Межгорье

– Послушай, Клим, я работаю на твоего отца. И мне не нужны проблемы, – отвечаю я, прищурившись.

– Вы трахались? – спрашивает Клим слегка хрипловатым голосом.

– Прости?

Наклоняюсь к нему, надеясь, что ослышалась.

– С отцом. Вы трахались?

С открытым ртом я смотрю в лицо Клима. Глаз из-за зеркальных стекол не видно, однако уголок его рта приподнимается в ухмылке.

– Ты … Что за… – вскочив, я теряю дар речи. – С ума сойти! Слушай, я не знаю, с чего ты взял, что можешь меня о таком спрашивать, но это… – злюсь на него, хватая полотенце. – Это же… Просто охренеть! – Парень медленно поднимается, но я останавливаю его жестом: – Не ходи за мной! Я запомнила дорогу!

Одевшись, я с разбега взбираюсь на пригорок и слышу, как парень кличет одну из собак.

По лесной тропинке мы идем уже вдвоем – я и Веста – у нее на холке есть небольшой белый клочок шерсти в виде перевернутой “V”. Вздохнув, я ускоряю шаг и ругаюсь себе под нос.

Что, черт возьми, этот наглый парень себе позволяет?

Глава 5. Виктория

– Спасибо, Вик. Я язык сожрал, – с довольным видом Андрей отодвигает пустую тарелку. – Ты умница.

– Это моя работа, босс, – я пожимаю плечами.

Хотя, признаться, мне очень приятно, что мои старания оценили. Кирилл никогда не говорил ничего подобного, а ведь я готовила ему ужин каждый день.

Мы прожили вместе всего полтора месяца. Вечерами я ждала его в квартире, которую мы снимали. Тогда я верила, что у нас все по-настоящему, что он любит меня, и я наконец-то нашла человека, на которого во всем могу положиться. Мне так хотелось иметь дом, семью, мужа, заботиться о нем… Да уж, ничему меня жизнь не научила.

– Какие планы на вечер? Мы с Климом собирались глянуть фильм? Составишь нам компанию? – предлагает Андрей, выдергивая меня из тяжелых мыслей.

Я, почему-то, смотрю на Клима.

Парень продолжает есть вторую порцию азу и не участвует в разговоре.

После нашего похода на реку мы не виделись до самого ужина. Я все еще злюсь на него, и последнее, чего мне сейчас хочется – провести вечер в компании хамоватого парня с затянувшимся пубертатом. Но будет некрасиво обидеть Андрея отказом. Его предложение звучало искренне.

– Я с удовольствием, – обращаюсь к Боголюбову-старшему, вставая из-за стола, – только посуду помою.

Андрей тоже поднимается и уносит в мойку свою тарелку и стакан.

– У Тары не началось? – Надевая фартук, я слышу глухой голос Клима.

– Нет. Но температура понизилась, аппетита нет второй день. Она сгребла в угол все подстилки – готовится, – отвечает Андрей, вытирая руки и рот салфеткой.

– Какой у нее срок? – отодвинув стул, Клим встает.

– Шестьдесят третий пошел… Не хотелось бы ее кесарить, – мрачно вздыхает его отец.

– Что-то серьезное? – Я смотрю на Андрея, забирая тарелку из рук Клима.

– Одна из собак вот-вот должна ощениться. Ждем, – объясняет мужчина.

– А… кесарево… вы умеете?

– Я ветеринар-хирург, – сообщает Боголюбов.

Я киваю.

– Ох, ясно.

– Надеюсь, все пройдет естественным образом, – с беспокойством произносит мужчина.

– Пойду посмотрю, как она, – бросает Клим, выходя из кухни.

В своем репертуаре – ни спасибо, ни пожалуйста.

Уже позже мы втроем встречаемся в общей комнате с телевизором. Шторы в ней всегда задвинуты, поэтому здесь гораздо прохладнее, чем наверху или на кухне. На одной из стен висит телевизор с приличной диагональю, напротив, прямо посередине комнаты, стоит черный полукруглый диван. У стены, справа, располагается большое кресло с высокой спинкой и подголовником. Второе – точно такое же, находится в дальней части комнаты возле книжного стеллажа. Вчера я там читала.

– Как собачка? – я обращаюсь к Климу.

– Дерганая, – он, как всегда, отвечает лаконично.

– Я проверю ее ночью, – говорит Андрей. Сидя в кресле, он открывает на телевизоре папку съемного диска.

– Что смотрим? – спрашивает, глядя нас с Климом.

– Без разницы. Я всеядна, – отвечаю я.

– Мне вообще пофигу, – отзывается парень, разваливаясь на своей половине дивана.

– “Прометей” годится? – уточняет мужчина, листая многочисленный список фильмов.

– Вполне. Я его не видела.

Проходил больше часа. Мы смотрим фильм. Он красивый, мрачный, атмосферный и нескучный. Правда, на счет последнего, не все так думают. Когда я смотрю на Клима в следующий раз, он уже спит, задрав голову и уперев затылок в мягкий подлокотник дивана. При этом я имею возможность рассмотреть его крепкую сексуальную шею и торс. Одна его нога согнута в колене и опирается на спинку дивана, другая – вытянута, под тканью трикотажных штанов обрисовывается мощный бугор. Зациклившись на бесстыжей позе парня, я ловлю себя на мысли, что теперь меня не так увлекает происходящее на экране.

Спящий Клим чертовски притягателен.

И я никогда не видела такого сильного мужского тела в столь опасной близости.

Боже мой, кто-нибудь оденьте этого парня.

– Вот в такие моменты я завидую молодым. Где упали – там и спят, – замечает Андрей.

Мои щеки сразу вспыхивают. Андрей не мог не заметить, как я пялилась на его сына.

– У тебя бессонница? – поворачиваюсь лицом к Андрею и стараюсь не подать вида, что смущена.

– Да не то чтобы… – мужчина пожимает плечами. – Просто лезет в голову всякое, вот и ворочаюсь, лежу по два часа.

– А как же твои снотворные чаечки? – поджав ноги, я сажусь вполоборота к нему.

– Увы, на меня они не действуют, – улыбается Андрей.

– Зато я сплю после них, как убитая.

– Хочешь, приготовлю? – предлагает он.

– Сейчас? – качаю головой. – Ну нет, мне как-то неловко тебя беспокоить.

Андрей цокает и, уперев ладони в бедра, встает.

– Вик, завязывай со своими неловкостями, здесь все свои, – по-доброму ворчит мужчина.

– Хорошо, – я виновато улыбаюсь. – Мне на паузу поставить?

– Да нет, смотри. Я его уже видел.

Прежде, чем пойти готовить чай, Андрей наклоняется к сыну и расталкивает его.

– Давай-ка, иди спать, – мягко говорит ему, похлопывая по руке.

С шумным вздохом Клим протирает глаза и потягивается. Андрей выходит, а парень принимает вертикальное положение и крутит головой, словно пытается сообразить, где он находится.

Я прижимаюсь ближе к своему подлокотнику и с небывалым энтузиазмом пялюсь в экран. Спящий Клим нравится мне гораздо больше бодрствующего.

Несколько минут мы сидим в тишине. Я смотрю фильм, но боковым зрением замечаю, что голова Клима повернута в мою сторону. Я чувствую его взгляд на коже. Мне становится не по себе. В какой-то момент хочется соскочить с дивана и убежать прочь из темной комнаты подальше от этого странного парня с явными пробелами в воспитании. Я даже опускаю ноги на пол, но остаюсь сидеть на месте.

Если я уйду, Клим догадается, что дело в нем, что его общество меня настораживает и даже пугает. А мне так осточертело чувствовать себя трусихой. Пусть сам проваливает.

– С другими он кино не смотрит, – бормочет Клим еще сонным голосом.

– Что? – поворачиваюсь к нему.

Клим щелкает шейными позвонками, а затем опирается руками в диван, ползет ко мне с грацией хищника и садится рядом. Чувствуя, как соприкасаются наши бедра, я ерзаю, давая понять, чтобы он отодвинулся, но парень не реагирует на мои возражения.

– Его бабы, – лениво тянет Клим. – Он всегда держал их на своей половине.

Вжав голову в плечи, анализирую его слова.

Что за бред он несет?

– И что это значит? – мой тон полон раздражения.

– Это ты мне скажи, – шепчет парень, склоняясь ко мне.

Его дыхание опаляет мою кожу, скользит по щекам. Ноздри Клима расширяются и втягивают воздух вокруг меня.

Я замираю.

Он, типа, меня нюхает?

– Слушай, отодвинься, а! – рявкаю я, толкая его. – Тебе что-нибудь известно о личном пространстве? Соблюдай дистанцию! Мне неприятно! И меня достали твои идиотские намеки! Я здесь работаю. Ра-бо-та-ю! Усек? Между мной и твоим отцом чисто деловые отношения! И, вообще, какое тебе до этого дело?! – оперевшись на подлокотник, я собираюсь встать с дивана.

– Подожди…

Клим перехватывает мою руку. Прижав собой к дивану, он наклоняет голову вбок, словно изучая меня.

– Отпусти! Ты ненормальный?! – шиплю на него, оказавшись зажатой между парнем и высоким подлокотником дивана.

Удерживая одной рукой и расположив ее на моей талии, Клим тянется и упирается лбом мне в висок.

– Пойдем со мной, Вика, – тихо просит он.

– Куда? В смысле?! – я дергаюсь изо всех сил.

– Ты мне понравилась. – Носом Клим зарывается в мои волосы и жадно всасывает носом воздух. – Хочу тебя, – его рука поднимается к моему горлу.

Мое дыхание сбивается.

Глубокий голос парня на несколько мгновений окутывает меня, погружая разум в мягкую дымку.

Рука на моей шее – однажды меня уже так держали… Ладно, не так.

Пальцы Клима, большие и шершавые, не сдавливают горло, а мягко обхватывают несмотря на силу, которая в них заложена. Его грудь твердая и горячая тяжело вздымается. У меня сжимается низ живота.

Прикрыв глаза, я борюсь с желанием забраться на колени этого парня.

Ровно до того момента, пока не приходит осознание.

– Ты сейчас… серьезно, блин? – высвободив руку, я толкаю Клима в плечо, еще и еще раз, пока он не отстраняется.

– Серьезно, – отвечает Клим.

Размахнувшись, я отвешиваю ему смачную пощечину.

– Да пошел ты! – и вскакиваю с дивана.

– За что? – хмурится парень, хватая меня за руку.

– А ты не понимаешь?! – я отчаянно пытаюсь освободить запястье, но он удерживает его, окружив крепкой хваткой.

– Нет, – глаза парня распахиваются шире и беспомощно бегают.

Клим напоминает мне ученика, которого спрашивают невыученный урок. Я вижу в его взгляде похоть, но есть там и что-то такое, чего быть не может.

Он в смятении, и как будто бы не понимает, что происходит.

– Да ты издеваешься, что ли? – не веря в этот спектакль, я трясу головой.

Длинные ресницы парня опускаются.

– Нет, не издеваюсь, – тихо произносит Клим, размыкая пальцы.

– Не лезь ко мне! – рычу на него, потирая запястье. – Больше никогда меня не трогай! Я тебе запрещаю! – отчитываю его, как несмышленого ребенка.

Разъяренная, словно фурия, я выбегаю из комнаты и уже в коридоре натыкаюсь на Андрея. С двумя большими кружками в руках он отскакивает в сторону и тихо шипит, вероятно, расплескав на себя кипяток.

– Вика, ты куда?! – кричит мужчина, когда я уже взбегаю по лестнице.

– Я иду спать! – кричу, не оглядываясь. – Спасибо за чудесный вечер!

Оказавшись в комнате, я закрываюсь и начинаю ходить взад-вперед.

Да что не так с этим парнем?!

Здоровый лось, а ведет себя…

Его не устраивает, что Андрей подпустил меня так близко к ним обоим, но, при этом, ему хватает наглости заявлять, что он хочет меня. Вот так вот, запросто, как какой-то пещерный человек, ей богу!

Прежде, чем я остываю, проходит не одна минута.

На часах уже одиннадцать.

Подойдя к двери, я прислушиваюсь, не слышны ли звуки воды, но в доме тихо. Тогда я быстро хватаю полотенце и все остальное и иду в душ.

К тому времени, когда раздается стук в дверь моей комнаты, я уже лежу в постели.

– Вик, к тебе можно? – раздается глухой голос Андрея.

– Я собиралась спать, – впиваюсь взглядом в защелку.

– Я всего на пару слов, – просит мужчина.

Несколько секунд я всерьез раздумываю над тем, стоит ли открывать дверь. Но в итоге встаю с кровати и надеваю штаны.

– В чем дело? – открыв мужчине дверь, встаю сбоку, прижимаясь спиной к стене.

– Я войду? – осторожно спрашивает Андрей.

– Так говори, – сухо отвечаю, скрещивая на груди руки.

На Андрея я тоже сердита. Ведь он не может не замечать того, насколько странный и диковатый у него сын. И это именно Андрей днем меня с ним купаться отправил.

Моя грудь ходит ходуном.

Андрей же мнется в пороге, но дальше не суется.

– Не обижайся на него, – я слышу его вздох. – Клим рассказал мне, что было сегодня – на реке и сейчас… вечером.

– Рада за вас! А от меня-то что надо?! – огрызаюсь я.

– Вика, он не хотел тебя обидеть. Поверь. Он не со зла. Просто парню не хватает манер и общения. Кажется, что он груб и неотесан. Отчасти, так и есть. Сама посуди, он здесь безвылазно с самого детства. Он знает все о жизни собак, а вот с людьми… Ни друзей, ни одноклассников, ни постоянной подружки. Клим неплохой, и он бы не причинил тебе вреда… Он всего лишь выказал тебе свою симпатию. Видишь ли, мой парень не привык получать от девушек от ворот поворот. Но он в курсе, что значит, когда женщина говорит “нет”, – заступается Андрей за сына.

От столь нелепого оправдания вскидываю брови.

– Правда? – разворачиваюсь и встаю к нему лицом. Мне, почему-то, так не показалось! И я не чувствую себя с ним в безопасности!

Андрей кивает, словно соглашаясь со мной.

– Знаю, ты мне не поверишь, – он разводит руками, – но с ним тебе будет намного безопаснее, чем с любым парнем из большого города. Его проблема в том, что Клим всегда говорит то, что думает. И такая прямолинейность с непривычки может пугать, я понимаю. Он завтра извинится перед тобой.

– Не нужны мне его извинения! – упрямлюсь я.

– Вик, ну не злись. Это недоразумение, не более того. Черт возьми, – усмехается мужчина, почесывая щетину на скуле. – У меня такое ощущение, будто я пытаюсь уладить ссору двух разнополых подростков.

Андрей награждает меня взглядом, который так и говорит: “Ну ничего же страшного не случилось”.

– Тебе кажется это забавным, да? – я снова начинаю злиться.

– Нет. Конечно, нет. Прости. Я тебе слово даю, Клим больше ни разу не заикнется о том, что говорил сегодня. Тем более завтра пятница, – его слова звучат как предупреждение. – Мальчик спустит пар и успокоится. Ну все, не буду мешать. Отдыхай. Спокойной ночи.

Когда Андрей уходит, прикрыв за собой дверь, я снова задвигаю защелку. Конечно, при желании, от нее можно избавиться прямо вместе с дверью, особенно такому здоровяку, как Боголюбов-младший.

Я сажусь на край кровати и открываю окно. Глоток ночной прохлады немного успокаивает меня. Всматриваясь в темноту, я представляю, как выглядит этот дом с высоты птичьего полета – маленькая точка среди гор и лесов. Эта мысль тоже приносит облегчение, но ненадолго.

Ну и в переплет я угодила.

Один меня хочет, другой всячески его выгораживает.

Не знаю, что и думать.

С другой стороны, если бы Клим хотел сделать то, о чем признался мне там, в комнате, он бы попытался воплотить в жизнь свои желания еще днем, на берегу, где бы нас никто не увидел и не услышал.

Я тоже хороша – пускать слюни по парню, который на пять лет младше меня. Но я же не говорю об этом вслух. Мысли контролировать сложнее. Только у Клима, похоже, действительно, что на уме, то и на языке. И это совершенно не льстит мне.

Впрочем, Андрей говорил от души, и, с чем-то я даже могу согласиться. Андрей сам признался, что многое видел в жизни, многое пробовала, а вот Клим с детства живет в глуши – ни развлечений, ни девушек…

Хотя Андрей заметил, что Клим не привык получать от девушек от ворот поворот. Значит девушки здесь все же бывают. Или он сам к кому-то наведывается.

А потом Андрей сказал еще что-то про пятницу.

И что бы это не значило, ясно одно – мне катастрофически везет на мужчин, которые ведут себя хуже животных.

Глава 6. Андрей

– Светка-почтальонша сказала, что на днях видела в деревне твою машину, – произносит Татьяна, когда я перекатываюсь на бок и встаю со своего дивана.

– Да, я в магазин приезжал, – уже понимаю, к чему она клонит.

Я поднимаю с пола свои штаны, которые снял вместе в трусами полчаса назад.

– Почему не позвонил? – в голосе Татьяны звучит упрек. – Мы бы встретились. Женя целыми днями на сенокосе. Я соскучилась, Андрюш, – надув губы, говорит она.

Сглотнув, я смотрю на ее ягодицы и бедра, они мягко расширяются от талии. Татьяна маленькая ростом, но очень фигуристая.

Ей тридцать. Она замужем. И последние два года спит со мной по пятницам, когда приезжает со своей младшей сестрой, чтобы навести порядок в бунгало.

Для нее это идеальное прикрытие перед мужем, а для меня возможность потрахать сочную девку. До недавнего времени все так и было, пока я не начал замечать, что Татьяна явно рассчитывает на большее. И мне это не нравится.

Так уж вышло, что я чертов однолюб.

Я поднимаю взгляд и смотрю на стену, где в деревянной рамке висит фотография Ольги с годовалым Климом.

Мне кажется, она смотрит на меня укоризненно.

Она недовольна.

– Одевайся, – прошу Татьяну, поднимая с пола шорты девушки.

– Ты сегодня не в настроении? Чего так? – сев на диван, она надевает белье.

У нее большая грудь с огромными темными ореолами. Когда мы познакомились, Татьяна еще кормила своего сына. Как-то раз она скакала на мне, а потом я охренел, увидев, как из ее груди течет молоко. Вот тогда она и призналась, что у нее есть муж и ребенок. В тот день я отвез ее до трассы, откуда ее должен был забрать брат, заплатил за уборку и попросил больше не приезжать.

Но в следующую пятницу Татьяна снова приехала. Тогда я просто стал брать то, что мне предлагали.

Иногда, думая о том, что трахаю чужую жену и мать трехлетнего малыша, я чувствую себя погано, но чаще стараюсь не обращать внимания на муки совести. К моим годам у каждого из нас набирается столько грехов, что, если начать переживать из-за всего подряд, можно слететь с катушек.

– Мне надо быстро пообедать и работать. Сука-первородка должна ощениться. Хочу сходить ее проверить, – я натягиваю футболку и тянусь к ремню.

Не люблю, когда футболка не заправлена.

– Работа, работа, – ворчит Татьяна, садясь на край дивана. – Зачем ты столько впахиваешь, Андрей? От работы дохнут кони. У тебя же все есть. И денег куры не клюют.

– Таня, ты забываешься, ты здесь тоже на работе, между прочим, – напоминаю ей.

– Какой строгий начальник, – девушка разводит в сторону бедра и отодвигает пальцем свои трусики. Я вижу ее багровую плоть, которая еще не восстановила нормальный цвет после нашей бешеной скачки. – Накажешь меня?

Член против воли оживает у меня под бельем, но я качаю головой.

– Тань…

Вздохнув, девушка встает и подходит к окну, которое выходит на задний двор.

– Чьи это вещи сушатся? – спрашивает она.

– Нашей кухарки.

– Кухарки? – оглядывается Татьяна. – С каких пор у тебя есть кухарка?

Я поправляю подушки и собираю диван – не терплю, когда он разложен.

– С недавних.

– И откуда она взялась? – девушка пересекает комнату и становится напротив.

На ней по-прежнему только белье, светлые волосы растрепаны, губы, которые я недавно целовал, опухли, а кожа вокруг них выглядит воспаленной.

– Я дал объявление, – я поглаживаю щетину над верхней губой.

– И где же ты ее поселил? – распаляется моя любовница.

– В доме. У нее своя комната, – мое лицо остается невозмутимым.

– Вот оно что… – кивает Татьяна. – И как мы с ней будем делить твою постель? Дашь нам по полставки, Боголюбов? – она скрещивает руки на груди.

Я начинаю терять терпение.

– Я с ней не сплю.

– Тогда что она тут делает?! – сердится девушка. – Я не понимаю! Ты столько времени обходился без кухарки, а теперь она тебе вдруг понадобилась? Ты меня совсем за дуру держишь, да?! – кричит она.

– Таня, я не держу тебя за дуру. Но и оправдываться не собираюсь. И впредь выбирай тон. Дома так будешь разговаривать со своим мужем. Одевайся, я сказал. Мне некогда болтать, – добавляю голосу стальных ноток.

Сверкнув глазами, девушка хватает одежду и быстро одевается.

Проводив Татьяну, я прикрываю за ней дверь и смотрю на фотографию на стене.

Вот так вот я и живу, Оля.

***

За обедом сегодня тихо. Разговор с Викой не клеится. Она отвечает односложно, иногда бросая на Клима суровые взгляды. Но моему парню до лампочки. Он просто ест. И я даже начинаю завидовать его умению в любой ситуации абстрагироваться от происходящего. У меня так не выходит. Я чувствую себя виноватым перед Викой да и перед Климом тоже. Только что я должен был ему сказать?

Нет. Пусть все идет, как идет.

Война план покажет.

Встав из-за стола я благодарю Вику за обед. Клим уже тоже поел, но из кухни не выходит. Поймав его просящий взгляд, я ретируюсь. Надеюсь, он найдет слова, чтобы успокоить Вику и извиниться за вчерашнее.

С ним мы встречаемся только вечером у загона для беременных сук. Сейчас там только одна собака породы акита-ину – бедняжка Тара. Измученная беременностью и летним зноем девочка лежит на спине, позволяя мне массировать ее живот, где шевелятся щенки.

– Как у нее дела? – с беспокойством спрашивает Клим, возвышаясь над нами.

– Все никак не начнется, – я оглядываюсь на него. – Ты видел, я оставил в гараже буклеты. Что-нибудь приглянулось?

– Я видел.

Клим хмурится. Знаю, ему не нравится обсуждать свое будущее, но сейчас мне проще прикинуться дурачком, чем копаться в мотивах.

– Еще есть время поступить на контракт. Просто выбери факультет, специальность, – пожимаю плечами.

– Если надо, я соберу шмотки и просто свалю, – отрезает Клим. – Раз я мешаю тебе.

Вот так всегда, он не ходит вокруг да около – сразу в лоб.

Вздохнув, я помогаю Таре повернуться на бок и встаю.

– Ты же понимаешь, что не в этом дело? – смотрю на Клима. – Ты мне не мешаешь. Просто еще один год потеряешь. Позапрошлым летом ты сказал, что тебе надо подумать, куда двигаться дальше. Что теперь, сынок? – развожу руками. – Хочешь всю жизнь принимать у сук роды? Ходить в грязной одежде, воняющей псиной? Выхаживать щенков? Печь хлеб? Трахать деревенских девок? Ты этого хочешь?

Клим пожимает плечами. На его лице не отражается ни злость, ни обида – ничего.

– Да. Наверное.

Я качаю головой.

– Ты просто не знаешь жизни. И это моя вина…

– В ней дело, да? – Клим не дает мне договорить. – Ты нашел себе женщину и не хочешь, чтобы поблизости был конкурент? – предполагает он, глядя на Тару.

– Да нет же! Все не так! Я не хочу от тебя избавляться, я хочу, чтобы ты увидел то, что есть за пределами заимки и этого ебаного леса! – я размахиваю руками, а потом хватаюсь за голову. – Я хочу, чтобы ты узнал жизнь! Как ты не понимаешь?!

– Мне нравится моя жизнь, – Клим спокоен как удав.

И с ним бесполезно разговаривать. Моя затея с университетом снова провалилась. Этот гранитный валун сможет сдвинуть с места разве только землетрясение.

– Ладно… – я глубоко вздыхаю и перевожу тему: – Ты извинился перед Викой?

Клим усмехается.

– Она даже слушать меня не стала. Но за что мне извиняться? Я хотел ее. Она была не против. Сначала. Я чувствовал ее. А потом… – его взгляд становится растерянным.

Я толкаю его в плечо, собираясь выйти из загона.

– Вот о чем я и говорю. Ты даже с девушкой мутить не умеешь, – бормочу себе под нос. Услышав мои слова, Клим резко оглядывается. В его глазах бушует пламя, вены на шее вздуваются. – Прости, – понимаю, что задел его. – Прости, вышло жестоко. Я не то хотел сказать.

Мы выходим из загона и становимся друг напротив друга. Клим на несколько сантиметров выше меня и крупнее. Теперь в нем почти ничего не осталось от щуплого замкнутого пацана, пережившего большое горе. Но это только кажущееся впечатление. В душе он все такой же ребенок – неуправляемый, любопытный, упрямый.

– Говори, как есть. Я не тупой, – просит Клим.

Я упираю руки в бока.

– Конечно ты не тупой, и я никогда так не думал. Но, видишь ли, не все девушки похожи на Дарью или на тех, кто бывает тут у тебя. Не все готовы спать с тобой просто потому, что ты такой, какой есть. Обычно, женщинам надо много всего.

– Ты хочешь ее? – Клим впивается в меня цепким взглядом.

– Кого? – мои брови взлетают.

– Вику.

– Она… привлекательная. И нравится мне, как человек.

– Я спросил – ты ее хочешь? – более настойчиво произносит Клим.

– Нет. Она здесь не за этим, – я смотрю глубоко в его глаза.

– Значит я могу сделать с ней все, что захочу, – произносит он без всяких эмоций. – Ведь за этим она здесь?

Я снимаю кепку и провожу рукой по влажным коротким волосам.

– Нет, Клим! Ты не понял!

Опустив голову, Клим улыбается.

– Не парься, отец, – качает головой, – я не притронусь к ней, пока она сама не попросит.

Его заявление меня удивляет.

– Думаешь, она попросит? – подначиваю Клима.

Парень фыркает, кивая на загон с Тарой.

– Помнишь, как мы мучились с вязкой?

Я оглядываюсь и смотрю на Тару сквозь сетку загона. Высунув язык, собака тяжело и часто дышит, ее большой живот вздымается, а в глазах читается что-то чисто человеческое – она хочет, чтобы это закончилось.