Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

А. Парамонов, народный депутат от Московской области: «Я доверенное лицо Ельцина на выборах Президента РСФСР. Но здесь остался потому, что он нарушил Конституцию, на которой клялся верно и честно ее исполнять. Хотя я не исключаю компромисса, лишь бы избежать кровопролития».

Почти все из 26 выступивших говорили о своей наивности, вере словам Б. Ельцина о демократии, возрождении России, о повышении благосостояния населения. И почти каждый просил прощения за доверчивость, запоздалое прозрение, ошибки.

Ночью время тянется медленно. Чтобы скоротать его, депутаты решили организовать импровизированный концерт. Все напоминало концерты в осажденном Ленинграде, которые мы видели в кинофильмах в послевоенные годы: при свечах, при отключенном отоплении и водоснабжении, в обстановке ожидания штурма и возможной гибели. Народные депутаты и защитники Дома Советов не падали духом, и, как наши отцы и деды, надеялись на победу разума над злом. Не стоит скрывать, что у многих, кто находился в зале, было крайне тревожно на душе. Но старались прогнать тревогу – кто песней, кто метким словцом, юмором. Начал импровизированный концерт Михаил Челноков. Он в полголоса запел старинный русский романс «Я помню вальса звук прелестный…» – и смолк. Кто бы мог подумать, что Михаил Челноков, этот крайне политизированный депутат, который имел острый ум и критиковал любое правительство – будь то правительство Рыжкова, Силаева, Гайдара или Ельцина, – обладал приятным, звучным баритоном и способностью столь страстно и душевно исполнять русские песни.

Вышла к трибуне и прочитала стихи о любви Лида Шиповалова. Затем Светлана Горячева прочла стихи о женщине, ее доле, патриотизме. Она их знает на память много. И снова, теперь уже в полный голос, запел Челноков: «Береза, белая подруга…» Ему стал подпевать В. Дрозденко. Замечательный дуэт! Оказывается, они еще раньше исполняли дуэтом русские народные песни и романсы. Их пение казалось прекрасным, каждый из нас сопереживал. Сердца раскрылись, устремились навстречу друг другу. И как-то не верилось, что когда-то здесь, в этом зале, звучали упреки, нападки, обидные слова. Не верилось, что вот-вот сюда ворвется смерть.

Импровизированную «сцену» было плохо видно. Депутат В. Ребриков положил свой фонарь на край трибуны, осветив часть площадки. Вскоре еще ряд депутатов зажгли свои свечи на столе президиума, и подобная подсветка, игра живого огня и бликов еще более подчеркивали духовное единение собравшихся в зале. Все прекрасно понимали, что поводом для ночного собрания послужил не этот концерт, а действия дирижеров очередной провокации.

Звучавшие стихи и песни были в основном лирико-патетической направленности. Поэтому когда депутат Ребриков вдруг заявил, что он хочет прочитать пародию на стихи своего земляка Сергея Есенина, посвященную одному из депутатов, присутствующие крайне удивились и притихли: с одной стороны, все были настроены на мажорно-лирический лад, с другой – зная характер Ребрикова, ждали – на кого эпиграмма. Но как только прозвучало первое четверостишие:

Дай, Глеб, на счастье лапу мне,Такой мохнатой не видал я сроду.Давай с тобой полаем при лунеИ скажем всем, что это глас народа… —

среди присутствующих возникло оживление. А Ребриков продолжал:

Я морду рыжую твою во снеНе раз кошмарном видел.Сей демонический оскал, мелькал…На зоне, в Штатах, в МИДе.Хозяин твой из КГБ,Он запустил тебя немного.И долго плетки не давал,По морде и пинка с порога.Ошелудивел и облез,И с «прайдом» львов составив стаю,Как черт в политику пролез…И всю святую Русь – облаял.Тебе порядочность чужда,И вновь, тоскуя по неволе,Ошейник рабский шьешь себе,Избрав в паханы Билла с Борей.Не вой, паршивец, при луне,И, не скуля и не потея,Сняв сутану, дай лапу мне,Как только псы давать умеют.

Пародия сопровождалась несмолкаемым смехом. Уж очень образно был нарисован здесь один из неистовствующих «демократов» – поп-расстрига Глеб Якунин[233]. Посыпались вопросы-предложения: «Сними слова…», «Кто автор?», на что прочитавший ответил, что стихи, как он уже говорил, навеяны Есениным, а слова – народные, подсказаны защитниками у здания Белого дома.

Несмело поднялась совсем незнакомая женщина. Она с первых дней блокады жила в палатке у Дома Советов и вот сочинила цикл стихов. Это были чистые слова о распятой, проданной России, в них звучала большая человеческая боль о Родине. На глаза сами собой навертывались слезы. Наградой поэтессе были такие аплодисменты, которых в спокойной обстановке вряд ли удостаивается иной маститый маэстро.

На сцену поднялся Сергей Наумов и исполнил сочиненную им песню «Белый дом». Это был гимн мужеству депутатов и москвичей, не дрогнувших, не купившихся. Какие вскрылись таланты! После слез – улыбки. Озорно читали стихи, пародии и пели песни Тамара Лета, Вера и Надежда Бойко и многие другие.

Я потихоньку вышел: что там, вокруг Дома Советов? В одном из подъездов прислушался к голосу, доносившемуся из милицейской рации: «Мимо метро «Баррикадная» идут автобусы со спецназом. Занимают исходную позицию у здания мэрии»… Значит, все-таки готовятся?

Четыре часа утра. Выхожу из здания на улицу. Тишина. Потом делюсь наблюдениями с Хасбулатовым и Руцким. Рассказал об увиденном.

«Не будет штурма, – уверенно заявил Александр Владимирович. – Они каждую ночь будут бряцать оружием, психологически давить на нас. Им надо, чтобы люди испугались и разбежались».

Хасбулатов, покуривая трубку, молчал. Прошла еще одна тревожная ночь…

Двадцать восьмого сентября утром выяснилась еще одна гадость властей: у одной из баррикад офицеры ОМОНа заверили, что приказа на штурм у них нет, зато есть приказ всех выпускать, но никого не впускать. Тем самым власть имущие решили взорвать обстановку в Доме Советов изнутри. В первый же день мы не досчитались около 200 сотрудников и более 50 милиционеров из охраны здания. Вместе с этим не смогли пробиться в Белый дом народные депутаты И. Братищев, В. Витебский, А. Бароненко, В. Васильев, Е. Богачев и многие другие наши коллеги. После безуспешных попыток пройти к Дому Советов они собрались у входа на стадион «Красная Пресня». Что делать? Провели регистрацию. Оказалось 93 народных депутата России – это большая сила.

Мне позвонил народный депутат И. Братищев[234] и внес предложение организационно оформить народных депутатов вне стен Дома Советов как участников Десятого съезда с правом голосования по принимавшимся на Съезде актам. Это решение народных депутатов было одобрено руководством Верховного Совета, а затем и Съездом. С первого дня народные депутаты активно взялись за работу. Часть их отправилась в Московскую и Генеральную прокуратуры, а также в Моссовет и райсоветы, пытаясь решить проблему снятия блокады с Белого дома. Но надеждами на торжество закона никто себя особенно не тешил, и мы это понимали. Откровенно соглашательскую позицию занял в те дни генеральный прокурор В. Степанков, который вроде бы месяц-два назад вспомнил, что призван служить «делу, а не лицам». Думаю, если бы он осудил переворот, принял эффективные меры для его пресечения – кровопролития можно было бы избежать.

И все же, лишившись почти сотни депутатов, Съезд работал. Среди принятых документов я бы отметил Постановление «Об индексации минимального размера оплаты труда», Обращение к Федерации независимых профсоюзов России с призывом возвысить свой голос в защиту распятой Конституции и ряд других.

Накануне мне удалось связаться по телефону с председателем ФНПР И. Клочковым. В кабинете находились эксперты по связям с профсоюзами. Рассказал ему о решениях Съезда – разве они не закон для профсоюзов? Клочков просил проинформировать депутатов, что еще 22 сентября исполком ФНПР призвал коллективы «выразить решительный протест антиконституционным действиям, от кого бы они ни исходили». Мы с коллегами пытались убедить профсоюзного вожака, что команда Ельцина плевать хотела на все «заявления», «протесты», «требования». Напомнили о полном игнорировании решений Верховных Советов республик, областных и краевых Советов, осудивших Указ № 1400 и потребовавших отменить его. Только трудовые коллективы, как неоднократно говорил сам Клочков, могут остановить беспредел. Почему же не поднимает людей труда? Почему сник? Или забыл новое российское правило: лежачего бьют, и еще сильнее. В общем, верхушка профсоюзов решила отделаться бумажным реагированием. Но это ее не спасло. Клочков уже попал в число неугодных, и 15 октября его вынудили уйти в добровольно-принудительную отставку. Не помогли ему и заявления о симпатиях к кандидату в президенты РСФСР Ельцину, которые расточал в свое время этот лидер профсоюзов, – мавр сделал свое дело. Не спасла примиренчески-соглашательская позиция «независимых» профсоюзов по отношению к гайдаризации экономики, шоковым реформам, взвинчиванию цен, обнищанию миллионов, за интересы которых должны бороться профсоюзы. Клочков не смог перебороть в себе «синдром подчиненного», для него Ельцин по-прежнему был большим партийным начальником, которому не перечат, даже если он попрал закон, даже если тысячу раз не прав.

Пока профсоюзы колебались, правительство Москвы предъявило защитникам Дома Советов ультиматум – сдаться в течение суток или подвергнуть себя опасности возможного штурма. Вдумайтесь, читатель! Ультиматум высшей законодательной власти страны от мэрии, которая в порядке эксперимента сама была недавно учреждена этой властью. Ультиматум как верх бесстыдства, политического авантюризма! Воистину: «О времена, о нравы!»

Многие москвичи возле Дома Советов не могли в это поверить, считали, что это просто угрозы, до штурма едва ли дело может дойти.

«Приказ на штурм может дать только Лужков, – уверенно заявил какой-то обитатель палаточного городка. – Ему есть чего бояться». Проницательный читатель сам может догадаться, какими эпитетами награждали в те дни Лужкова. Ему от них никогда не отмыться.

Угрозы ельцинской команды начали материализоваться в изощренной форме. Вот как описывает это один из ретивых авторов реализации подобных форм, бывший заместитель министра внутренних дел – командующий внутренними войсками МВД РФ генерал-полковник Куликов: генерал Панкратов, начальник ГУВД города Москвы, у Белого дома, «где несут службу его милиционеры, практически не бывает»! «Жестко поговорил с Панкратовым». «По моей просьбе прибыл туда, к Белому дому, генерал Савостьянов – начальник Управления государственной безопасности по Москве и Московской области. Я ему несколько вопросов задать не успел, смотрю – исчез бесследно. Короче говоря, взял своих офицеров. Только они и помогли сделать что-то путное. После полудня сразу почувствовалось изменение к лучшему»[235].

Какие «изменения к лучшему» произошли возле Дома Советов, могу засвидетельствовать как очевидец. В 16 часов площадь Свободной России была блокирована поливальными машинами. Все проходы к Белому дому были дополнительно перегорожены спиралью из колючей проволоки. Образовано несколько колец оцепления из милиции. Первая цепь, которая раньше была из 18–19-летних новобранцев дивизии им. Дзержинского, была заменена офицерами ОМОНа. Уже к 17 часам вокруг Дома Советов все больше концентрируется милиции и внутренних войск. По милицейской рации пришла информация, что к улице Николаева примчались 40 грузовиков, набитых до зубов вооруженными омоновцами. Они заблокировали последние подступы к зданию, перекрыли все тайные тропы и щели.

Эти операции у всех вызывали удивление: против кого это делается, против какой силы? Мирного населения? Зачем нагнетается обстановка? Ответ напрашивался один: видимо, ельцинизму очень хочется народной крови.

И все-таки избиения мирных москвичей, кровопролитие и даже смерти от побоев и избиений ОМОНом случались на другой стороне баррикад. К защитникам Дома Советов они не имели и не имеют никакого прямого отношения. Это очень важно с точки зрения политического анализа и оценки ответственности за них.

Но все меры устрашения не помогли. Защитники Конституции не дрогнули. Моральный перевес был на нашей стороне. И уже казалось, что власти дрогнули. Первая серьезная уступка Кремля – включение в Доме Советов электроэнергии, подача теплой воды.

А ночью 29 сентября на Красной Пресне пролилась кровь. Кордоны уже у метро «Баррикадная». Многолюдье. Москвичи возбуждены, матерятся, не стесняясь женщин. На мраморной стенке написано: «Ельцин – фашист». Это написал своей кровью человек, которого здесь же избили озверевшие омоновцы.

Потеряв разум, они кинулись в метро и, орудуя дубинками, неслись за людьми вниз по эскалатору. Отец Алексей (депутат А. Злобин) потом вспоминал:

«Такого произвола сил тьмы я еще не видывал. Даже мне, служителю божьему, не постеснялись пустить в лицо струю слезоточивого газа. Сила сейчас на стороне Ельцина и его окружения. Правда – за законом. Сила же должна всегда следовать за правдой. Но это у христиан. А в Кремле сейчас – сатанисты…»

Вот характерный радиоперехват тех дней: «Делай коробочку и бей без разбора этих б… Не зря вам доллары платят!»

Вот как описывает события этого дня специальный корреспондент газеты «Юманите» (Франция) Жан-Поль Пьеро:

«Российская действительность, положение в Москве произвели на меня тягостное впечатление. Я передал в редакцию репортаж о событиях, увенчавшихся кровавой ночью на 29 сентября…Я описал кольцо блокады из машин, колючей проволоки, вооруженных цепей милиции и ОМОНа. Дом Советов поставлен в экстремальную ситуацию… Я видел и рассказал о том, как поток людей, идущих к осажденному парламенту, потеснил стоящих впереди к металлическим барьерам, которые были опрокинуты. На ни в чем не повинных людей вдруг обрушились удары дубинок. Хотя они не проявляли никакой агрессивности. Среди них были старики, женщины, дети. В ответ послышались крики: "Фашисты!" Мужчины и женщины, на которых посыпались удары дубинок, не имели ничего общего с теми "агрессивно настроенными хулиганами", о которых твердит, забыв о всякой совести, послушное властям телевидение. Я шокирован больше всего тем, как на моих глазах беспричинно избивали старуху, годившуюся в матери вооруженному дубинкой молодчику. Шокирован грязной ложью, которая заполняет здешний эфир».

А вот сообщение корреспондента второй программы немецкого телевидения (ЦДФ) Роберта Мора:

«В среду, 29 сентября, нас, иностранных корреспондентов, по-прежнему не подпускали к Белому дому… что, по-моему, противоречит действующему у вас закону о средствах массовой информации. Действия Президента Ельцина не могут считаться демократическими. Согласно Конституции ФРГ, например, наш президент не имеет права распускать парламент. Ни при каких условиях!»

1 октября с заявлением в связи с информационной блокадой Дома Советов выступила одна из самых больших независимых правозащитных организаций в США «Хельсинки уотч»:

«Мы выражаем резкий протест против решения правительства Ельцина ограничить для средств массовой информации доступ к зданию российского парламента…»

Но можно ли было такими, даже «резкими», протестами усовестить тех, кто уже вступил на «тропу войны» против своего народа?

Позднее, в этот же день, случилась страшная беда. Ее не могло не случиться, ибо стихия толпы и авантюризм властей не рождают ничего, кроме крови. При строительстве баррикад у Смоленской площади и маневрированииавтомашины лейтенант милиции сбил 47-летнего подполковника милиции Владимира Рештука. В 3 часа ночи пострадавший скончался. Сиротами остались пятеро его детей. Понятно, что эта смерть ожесточила многих омоновцев, ее умело использовали против защитников Дома Советов.

Возмущенная блокадой, российская общественность бомбардировала гневными письмами Ельцина и правительство.

Вот одно из них – от всемирно известного коллектива МНТК «Микрохирургия глаза» Станислава Федорова. Обращаясь к Ельцину, медики с горечью пишут:

«Многое уже упущено, но не поздно Вам одуматься, Борис Николаевич! Не позорьте больше себя. Оглянитесь на свой народ, на мировую общественность. Самые жестокие властители мира топили свой народ в крови. Вы же, отключив системы жизнеобеспечения Белого дома, решили утопить своих, простите, в фекалиях? О, это был бы жест, достойный поистине крупного государственного деятеля, поступок личности, решившей оставить о себе в истории след яркий, глубокий. И ничем не смываемый!

По поручению коллектива Святослав Федоров».

Святая наивность! Сценарий переворота только начал разворачиваться. Он еще не дошел до апогея. Будет и кровь. Как говорят, всему свое время.

В блокадном Доме Советов стойко держались более 300 народных депутатов, 132 депутата получили приют в Краснопресненском райсовете у его председателя А. Краснова.

Здесь они сформировали Координационный комитет Десятого (чрезвычайного) съезда из 11 человек. Чтобы легализовать свою деятельность, народные депутаты, входящие в Координационный комитет, провели пресс-конференцию для российских и иностранных журналистов. Председатель Координационного комитета Н. Харитонов[236] и сопредседатели И. Братищев, М. Астафьев, В. Тихонов, А. Головин и другие рассказали о первых шагах нового депутатского образования. Они подготовили и разослали послание в ООН о нарушениях прав человека в России, обращения к населению, к воинским соединениям с призывом выступить на защиту народа, Отечества и конституционного строя. Были созданы специальные депутатские группы, чтобы встретиться с Черномырдиным, Степанковым и Зорькиным. Одно из основных требований к ним – немедленное разблокирование здания Верховного Совета, обеспечение его жизнедеятельности и создание условий для нормальной работы.

Группа активно выступала в трудовых коллективах с разъяснением позиции Верховного Совета, тиражировала и распространяла по районам Москвы листовки и решения Съезда. Особенно интенсивно группа работала по восстановлению контактов и связей с регионами страны, принимала и размещала посланцев с мест.

О работе этой группы народных депутатов я доложил на заседании Съезда 28 сентября, который одобрил их деятельность и рекомендовал ее продолжить.

Очень нам помогли в те дни Краснопресненский и Свердловский райсоветы. Их председатели Краснов и Семенов проявили себя как люди чести и долга. Сюда собрали немало средств коммуникации – факсы, телефоны, множительную технику. Многие отставные работники МВД надевали форму, проникали в Дом Советов и приносили оттуда в райсоветы тексты заявлений, обращений, листовок, которые затем размножались и передавались в регионы, распространялись энтузиастами среди москвичей. Между Домом Советов и Координационным комитетом на Красной Пресне наладилась постоянная двусторонняя связь, и поэтому мы справедливо считали, что кворум на Съезде есть, и он правомочен принимать любые решения.

Как-то вечером в Координационный комитет пришел Олег Румянцев и рассказал о своих встречах с В. Черномырдиным, О. Лобовым, В. Ериным, Н. Голушко. Все согласны, что нужно начинать переговоры, однако самую «упертую» позицию занял министр МВД В. Ерин.

«Это и понятно, – заметил народный депутат от Самарской области Ю. Юдин, тот самый, что возглавлял парламентскую комиссию по расследованию первомайских событий 1993 г., – на нем ответственность за кровь сотен избитых москвичей. Он же сам признался, что дал команду ОМОНу бить демонстрантов. Это была фактически генеральная репетиция к нынешним событиям».

А тем временем люди из окружения Б. Ельцина делают любые попытки, чтобы одурачить общественность, не гнушаются никакими средствами, чтобы обелить власть любой ценой. Вот один из примеров.

30 сентября 1993 г. руководитель Администрации Президента С. Филатов так комментирует ситуацию корреспонденту «Аргументов и фактов»:

«Вопрос: Сергей Александрович, ситуация вокруг Белого дома остается патовой. Добровольные заложники уходить не собираются, а правительство отдало приказ разоружить людей, которые находятся вокруг Белого дома. Не получится ли, что, когда правоохранительными органами будут предприняты попытки разоружить людей, любая искра может вызвать пожар?

С.А. Филатов: С самого начала президент дал четкую установку не применять никаких силовых приемов. Но, к сожалению, из-за безумства руководителей Верховного Совета внутренняя охрана начала раздавать автоматы Калашникова.

Во-вторых, насколько нам известно, в Белом доме огромное количество денег – миллиарды рублей, а также валюта, частично привезенная из-за рубежа. Деньги, которые готовились к моменту, когда "пробьет час". Ходят разговоры, что платят за охрану по 200 тыс. р. в день. В этих условиях, я думаю, мэр города, правительство страны приняли совершенно правильное решение объявить Белый дом очагом повышенной опасности. Есть распоряжение президента о переподчинении внутренней охраны Дома Советов МВД. С ними ведется работа. Надо только найти способ дать им спокойно уйти, чтобы не всадили пулю в спину. И охрана, насколько я знаю, готова покинуть Белый дом.

И никакого нападения на Белый дом не будет, никакого штурма не предполагается, повторять август 1991 г. никто желания не имеет».

Сергей Александрович научился у своего кумира – Б. Ельцина – ложь выдавать за правду. И интервью – образчик этого. Вчитайтесь в выступления С. Филатова в прессе, его мемуары, и вы найдете в них четко просматриваемую нить – «виновата КПСС» либо «коммунисты», «происки КГБ», «кому-то это надо». И вот теперь новый враг – «безумство руководителей Верховного Совета», раздававших автоматы Калашникова. Многие могли и поверить этому бреду, исходящему не от кого-либо, а от одного из лидеров «демократов», бывшего руководителя Верховного Совета РФ, руководителя Администрации Президента Сергея Александровича Филатова. Как не поверить! Или вспомнились ему августовские дни 91-го, когда «демократы», в том числе и он – один из руководителей московского отделения «Демократической России», раздавали автоматы для защиты Дома Советов от «военного путча»? А суть вопроса была проста – ельцинским режимом, в том числе и лично С. Филатовым, готовилась база, основание для уже запланированного штурма Белого дома и затуманивались мозги обывателям.

Разве не знал глава администрации Б. Ельцина С. Филатов, что в Доме Советов при посредничестве председателя Моссовета Н. Гончара началась акция по осмотру хранения и складирования штатного оружия? В ней приняли участие работники прокуратуры, начальник 2-го РУВД В. Вайле. Они были у меня, и совместно было принято предложение Н. Гончара передать часть штатного оружия департамента охраны Верховного Совета в качестве жеста доброй воли в Моссовет. В ответ гарантировалась подача электроэнергии в здание Верховного Совета. Более того, всем журналистам, находившимся в Белом доме, было показано, как хранится штатное оружие в Департаменте охраны. В их присутствии Департамент передал представителям один ящик с 12 автоматами АКС-74У, которые приняли сотрудники МВД и прокуратуры. Следовательно, и здесь лукавил Сергей Александрович.

Между тем власти продолжали нагнетать страсти. Теперь уже не только к Дому Советов, но и к зданию Краснопресненского райсовета подъехали несколько милицейских машин с целью его захвата. А правительства России и Москвы потребовали от Р. Хасбулатова и А. Руцкого до 4 октября вывести из Дома Советов и палаточного городка всех людей. Вдумайтесь в ситуацию: председатель правительства, утвержденный Съездом народных депутатов, выдвигает ультиматум этому же Съезду, вместо того чтобы, как это делается в демократическом обществе, самому уйти в отставку. Кто после этого скажет, что В. Черномырдин усидел на своем посту не с помощью штыков? А пока что при его содействии, по образному выражению одного из корреспондентов, страна получила «первый политический концентрационный лагерь на площади Свободной России».

Вспоминаю характерный документ тех дней – Обращение патриотической интеллигенции «Спасем свою страну – теперь или никогда», опубликованное 30 сентября 1993 г. В своей первой книге «Свинцом по России» я привел из него лишь небольшой фрагмент. Сегодня, по прошествии двадцати лет с момента тех трагических событий, вчитываясь в текст Обращения, его просто нельзя не опубликовать полностью. Оно не только не потеряло своей актуальности, но стало – из-за своего пророческого характера – еще более злободневным, являясь фактически программным документом для нынешней левой оппозиции. Вот этот документ:

«Русские люди, все граждане нашей многонациональной Российской Федерации!

Кризис, разразившийся в стране 21 сентября, – вовсе не противостояние законодательной и исполнительной властей, а попытка коренного изменения строя жизни наших народов ради дальнейшего обогащения кучки богатеев ценой обнищания всего остального населения.

Не первый раз Ельцин и его окружение пытаются согнуть народ в бараний рог. И это им до сих пор удавалось, патриотическое движение терпело поражение за поражением. Но сегодня темные силы натолкнулись на сопротивление народа, который сердцем почуял, что на этот раз поражение было бы последним и окончательным. Разгон Съезда народных депутатов и Верховного Совета России означал бы ликвидацию власти Советов, подлинной власти трудящихся, а значит, и утрату всех наших социальных завоеваний.