Рамаяна

К этому времени уже пошли слухи о том, что Рама уходит в лес, и народ принялся горевать. Но Каушалья эту весть еще не получила. Она по-прежнему считала, что Рама вскоре станет наследником престола, и поэтому была спокойна и предавалась молитвам. Рама пришел к ней и, коснувшись ее стоп, попросил благословения. Каушалья с радостью приголубила его и сказала:

– Сынок, сегодня ты станешь наследником престола. Благословляю тебя на долгую и счастливую жизнь. Молюсь, чтобы двигался ты путем ДХАРМЫ, и пусть все тебя любят.

ДХАРМА – здесь: нравственный закон, праведность.

Рама ответил:

– Ма, для тебя это грустная пора. Ты пока не знаешь, но я отправляюсь в лес Дандака. Царь отдает царство Бхарате, а мне предстоит четырнадцать лет жить в глуши отшельником.

Невозможно описать боль, какая возникла у Каушальи в сердце. Она произнесла:

– Дитя мое, Рама, как выживу я, тебя потеряв? О боги, неужто сердце у меня железное и не разобьется от такой ужасной вести? Отчего не идет ко мне смерть? Нет мне у Ямы, Владыки смерти, места в его чертогах! Сынок, я отправлюсь за тобой, куда б ты ни пошел. Молю, возьми меня с собой.

Увидев, как горюет Каушалья, Лакшмана заплакал и произнес:

– Матушка, отчего брат мой должен уйти в лес? Царь стал стар и помешался умом. А иначе с чего ему слушать жену и усылать в лес такого человека, как Рама? В чем вред, если не станем мы слушать приказы такого царя?

А затем спросил он Раму:

– Брат, если прикажешь ты мне хоть раз, я вызову на поединок любого, кто помешает тебе стать царем! Я убью народ Айодхьи. Я убью и отца! Пока я жив, никто тебя не обманет и царство Бхарате не передаст!

Взмолился он, обращаясь к Каушалье:

– Матушка, я не боюсь никого. Вы с братом Рамой знаете, на что я способен. Я убью старого царя!

– Рама, послушай, что Лакшмана говорит, – молвила Каушалья при этих его словах. – Не уходи в лес. Я не переживу, если ты уйдешь.

От вида материной скорби сердце у Рамы сокрушилось. Он сказал:

– Матушка, молю, не плачь. Как могу я ослушаться отцова слова? Брат Лакшмана, я прекрасно знаю, как крепко ты меня любишь. Понимаю, до чего ты расстроен. Но мне надо сделать то, что правильно, такова моя дхарма. Раз отец так велел, я уйду в лес.

И тогда он сложил вместе ладони и воззвал к Каушалье:

– Матушка, прошу, не останавливай меня. Четырнадцать лет пролетят быстро. А потом я вернусь к тебе.

– Сынок, неужто царь – твой единственный гуру? – вскричала Каушалья. – Я для тебя ничего не значу? Как можешь ты уйти, так сильно меня ранив?

Рама ответил горестно:

– Отец высылает меня прочь, следуя своим принципам дхармы. Правильно ли нам ослушиваться его в таком случае? Прошу тебя, позволь мне уйти в лес, благослови меня, чтобы вернулся я через четырнадцать лет и коснулся твоих стоп. Молю тебя, матушка, не препятствуй мне.

Вот так Рама пытался урезонить Каушалью и Лакшману. Но царица настаивала на своем:

– Сынок, я уйду из этой страны и последую за тобой.

Рама отвечал:

– Ма, Кайкейи обманула отца и принесла ему столько горя. Мне придется уйти в лес. А если еще и ты уйдешь со мной, выживет ли отец? Даже не думай о таком, матушка. Пока жив отец, тебе надо за ним присматривать. А я через четырнадцать лет непременно вернусь.

Долго слушала Раму Каушалья и наконец сказала:

– Сынок, ты не желаешь мне внять? Ты решил уйти в лес? Увы, одни лишь беды в судьбе моей! Что ж, ступай, дитя мое. Благословляю тебя со всеми добрыми пожеланиями. Хватит ли на мою долю удачи, чтобы однажды вернулся ты и вновь произнес «матушка»?

Сита понятия не имела о дурных вестях, но не успела увидеть Раму, как сразу поняла, что приключилась какая-то беда. Когда Рама рассказал ей об уходе в лес, она просто сказала:

– Я пойду с тобой.

Рама пытался ее отговорить. Он описывал Сите, до чего тяжела и опасна жизнь в лесу. Но, думаете, Сита готова была слушать? Она обвила шею Рамы руками и заплакала так сильно, что Рама не смог ее бросить.

– Ладно, пойдем, – сказал он, – придется тебе жить так же, как мне. Оставим беднякам всё, чем владеем, и удалимся в лес.

Лакшмана, уже пришедший в дом Ситы, услышал их разговор и сказал:

– Брат, если тебе придется уйти, я пойду впереди тебя с луком и стрелой. Жить без тебя я не могу.

– Если пойдешь со мной, – отозвался Рама, – кто же станет присматривать за нашими матерями Каушальей и Сумитрой?

Лакшмана ответил:

– За Ма Каушальей приглядят. Она кормит столько народу – разве не покормит она и мать мою Сумитру? Брат, возьми меня с собой. Я каждый день буду носить тебе плоды и коренья.

Вот так Раме пришлось взять с собой и Лакшману. Лакшмана попрощался со всеми и собрался в путь, взяв свое оружие. Затем они раздали все, чем владели, как и велел им Рама. На том, что они отдали слугам, те могли вольготно провести всю оставшуюся жизнь. А еще Рама сказал им:

– Пока мы не вернемся, живите у нас в доме.

В Айодхье обитал брамин по имени Триджата. Он был очень стар и беден. Услыхал он, что Рама раздает все свое добро, и пришел побираться. Рама улыбнулся и сказал ему:

– Почтенный, зашвырните свою клюку как можно дальше. Все мои коровы, какие живут в пределах вашего броска, станут вашими.

А старик был очень силен! С воплем «Хей-хо!» зашвырнул он клюку за реку Сарайю. Когда коров пересчитали, оказалось, что на том участке их был целый лакх. Рама остался очень доволен. Дал он Триджате не только лакх коров, но и другого богатства в придачу.

Раздав все, что имели, Рама, Лакшмана и Сита прошли по городу, чтобы повидать Дашаратху. При виде их люди Айодхьи кричали:

– Рама, никогда не гулявший в одиночку, Сита, никогда не выходившая из дворца, нынче шагают по улицам. Дашаратху, должно быть, обуяли злые силы, иначе с чего он так поступает? Не останемся мы в этом царстве. Давайте все пойдем в лес вместе с Рамой. Пусть Кайкейи остается здесь со своим сыном.

Не хватит мне слов, чтоб пересказать, до чего опечален был Дашаратха, прощаясь с Рамой. Кайкейи хитростью добилась выполнения двух своих желаний, а потому воспрепятствовать уходу Рамы царь не мог. Но совсем не хотел он, чтобы Рама ушел в лес. И потому сказал Дашаратха Раме: