Лемуры

– Да, я видел их много раз, – подтвердил старый моряк, попыхивая своей трубкой. – Лемуров ай-ай. Красивые зверьки.

Руконожками их, вероятно, называют за то, что их лапки, что задние, что передние, точь-в-точь как ладонь у человека. Не отличишь! Размером ай-ай с рысь, но они совершенно безобидные для человека. Эти лемуры отличаются сообразительностью и хитростью. Под покровом ночи руконожки могут забираться в жилища людей и воровать продукты и вещи. Может, это нехорошо, но что сделаешь, если лемуры наивные. Ай-ай часто имитируют человеческий голос, и это у них здорово получается. Неопытный путник может принять их голос за зов помощи. Это подводило многих путешественников, которые принимали лемуров за людей и шли за ними в горы. А лемуры до самой ночи в шутку водили людей по кругу. Такая у них игра.

Знаете, для жителей Мадагаскара лемуры всё равно что волшебные существа. Люди придумывают о них удивительные истории, наделяют чудесными способностями и поклоняются им как богам. Например, многие убеждены, что лемуры владеют секретами врачевания. И вправду, я знал моряков, которые, подхватив лихорадку, уходили в лес и некоторое время жили среди лемуров. Зверьки принимали больных людей в своё племя и ухаживали за ними. Взрослые лемуры собирали лечебные травы и клали их поверх ран больного. После этого моряки выздоравливали. А однажды я видел, как на восходе солнца лемуры, выстроившись в ряд, протягивали свои руки к небу, словно молились.

– А откуда лемуры вообще появились на острове Мадагаскар? – поинтересовалась Саша.

– Ходит такая легенда, что приплыли они на остров из Африки на деревянных плотах. Там, в Африке, лемурам было тяжело спастись от хищников. Вот они и смастерили плоты и пустились в плавание в поисках своей земли, где их никто не посмеет обижать. Знаете, в Африке на берег вступить невозможно: со всех сторон нападают и львы, и тигры.

– Тигры? – удивился Клеменс, который никогда не слышал, чтобы тигры жили в Африке.

– А как же без них? Саблезубые тигры. В Африке много тигров, – старый контрабандист как-то по-хитрому подмигнул Клеменсу. – Вот вы меня перебиваете. Или слушайте, или я не буду рассказывать. Видишь ли, он не знает, что в Африке живут тигры!

– Мы тебя слушаем, дедушка, и очень внимательно, – ласково сказала Саша и повторила: – Это правда, в Африке много тигров.

– Ладно. Тогда буду рассказывать дальше. Там, в Африке, живут очень воинственные туземные племена. Все они – каннибалы. Это когда люди едят других людей. Нападают на соседей, а иногда прямо хватают из своего же племени – и на костёр!

– Как же такое возможно? – удивилась Сашенька.

– Вот так! Люди бывают очень злыми, – подтвердил Клеменс.

– Они – язычники и не верят в Христа, – объяснил старый моряк. – Хотя и христиане тоже не всегда ведут себя как праведники. Особенно все эти «святоши»…

– Это правда, я сам однажды видел, как наши гимназисты кидали камни в старую цыганку. Женщина корчилась от боли, а они смеялись.

– Кто смеялся, святые люди? – не поняла Сашенька.

– Нет! Я про гимназистов. А когда богослужения, то они такие правильные, что и не подумаешь…

– Вот лемурам и было тяжело жить в таком злом окружении. Когда рядом каннибалы и прочее зверьё. Ведь лемуры мирные жители – никогда ни с кем не воевали. Поэтому взяли, построили плоты и уплыли на остров Мадагаскар, – продолжил старина Ханк.

– Дедушка, ты так говоришь, как будто они люди, – повеселела Саша.

– Так и есть. В своём обществе лемуры развили изощрённый язык, с помощью которого постоянно общаются друг с другом. Как самые настоящие люди. Только добрые. Может, их никто не понимает, зато сами они друг друга понимают хорошо. Лемуры строят искусные дома в кронах высоких деревьев. Перед тем как родить, самки лемуров плетут удобные люльки и вешают их на ветки деревьев, предварительно устлав их так, чтобы колыбели не снесло ветром. Ещё у лемуров крепкие семьи. И вообще они верные: когда один лемур погибает, второй впадает в страшную меланхолию: жизнь для него теряет всякий смысл.

– А что такое меланхолия? – переспросила Саша.

– Это как грусть, внучка. Хорошо, что ты этого не знаешь.

– Нет, дедушка, я знаю, что такое грусть. Моя мама раньше очень грустной была. До того, как появился ты.

– Вот так и лемуры. Они грустят и радуются.

– А что, если привезти лемуров к нам и выпустить в розенпушском лесу? – предположил Клеменс. – Летом у нас тепло. Пускай живут среди лисиц и косуль.

– Мы их будем бананами кормить. Я их видела в продовольственной лавке у одного торговца.

– А ты сама когда-нибудь пробовала бананы? – поинтересовался Клеменс.

– Нет, но дедушка рассказывал, что они мягкие и вкусные…

Старый Ханк погладил внучку по голове.

– Я обязательно тебя угощу бананами, – пообещал девочке Клеменс.

– Нет, здесь лемурам будет неуютно. Их земля – остров Мадагаскар, – отрицательно покачал головой моряк.

Солнце спустилось за горизонт. Вечер выдался удивительно тёплым. На чистом небе чёрный фонарщик Бой зажигал звёздочки.

Хельга готовила ужин. Треска жарилась на большой сковороде. Женщина посмотрела в окно и увидела удивительное:

Перед домом на берегу залива на лавке сидели три лемура.

8.

Беда случилась осенью. Целый месяц Балтику штормило, и рыбаки сидели без работы. Каждый день приносил убытки. Когда, казалось, море стало понемногу успокаиваться, рыбаки собрали снасти и решили идти на лов. Ханк отговаривал артельщиков от поспешности. Как считал старый моряк, следовало ещё подождать, но рыбаки его не слушали. Всем хотелось побыстрее отправиться на промысел. Тут ведь как: кто быстрее наловит рыбу и первым доставит её в порт – тот больше всех и заработает. Такой соблазн после месяца простоя!

В этот раз как никогда волновалась Хельга. Женщина не находила себе места и умоляла Ханка остаться дома. Старый моряк только разводил руками и говорил, что не может этого сделать. В артели он, конечно, обладал большим авторитетом, и если бы настоял на своём, его бы послушались, но потом, вероятно, посчитали бы трусом и не простили убытков.

– Что тут поделаешь? Такое у нас ремесло. И разве тот моряк, кто умеет плавать только при попутном ветре? Что может случиться со мной – старым контрабандистом? – успокаивал Хельгу старина Ханк. – Я океаны переплывал. Вот там попадал в настоящие шторма. А здесь: захочешь утонуть, и не получится! Разве это море? Да и не шторм это вовсе, а «тухляк»! Стоит ли его бояться настоящему моряку?

– Ты-то не боишься, зато я боюсь… потерять тебя. Мне действительно очень страшно…

– Ну что ты, моя деточка, успокойся… Наши корабли плавали в разных морях, а сошлись в одной гавани не для того, чтобы снова разлучиться. Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.

– Знаешь, мне было очень плохо, пока не встретила тебя. Я прошу, возвращайся скорее. Я буду ухаживать за тобой. Ты не будешь знать никаких забот, и у нас всегда всё будет хорошо.

Старый Ханк обнял Хельгу.

– Дорогой мой, я буду ждать тебя. Ты же не оставишь меня? Скорее возвращайся, – повторила женщина ещё раз.

– Ну вот ты расплакалась. Не переживай, моя деточка. Все обойдётся, я знаю. Видишь, море успокаивается. Мы привезём много-много рыбы, и у нас будет огромная куча денег.

– Но мне не нужны деньги. Мне нужен ты…

Такая это профессия. Нет людей отчаянней, чем моряки. Они ничего не боятся: ни штормов, ни шквалистого ветра. И всегда уходят с надеждой вернуться к родной пристани…

9.

Весь этот день Клеменс провёл дома. Отец заставил младшего сына переписывать какие-то дурацкие документы, доверенности и векселя, а потом несколько раз отправлял в городской архив. Клеменс не знал, что в это время его друг, старина Ханк, уходит в море. Впрочем, старый моряк так много времени проводил в море, что это не считалось событием.

Последующие дни Георг по-прежнему старался держать младшего сына рядом с собой. Клеменс не искал ссоры с отцом и как мог старался выполнять его поручения, терпел, только это плохо получалось. В воскресенье, улучив момент, мальчишка наконец отлучился из дома.

С того времени, как Ханк со своими приятелями ушёл рыбачить, прошла неделя. Стали возвращаться те моряки, кто вышли в море после них. Хельга не находила себе места, и успокоить её было невозможно.

В последующие дни мальчишка постоянно навещал семью старого моряка с надеждой на хорошие новости. Один раз прибежал ночью, поскольку весь день отец не отпускал его от себя. В этот раз его хватились. Дальше отец ещё внимательней стал контролировать младшего сына, а он придумывал поводы и снова убегал узнавать новости о старине Ханке. Только каждый очередной визит к друзьям приносил разочарования, а адвокат приходил в ярость от непрекращающихся отлучек сына.

Первые дни соседи навещали Хельгу и как могли успокаивали женщину. Потом стали обходить стороной. Клеменс понял, в чём дело. У него имелись кое-какие сбережения. Выбрав момент, когда никто не видел, он оставил деньги в их доме на комоде у Хельги.

– Зачем ты это сделал, Клеменси? – в следующий раз спросила его женщина.

– Не понимаю, о чём вы? – неумело изобразил удивление мальчишка.

– Всё ты понимаешь. У нас есть деньги. Пусть немного… Ты добрый мальчик. Но больше не надо.

– Я не смогу оставаться в стороне. Это и моя беда, – оправдался тогда Клеменс…

И вот прошёл слух, что какая-то лодка затонула в районе острова Готланд. Но ведь это так далеко от Фишхаузена, почти у самой Швеции. Едва ли это мог быть Ханк со своими товарищами. И даже после этого слабая надежда ещё оставалась. Ведь если они попали в переделку, то скорее всего латали свою посудину где-нибудь на берегах Померании или Курляндии.

– Возможно, их вынесло на какой-то берег и сейчас они чинятся. Как в тот раз на Мадагаскаре. Старый Ханк сам рассказывал, – Клеменс попытался успокоить Хельгу, на которую больно было смотреть.

– Да, мама, – подтвердила Саша, – дедушка сильный, он хорошо плавает и не мог утонуть. Я видела, как он однажды уплывал далеко на другой берег залива.

– Знаете, он, когда уезжал, оставил мне свои кольца. Прежде никогда этого не делал, а тут… вот… – Хельга достала из кармана драгоценности старого моряка. Казалось, что даже камушки на кольцах после случившегося стали не такими яркими, как прежде. – Я не хотела брать, но он настоял. Он был самым близким мне человеком.

Женщина разрыдалась.

– А как же я, – удивилась Саша. Не в силах остановиться, Хельга лишь обняла свою дочь…

После того как женщина ушла в дом, Клеменс и Саша ещё долго сидели на берегу и вглядывались в море, как будто пытались рассмотреть огоньки рыбачьего баркаса старого Ханка. Мальчишка что-то достал из кармана и протянул Саше.

– Это что, фрукт такой?

– Глупенькая! Это банан. Я тебе принёс.

– А ты сам-то ел?

– Конечно. Их любит мой брат. Ничего не любит, кроме бананов. Признаться, этот я у него стащил!

– Это нехорошо. Я тогда не могу взять, раз он ворованный.

– Да не ворованный. Это я так сказал. Давай покажу. Смотри: сначала снимается кожура. Ну вот – теперь можешь есть.

Девочка осторожно отломила кусочек и положила в рот.

– Понравилось? – поинтересовался он.

– Да… Клеменси, а ты действительно веришь, что дедушка вернется?

Мальчишка пожал плечами.

– Слушай, а как ты назвала котёнка – лемурчика?

– Пока не успела придумать.

– Тогда назови его Ханки, как дедушку. Пусть лемурчик носит имя хорошего человека – моряка. Он такой же полосатый.

– Хорошо, – согласилась Саша. – Я буду его звать Ханки.

– Ты знаешь, Саша, а учитель мне сказал, что нет такой страны Либерталии и никогда не было.

– Ты думаешь, дедушка всё придумал?

– Нет, конечно. В том смысле, что ничего он не придумал. Учитель может всего не знать. Есть Либерталия и лемуры. Я в этом уверен.

– Ты говоришь правду?

– А разве ты не веришь мне?

– Верю.

Клеменс нежно притянул Сашу поближе к себе и неожиданно поцеловал. Она зажглась краской и убежала домой…

10.

И снова господин Георг загрузил работой своего младшего сына. Только Клеменс рвался на волю, а отец злился на него за непослушание и невнимательность в работе. Каждый вечер дом превращался в ареопаг, в котором происходила словесная буря, словно на холме Ареса Эринии под масками родителей и старшего брата метали в Клеменса стрелы своего негодования. Любознательный мальчишка-лемуролюб отбивался от старших как мог.

Адвокат настолько упорствовал в своём маниакальном желании приобщить Клеменса к семейному делу, что на несколько дней увёз его в Кёнигсберг. Ради этого даже договорился с господином Германом, чтобы сына временно освободили от занятий в гимназии. Клеменс был совершенно не нужен отцу в Кёнигсберге. Адвокат ходил по разным адресам, решал какие-то дела, а унылый Клеменс его сопровождал, попутно выполняя самые ничтожные поручения. Отец думал, что в этой поездке сможет привязать к себе сына, сделать его ближе. Надеялся, что это позволит им понять друг друга. Поэтому не торопился назад в Фишхаузен, благо там со всеми делами хорошо справлялся старший сын. К тому же господин Георг подумывал о расширении своего дела, и связи в столице ему могли пригодиться.

Прожили они в Кёнигсберге больше двух недель. Обедали в лучших ресторанах, посещали дорогие магазины и салоны. Господин Георг приодел сына в добротное платье, чтобы тот выглядел под стать приличной публике. Теперь Клеменс стал ходить в костюме и при галстуке. Даже надевал настоящий модный цилиндр. Прежде непоседливый мальчишка стал выглядеть серьёзней, и отцу казалось, что задуманное приносит плоды. По вечерам в гостинице они долго говорили о жизни, об истории семьи, планах, играли в шахматы. Действительно, Клеменс из уважения к отцу проявлял видимый интерес к адвокатским делам, надеясь, что после этого они скорее вернутся домой. Поверивший в успех своего предприятия, в один из дней господин Георг повёл своего сына в коммерческий клуб для знакомства с важными деловыми людьми. Публика обратила внимание на Клеменса, и он получил хорошие отзывы от друзей отца. Только все хлопоты отца всё равно оказались бесполезными.

Как только представилась возможность, Клеменс сорвался и убежал. Оказывается, во время прогулок с отцом мальчишка успел присмотреть в Кёнигсберге книжные лавки и вернулся в гостиницу довольный и с увесистой пачкой литературы.

– Что это? – нахмурив брови, поинтересовался отец.

– Понимаешь, папа, здесь, в Кёнигсберге, много хорошей литературы, не то что в Фишхаузене. Тут даже есть про Уильяма Кидда и Морица Бенёвского!

– О чём эти книги?

– Только обещай, что не будешь сердиться. Вот это, – Клеменс показал на потрёпанный томик в кожаном переплете, – редчайшее издание – перевод с французского Франсуа Коша, участника знаменитой экспедиции Алонсо Губера. Кош исследовал животный мир острова Мадагаскар. Одним из первых обнаружил лемуров. Здесь имеются цветные иллюстрации. Вот смотри, что он обнаружил:

«Семейство лемурообразных невероятно разнообразно: существуют крохотные виды, весом не более 30 г, и крупные – до 10 кг, одни из них ведут исключительно ночной образ жизни, другие – дневной, среди них есть и абсолютные вегетарианцы, и приверженцы смешанной диеты, также разнообразна и их окраска, длина меха, форма головы и пр.».

Остановить Клеменса не представлялось возможным, и по мере того как он взахлёб рассказывал о книгах, отец на глазах становился темнее тучи. Мальчишка рассказывал, не обращая внимания на выражение лица своего родителя, и со стороны производил впечатление абсолютно ненормального.

– Ты издеваешься надо мной? – наконец не выдержал отец. Казалось, он, всегда спокойный и уравновешенный, сейчас взбешённый происходящим, готов был броситься с кулаками на своего непутёвого сына! После этого, несколько остыв, адвокат быстро засобирался, и уже через час они возвращались в Фишхаузен. Свои выводы господин Георг сделал.

По приезде домой Клеменса ждала неприятная новость. Когда мальчишка пришёл проведать Сашу и Хельгу, то увидел их заколоченное жилище. Соседи рассказали, что, пока Клеменс пропадал в Кёнигсберге, Хельга получила подтверждение о том, что баркас Ханка затонул в Балтике и все находившиеся на нём моряки погибли. Спастись не удалось никому. Женщина быстро продала дом и вместе с дочерью уехала к дальним родственникам. Куда – соседи припомнить не смогли. Какое, собственно, им до этого дело? Может, в Тильзит, а может, в Ригу?

– Нет, точно в Ригу. Я ещё подумала, что они будут делать в таком большом городе, – уверила Клеменса соседка его друзей. – Да, вот ещё что: Саша тебе что-то передала.

И она протянула юноше аккуратно сложенную маленькую записку со следующим текстом:

«Клеменси! Мы уезжаем. Как только устроимся на месте, я напишу. Спасибо тебе за нашу дружбу. И за доброту. Лемур Саша».

Миновал месяц. Клеменс каждый день ждал почты, но вестей от Саши не приходило.

Ранним утром в дом господина Георга постучали. Дверь открыл Отто. На пороге стоял почтальон Лукас. В этом визите не было ничего необычного: хозяин дома часто получал письма от клиентов из Пиллау и Кёнигсберга. Почтальон Лукас, несмотря на свой несколько несерьёзный вид – моложавый, но нескладный, а его лицо из-за растопыренных ушей и большой улыбки лучше всего подходило бы клоуну, – имел репутацию человека ответственного. Зная важность дел адвоката, Лукас предпочитал передавать корреспонденцию лично в руки хозяину дома или его старшему сыну. Когда Отто посмотрел на письмо, то удивился: в качестве обратного адреса на нём значилась Рига. Как и положено, письмо указывало адресата: «Фишхаузен, дом адвоката господина Георга. Для Клеменса».

Проводив почтальона, Отто сел за своё рабочее место и вскрыл конверт. Слегка приподняв брови, прочитал коротенькое письмо, написанное аккуратным детским почерком. Больше всего его удивило, каким именем письмо подписано. Ухмыльнувшись, Отто аккуратно вложил листок обратно в конверт, а потом, смяв, бросил в камин.

Приход почтальона не прошёл незамеченным для хозяина дома. Господин Георг, предполагая что-то важное, вышел в гостиную. Он увидел, как старший сын проследовал в рабочий кабинет. Отто никогда не открывал корреспонденцию, если в доме находился его отец. Адвокат увидел, как старший сын прочитал письмо и что за этим последовало.

– Понятно, – сказал про себя господин Георг.

Клеменсу ничего не сказали, и мальчишка оставался в неведении о судьбе своих друзей.

11.

Всё разрешилось довольно быстро. Клеменса снова оставили в гимназии на второй год. В самой дорогой лавке Фишхаузена адвокат купил отличный коньяк и направился в дом директора гимназии. Господин Герман, казалось, ожидал этого визита. Они встречались не в первый раз, и повод был вполне понятным.

Директор усадил гостя в гостиной. Прислуга принесла хорошую закуску. Открыли коньяк.

– Могу только сожалеть, господин Георг, – приступил к делу директор гимназии после нескольких дежурных фраз, – только помочь вашему сыну не в моих силах. Он демонстративно игнорирует установленные в казённом учреждении правила, не подчиняется и не выполняет обязательные приказы. Можно только удивляться, как в вашей достойной семье… столь… и вот этот юноша. Полагаю, вы меня прекрасно понимаете.

– Я знаю, господин Герман. И у меня нет ни малейших… поводов в чём-либо… быть недовольным со стороны вас или гимназии. Догадываюсь, что вы предпринимали всё возможное, и пришёл не за этим.

– Вот как? Я думал, речь пойдёт о вашем младшем сынке.

– Это так. Но что мне делать дальше? Я пришёл лишь за советом, поскольку высочайше ценю ваше компетентное мнение.

– Тогда понятно… Если юноша не желает учиться, соблюдать дисциплину в отношении принятых в гимназии правил, не повинуется… он должен работать. Только тяжёлый изнурительный труд сможет его образумить и вернуть назад в общество. Только изнурительный труд!

– Позвольте, господин Герман…

– Да, вот именно… Я понимаю. В этом и проблема. К тому же у вас такая репутация… Есть старший сын… Но вот младший, предполагаю, и в церковь не ходит, – директор гимназии приподнял массивный подбородок и несколько раз покачал головой, что говорило о его задумчивости. – Совершенно презирает все правила.

– Дальше так продолжаться не может, – подтвердил адвокат. – Что-то надо предпринять. Понимаете, он много читает… О животных. Не знаю, слышали ли вы о таких… Лемурах.

– Лемурах? – удивился господин Герман. – Нет, не знаю. У нас такие не водятся. Полагаю, это фантазии. Думаю, что порядочному человеку с вашей репутацией этого знать и не нужно. Вот что я скажу: это очень похоже на вольнодумство. Что это за животные такие – лемуры? Лучше бы ваш младший сынок изучал обязательные правила поведения гимназистов.

– Конечно, но, может, у него склонность к науке? Как это называется – естествознание? Господин Майер…

– Дорогой господин Георг! Учитель Майер ничего не понимает в школьных порядках. У него в классе ужасная дисциплина. Ученики стоят на головах, а ваш сын – один из самых буйных.

– Неужели?!

– Именно. Какая может быть наука для вашего сына, если он не приучен к порядку?! Наука для тех, кто проявляет прилежание и неукоснительно выполняет требования старших по званию. Наука не имеет ничего общего с произволом. Вот и наш кайзер об этом говорит неустанно, а мы призваны его слушаться. Так что нет, это всё пустое. Ваш сын к науке не имеет никакого отношения.

– Вы полагаете… Я всю жизнь занимался делом и плохо понимаю в учёной науке.

– Тут и понимать нечего. Не обижайтесь. По моему опыту, смутьянов надо жестоко наказывать. Пока вы проявляете необоснованную выдержку и держите сына возле себя, он проявляет неуважение к порядкам и так себя ведёт. Зная, что из уважения к вам окружающие будут проявлять к нему долготерпение или потакать, как господин Майер. И всё будет сходить с рук. Да и вам самому это ни к чему. Ваш младший сын – огромное чёрное пятно на вашей безупречной репутации. К тому же, как я говорил, у вас есть старший сын. Очень, очень правильный юноша. Вот и у меня дочь, которой я могу гордиться. Тоже очень правильная девушка, воспитанная в традиционном тевтонском духе. Поверьте, повезёт тому молодому человеку, кто решится взять её в жёны.

– Полагаю, – насторожился господин Георг.

– Да! А уж если ребёнок не подчиняется, то к нему должны применяться самые решительные и безжалостные меры. Как можно было заявлять нашему астроному, что Земля – это порождение Вселенной?

– Простите, но я в этом ничего не понимаю.

– Как, господин адвокат?! Разве вы тоже не посещаете церковь? Чтобы знать такие вещи, надо просто читать Библию.

– Нет, вы меня неправильно поняли… Но что же вы предлагаете? Вы так говорите, что моего младшего сына хоть немедленно отправляй в тюрьму!

– Что вы, господин Георг. Я не могу ничего вам предлагать. Вы – уважаемый человек… Только вот что… Я бы его выслал. Отправил из города с глаз долой. Здесь не будет ему жизни. И вам он здесь ни к чему, и тому, кто решит породниться с вашей семьёй.

– Что вы имеете в виду?

– Да… Не в тюрьму, конечно, но… в казармы!

– Как в казармы? Он же ещё молод.

– Именно, – не то подтвердил, не то опроверг своё предложение директор гимназии.

– Вообще-то, в Кранце живёт мой брат, – попытался исправить ситуацию адвокат, – он старше меня на несколько лет и довольно жёсткий, бескомпромиссный человек.

– Тоже адвокат? Поймите меня правильно. Я знаю, что вы достойный человек. Просто адвокаты часто защищают преступников и поэтому обладают дурной репутацией. Вы, конечно, не такой. Мне известно про вашу порядочность. Мой самый близкий друг – городской прокурор хвалит вас как достойного члена общества. Вместе вы служите нашему знаменитому фишхаузенскому правосудию. Мой друг прокурор говорит, что вы исключительно справедливый человек и не будете зря защищать негодяев.

От таких слов господин Георг смутился.

– Нет, мой брат не адвокат, он – нотариус. В Кранце ведёт наследственные имущественные дела, – продолжил он.

– Это хорошо. У него достойная профессия. Вы говорите, что он жестокий человек?

– Да, уверяю вас. Очень жёсткий, дисциплинированный и ответственный. Абсолютный аскет.

– Ну вот видите! А вы пришли за советом, хотя сами всё прекрасно решили. Всё прекрасно устроится, и этому… мальчику будет хорошо. Родители детей балуют. Вот они и не подчиняются и не признают никакие уставы. Вашему младшему сыну давно пора начинать жить самостоятельно… с вашим замечательным братом, который станет отличным опекуном! Самое главное – строгим, не допускающим никаких вольностей. Даже не сомневайтесь: вашему младшему сыну с таким наставником будет очень, очень хорошо! И вам ни о чём не придётся волноваться! И главное – сохранится репутация семьи, ведь это так важно в вашем положении.