Со скоростью мечты (иллюстрированный сборник короткой прозы и поэзии)

– Вроде, – неуверенно ответила Мея. – Вчера, например, мне казалось, что ему со мной скучно. Он развлекался, как мог. Даже погадал мне, – задумчиво рассказала Мея, сосредоточенно помешивая кофе.

– Что выпало? – осторожно спросила Сандра.

– Солнце. Он почему-то рассмеялся и разрешил оставить карту себе… я ее как закладку использую, красивая…

Сандра облегченно кивнула.

– Солнце – хорошая карта… что с твоими письмами?

Мея пожала плечами.

– Ни одного нормального за последний месяц. Так, какие-то легкие записки, типа «Купи молока» и «На кухне зародилась жизнь. Вымой, пожалуйста, чашки». Сегодня вот написал «Буду очень признателен, если ты оставишь пожарную лестницу незапертой на ночь». Интересно, зачем она ему? В квартиры по ней не попадешь, чердака у нас нет, а крыша… ну, только если крыша парню и нужна. Хотя, на мой вкус, вид с нее не ахти будет.

– Нет, солнце, так не пойдет, – возразила Сандра. – Ты мне расскажи не что происходит, а что ты чувствуешь по этому поводу.

– Ты помнишь, у меня есть… был… старший брат, интересовавшийся оккультизмом, и отчасти из-за памяти о нем я работаю тут. Так вот, эти письма напоминают мне его – насмешливые, но при этом заботливые. Я уверена, что это не он, но, кем бы ни был незнакомец – как знать, если в моей жизни появится кто-то другой, не исчезнут ли эти бумажки?

Сандра кивнула. Да, ситуация проблематичная, конечно… да и странная, мягко говоря. В ней тоже что-то не слишком стыкуется.

– Говоришь, под дверь подкладывает? Последить не пробовала?

– Да как-то не получалось – сплю как убитая все время, – Мея замялась, нервно перебирая рукав кофты. – Дурость страшная, сама знаю. И человек этот мне незнаком и пугает, и забота приятная, и в целом – безумие какое-то.

– Ну да ладно, разберемся, – ободряюще улыбнулась она. Точно разберутся, Сандра уж постарается: кого-кого, а Мею в обиду она не даст. Сама все узнает и расскажет девочке. Но это потом. Сначала – Ал.

– Давай работать, Мей, кофейная пауза затягивается. Кстати, тебе не жарко в кофте? Лето на дворе. Нет? Ну ладно, смотри.

***

– А вот и мой дом, – похвастался Ал, обводя Сандру вокруг здания. – Ты готова зайти? – чуть напряженно уточнил он.

– Разумеется.

– Тогда идем. Прости, вход у меня своеобразный, – Ал подвел спутницу к лестнице, пристроенной сбоку дома.

– И ты каждый раз так возвращаешься? – удивилась Сандра.

– Ну да. Нет, можно, конечно, через квартиры, но боюсь, жильцы будут не в большом восторге, когда я вломлюсь на рассвете в спальню и скажу «простите, что помешал, не позволите ли мне пройти на чердак?»

Сандра рассмеялась и послушно поднялась наверх. Просторное помещение оказалось чистым и странным – разномастную мебель хозяин выкрасил в белый, стараясь добавить света темному помещению, под скошенным потолком уютно устроились небольшие окошки, в дальнем углу стояли несколько соединенных друг с другом дверей.

– Что это?

– Это санузел, – гордо ответил Ал. – У меня есть электричество и водопровод. Только вот плиты нет – приходится пользоваться камином. Им я и займусь, а ты располагайся.

Сандра устроилась в мягком, тоже белом, кресле и расслаблено наблюдала, как ловко мужчина разжигает камин, привычным движением вешает над огнем чайник и достает чашки, несколько раз открывает и закрывает пару шкафчиков.

– Бокалов у меня нет, прости, – подытожил он, смущенно почесывая затылок. – Я только что еще поискал – нету… стаканы сойдут?

– Сойдут, – успокоила Сандра. – Не переживай ты так, мне у тебя нравится. Почему ты так стесняешься своего жилья?

Ал напрягся.

– Ну… просто… вход такой странный и… – он решительно запустил пальцы в золотисто-рыжие волосы и уселся в кресло напротив. – Понимаешь, я хотел бы привести тебя в нормальный дом. С красивой мебелью. А у меня только вот это вот непонятно что, да и то не принадлежащее мне. Ну, обстановка моя, да – сдается само помещение.

– Понимаю. Но здесь тоже хорошо. Ты, наверное, привык к более богатому дому? – аккуратно спросила Сандра. Ал уже собирался что-то ответить, но…

– Кипяток! – Ал вскочил, снял с огня пронзительно свистящий чайник, перелил воду в заварочный и суетливо заметался по кухонному уголку в поисках заварки.

– Аал, – ласково позвала Сандра. – Я принесла травяной. Он в кармане твоей куртки, забыл?

– Забыл, – честно признался он, возвращаясь в кресло. – Волнуюсь. Прости. В итоге я смешал две заварки. Две же лучше, чем одна? Ты что будешь? Вино-виски-ром?

– Чай, спасибо, – Сандра старалась, чтобы ее голос звучал успокаивающе, несмотря на испытываемое ей самой беспокойство. – Но если ты хочешь глотнуть чего-нибудь перед нашей беседой, я не против.

– Нет… я лучше так. Ты останешься до утра? – вдруг спросил он, беспокойно потирая левое запястье – он всегда теребил его в моменты тревоги, и именно эта рука была отмечена шрамом.

– Если ты не возражаешь, – легко согласилась девушка. Ал кивнул.

– Сандра. Ответь, пожалуйста, снова. Ты действительно хочешь услышать мою историю? – обычно звонкий голос Ала звучал неожиданно глухо от напряжения.

– Да.

– Хорошо. Я расскажу, только, пожалуйста, выполни три моих просьбы. Облегчи мне рассказ. Первая – не перебивай. Если у тебя будут вопросы, или что-то покажется странным, спроси, пожалуйста, когда я договорю, если хочешь, возьми ручку с бумажкой, записывай, – Ал криво улыбнулся, – вторая – если мой рассказ тебя… – он замолк на мгновение, подбирая нужное слово, – оттолкнет, оборви его, если же нет – останься, пожалуйста, до утра. А утром… Утром веди себя так, как посчитаешь нужным. Справишься?

– Обещаю. Ты обещал три просьбы, где же последняя?

– Передай мне, пожалуйста, печенье.

После вкусного (по словам Ала, собственноручно приготовленного) ужина и долгого чаепития, Ал устроился на диване и наполнил стаканы вином.

– Ужин состоялся, можно и байки травить, – усмехнулся он. – Я жил далеко отсюда, в городе более северном, и куда более суровым в своих порядках, в совершенно обычной семье, с отцом, мачехой, и старшим всего на год братом. До моих девятнадцати все шло благополучно – не думаю, что тебе интересны мои проказы и школьные дни, но если захочешь, как-нибудь и об этом поговорим.

Сандра ободряюще кивнула – поговорим, мол, обязательно. А пока – не перебиваю, как ты и просил.

– А в девятнадцать произошла одна нелицеприятная история. Если вкратце: меня с дикими воплями вышвырнули из девчачьего дома в одних брюках и босиком. И хорошо еще, хоть в брюках, – хмыкнул Ал. – Родители отказались от меня. Они сказали, что, разумеется, не ожидали, что из рыжего беса выйдет что-то путное, но очень старались растить и воспитывать меня, как и подобает джентльмену. А тут – такое поведение. Нет, чтобы жениться, как полагается всем порядочным людям – они, мол, слова бы вопреки не сказали. В общем, они долго скандалили, и умыли руки, приложив меня напоследок горячей кочергой – тут в их оправдание замечу, мачеха случайно. Она швырнула ее не глядя, на взводе, просто откинула в сторону – а попала в меня. Она уговорила отца дать мне нормально одеться. С братом я так и не попрощался – в тот вечер его не было дома, и он – единственный, по кому я действительно скучаю. Я написал ему, но он не ответил – то ли не захотел, то ли не получил письмо, не знаю. Я побоялся писать вновь. Первая ночь была действительно ужасной, я не мог попроситься на ночлег ни к кому из знакомых, и ночевал в старой мельнице. Хорошо, что было тепло – зимой я, наверное, умер бы. Пару месяцев я подрабатывал по ближайшим селам – к счастью, я попал в разгар работ, и всем плевать было, кто там меня откуда выгнал, работаю – и ладно. Жил в конюшнях и курятниках, сердобольные деревенские женщины частенько меня подкармливали – жалели дурака, видать. За это время я подкопил денег и добрался сюда – небольшая дань брату, он однажды был здесь и город ему понравился. На села я насмотрелся достаточно, деревенская жизнь не по мне… вот я и осел тут. Мне тоже понравился город, а особенно – некоторые его обитательницы.

– Знаешь, я, если честно, ожидала чего-то более страшного, – призналась Сандра. Её не покидало ощущение незаконченности рассказа. – С тобой, конечно, очень нехорошо поступили… а девушка за тебя не вступилась во время скандала? Или она его и инициировала?

– Так и знал, что ты спросишь, – улыбнулся Ал. – Девушка исчезла. Поэтому и пришлось линять особенно быстро. Не хватало мне только обвинения в убийстве… – мужчина резко помрачнел.

– Могу себе представить, – мягко ответила Сандра. Так значит, он боялся, что она тоже сочтет его преступником… что ж, это многое объясняет. Но что-то все же не стыкуется в этой истории. Например, куда пропала девушка, и почему он так не хотел об этом рассказывать.

– Это все ужасы, которые ты мог мне поведать? – уточнила она, обвивая его руку и опуская голову на плечо.

– Не совсем, – так же мрачно ответил он. – Но остальное утром, и, судя по блеклому свету,оно настанет примерно через полчаса. Расскажи мне пока о своих секретах, м?

– Неа. В другой раз – слишком много секретов за вечер запутают твою несчастную голову окончательно.

– А ты ее распутаешь, – возразил он. – А вообще, я не настаиваю. Спасибо, что выслушала. – Ал ласково пригладил ее черные волосы непривычно холодными пальцами.

– Я закрою окно, ладно? Камин погашен и становится холодно…

– К..конечно.

Сандра плотно закрыла окно и вернулась к внезапно побелевшему Алу.

– Заболел? – девушка серьезно

забеспокоилась. Она была уверена, что еще пять минут назад он был в абсолютном порядке.

– Нет… нет. Ну, то есть да… потом расскажу. Прости, если зрелище… тебе не понравится… я никогда… не видел… – он закатил глаза и обмяк. Сандра легонько встряхнула его за плечи. Ал не реагировал. Не дышал. Она как будто со стороны наблюдала, как ее собственные пальцы пытаются найти пульс на его шее, в тот самый миг, когда она осознала безуспешность попыток, Ал вздохнул. Бледная кожа под пальцами потеплела, Сандра облегченно утерла слезы, застилавшие глаза, и отшатнулась. На диване лежала Мея, постепенно теряя мертвенную бледность кожи.

– Черт. Больно-то как, – просипела она сквозь зубы, закрывая глаза ладонью. – Обещал жуткости – договариваю. Днем, будучи Меей, я не помнил ничего из своей ночной жизни. Мея проснулась в старой заброшенной мельнице. В мужской одежде. И поняла лишь одно – ей надо бежать. Чтобы ни случилось за время беспамятства, дома бы мне не обрадовались. Я старалась устроить жизнь, обязательно возвращаясь домой к закату, чтобы мой лунатизм распространялся лишь в пределах одного помещения. А ночью я помнил все, и отчетливо понимал: ради спасения своего девчачьего рассудка, должен сохранять секретность. Мой потолок – записки самой себе, оставленные рядом с кроватью. Днем эти письма казались такими немного пугающими, но в то же время успокаивали, давали понять, что кто-то есть рядом. Кто-то заботится… ночью я был одинок. Я мечтал добраться до города, чтобы иметь возможность гулять, а не прятаться вечно в сараях. И я добрался. Я увидел тебя однажды вечером, и велел себе зайти в твой салон. Ты взяла меня на работу – спасибо. Мея с интересом читала мистические труды, Ал по ночам обдумывал их содержание, надо сказать, небезуспешно. Недавно я нашел упоминание о траве, способной сохранить память в дневном лице, и решил рискнуть, подмешав ее сегодня в свой чай. Прости, траву я украл из салона сегодня, когда за тобой зашел.Подействовало. Судя по маникюру, я в девичьем дневном лице, с полной памятью происходящего. Еще я видел упоминания о травах, позволяющих сохранять ипостась или менять ее произвольно…

Мея отняла от лица руку. Рядом заливался беззвучным смехом Андреас.

– Я всегда говорил, что ты солнце. Дурашливое до безумия. Но ведь и сам-то хорош, а, Саломея?

ИСТИНА

Хочешь всю истину знать обо мне?

Я часто сгораю в адском огне,

Вновь воскресая страницами книг.

Увы, я не феникс. Я просто привык.

Временами я забываю дышать,

Продолжая при этом куда-то бежать,

А потом – остановка, паденье без сил,

Но об этом меня никто не просил.

Ночью я вижу странные сны,

Память, виденье далекой страны.

Иногда я – она, иногда она – он.

Эта монета из разных сторон.

На шее годами висит амулет,

Карты лягут на стол вереницею лет.

Это все обо мне. Но все это – не суть.

Я желаю проснуться, не умея заснуть.

Живая смерть

Когда живые жаждут кого-то спасти,

Боги смерти не станут препятствовать их пути,

Обернутся чудесным лекарством кинжал и яд,

Судьба озадачена: что за странный обряд?

Еле слышный шепот мягких туфель долго откликался эхом старинных каменных стен, уголек крошился и выворачивался из задубевших пальцев, но Лль упорно рисовала на полу древние знаки. Осталась всего половинка свечи, когда круг сложных рун слился наконец в единую кружевную вязь. Лль бережно достала из ножен отцовский кинжал. Девушка всегда боялась боли, но сейчас на кону стояло слишком многое. Стремительной птицей вспорхнуло лезвие, отбросив светлую тень на стену, левую руку обожгло болью, сомкнутые ладони медленно наполнялись кровью. Тихо стучали просочившиеся сквозь пальцы капли, пахло соленым металлом, голова кружилась. Лль резко развела руки, ног коснулись остывающие брызги, глухо стучало сердце.

– Зачем ты вызвала меня, Лль, наследница Всеединого королевства? – бархатистый голос звучал из самого темного угла комнаты, но разглядеть девушка никого не смогла.

– Если ты знаешь, кто я, наверное, ведаешь и ответ на вопрос, – Лль говорила размеренно, ничем не выдавая своего волнения, перед глазами весело копошились цветные точки.

– Этого я не знаю. Но на твоей шее висит изумруд, знак королевской крови, а золотая оправа говорит о наследном титуле, – невидимка усмехнулся. – К тому же твои портреты не так уж и редки. Так зачем ты меня позвала?

– Я хочу, чтобы ты сохранил жизнь моему брату, – после заминки ответила Лль, устало закрывая глаза.

– Насколько мне известно, принц Сирр здравствует, – равнодушно ответил он.

– Пока да. Но Ратт захотел власти. А это значит…

– Что он убьет тебя и принца, – перебил темноволосый мужчина в черном одеянии.

– Именно. Переворот состоится в ближайшие ночи. Я хочу, чтобы ты помог Сирру бежать в глубину Древесных земель и сохранил его жизнь. В Древесных землях он сможет найти приют у наших братьев по тени и заручиться их поддержкой.

Демон задумался, перебрасывая из ладони в ладонь маленькую черную сферу.

– Какая интересная просьба. Я согласен. Ты знаешь цену?

– Моя душа достанется тебе.

– Верно. Я, Кктурр, соглашаюсь на сделку и обещаю исполнить желание Лль в обмен на ее бессмертную душу.

– Я, Лль, соглашаюсь на сделку и обещаю навеки отдать Кктурру душу в обмен на исполнение желания, – эхом откликнулась девушка.

На раненой ладони вспыхнул язычок черного пламени, встрепенулся и мгновенно исчез. Порез затянулся тонкой бордовой полоской. Когда Лль оторвала взгляд от руки, Кктурр исчез.

***

Король спал, когда Кктурр появился в его покоях. Королевская опочивальня мало изменилась за последние десять лет, разве что подушка королевы была неестественно ровной, да лица на детских портретах стали капельку старше. Кктурр вздохнул и с сожалением высыпал на лоб спящего немного серебристого пепла.

– Какая честь. Сам повелитель Серебристой долины, хозяин Черной луны, мертвый бог пришел за мной в этот час, – неторопливо промолвила освобожденная душа короля. Кктурр вежливо склонил голову.

– Ты был достойным правителем, Сирронелль. И потому, прежде чем переправить тебя в мою долину, я готов исполнить одно твое желание.

Король на мгновение задумался, и суровая складка на лбу состарила его вечно молодое лицо, он обвел взглядом комнату, остановившись взглядом на каждом из портретов, удивительно похожих друг на друга молодостью лиц, золотистыми волосами, добродушной улыбкой нежно-розовых губ и глазами, мудрыми, как вечный лес. Вот его дед, отец, он сам с почившей женой, Сирр, Лль…

– Спаси королеву, – нахмурившись, изрек он.

Кктурр слегка поклонился и легким движением отпустил короля в свой мир. Черные глаза Кктурра надолго задержались на последнем портрете.

– Как интересно, – легкий щелчок пальцев подбросил в воздух монетку, она кувыркнулась и зависла над ладонью ребром, медленно вращаясь вокруг своей оси. Кктурр улыбнулся.

***

Лль не спалось. Судьба младшего брата очень тревожила ее: Сирру предстояло остаться почти в одиночестве. Мать умерла, когда он был еще младенцем, отец тяжело болен, а она сама… Лль взглянула на спокойно спящего мальчика, ласково погладила кончик заостренного ушка, выглядывающего из золотистых кудрей, Сирр улыбнулся во сне.

– Я надеюсь, ты будешь так же мудр, как отец. Тебе всего одиннадцать, но я верю, ты справишься, – прошептала она, осторожно обнимая братишку. Веки тяжелели, в раскрытое окно залетал ветер, принося с собой запах далекого моря и тайные разговоры деревьев, сквозь дремоту Лль почудились чьи-то шаги.

– Наследник спит, – шепотом поведал стражник.

– Он будет спать вечно, – довольно ответил незнакомец.

Лль легонько толкнула братишку, он мгновенно открыл глаза.

– Лль?

– Вылезай в окно, беги в Древесные земли, в конюшню не лезь, ты найдешь волка на дальней переправе, он отвезет тебя. Я люблю тебя, – торопливо выпалила она, ощущая, как поддается взлому дверной замок. Лль в последний раз посмотрела в глаза брата, сажая его на подоконник, накинула на его шею свой изумруд, обняла так крепко, как только могла, посылая ему все тепло, на которое только была способна.

– А ты? – напряженно спросил Сирр, прижимая уши.

– Беги! – Лль чудом успела столкнуть мальчика, когда дверь распахнулась, пропуская взбешенного Ратта. Его глаза горели ненавистью, в руке, отражая свет фонаря, сиял длинный кинжал, Лль закрыла собой окно, горячая вспышка пронзила тело, звуки терялись, мир медленно падал во тьму…

***

Лль открыла глаза в незнакомой комнате. Она лежала на мягком ковре на полу, за решеткой уютно пылал камин, не мешая запаху свежести утреннего тумана.

– Очнулась, наконец, – заметил смутно знакомый голос. Лль поспешно села, с удивлением обнаружив отсутствие ожидаемой при движении боли.

– Что с моим братом?

– Он благополучно добрался до Древесных земель, и род тамошних эльфов как раз собирает военный совет. Не волнуйся, с королем все будет в порядке, – поведал Кктурр, разливая по кружкам травяной отвар. Вблизи мертвый бог казался удивительно молодым, лишь по усталой теплоте глаз Лль поняла, что ему действительно многие тысячи лет. Похожий взгляд был и у ее отца, хотя ему всего лишь слегка перевалило за триста.

– Спасибо, Кктурр. Я рада, что ему удалось спастись, – тревога улеглась, оставив лишь сочувствие к брату и грусть от невозможности встретиться вновь. – Что мне предстоит делать?

– Для начала – выпей отвар. А потом приготовь ужин и разбери бумаги. Справишься?

– Разумеется, – пожала плечами Лль, пробуя горячий, но холодящий язык напиток.

– Ты действительно умеешь готовить? – удивился бог.

– Конечно. Королева должна уметь все, – просто ответила девушка. Кктурр улыбнулся. Кажется, он сделал правильный выбор.

**

Кктурр чувствовал: за маской спокойного послушания прячется тоска. Лль по-настоящему любила свою семью, и разлука давалась ей тяжело. На третий день он позвал ее в свой кабинет.

– Лль, на сегодня дела закончены. Я подумал, что ты, может быть, согласишься посидеть со мной? Я открыл окна – на закате серебряная трава особенно красива.

– Посижу, конечно, – с удовольствием согласилась девушка, присаживаясь на подоконник. Общество Кктурра, единственного ее собеседника, было намного лучше одиноких мыслей. За любой работой она погружалась в воспоминания, с трудом заставляя себя возвращаться к текущим делам.

– Лль. Я хочу сказать тебе правду, выслушай и прими ее, даже если она покажется тебе горькой, – попросил Кктурр, тщательно подбирая слова. – Ты погибла, Лль. Умерла от кинжала Ратта, закрывая собой окно, ты дала Сирру возможность сбежать, сохранила династию и, возможно, спасла королевство. Я восхищен тобой, и не хотел бы держать тебя узницей. Я не могу вернуть тебе жизнь, но прошу тебя стать моей помощницей и ученицей. Ты сможешь присматривать за братом в любое время, и, возможно, когда-нибудь сможешь даже поговорить с ним. Если откажешься, я провожу тебя в долину духов, к твоей семье. – Кктурр замолк, давая девушке возможность подумать.

– Я согласна, – мгновенно ответила она.

***

– Лль, сегодня у нас важный день, – Кктурр разливал из кувшина черный туман, мягко сворачивающийся в спираль на дне хрустальных кубков.

– Разве? В твоих планах ничего не записано. Или я что-то пропустила? – Лль пригубила туман, наслаждаясь приятным привкусом новолуния.

Кктурр улыбнулся.

– Разумеется, не записано. Я хотел сделать тебе сюрприз. Сегодня мы придем в гости к самоназванному королю. Я хочу, чтобы ты уничтожила душу Ратта и, как положено, возложила корону на Сирра. Все-таки, ты была королевой целых несколько минут.

– Сирр увидит меня? – напряженно спросила она, отставляя кубок.

– Да. Но сначала – Ратт.

***

Легкой была ее поступь, и тихо щелкали каблуки, отбивая такт предстоящей пляски, незримый Кктурр любовался своей ученицей. Подол ее длинного черного платья развевался, безлунной ночью опускаясь на белые плиты мрамора, волосы серебристо-лунного цвета волнами опускались на плечи, губы, некогда розовые, теперь же темные, как сама вечность, слегка шевелились, выплетая кружево паучьих сетей.

– Здравствуй, братец.

Ратт ухмылялся, вопреки плену, холодным каменным стенам и режущим руки оковам, но Лль явственно ощущала исходящий от него запах страха. В ее черных глазах медленно разгоралось пламя, поглощающее, сжигающее, вечное, поднимающееся из глубины веков, оно текло по венам ее души, наполняя ее невиданным доселе могуществом. Легкие язычки его пробежали по кончикам пальцев, Лль склонилась над пленником, мягко коснувшись ладонями его лица, и пристально вгляделась в его глаза. В расширенных от ужаса зрачках она видела собственное отражение.

– Я ж тебя убил, – усмехнулся он. – Неужели неупокоенная душенька решила почтить меня своим присутствием?

– Убил, – согласилась Лль. – Но, как видишь, не до конца.

– Может, мы всё переиграем? – лукаво предложил Ратт. – Соглашайся. Будешь моей королевой. С таким демоном, как ты, нам никакие древесные дриадочки не страшны. А я взамен, так и быть, дам твоему братцу прожить спокойную долгую жизнь вдали от престола.

Лль усмехнулась.

– Серьезно. Будешь купаться в богатстве, вместо прислуживания исчадиям ночи.

– Государь, вы неописуемо щедры, – прошептала Лль, прикасаясь раскаленными пальцами к шее Ратта, – но, боюсь, я вынуждена отказаться. Сирра я тебе не прощу.

Ратт вскрикнул от боли. Убивать Лль еще не приходилось. Она, безусловно гневалась, она ненавидела Ратта всем сердцем, но… это же был тот самый Ратт, с которым она в детстве собирала лунный свет, тот самый Ратт, приносивший ей сладости и читавший книги, тот самый Ратт, давно уже ей сосватанный. Нет. Не тот. Тот Ратт погиб в мгновение, когда корона стала милее близких. Лль сжала пальцы и решительно прикоснулась губами к его губам, крепко зажмурившись. Из уважения к памяти, Лль не хотела видеть последнее мгновение его жизни. Вспыхнул черный огонь, пламя сорвалось с её губ, вольным безумным ветром танцуя на теле Ратта. Он уже не чувствовал боли – его дыхание, его душа сгорели в первый же миг.

Девушка отвернулась и устало опустилась на холодные плиты, продолжая ощущать буйство пламени. Внутри мягко пульсировала непривычная пустота. Она убила Ратта. Нет, не так. Она уничтожила Ратта, но не чувствовала ничего, кроме безграничной горечи. Пламя за спиной затихало – ей не нужно было смотреть, чтобы знать об этом. Она чувствовала, как слабые черные искры гаснут на белом мраморе.

– Мне правда жаль, – тихо сказала она.

– Я знаю. – Кктурр привычно шагнул из тьмы и опустился рядом, обнимая ее за плечи. – Если бы ты убивала с удовольствием, в том поцелуе сгорели бы оба. Все позади, Лль. Ты молодец.

– Нет, Кктурр. Я была бы молодец, если бы не допустила всего этого.

– Нет, – резко оборвал он. – Ты знаешь причины путей? Ты видишь дороги до самого края? Их не вижу даже я, хотя мне ведомо много большее, – горько признался он.

– Я думала, ты знаешь все.

Кктурр лишь молча покачал головой и накинул свой плащ на дрожащую от волнения девушку. Он тихо сидел рядом, пока исходящие от нее волны тревоги не сменились легкой рябью беспокойства.