Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Сразу после перерыва слово предоставили члену ЦК КПСС, первому секретарю Татарского обкома Г. Усманову. Честно говоря, меня в то время удивило выступление Гумера Исмагиловича. Фактически он выступил не как первый секретарь обкома, желающий высказать свое мнение о проблемах республики, качестве и темпах политико-экономических реформ, осуществляемых в стране, а всего лишь выразил «свое удовлетворение и большую благодарность Политбюро, Генеральному секретарю Михаилу Сергеевичу Горбачеву за титаническую работу по оздоровлению всего нашего общества, за апрельский Пленум ЦК». Все же остальное было посвящено выступлению Б. Ельцина.

Г. Усманов критически отнесся к двум крупным проблемам, поднятым Б. Ельциным: о демократичности выборов и о разграничении функций партийных, советских и хозяйственных органов. Эта часть выступления Г. Усманова была достаточно сумбурной и содержала сплошные отсылки к авторитету генсека. Получалось, что выборы у нас демократичны и что первый секретарь может занимать и пост руководителя Советов. Эти выводы Г. Усманова не соответствовали общественным настроениям того периода, и реакция на его выступление у многих была однозначной – фальшивит.

«Что касается второй части выступления товарища Ельцина, – продолжил Г. Усманов, – его политической реабилитации. Здесь присутствуют все члены ЦК, которые принимали участие в работе октябрьского пленума. Борис Николаевич сказал здесь, что единственную ошибку он допустил, выступив тогда не вовремя.

Давайте посмотрим, так ли это? Думается, время тогда он выбрал не случайно. Он не только выступил, но и заявил, что не согласен с темпами проводимой работы по перестройке, попросил отставку. Тогда Михаил Сергеевич обратился к нему и по-отечески тепло сказал: "Борис Николаевич, возьми свои слова обратно, соберись с силами и продолжай возглавлять очень большую авторитетную Московскую партийную организацию". Но Борис Николаевич категорически отказался. И как вы знаете, Московская партийная организация вынесла свое решение по этому вопросу. У нас нет основания не доверять такой авторитетной столичной партийной организации. Тем более что Ельцин своими действиями и поступками не работает на авторитет партии и нашей страны, направо-налево раздавая различным иностранным агентствам свои интервью. Его печатают, он работает на свой авторитет». (Аплодисменты.)

Завершая свое выступление, Г. Усманов сказал: «Поэтому от имени нашей делегации я не поддерживаю просьбу о его политической реабилитации…»

Это было забойное выступление. После Г. Усманова почти все выступающие камня на камне не оставляли от позиции Б. Ельцина.

Мы в обкоме партии только удивлялись, зачем Гумер Исмагилович полез в эту драку. Ведь мы, еще раз повторяю, сверяли свою работу с Московской городской парторганизацией и, в общем-то, позитивно относились к Б. Ельцину. Правда, один из наших коллег сделал предположение, что «за этот шаг» нашего первого вскоре переведут в Москву. Что и случилось. Вскоре Г. Усманов был утвержден секретарем ЦК КПСС.

Увы, в конечном счете организаторы кампании против Б. Ельцина добились прямо противоположного результата. Чем больше его критиковали, чем больше его показывали по телевидению в самом неприглядном виде, тем выше становился его личный рейтинг в обществе. «Наш человек!» – молвила толпа обывателей. И это «наш человек» сопровождало его вплоть до «добровольной» отставки.

Непосредственно я познакомился с Б. Ельциным на Первом Съезде народных депутатов РСФСР. Докторов наук в составе народных депутатов были считанные единицы. Как стало известно позднее, он хорошо знал мой послужной список и в один из перерывов на Съезде подарил мне вышедшую недавно свою книгу «Исповедь на заданную тему»[356] с дарственной надписью.

Помню, как он гордо, твердым шагом, в окружении некоторых народных депутатов, сопровождающих его, вошел в зал Большого Кремлевского дворца. Впереди – народный депутат В. Аксючиц, в руке которого триколор. Часть зала разразилась аплодисментами, другая – затопала ногами и засвистела, выражая свое негодование и Б. Ельцину, и власовскому триколору.

Одним из главных организационных вопросов начала работы Съезда было избрание Председателя Верховного Совета РСФСР.

На вечернем заседании Съезда 24 мая 1990 г. на пост Председателя Верховного Совета РСФСР было выдвинуто 13 кандидатов:

Власов А.В. – Председатель Совета министров РСФСР;

Воротников В.И. – Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР;

Воронин Л.А. – первый заместитель Председателя Совета министров СССР;

Волкогонов Д.А. – генерал-полковник, начальник Института военной истории;

Воронцов Н.Н. – Председатель Государственного комитета СССР по охране природы;

Ельцин Б.Н. – Председатель Комитета Верховного Совета СССР по вопросам строительства и архитектуры;

Жильцов Ю.И. – Председатель исполкома Алтайского краевого Совета народных депутатов;

Мальков Н.И. – Председатель Читинского областного Совета народных депутатов, первый секретарь Читинского обкома КПСС;

Манаенков Ю.А. – секретарь ЦК КПСС;

Соколов В.С. – второй секретарь Красноярского крайкома КПСС; Степанов В.Н. – Председатель Президиума Верховного Совета Карельской АССР;

Морокин В.И. – старший преподаватель Казанского авиационного института;

Полозков И.К. – первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС.

Взяли самоотвод Власов А.В., Воротников В.И., Воронин Л.А., Волкогонов Д.А., Воронцов Н.Н., Жильцов Ю.И., Манаенков Ю.А., Мальков Н.И., Соколов В.С., Степанов В.Н.

Б. Ельцин выступил на Съезде с достаточно хорошо подготовленной программой. Она затрагивала самые животрепещущие вопросы, которые волновали каждого россиянина.

«Россия больна, – гремел с трибуны голос Б. Ельцина. – И сегодня нам, как никогда, нужна решительная, смелая и главное – опережающая политика, с помощью которой, действуя энергично, можно будет выйти из кризиса. Что для этого нужно сделать? Не ломая систему сразу, строить рядом новое здание, отказываясь на деле от монополии партии на власть, передав власть народу и Советам».

И далее: «Главное для нас сейчас – решить вопрос о том, как перейти к рынку. Считаю, что это надо сделать ненасильственно и не за счет снижения уровня жизни населения».

Особое внимание Б. Ельцин обратил на необходимость социальной защиты населения, ускоренного решения жилищной проблемы, подчеркивая важность приоритетов здравоохранения, культуры, образования, науки.

Выступление второго претендента – И. Полозкова, своей прямолинейностью, да и тем, как он держался на трибуне Съезда, по сравнению с высоким, стройным, харизматичным Б. Ельциным, к сожалению, было не в его пользу.

Борис Николаевич обещал всем защиту от обнищания. «Предложения союзного правительства, в которых предусмотрен рост цен и переход к рынку за счет народа, – это антинародная политика. Россия не должна ее принимать», – гремел с трибуны голос Б. Ельцина.

Пренебрежительно к Съезду народных депутатов РСФСР вел себя президент СССР, Генеральный секретарь ЦК КПСС М. Горбачев. Он вместе с А. Лукьяновым расположился на балконе Кремлевского дворца съездов и иногда достаточно громко бросал от туда реплики, своим видом показывая определенное пренебрежение к Съезду.

Не буду излагать все дальнейшие перипетии этой драмы России. Остановлюсь на ее заключительной фазе, которая отчетливо выявила амбициозный характер Б. Ельцина. Два тура голосования, в которых принимали участие Б. Ельцин и И. Полозков, не дали положительного результата. Депутаты А. Чернышев (Оренбургская область), Г. Калюжный (Хабаровский край), Ю. Слободкин (Московская область) и ряд других обратились к Б. Ельцину и И. Полозкову, не набравшим во втором туре необходимого количества голосов, ради консолидации общества отказаться от своих претензий на высший государственный пост в России.

«Давайте не уподобляться нашим партийным лидерам, – заявил Г. Калюжный, – которые не прошли в одном округе – и побежали в другой. Вы говорили, что не поддерживаете эту систему».

К Съезду обратилась также большая группа народных депутатов из Сибири: «Два тура голосования были безрезультатными. Мы считаем, что претенденты, не набравшие при голосовании в двух турах половины голосов депутатов, при всех их достоинствах, не имеют больше морального права вновь выдвигаться на этот высокий пост. Дальнейшее упорство в отстаивании прежних позиций может не только усилить противостояние в депутатском корпусе, но и вызвать раскол внутри нашего российского общества, грозящий непредсказуемостью последствий».

Как в воду смотрели сибиряки.

И. Полозков прислушался к мнению народных депутатов и больше не давал согласия на свое выдвижение. Может быть, в этом была тактическая ошибка фракции «Коммунисты России», но тогда это вряд ли кто-нибудь осознавал.

Но не таков Б. Ельцин. Он тут же взял слово для выступления.

«Какие бы результаты повторного голосования ни были, – заявил он, – если будет выдвигаться моя кандидатура, я выступлю с предложением о создании коалиции с представителями всех основных групп депутатов…»

Однако многие народные депутаты поняли, что Б. Ельцин чего-то недоговаривает. Даже «демократы» разгадали эту ловушку. Стали предлагать стабилизирующие варианты: Б. Ельцин – Председатель Верховного Совета РСФСР, И. Полозков – заместитель, А. Власов – Председатель Совета министров РСФСР (чтобы сохранилась преемственность правительства).

После обещаний претендента создать «коалиционное правительство», избраться Председателем Верховного Совета только «на два года, а затем – после отчета перед Съездом – провести ротацию, повторные выборы», часть депутатов из фракций «Коммунисты России» и «Промышленный Союз», к сожалению, начала поддерживать Б. Ельцина.

«Пусть возьмет ответственность на себя, – убеждал Съезд народный депутат В. Десятников, бывший в то время руководитель Кировской области, – быстрее провалится. И все увидят его беспомощность. Мы же видим, что политика идет на провал».

Ну как, Василий Андреевич, вспоминаете наш разговор? Вы ведь многих в то время уговорили – России на беду – проголосовать за Б. Ельцина. Интересно, мучает ли Вас совесть за свое лукавство?

Немалую роль в «победе» Б. Ельцина сыграл кинорежиссер Станислав Говорухин. Он был в тот период одним из самых одержимых сторонников Б. Ельцина. Именно его фильм «Так жить нельзя», показанный всем народным депутатам РСФСР на I Съезде, сыграл во многом решающую роль при избрании Бориса Николаевича Председателем Верховного Совета РСФСР.

Пройдет всего два года, и Станислав Говорухин будет характеризовать новую власть как «ничтожную», «воровскую», «великую криминальную»[357]. «Ведь не было даже в истории Советского государства, – с горечью будет констатировать С. Говорухин, – чтобы такое мелкое ворье взяло власть в стране… Это не просто коммунисты, а коммунисты-оборотни… В один день нельзя выбросить партбилет и сразу стать другим человеком».

Наиболее яростными приверженцами Б. Ельцина в тот период были народные депутаты РСФСР Михаил Бочаров, Анатолий Бугримов, Владимир Варов, Вячеслав Волков, Сергей Ковалев, Владимир Комчатов, Татьяна Корягина, Сергей Красавченко, Бэла Куркова, Игорь Кучеренко, Юрий Лучинский, Павел Медведев, Виктор Миронов, Лев Пономарев, Олег Попцов, Олег Румянцев, Марина Салье, Галина Старовойтова, Сергей Степашин, Алексей Сурков, Николай Травкин, Сергей Филатов, Петр Филиппов, Анатолий Шабад, Сергей Шахрай, Станислав Шустов, Сергей Юшенков, Глеб Якунин. Это уже потом многие из них глубоко разочаровались в Б. Ельцине, подвергали его самого и его деятельность глубочайшей критике.

На итоги третьего голосования весьма негативно повлиял Генеральный секретарь ЦК КПСС М. Горбачев. Фактически он спас Б. Ельцина. Вечером накануне голосования в ЦК КПСС были приглашены коммунисты – народные депутаты РСФСР. На этой встрече Михаил Сергеевич подробно разъяснял, почему нужно голосовать против Б. Ельцина.

Трагедия заключалась в том, что в ЦК были приглашены не все депутаты-коммунисты. Список был составлен выборочно. Депутатов как бы разделили на «верных», кому ЦК доверяет, и «неверных». А ведь депутатов, баллотировавшихся как член или кандидат в члены КПСС, на Съезде было 86,3 %. Вполне можно было бы пригласить всех и разъяснить им позицию ЦК, привлечь, а не отталкивать от себя колеблющихся, найти точки соприкосновения, единения даже для людей с разными взглядами. Тем более что в партии действительно было много коммунистов, которые стояли за прогрессивные преобразования, за демократизацию, за истинные, а не мнимые реформы.

В числе тех, кого не пригласили в ЦК, были убежденные члены партии, голосовавшие до этого против Б. Ельцина. Но когда людей искусственно, по существу, оскорбительно разделили на «верных – неверных», некоторые из них протестно проголосовали за Б. Ельцина.

При третьем голосовании по выборам Председателя Верховного Совета РСФСР произошел еще и юридический казус, исход имел трагичные последствия для России.

Слово – председателю Счетной комиссии Первого Съезда народных депутатов РСФСР Ю. Сидоренко[358]. В то время он был ярым приверженцем Б. Ельцина. Это потом, когда он ясно увидел, к чему ведет правление Б. Ельцина и его команды, Ю. Сидоренко стал одним из активных оппозиционеров режиму в стенах Верховного Совета.

Вот как он описывал процедуру подсчета голосов по выборам Председателя Верховного Совета РСФСР: «Итак, результаты вскрытия урн – пятьсот тридцать четыре голоса. Ельцин выиграл… И в этот момент неожиданный и страшный удар, кажется, ниже пояса… Наша точка отсчета – тысяча шестьдесят депутатов, зарегистрированных в избирательных округах… Но, согласно Конституции, общее число депутатов в республике не тысяча шестьдесят, а тысяча шестьдесят восемь человек… В этом варианте четко обозначается недобор в один голос – Ельцин не проходит».

И далее: «Недостающий, пятьсот тридцать пятый голос Ельцин все равно имел, но мы его оставили на последний момент для особого рассмотрения.

На этом бланке имена и фамилии оппонентов (Власова А.В. и Цоя В. – Примеч. авт.) были зачеркнуты густо… Что касается фамилии Ельцина, то первые две буквы фамилии были как бы случайно перечеркнуты… Линия прерывалась на мягком знаке. Весь вид бюллетеня говорил непредубежденному человеку, что данный депутат голосовал только за Ельцина и самое начальное движение его ручки было технической ошибкой…»

И вот здесь, уважаемый читатель, начинается главная драма.

Этот бюллетень был особо рассмотрен Счетной комиссией. При голосовании, считать ли этот бюллетень действительным, возникла патовая ситуация: половина депутатов проголосовала «за», другая – «против». Перед повторным голосованием «разъяснения» по спорному бюллетеню сделал председатель Счетной комиссии Ю. Сидоренко: «Я сказал, что на ученых советах подобный бюллетень считается поданным «за»… Будучи абсолютно уверенным в характере этого бюллетеня, я воспользуюсь правом второго дополнительного голоса, который имею как председатель комиссии»[359].

Откуда? По какому конституционному праву или регламентной норме председатель комиссии имеет два голоса? На мой взгляд, этот бюллетень на самом деле был абсолютно недействительным. Чтобы и вы, читатель, сами убедились в этом, привожу его в том виде, каким он был представлен Счетной комиссии (по книге Ю. Сидоренко).

Произошло обыкновенное одурачивание членов Счетной комиссии. Так был предрешен исход голосования на заседании Счетной комиссии. Съезду народных депутатов об этой коллизии доложено не было, и он утвердил протокол Счетной комиссии.

Как мне рассказал позднее Ю. Сидоренко, Б. Ельцин об этой истории знал, но промолчал.

В конечном счете о факте подтасовывания результатов голосования при избрании Председателя Верховного Совета РСФСР народные депутаты узнали, когда на Втором съезде была распространена книга Ю. Сидоренко. Однако, как говорится, «поезд ушел». Но «демократам» до сих пор хотелось бы, чтобы Б. Ельцин был избран перевесом не в один, а тем более фальшивым голосом. Бывший координатор московской группы «Демократической России» С. Филатов и сегодня «убежден» и пытается убеждать других, что Б. Ельцин «получил 535 голосов, то есть на четыре голоса больше, чем предусмотрено регламентом»[360].

Пройдет не более двух лет с того памятного голосования, и Ю. Сидоренко будет казнить себя за то, что в июне 1990 г., используя свои «профессорские штучки», продавил избрание Б. Ельцина и оказался одним из пособников развала России. Но это будет потом! Во время расстрела Белого дома Ю. Сидоренко до последней минуты останется в Доме Советов, среди народных депутатов, верных Конституции РФ. 4 октября, при выходе из горящего Дома Советов, фильтрационная группа А. Коржакова отправит Ю. Сидоренко вместе с рядом других народных депутатов на стадион Лужники для знакомства с «подлинной демократией». А позже, в память о тысячах невинно убиенных во время государственного переворота 1993 г., Ю. Сидоренко построит храм на территории Ростовского научно-исследовательского онкологического института, а также здание для Православного Свято-Тихоновского Богословского института и колокольню с именными колоколами. Один из колоколов посвящен жертвам социальных и политических катастроф 1993 г. и звучит во время их поминовения.

Итак, 29 мая 1990 г. Б. Ельцин стал Председателем Верховного Совета РСФСР. С этого момента, на мой взгляд, и началась эра ельцинизма как политико-экономического явления.

С первых же дней своего пребывания на высшем (в то время) государственном посту он напрочь отбросил обещание формировать правительство на коалиционной основе и стал проводить так называемые «демократические реформы».

Второго июня 1990 г. на Съезде ко мне подошел Михаил Александрович Бочаров. В то время он был секретарем Комитета Верховного Совета СССР по вопросам строительства и архитектуры, а до избрания народным депутатом СССР возглавлял крупнейший в стране Бутовский комбинат стройматериалов (концерн «Бутэк»), который гремел на всю страну и в который ездили за опытом со всей страны. Этот комбинат одним из первых в СССР ввел полный хозрасчет. Предприятие первым встало на путь кооперирования. Авторитет М. Бочарова среди народных депутатов СССР и России был достаточно высоким. Он был близок к Б. Ельцину и, надеясь на его дальнейшую поддержку, делал все для повышения его популярности и избрания Председателем Верховного Совета РСФСР

Я останавливаюсь на эпизоде с М. Бочаровым потому, что это один из первых примеров того, как Б. Ельцин «освобождался» от людей, которые сделали его тем, кем он хотел быть и стал.

М. Бочаров в беседе со мной сказал, что есть твердая договоренность с Б. Ельциным: после его избрания Председателем Верховного Совета РСФСР он предложит Бочарову пост премьер-министра. Накануне Б. Ельцин подтвердил эту договоренность и предложил М. Бочарову сформировать список кабинета министров. После утверждения состава Верховного Совета РСФСР Съездом народных депутатов, заверял Б. Ельцин, он внесет кандидатуру М. Бочарова на рассмотрение Верховного Совета и будет ее всячески поддерживать.

Михаил Александрович обратился ко мне с предложением: поскольку Б. Ельцин согласился формировать правительство на коалиционной основе (что было основным условием избрания его Председателем Верховного Совета), то не соглашусь ли я войти в это правительство от фракции «Коммунисты России» в ранге вице-премьера по экономическим вопросам.

Это предложение было для меня совершенно неожиданным. Я сказал М. Бочарову, что после утверждения его премьером и после моего совета с фракцией к этой идее можно было бы вернуться. Затем у нас было еще несколько встреч с Михаилом Александровичем, в ходе которых он советовался по программе оздоровления экономики.

Прошла примерно неделя. Как-то вечером меня и заместителя Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Исаева срочно вызвал со Съезда народный депутат М. Сабиров, бывший в то время Председателем Совета министров Татарской АССР.

– Срочно едем к И. Силаеву, – сказал он нам, – он только что позвонил. Завтра его будут представлять на должность Председателя Совета министров

РСФСР.

– А как же М. Бочаров? – изумились мы.

– Не знаю, – ответил М. Сабиров. – Представлять будут двоих-троих, в том числе, возможно, и М. Бочарова. Но Борис Николаевич будет поддерживать И. Силаева. Иван Степанович начал вести переговоры с фракциями и реги-ональщиками, просил нас подъехать.

Мы выехали к И. Силаеву в Комитет по машиностроению, который размещался на площади Маяковского. Там нас уже ждали.

И. Силаева мы знали достаточно хорошо, поскольку он в свое время курировал строительство тракторного завода в нашей республике в Елабуге. И я как заместитель председателя Совета министров – председатель Госплана Татарской Республики – встречался с ним там на ежемесячных планерках.

Проблема заключалась в следующем. В 1985 г. по решению союзного правительства в Елабуге началось строительство Камского тракторного завода. Три года возводили корпуса. Однако выяснилось, что современных образцов тракторов, годных к массовому производству, сконструировано так и не было.

В 1988 г. было решено Елабужский недострой реконструировать для выпуска 900 тыс. малолитражек в год для продажи, в том числе и за рубежом. Из союзного бюджета на эти цели была выделена и потрачена огромная по тем временам сумма – 1,3 млрд долларов. Вновь выяснилось, что на выпуск 900 тысяч автомобилей требовалось 600 тысяч человек, а в Елабуге всего жило 50 тысяч. Чтобы привлечь кадры, нужно было срочно развивать социальную инфраструктуру, чего сделано не было.

Елабужским автозаводом заинтересовался Комитет Верховного Совета СССР по строительству, который провел парламентское расследование по фактам неэффективного использования 1,3 млрд долларов. Расследование пришло к выводу, что главным виновником неэффективного использования государственных средств является И.С. Силаев, курировавший машиностроительный комплекс. Комитет начал оформлять материалы парламентского расследования в Генеральную прокуратуру.

Должен сказать, что об Иване Степановиче у нас в республике сложилось достаточно устойчивое мнение – говорун, умеет витиевато разглагольствовать, но организатор он никакой. Об этом свидетельствовал и опыт строительства в Елабуге. Думаю, Б. Ельцин знал эти черты И. Силаева, знал, что тот не будет ему помехой. Жизнь показала, что так оно и произошло[361].

Встретил нас Иван Степанович весьма дружелюбно. Поговорили о главных моментах его программы как кандидата на пост премьера, о месте регионов в проведении экономической политики.

Через день, 18 июня 1990 г., И. Силаев был утвержден Верховным Советом РСФСР в должности председателя Совета министров РСФСР (правда, со второго захода), а затем и Съездом народных депутатов РСФСР.

Так было! Но мысль-то у меня другая. Через некоторое время я встретился с М. Бочаровым и спросил, что же случилось, почему Б. Ельцин отверг его кандидатуру? М. Бочаров ответил, что накануне выборов Борис Николаевич якобы встретился с М. Горбачевым, и тот настаивал на кандидатуре И. Силаева. Б. Ельцин предложил М. Бочарову войти в правительство И. Силаева вице-премьером, от чего Михаил Александрович категорически отказался.

Через некоторое время – 22 июня 1990 г. – Съезд принял постановление «О Высшем экономическом совете Республики», председателем которого президиум Верховного Совета РСФСР утвердил М. Бочарова. Однако все шло к тому, чтобы выдавить М. Бочарова с этой должности и вывести его из ближайших соратников Б. Ельцина. Так, только через шесть месяцев Б. Ельцин утвердил штатное расписание и состав Высшего экономического совета. Когда Михаил Александрович наконец-то понял, что ему нет места рядом с Б. Ельциным, понял стиль работы Бориса Николаевича, он тут же написал заявление об освобождении от должности председателя ВЭСа по собственному желанию, что и было оформлено немедленно – в течение суток.

Таким образом, М. Бочаров стал первым человеком из «демократической» команды Б. Ельцина, кто «ушел» из его окружения, поняв «лидера» – его стремление к власти любой ценой, в том числе и способность перешагнуть через тех, кто привел его к этой власти. Где теперь М. Полторанин, Ю. Скоков, Г. Фильшин, Г. Бурбулис, Ю. Афанасьев, Г. Попов, Ю. Петров, О. Лобов и многие другие?..

Ближе я познакомился с Б. Ельциным уже после Первого Съезда народных депутатов РСФСР в 1990 г., когда меня избрали председателем Комиссии по бюджету, планам, налогам и ценам Верховного Совета РСФСР. Необходимо было разрабатывать новое бюджетное, налоговое законодательство, законодательство по банкам. Б. Ельцин как Председатель Верховного Совета старался вникать во все эти вопросы. Память у него была цепкая, опыт огромный, но своих идей не было. Практически не было ни одного совещания по экономическим вопросам, на котором бы мы с ним не обсуждали те или иные проблемы. Правда, приходилось порой объяснять их ему по два-три раза. Б. Ельцин все это запоминал, а затем излагал как собственную идею. Случалось, что кое-что перевирал и добавлял что-то свое.