Зарисовки с натуры

В процессе познания физики своего тела и печальных раздумий над жизненным предназначением – ее посещают смутные догадки о собственной судьбе. При условии, что женщина обладает некоторым сознанием и хотя бы слегка обучаема – меняется направление вектора использования физического тела, что неизбежно приводит к изменяемости физического корня интимного интеллекта. Сочетание векторных перемен ее физики с этапом познания истинных чувств и развития эмоционального корня интимного интеллекта – ведет к утончению женских эмоций, углублению и расширению их поля действия. Это этап осознания троичности и возможности полной изменяемости интимного интеллекта. Мера сексуальной просветленности выступает как критерий не только женского, но и социального прогресса, – состоящего в росте осознания важности межличностных отношений и ценности половой «солидарности» – в процессе «корпоративной вечеринки» половых органов. Так, помятая жизнью, осознавшая границы «дозволенного», и свои ошибки – повзрослевшая блудная женщина переходит в мир зрелой личности, к разумному подходу – к «здесь и вся» предлагаемому интиму. Развитая сексуальность в женщине насыщает тело, насыщает сердце и насыщает ее чувственное сознание. Окончательное прибытие в «порт приписки», освобождение и возвращение к истине уже зрелой и познавшей жизнь женщины, – сопровождается ее почти монашеским отходом от сексуальных забав и снижением либидо ниже уровня «рубежа возврата». Такое личное познание мирового закона возврата к Истоку – ведет женщину к окончательному завершению развития и роста всех корней интимного интеллекта и перевод его под контроль разума.

«Человек может научить другого точным наукам, но не обязательно женщине, как прилежной ученице, безгранично верить своему первому «учителю «жизни». Потому что то, что он объясняет, – было и до нее и до него, и он не имеет – ни особых прав, ни полномочий – рассказывать женщине, как она должна жить, вести себя в сексе и любить, т.к. таких чувств, которые она впервые испытала, – по ее индивидуальным телесным ощущениям и чувственному проникновению в удовольствие, – никто, кроме нее – не испытывал. Их просто не было в ее образах, в ее сексуальном «багаже». Такие «учителя» не сознают ни эмоциональной развитости и глубины «объекта» обучения, ни глубокого знания самого «предмета», которому учат и о котором так красиво говорят.

В мужских умах возвышаются храмы вселенской любви к Женщине. Религия поклонения пролегает по линии «водораздела» между женщиной и мужчиной, по границе наших базовых сексуальных ценностей. В мужчине господствует религия конкретной любви, От внутреннего – мы движемся к внешнему. Мы ищем зыбкий астральный образ, некий идеал и склоняемся ниц перед стройными женскими ножками, перед красотой женщины – великолепием ее форм, музыкальной обворожительностью ее голоса и сексуальностью ее повадок. Женщина же ищет в мужчине твердое основание в прямом и переносном смысле. «На что он намекал, когда любить божился?». Ей не важна форма «особи», она рисует образы подготовительной к сексу медитации и картины фаллического погружения, ее божество пребывает, прежде всего, внутри сакральных частей тела. От внешнего – женщина движется к внутреннему. То, что мы обычно недооцениваем или скрываем, то – для женщины – священный символ. Мы знаем о цикличности и конечности процесса сексуальной близости, – женщина же верит – в вечную незавершенность этого процесса, в бесконечность пребывания в нем. Наша практика сексуальных «побед» – начинается с приятных для слуха женщины слов, уважения, выгодного для нее сравнения, иногда с обожествления и превознесения над остальными женщинами.

«Если мы вообще хотим понять женщину, то пытаться это делать – необходимо. Но и способны мы к ее пониманию, – только по-мужски. Верно, что женщиной многое постигается ее открытым сердцем, качеством и объемом ее интуитивной восприимчивости. И нашему разуму трудно угнаться за ней с линейкой, циркулем и угольником интеллектуальных выводов и формулировок, чтобы придать неуловимому и смутно понятому – подобающий вид и форму». Чтобы вышеприведенное не было слишком сладко для женских ушей и глаз, надо отметить, что имеются очень высокие понятия и космические категории, производимые не сердцем, а головой. И эти понятия порождаются научным умом и отточенным мужским интеллектом, которые бывают и вовсе непостижимы для женского сердца. К сожалению, при этом у мужчин отсутствует ясное понимание, как женской, так и своей внутренней природы и, часто, – вообще непонимание бытовой природы явлений вокруг себя.

Женщина способна научить нас иному, более широкому, глубокому и высокому пониманию смысла сексуальной близости, а именно пониманию через проживание и растворение в этом захватывающем дух процессе. Она даже не подозревает о том, что в сексе, ежепостельным, и важнейшим ее ментальным упражнением – является закрепление в памяти той сладкой микросмерти тела, к которой женщина приходит с помощью механизма улетного секса с разнообразными видами оргазма и их эмоциональная интеллектуализация. При их протекании и погружении женщины в глубины этих процессов происходит дезинтеграция женской личности с дальнейшим бардо – переходом в иное пространственно-энергетическое измерение. Это вневременное состояние женщины, в отличие от примитивизма мужских ощущений, можно сравнить с аннигиляцией тела, и пребыванием женской души в бесформенном, обезличенном состоянии распада, слияния и растворения в нирване, в раю. Состояние женского оргазма сравнимо с физиологическим ядерным взрывом, атомарным распадом мыслей и чувств женщины, и временным коллапсом ее двигательных функций. Она погружается в состояние, которое можно назвать бессознательным, но которое сама женщина ощущает каждой клеткой своего тела, как состояние наивысшего сознания. С одной стороны, сексуальная близость, завершающаяся бурным оргазмом, – это самое выразительное чувственное проявление женской сущности. С другой стороны, женское тело выступает, как сам инструмент, с помощью которого и достигается это состояние.

Хотелось бы предостеречь тот пограничный слой «как бы мужчин», от попыток подражания женским практикам (ныне столь частых). Как правило, это искусственное отступление от мужского естества и рассудка. Конечно, кто готов во всем отказаться от

мужских атрибутов и действительно сделаться женщиной, – со всеми вытекающими этическими и практическими последствиями, – за таким можно, да и то с натягом, признать, что он понял жизнь – на женский манер. Но тому, кто отвергает этот нелепый путь познания, – не следует и делать вид, будто он понимает суть женской психологии, женского секса и оргазма. Это в полной мере относится и к моим опытам – рассудочным, и довольно безуспешным попыткам их понять. Мы не можем – и не должны отрекаться от мужской жизни и привычек, от своего мужского рода и рассудка, и даже, напротив, – укреплять его, чтобы дальнейшим опытным путем, «без подражательства и обезьянничанья», понять женщину настолько, насколько это возможно для нашего линейного ума и разумения. Попытаться своим разумом вычленить хоть какой-то «не природный» и не животный смысл – из почти религиозного женского поклонения сексу и их сверхчувственному растворению в вихрях интимной «пляски».

Мы не должны недооценивать и не можем принимать за заблуждения эти странные для нас женские представления о сексе, их поведение при слиянии, и практики женского оргазма. Тем самым мы лишь закроем себе доступ к разумному их пониманию. Духовное содержание проживания ими недолгих мгновений пика сексуальной близости, – духовные озарения при бессознательном подчинении каждой клеточки женского существа, обрушивающимся на них в эти минуты чувственных «водопадов», да и сама роль и место сексуальной эмоциональности в жизни любой женщины, скрыты от нас – туманом «просвещенческих» книг о сексе, содержанием интимных трактатов и собственного – сугубо индивидуального опыта. А далее – и содержание духовных озарений, и обоснование жизненной необходимости сексуальной эмоциональности в женщине – все теряется в лабиринтах рациональных «загогулин» наших мыслительных процессов.

Однако и то, чем женщины действительно мыслят, и что они называют «умом», соответствует скорее «бессознательному», нежели уму в нашем понимании, который накрепко привязан и, более или менее, приравнен сознательности и рациональности. Но в высшем состоянии сексуальной диффузии, при ее растворении в волнах оргазма – «рацио» женщины (и без того слабо сформулированное) напрочь исчезает. По-видимому, рациональность ума можно ослабить, лишив, например, ощущения контроля над действиями и движениями тела. Но состояние, лишенное рациональности ума – может быть только бессознательным. Несколько интерпретируя психологические установки, – можно говорить о том, что из-за нашей мужской интеллектуальной самоуверенности мы весьма сомневаемся в существовании в интимной жизни женщины подобных состояний. Состояние сексуального «полета» – это то состояние, которое знакомо эмоциональному телу женщины, которое для нее очевидно и реально.

В подобных и в других формах проживания интимной близости – все это живо в душе женщин. Пронизывающая их и расчлененная на мельчайшие детали мысль о сексе – такая образная и красочно насыщенная внутренняя жизнь, совершенно чужда нам. Женская интимная сущность, ее ценности и сексуальные наклонности формируются и воспитываются не фаллицизмом, а оргазмом. Само – поклонение фаллосу, женские медитации на сексе и оргазме – и есть источник, и порождение чувственной женской души. Этот фетишизм намного старше предисторической Реформации, осуществленной гендерным разделением, а сексуальная религия является тем универсальным приложением, «учебным пособием» по продолжению жизни, по которому живет природа.

В наш век все чаще появляются сексуально бездарные, «параллельно-перпендикулярные» и сугубо рациональные «железные леди»: «…Здесь, в чреве сумрачных кварталов, стальные женщины живут. Нет нежных душ – работой стал им рациональный койко-труд…». Они являются тем самым устрашающим предостережением – за всей новизной маскулинизации с ее материалистически-технической и коммерческой успешностью – женщине не стоит забывать о потребностях души. Таким женщинам грозит быстрый упадок их духовных и чувственных богатств, а то, что придет на освободившееся место, не всегда может быть причислено к цвету духовности.

Такую женщину не одолевают ни собственные эмоции, ни чужие страдания, на нее не влияют ни родственные отношения, ни сексуальные перемены. Она становится эмоционально черствой и «непроницаемой», а значит, – никто эмоционально не «проникает» и в нее. Эта женщина даже не подозревает о том, что такое эмоциональная близость. И нет никого, кто в жизни имел бы для нее хоть какое-то значение. Поэтому такая женщина чаще всего одинока, в ее жизни нет значимого «другого», кроме нее самой. Она может быть неразборчивой в средствах и двигаться к цели, расталкивая и соперниц и любящих ее людей локтями. Ей присуще коварство, а главным критерием для нее является эффективность. Ей не свойственно использовать такие оценки, как «справедливо» или «несправедливо», «хорошо» или «плохо». Поэтому ей «трудно понять, почему людей возмущает ее безнравственное поведение, даже когда это не касается их лично. Она не понимает, почему кого-то беспокоит выбор средств, используемых для достижения желаемого результата». «Выбирая мужскую профессию, обучаясь и работая как мужчина, женщина совершает нечто такое, что не соответствует, если не вредит прямо, ее женской природе».

Другой девиантный тип – представлен многочисленным сообществом несчастных женщин, потерявших связь с глубинной мудростью и гениальностью собственного организма. За изучением пособий, книг и научных наставлений они забыли, что свойственное природе важнее приобретенного и свойственного социальным обычаям. Женщина, отторгнув и отмежевавшись от природного хитросплетения телесных сил, которые ее породили и питают, хочет, чтобы ею восхищались за банальные знания чужих афоризмов и мудрых мыслей. За те интеллектуальные «фокусы» или хорошо поставленные имиджевые и речевые навыки, которые она приобрела и научилась – с их помощью – манипулировать окружающими, и уводить мужчин от нехитрой истины сексуальных отношений. Для нее характерна реакция, когда «ты говоришь девушке, как она прекрасна, а в ответ слышишь: «Ты похож на остальных мужчин. Вы думаете только о теле! Ну, допустим, я хороша собой, но я хочу, чтобы люди восхищались мной, а не моими ножками».

Американский психиатр Джин Болен считает, что многие женщины чувствуют себя ущербными лишь потому, что предпочли сделать карьеру, а не родить ребенка. Она в своих выводах душевно центрирует поведение женщины, в отличие от телесной, фаллос-центрированной и, по ее мнению, унизительной для женщин теории Фрейда. Фрейд описывал ущербность женского мышления скорее в терминах того, что у них отсутствует анатомически, чем в терминах того, что присутствует в их душе. Но и К.Г. Юнг также полагал, что женское мышление по уровню и глубине осознания объективно уступает мужскому. Отличие лишь в том, что Юнг не рассматривал женщин как дефективных мужчин. Тем не менее, он полагал, что они мало духовны. Он считал, что мужчина – это творец, и отводил женщине лишь роль помощницы в мужском творческом процессе.

Женщина говорит на первоязыке – на языке аэроглифов. За ее словами кроется особый смысл, который не всегда понятен и который необходимо – перевести на мужской – петроглифический язык. Однако, воспринимать женскую речь просто, как словесный звукоряд так же непродуктивно и нелепо, как в шумерских петроглифах видеть только очевидное изображение птичек, палочек, геометрических фигур и т.д., не понимая смысла в контексте изложенного.

Речь женщины привязана к астральной оболочке, эмоциям, поэтому речь женщины зачастую – бессмысленна, но интуитивно тематична, и может даже показаться разумной. Если женщина многословна, значит она – переполнена эмоциями. Многословие у женщин – истощает и снижает накал их чувств. Мужское многословие – истощает его разум. Речь мужчины привязана к интеллекту, содержательна и наполнена смыслом, за исключением состояния глубокого опьянения, в котором разум отключен.

Женский разум нелеп и скуден на идеи и фантазии, так же, как скуден и убог мужской чувственный арсенал. Они меркурианки, под водительством и покровительством бога торговли, искусств и обмана. Они посредники между Всевышним, между другими энергиями и людьми. Женщины – производные от астрального плана, который соединяет и расположен между планами разума и физического тела, как расположены чувства между осознанием и действием. Уровень женского менталитета схож с уровнем системы чувствования мужчины – оба просты и скудны содержанием. Однако эта уровневая схожесть разных механизмов жизненного обеспечения дает возможность напрямую воздействовать на развитую фантазию и следующие за образами эмоции женщины и на разум, и последующие за осознанием, действия мужчины.

Мужчину считывают «с листа» построчно, тогда как женщину можно понять по-разному, в зависимости от ее психического состояния на момент. Только в глубине замутненных эмоций можно распознать правильный смысл сказанного.

Мужчина принимает формат не только общей культуры, но и специфику требований и правил поведения, соответствующих его природному предназначению и ожидаемым свойствам, характерным признакам и качеству. В отличие от осуждающего и презрительного отношения к мужчине – за поступки, не соответствующие принятым и традиционно узаконенным неформальным правилам, т.е. за совершённые «не по-мужски» действия, – я в жизни не встречал словосочетания – «поступила не по-женски». Это означает, что женщина менее форматирована и имеет более широкие границы в своем поведении, выражении чувств и поступках. В рамках общесредовой культуры она живет по собственным «понятиям». В ее поведении прослеживается лишь формальное соблюдение принятых норм, но реально она следует собственным неформальным правилам.

Наша логика имеет математическую интерпретацию количества факторов – для оценки случившегося, – степень и знак их влияния, и ранжирование, – при формировании отношения к происходящему, и однозначные, – резко выраженные качественные оценки явлений. У женщин – шкала образно-чувственного восприятия и оценки явления, происходит не в дуальных понятиях – холодно-горячо, хорошо-плохо, ярко-тускло, сладко-горько и т.д., характерных для нас – а является триадной и обычно – без крайних позиций. Их оценки процессов и явлений имеют уравновешивающую составляющую: больше (совсем хорошо)-меньше (тоже хорошо)-мало (не очень)-совсем мало (наверно плохо) и т.д.. Это позволяет женщине – более правильно определиться с происходящим и сформулировать более точную – количественную оценку.

Кроме того, женщина правополушарного мышления, мыслит формами и образами. И, в силу первичности образно-чувственного восприятия действительности, ее личностная культура и система ее интимных ценностей центрирована – на приоритете физических данных партнера (их форма и размерность должна быть никак не меньше увиденного женщиной в ее сексуальных фантазиях), и на приоритете эмоциональных ценностей –эстетических характеристиках мужчины, имеющих гармонирующий с женщиной цвет, запах, звук, мелодию и т.д.. То есть, ее приоритеты заключены – в гармонии собственного тела и чувств, – с телом и чувствами партнера. У нас же, с нашим неповоротливым механизмом логического мышления, приоритеты начинают формироваться с ментального уровня псевдонаучных, религиозно-философских категорий, которые затем «умно» определяются и расфасовываются по различным схемам и комплектам домысливаемых нами эмоциональных или физических женских достоинств и интимных ценностей. Поэтому ангелоподобные, – «неземные» по своей красоте женщины, и физически развитые, – «карамельно-камертоновые» мужчины – имеют успех и высокую востребованность на ярмарке желаний, и хорошие шансы на подъем в противоположном поле при встрече, как мужского либидо – в первом случае, так и женского – во втором, и высокую вероятность их слияния.

Тяготение к противоположному полу, сексуальные отношения – являются нынче большей мотивационной силой для женщины, чем собственные достижения, независимость или переживания за судьбу ребенка. Ее внимание сосредоточивается на возможности произвести неизгладимое впечатление на будущих партнеров по сексу, – а не на внешней цели, перспективах адюльтера или своем внутреннем состоянии.

Истинную женщину, конечно же, тянет под мужчин. Только мужчины видятся разным женщинам по-разному. Одной достаточно его примитивных первичных половых признаков или тяжести набитого кошелька, – и это уже в ее глазах достойный и избранный «на века» партнер. У другой – к этому простейшему пониманию мужских ценностей добавляются дополнительные и желанные требования к иным его достоинствам. Они могут быть различны. Например: душевное родство и близость, неповторимость, запредельность мышления и наполненный общими образами и мыслеформами ментальный мир, или общий эмоциональный ритм и чувственная гармония. Первый, самый простой, «кандидный» женский вариант – безгранично расхож в нашем обществе. Второй – крайне редок.

И все же, истинной женщине, пусть даже самой самостоятельной и «волевой» нужна мужская доминанта. Для душевно искаженных в самом естестве, в специфической терминологии «законо-непослушных», есть неприятно пахнущие слова и определения. По современным понятиям – это «фру-фаллоимитатор», или «мамзель-страпон». Т.е. женщина, «пристегивающая» к себе в постели несвойственную её природе функцию. Женщина, подражающая сексуальному поведению мужчины, – будь то в лесбийской паре или в отношениях с жено-подобно-ощущающим себя «мужчинками» (по терминологии лидера партийной коммуны 60-х Н.С. Хрущева – с обычными «пидарасами») – это тип женщин, стремящийся к сексуальному доминированию, желание и тяготение к которому может быть у них как врожденным, так и приобретенным (обычно выпестывает такую женщину – или школьное окружение из вялых, нерешительных и безвольных юношей, или жажда мести всем последующим – за нанесённые обиды ее «первопроходцами», грубо пользовавшимися ею и «до соплей» обидевшими ее в юности).

Так в чем же ее жизненная «прима», в чем женщина ищет гармонию? В гармонии тонкой душевной близости или в грубой гармонии сумасшедшеприятного? В слиянии душевных эмоций или сплетенной чувственности тела? Женщины, безусловно, не одинаковы. И ответ не так прост. Истинную женщину просто тянет под мужчин. И ответ надо искать – и в некоторой недоразвитости не только обычного, эмоционального, но и интимного интеллекта, и в ее сексуальной оцивилизованности – в возрастной интерпретации интимной культуры и, возможно, в уже наступившем для нее закате. В той, потерянной в «сладких «аналах» будуарных историй – прошедшей эре ее незавершенного искусства «сексуального постмодерна».

Истинная женщина хочет мужского доминирования хоть в чем-то, чтобы иметь возможность уважать себя за выбор, а иногда и преклоняться перед избранником за его превосходство над ней: либо в интимной постельной страсти и борьбе органов и тел; либо в силе воли и духа в непредвиденных, резких поворотных жизненных перипетиях. Или за доминирование в надежности отношений, чем женщина давно уже не обладает, поэтому занудно талдычит и твердит о ней, и требует от мужчины и преданности, и клятв верности, и еще, черт знает чего. Она хочет мужского превосходства в силовом, финансовом или руководящем ментальном покровительстве, либо в опережении последствий неприятных событий…

Потому что, одними первичными мужскими половыми признаками, окультуренная, т.е. «возделанная» цивилизацией, истинная женщина – уже «сыта не будет». Как не дословно говорится в одной сказке: «… Такого «добра» у нас – пруд пруди. Но нужен еще и талантливый!».

Однако размер, конечно, имеет значение. Большой и толстый «бодрячок» втыкается в женское тело, разрывает «на немецкий крест» ее арани и внутренности. Пронзает ее сердце, входит в мысли и полностью до последней клеточки серого вещества заполняет головной мозг женщины, вытесняет своим объемом и размерами из ее головы все постороннее, не связанное с сексом (если в ее мозге есть что-то, не связанное с этим удовольствием). Размер навсегда застревает в ее эмоциях и символах, полностью подчиняя ее тело и мысли впечатлению. Если все же в прелестной головке присутствуют невытеснимые идеи и фетиши, то бельфегоровский фаллос располагается по соседству, разделяя женские приоритеты пополам – между «приапом» и бытовыми, «служебными» обязанностями.

Ну, бывает, что «размер», увиденный женщиной или чувственно принятый в нутряные органы «опытным путем», – и вовсе не фиксируется и не попадает в ментальный мир женщины. И не обязательно из-за ее или его физико-физиологических ограничений. Это случается: и при редко встречающемся ныне условии внутренней верности и сексуальной устойчивости женщины (только где ж такую сегодня найдешь?); при нерушимости и твердости сложившихся этических идеалов; при сильной эмоциональной привязанности к партнеру в настоящем, или свежей влюбленности (еще не омраченной перетеканием физиологических жидкостей и физическим разочарованием женщины). А также может быть связано с тайным или явным умопомрачением женщины, или с ее «смертью» для посторонних и не главных для женщины внутренних впечатлений – при погружении в светлые глубины, всеобъемлющей ее существо и истинной трехмерной монастырской Любви, раздвигающей женские пределы к принятию Создателя.

В своих мечтах, образных красочных позах и даже в требованиях к возможным партнерам на различных сайтах – женщины очень часто выказывают желание гармонии и в «душевной близости», и гармонии приятного времяпровождения. Ну, с «приятным» во всех отношениях «времяпровождением» – здесь все понятно даже первокласснику, а как насчет пресловутой гармонии «душевной близости»? Что, какой смысл вкладывает женщина в этот посыл? Где располагаются эти тайные и фантастически притягательные «закрома» женской души, желающие очень плотной и глубокой, поскрипывающей от чистоты – гармоничной близости?

С изрядной долей иронии, обильно сдобренной литературными пируэтами и пассажами, склоняя читателя к мысли о человеческой трагедии, Хемингуэй набросал в одном из романов свое видение одного очень известного рассказа «Декамерона», с некоторыми неожиданными поправками. У Хемингуэя «Солдат» болен раздвоением личности. А его «Кармен» платонически любит его первую личность, не имея возможности любить вторую, физически поврежденную на войне. Потому, утопая в чисто физических страданиях, но «чтобы не болеть» (для здоровья, так сказать) – она еженощно отдает в обладание свое тело сопровождающей их и платонически ею обиженной личности некого «мачо». Треугольник достаточно живуч. И хотя женщину раздирает душевно-плотская драма поляризации, но одолевает все-таки тяга к «свежим» мужчинам и интригам.

Аналогия романа прослеживается у множества современных женщин в каждом поколении. Драматургия подобных переживаний и периодического выбора случайного интима с каким-нибудь «мачистом» найдётся в каждом укромном углу памяти из воспоминаний о жизни у любой домохозяйки. В их переполненных «шкафах» полным-полно «скелетов» из впечатлений от разнообразно пережитого опыта вложений – и с опытными, увитыми лаврами побед «генералами секса», и с настырной, сексуально озабоченной, молодой и показательно влюбленной «сантехнической пехотой». Правда «скелеты в шкафах» принадлежат не только их возлюбленным «тореадорам», но и, (коррида – есть коррида) – тупо, без особого спроса мявшим их «тушку» и толстошкурым «хрякам-портмоне», и немытым блудодеям-насильникам.