никогда не слышала. Она отложила фотографию в пустую папку, найденную тут же в шкафу.

Вечернее солнце заглянуло в слегка запылённое окошко, будто из любопытства. Чем закончатся поиски чего-то неизвестного? Инга чувствовала – что-то должно было найтись… Одновременно, чувствам вопреки, Инга полагала, что для неё эти поиски, вероятнее всего, бесполезны. Хорошо искать, когда знаешь, что ищешь. Озарение пришло само собой – она провела рукой под столешницей и нащупала конверт, приклеенный скотчем.

«А искала-то не зря», – Инга рассматривала старый немецкий конверт, абсолютно чистый, без адресов и штемпелей, которые так любят коллекционеры раритетов. Она подошла к окну и вынула из конверта фотографию. На ней, на фоне готического замка и красивого пейзажа с высокими деревьями, стоял мужчина в ботфортах и добротном охотничьем костюме, с ружьём подмышкой. На голове у него была серая тирольская шляпа с небольшим пером. На обратной стороне неровным почерком было написано: «Семён, запомни: жезл Будды у Генриха Штайне. Я тяжело ранен, лежу в госпитале Кёнингсберга. Если не выживу – не дай ему вывезти жезл в Южную Америку. Помни о нашей клятве. Максим Крылов, 5 мая 1945 года».

Инга застыла у окна с фотографией в руке, холодок побежал у неё по спине. На мгновение она как будто взмыла к облакам и с высоты увидела чужую землю, широкую реку и замок, утопающий в зелёных зарослях… и себя, крошечную, стоящую у стены замка.

Наваждение быстро улетучилось, но неизгладимый след в душе остался…

***

Вернувшись домой, она расцеловала Сергея, разбиравшего дело об очередном исчезновении родственника заявителя, и ушла в свой кабинет. «Откуда вообще взялся этот жезл?» – мелькнула в голове мысль. Включив компьютер, Инга загрузила чудесную нейросеть – DeepSeek – мощное детище Ляна Вэньфена. Вводными данными была достаточно скудная информация, добытая в Боровеньках. Но нейросеть не подвела. Оказалось, что про жезл Будды практически никто в мире ничего не знает, даже в Индии и Китае. Только в Шаолине, и то лишь посвящённые. Жезл Будды – не монашеский атрибут, а «дар богов» дающий силу внушать праведные мысли и продлевать жизнь его обладателю. И совсем уж мало кто знал, что это была палка о двух концах…

Инга вообще-то немного знала о Будде, о том, что это достигший просветления индус из богатого рода – принц, ставший странником. Он получил при рождении имя Сиддхартха Гаутама (на санскрите это означало «потомок Готамы, тот, кто достиг своей цели»), но позже стал известен как Будда Шакьямуни – дословно «Пробуждённый из рода Шакья». Духовный учитель, указавший путь к нирване миллиардам последователей, сумел достичь просветления не только сам, но и показал дорогу к избавлению от череды перерождений и суеты бытия всем, имеющим позитивное сознание и желание совершенствоваться. Некоторые уж очень «продвинутые» специалисты на голубом глазу берутся утверждать, что единственное, чего не может мозг человека, – это не учиться, не решать трудных задач, не думать и не анализировать. О том, что это утверждение в корне неверно, доказали достигшие нирваны последователи Будды, да и любой человек, взявший себе за труд освоить искусство медитации. Впрочем, это уже совсем другая история…

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, зачем бывшему фашисту Генриху Штайне «внушающий» жезл. Возможно, это не легенда, и тогда становятся понятны некоторые события современности – от варварского разрушения отреставрированной Пальмиры в Сирии до воинствующих нацистов Украины.

Выяснилось, что Маус Кастл (Бург Маус) расположен на высоком холме на правом берегу Рейна. У Инги были оформлены заграничный паспорт и ещё не просроченная туристическая виза. Она быстро заказала билет на самолёт до Франкфурта-на-Майне. Сергей, по обыкновению, был поражён очередным шагом своей возлюбленной, но стойко принял временную разлуку как должное.

– Инга, я счастлив! – он нежно смотрел на неё, блаженно улыбаясь.

– Счастлив, что я улетаю? – она шутливо сделала страшные глаза и погрозила Сергею пальцем.

– Счастлив, что ты есть у меня!

Глава 4. Мышиный замок

Ещё в самолёте Инга познакомилась с соседкой по местам, молодой немкой Изольдой Карлштейн. Инга отлично говорила на немецком, сказались годы учёбы в классе с углублённым изучением иностранных языков, где она была одной из лучших учениц. Кроме основного, немецкого языка, она факультативно освоила «инглиш» и вполне сносно могла изъясняться на нём.

Как оказалось, Изольда живёт в районном центре Санкт-Гоарсхаузен, расположенном в земле Рейнланд-Пфальц на берегу Рейна, от которого до «мышиного замка» – цели путешествия Инги – буквально рукой подать. Из разговора Инга узнала, что Изольда давно и деятельно участвует в движении «антифа», а в Россию приезжала по линии отслеживания нацистских преступников, в группе движения «Без срока давности». Её дед – Арнольд Карлштейн – был антифашистом, прятал евреев от нацистских погромов, и за это подлые молодчики Гитлера убили его в 1937 году. Изольда пригласила Ингу к себе, погостить, и отвела для неё одну комнату в своей просторной квартире. Оставила её «на хозяйстве», а сама умчалась в штаб «антифа», доложить об итогах своей командировки в Россию.

Инга осталась одна, осмотрела квартиру (не особенно опрятную, кстати, для немецкой хозяйки) и ушла в свою комнату. Она достала из своей внушительной дорожной сумки мягкую циновку, расстелила её на пол и приняла свою любимую позу – стойку на голове, закрыла глаза и погрузилась в размышления о прошлом и настоящем. Эта поза полюбилась ей ещё со времён ранней юности. В те безмятежные, счастливые времена она около трёх лет довольно усердно занималась йогой. Вероятно, она без особого труда вошла бы в знаменитую книгу рекордов Гиннесса, так как даже «натуральные» йоги из Индии вряд ли смогли бы тягаться с ней в длительности стояния на голове. Но Инге, как всегда, рекорды и победы были абсолютно безразличны. А может, она просто интуитивно чувствовала свои необычные способности и считала нечестным состязаться с обычными спортсменами или йогами, хоть в боевых искусствах, хоть в стойке на голове.

Впрочем, теперь её мысли были совсем в другой плоскости. Она размышляла о том, как Изольда помогла ей, сначала опознав по фотографии фашиста Генриха Штайне, а затем оказалось, что она живёт рядом с «мышиным замком», более того, её бойфренд Карл Майер, по договорённости с владелицей замка – баронессой Матильдой фон Бускэт —водит туда экскурсии и знает замок и его окрестности как свои пять пальцев. Это и обрадовало Ингу, и насторожило – фашист вряд ли оставил бы артефакт такой могущественной силы в общедоступном месте…

Её медитацию прервала Изольда, вернувшаяся с огромными пакетами с едой и напитками. Инга вышла в коридор и улыбнулась в ответ сияющей улыбке Изольды.

– Не стоило так тратиться, Изольда, – сказала Инга, забирая тяжелую ношу у неё из рук.

– Нам надо как следует отметить наше знакомство, – засмеялась в ответ Изольда, – кроме того, я выяснила, что проживающая в замке баронесса Матильда фон Бускэт – родная тётка Генриха Штайне. Если старуха ещё не выжила из ума – мы сможем разузнать что-нибудь о её племяннике.

Инга кивнула головой.

– Попробуем, хотя верится с трудом. Особы, подобные Генриху, не оставляют свои координаты даже близким родственникам.

Они прошли на кухню и занялись разбором продуктовых пакетов. Особое умиление у Инги вызвали баварские колбаски и пиво. «Хорошо, что не свиные ножки», – мысленно усмехнулась Инга.

Послышалась заливистая трель дверного замка, и в квартиру вошёл друг Изольды Карл Майер с огромным букетом алых роз. Он смачно чмокнул Изольду в розовую щёчку и галантно поцеловал руку Инге. Вскоре все трое сидели за столом в гостиной, воздавая должное густо намазанным баварской горчицей вайсвурстам, запивая баварским же пивком.

– Просто удивительно, что случай свел нас, – сказал Карл, – дед Изольды Арнольд Карлштейн предвидел угрозу Гитлера для всего мира и понимал значение движения антифашистов, необходимость установления прочных связей с Советским Союзом. Но в те лихие времена лишь немногие из сопротивляющихся фашизму могли установить контакты с русскими.

– Нельзя повторять ошибок прошлого, – добавила Изольда, – надо держать постоянную связь с Россией и вовремя реагировать на происки неонацистов. Я имею в виду не только Германию, но и бывшие республики великого социалистического Союза.

Инга только утвердительно кивала головой, но наконец решилась и рассказала Карлу и Изольде про жезл Будды. В комнате повисла звенящая тишина. Немецкие друзья переваривали не только еду с пивом, но и услышанную от гостьи информацию.

– Нет, невозможно, чтоб ему сдохнуть! – воскликнул наконец Карл. С возмущением он качал головой, встряхивая густую копну светлых волос.

– Что невозможно – то и вероятно, – уныло произнесла Изольда.

Инга опять внутренне улыбнулась, услышав знакомую фразу из поэмы великого Гёте. Интересно, Изольда читала «Фауста» или фраза родилась у неё из жизненного опыта… спрашивать было как-то неудобно, да и какая, в принципе, разница. В данном случае Изольда вряд ли собиралась блеснуть образованием, слишком серьёзную тему затронули за столом.

Было уже довольно поздно. Карл поднялся из-за стола, попрощался с дамами и пошёл к машине. Жил он довольно далеко, в небольшом особняке на другом берегу Рейна. Изольда вышла проводить его и вскоре вернулась в квартиру. Она принесла Инге в комнату свежее постельное бельё и пожелала спокойной ночи. Инга долго не могла заснуть, перебирая в голове возможные варианты разговора с баронессой из «мышиного» замка. Сон пришёл как-то внезапно, как провал на льду.

Проснулась она также неожиданно, как будто жар от пионерского костра окатил её. Мозг был свежий и абсолютно не сонный. Инга была готова к самым невероятным событиям. Она поднялась с кровати и раздвинула тяжёлые серые шторы. Постояв пару минут у окна, вышла из комнаты.

Глава 5. Две Матильды

На престарелом лице баронессы Матильды не было и тени удивления вопросам Инги о её племяннике, как будто она давно ждала этого, сидя у камина в большом кожаном кресле, с красивой белой кошкой у ног – как оказалось, тоже с именем (точнее, кличкой) Матильда. Кошка Матильда внимательно оглядела гостей и широко зевнула во всю пасть с острыми зубками, свернулась клубком и прикрыла глаза, показывая полное своё равнодушие ко всему миру, кроме своей любимой хозяйки. Обе Матильды были хотя и в преклонном возрасте, но при этом в здравом уме и совершенно без признаков альцгеймеровой напасти.

– Генрих вырос в этом замке, – баронесса печально вздохнула и добавила, чуть помедлив, – потом связался с нацистами и стал редко здесь появляться. Родители его давно погибли в автомобильной аварии, у меня детей не было, и я взяла его к себе на воспитание. Но итог печален – мерзавец Гитлер своей отравленной пропагандой перечеркнул все мои благие начинания…

Она некоторое время с грустью смотрела то на Ингу, то на Изольду, потом тихо спросила:

– Скажите, он опять влип в нехорошую историю?

– Да, в очень плохую… и для него, да и для всего мира, – Инга интуитивно решила играть с почти открытыми картами. – В его руки попал древний артефакт с огромной силой внушения – своеобразное оружие коллективного помешательства. А некоторые недавние трагические события – настолько странные и страшные – наводят на мысль о значительной вероятности его неоднократного применения…

– Очередное оружие возмездия? Остатки старых нацистов, да и начинающих, до сих пор просто помешаны на нём, – Матильда сжала сухой кулачок и злобно погрозила им в пространство кому-то видимому только ей. – Вы убьете Генриха?

Баронесса теперь смотрела каким-то жалобным и беззащитным взглядом, теперь уже только на Ингу. Врожденное шестое чувство не покинуло её до сих пор, и она интуитивно поняла, что у этой женщины из России самые серьезные намерения. Инга собралась с мыслями и ответила быстро и чётко: