Всё пройдёт

Мне не хотелось утром просыпаться, часто у меня болело горло, голова, и я пропускала школу, спокойно изучая дома пропущенные школьные темы.

Бабушке было почти семьдесят, когда умерла мама, а брату только исполнилось восемнадцать лет. Органы опеки отказывались оформить на бабушку опекунство, поэтому по документам опекуном стал мой брат.

Но мы с ним никогда не были дружны, и почти не общались. В двадцать четыре у него случился «брак по залёту». Его жена переехала к нам.

После свадьбы, поначалу всё было нормально, но потом у них родился ребёнок и они часто ругались.

Мы делили «хрущёвскую проходную трёшку» на пятерых. Вместе с бабушкой мы занимали отдельную самую маленькую комнату у входной двери.

Мрак, мрак, мрак, всегда сквозь него просочится свет, одинокий и слабый, постепенно окрепнет и возьмет верх. На смену самой тёмной ночи приходит день. Всё пройдет. Так будет не навсегда.

До летних каникул осталось две недели. Тётя Маша, позвонила из Москвы: «Мы купили билеты и ждём тебя в гости».!

Её звонок важнее всего на свете, он удерживает меня в этой жизни.

Уже пять лет подряд, я провожу каждое лето в гостях у маминых родственников: тёти Маша и её мужа дяди Виктора и их детей Петра и Павла. Они живут в уютном доме в Подмосковье.

Это моё самое счастливое время. Большая дружная семья, в доме всегда гости: бабушки, дедушки, их дети и внуки, соседи, друзья.

Здесь другая жизнь, они интересуются, как я живу, что думаю, поела ли. Это непривычно. Обо мне заботятся, водят по врачам, покупают модную одежду и всё необходимое.

Смена мрачного чёрного облика, давалась мне сложно. Яркие цвета казались нелепыми взрывами радости на моей раненой душе. Быть здесь, означало, принять временный переход в другую жизнь, с новыми правилами и условиями, которые были мне по душе и лечили мои раны, а значит и цвета переставали причинять боль.

Я стараюсь быть благодарной и хоть что-то делать взамен. С радостью помогаю по дому, играю с младшим, или готовлю то, что научила меня бабушка. Но просят меня редко, и я стараюсь находить какие-то полезные дела сама.

Здесь не приходится думать о том, как распределить деньги, чтобы хватило на месяц: на еду, проезд и другие расходы. Оазис спокойствия, где никто не ругается.

Во дворе дома растут плодовые деревья: яблони, сливы, вишня, а ещё кусты смородины, с ягодами похожими по размеру на вишню. Розы в продолговатой клумбе, хлопотное хобби дяди Виктора. Рядом с участком бор, а за ним пруд.

С детьми тети и дяди я легко подружилась. Пётр очень спортивный и умный парень, младше меня на два года, а Павлик- милый малыш четырёх лет.

Часто мы ходим в гости к соседям: дяде Антону и тете Виолетте. Держались они уверенно, одевались модно и одновременно просто, без кричащих принтов и стразов. Сложно угадать их возраст, наверное, дяде Антону около тридцати, как и его жене. Светловолосый шатен, с серыми глазами и крепкой спортивной фигурой, широкие плечи, сильные руки. Рост высокий, но не баскетбольный.  Вита- яркая богемная брюнетка, с фарфоровой светлой кожей, с изящными кошачьими движениями. Он был земным, основательным как гора, а она неуловимой и непредсказуемой как ветер. Эффектная пара с обложки журнала.

Таких владений, как у них, я никогда не видела и не догадывалась об их существовании. На усадьбе есть всё и даже больше: сад, теннисный корт, пруд с живыми оранжевыми рыбками, в котором можно купаться и плавать на лодке, в его центре журчал маленький фонтан. Светлый трёхэтажный дом, увитый диким виноградом, занимал внушительную территорию.

В беседке, спрятанной среди туй и небольших можжевеловых кустарников, очаг для костра, барбекю, широкие качели и плетёная мебель. Вокруг дома и по всему участку стелился зелёный стриженный сочный газон. Идеальный, такое слово хотелось прибавить к каждому предмету и растению.

Именно здесь, я впервые услышала о романтике Парижа или неспящем Рио, о книгах «Атлант расправил плечи» и «Мастер и Маргарита», о Лувре и Британском музее, о событиях, происходивших сотни лет назад, о революции, о научных разработках, медицинских открытиях. Здесь говорили о правильных решениях в бизнесе, о том, как дружить или налаживать отношения с близкими. Мне всё было интересно. Каждое слово я впитывала. Особенно старалась не упустить слова дядя Антона, лидера по жизни.

К его мнению всегда прислушивались. Его рассказы могли напугать, развеселить, успокоить или заставить задуматься, слова приободряли и вдохновляли.

Никогда он не хвастался своими заслугами, но, когда говорил становилось понятно, что это очень значимые вещи, большинство которых недоступны простым людям.

Его живой интерес ко всему, к каждому, кто с ним рядом, в дуэте с чувством юмора очаровывал и объединял людей вокруг него.  Когда он говорил, то погружал нас в свой мир. Мир, где всё возможно!

Когда наступали сумерки, вокруг зажигались садовые огоньки, в тлеющие угли подкидывали свежие дрова, и костёр разгорался, окутывая теплотой.

Тётя Виолетта и тётя Маша покидали компанию первыми, забирая с собой уже сонных младших детей Павлика и Ваню.

Наступало самое долгожданное время. Бурные весёлые беседы, плавно стихали и превращались в диалоги или монологи, уютно убаюкивающие. Разговоры становились близкими и душевными. Соседи и гости разбредались по домам. И к этому времени в беседке обычно оставались глава семьи, его старший сын Марк, Артур, младший брат тёти Виты, старше Марка на два года, также, как и я с Петром. В этом году они оба сдали на права, Артур водил свою, как он называл новенькую пантеру, а Марку нужно было ждать ещё год до совершеннолетия.

Автомобильная тема была у них самой популярной. Иногда они спорили, а затем смеялись, потому что не могли переспорить друг друга. Живая и настоящая беседа отца с детьми.

Обычно я сидела где-то в сторонке, застревала на случайном книжном абзаце и представляла в это время, каково это, гордится своим отцом, слушать его советы, знать, что он рядом. Думать об этом больно и тепло одновременно. Свои тихие слёзы я скрывала.

Однажды, забыв книгу в беседке, я вернулась за ней поздним вечером. У костра сидел человек, жизнь, которого была такой особенной, устало, как обычный, смотрел на пламя. Я почувствовала какую-то близость с ним. Мне показалось, что могу выслушать его и, хотя бы этим помочь. У него тоже были заботы, проблемы, которые тяготили.

До этой ночи я думала у него не бывает сомнений, потому что он глыба. Это мы все можем ныть и страдать, но только не он.

Тогда мне захотелось спросить его, о чём он думает? Почему его мысли так тяжелы? Как он нашёл себя и свой путь? Откуда берёт свои силы?

Он был здесь, а мыслями далеко. И я не решилась заговорить. Кто я такая?

И в эту минуту он обратился ко мне, склонив голову набок: «Солнце, ты что-то забыла»? Я села в кресло, рядом, и мы разговаривали о книгах, пока нас не прервал телефонный звонок. Прикрыв рукой динамик и губами, без слов сказал: «Извини, мне нужно ответить».

В ответ я кивнула, посмотрела на красные цифры на панели музыкального центра и поняла, что время за полночь. Мне пора возвращаться домой. Я помахала ему рукой из темноты, но, кажется, он не смотрел в мою сторону.

Как бы мне хотелось задержаться здесь и вести беседу под треск костра.

«Спокойной ночи, дядя Антон». Шёпотом сказала я, стоя уже у дверей дома.

Глава 2. Антон

Собирая по крупицам свой мир, мечтал сделать их всех счастливыми, но задушил собой. Не всё могу дать, да им и не нужно. Любить и быть любимым без причины. Обнажённый страх не узнать это чувство беспощадно ежеминутно давил. Честно отвечать на свои самые глубокие вопросы.

Поймав волну достижений, не пожелал признать их ничтожность, если нет главного.

Надежду сменила тоска. Успешный успех тлеет в огне.

Моя жизнь пропиталась иллюзией счастья до краев.

–Солнце, ты что-то забыла? -я думал, что один.

–Да, книгу, не хотела Вам мешать-смущаясь, ответила она.

–Что читаешь?

–Монах, который продал свой «Феррари». –  теребя в руках закладку, с рисунком розовых пионов.

– Читал. Хорошая книга. А я думал девушки твоего возраста больше по романам.

–Мне они тоже нравятся, но чередую с другими жанрами. Люблю книги, помогающие понять себя и других, рассказывающие, как найти свое дело, как тестировать и продвигать свои идеи.

–Значит, ты любишь читать! Я впечатлён. В любовных романах я, увы, не силён, а вот на тему бизнеса, всегда спрашивай. В этом я немного разбираюсь. Да я только в этом и разбираюсь, в остальном, как оказалось, мимо, думал я.

–Спасибо. У меня всегда много вопросов. С чего, например, вообще нужно начинать, какой первый шаг? И может быть, не всем это дано?

–Главное идея! Она должна тебя зажигать и чем-то помогать людям, нести в себе ценность. Только после цифры, бизнес-план.  А получится или нет, всегда нужно пробовать. Не попробуешь -не узнаешь! Когда я подписывал свой первый договор, думаешь, мне не было страшно? Но моё желание и вера победили страх. Я просто делал свое дело изо дня в день. Да были сложности, взлеты и падения. Но я всегда вставал и шел дальше. И вот я там, где я есть.

Мой телефон, неудачно зазвонил.  Я извинился и ответил на вызов. Звонила, из Нью Йорка, мать Артура. Неохотно ответил: «Инга, приветствую».

–Тебе дошел перевод? Всё в порядке? -сразу спросил я.

–Спасибо, Антон, я верну как смогу.

–Мне не горит.

–Ты не обязан был это делать. Спасибо, выручил.

–У Артура всё хорошо. Приезжайте повидаться. -решил сказать ей я.

–А? Да-да. Я рада! Спасибо! Мне пора на съемку.

–Пока.

Я видел, как Юля уходит домой. «Поговори со мной ещё немножко. Побудь рядом. Ты единственная с кем я могу быть собой», обратился я к ней безмолвно.

В ответ, помахав мне своей маленькой ручкой из темноты, она покинула беседку.

–Спокойной ночи, грустная девочка, сказал я в ночи, провожая её глазами.

Юная и очень сильная. Я знал её историю: развод родителей, потерю мамы, сложные отношения с братом. Как она выдерживает в одиночку? Где источник её веры в лучшее внутри нас всех. Вот кто знает, что такое реальная жизнь без иллюзий. И продолжает видеть красоту вокруг.

Когда она рядом, мне хочется обнять её и спрятать от этого жестокого мира. Радовать, чтобы светились её глаза. Кроткая и хрупкая. Она даже улыбается всегда осторожно и украдкой.

Мне нравится наблюдать за ней, как она ловит мои слова, улыбается внутренней светлой улыбкой.

Я часто думаю, что она похожа на утреннее рассветное солнышко мягкое и нежное, как дитя. Мне бы хотелось увидеть, какой она будет в полдень, яркой и смелой девушкой и на закате, женщиной, красивой и уверенной.

Наверное, большая часть всего, что я рассказываю, предназначается ей, хорошо, что она не догадывается об этом. Я боюсь испугать её и сделать хуже. Ведь я ей никто, просто сосед и друг её родственников. Кто я такой?

Глава 3. Юля

Наступило настоящее жаркое лето, июль.

Дома играть стало душно, и после обеденного сна мы с Павликом и Ванюшкой собирали у нас в беседке браслетики из наборов, с разными верёвочками, бусинками и медальончиками.

Паша нанизал на верёвочку много разноцветных круглых бусин, и жёлтых фигурок пчёл. Ваня пытался повторить флаг России и нанизывал по очереди триколор из бусин. После они собирали браслеты для своих мам, с сердечками и стразами.

–Вот вы где спрятались! Чем так увлечены? -полюбопытствовал дядя Антон, заглядывая к нам.

Дети и правда были сосредоточены, с упорством осваивая новое ремесло.

–Мы браслетики делаем, -хором отозвались ребята.

–Я делаю, флаг страны, -гордо произнёс Ваня.

–А я разноцветный, как радуга, и вокруг неё летают пчёлки.

–Здорово! Молодцы. А мне сделаете?

–Мы уже устали, ещё для мам надо доделать, а то они обидятся.

–Может, Юля мне сделает? Примешь заказ? -обратился дядя Антон ко мне с улыбкой. От него исходил задор, радость и невозможно было не улыбнуться в ответ.

–Да, у неё очень хорошо получается и быстро, -сказал Павлик, пытаясь нанизать очередное красное сердечко.

–Конечно, сделаю, только какой?

–Сделай на свой вкус. Через часик загляну, успеешь?

–Да, это не долго.

–Витя дома?

–Да, они с тётей Машей дома, маринуют мясо.

–Тогда зайду к ним.

Антон поднялся по ступенькам в дом.

Я выбрала замшевый шнурок, квадратной формы и деревянные тёмные морёные бусинки. На шнурке сделала несколько узелков, мне захотелось запечатлеть наше общение, первый узелок-день, когда впервые увидела его, второй узелок, наш вчерашний разговор у костра.

Солнце опускалось, заливая наш оазис безжалостными лучами.

Мальчишки пинали мяч на газоне, когда дядя Антон вышел из дома вместе с дядей Виктором. Мой дядя ушёл разжигать угли, а Антон подошёл ко мне.

–Мой браслет готов? —обратился он ко мне, что-то мурлыкая под нос.

–Конечно, -и я протянула ему свою старательно собранную поделку.

– А мне нравится! Классный. Спасибо. А как его надеть?

–Вот здесь, потянуть за кончики. Я помогу, – я нервничала и затянуть узелки не получалось.

Мягкой ладонью он дотронулся до моей руки, пока я возилась с завязками. Жест такой простой, но невероятно доверительный, словно теперь между нами есть какая-то общая тайна.

Я посмотрела на него и захотела обнять, потому что, пока он держал руку, я была самой счастливой на земле. Почему я не знала. Как будто я поднялась на лифте из тёмного затхлого подвала на самый высокий этаж башни и впервые увидела небо и солнце.

–Спасибо! -он покрутил запястьем, любуясь подарком, словно это был не простой шнурок, а швейцарские часы.

–Пойду, помогу Вите с мясом. Скоро будем ужинать, – и он ушёл к другу, продолжая то и дело, посматривать на браслет. —

–Хорошо, а я к тёте схожу, —вдруг ей тоже нужна помощь: отнести посуду, напитки или что-нибудь нарезать.

–Тётя, Маша, чем помочь?

–Слушай, Павлик такие браслеты сделал, классные! Это он сам или с твоей помощью?

–Он сам, я только показывала.

–Супер! Надо будет ещё купить какие-нибудь такие наборы.

–Да, им очень понравилось!

–А давай лимонад сделаем! Глянь-ка, там лимонов, штук 5 будет?

–Да-да, были.

–Тогда нарежь их, пожалуйста, а я сироп приготовлю. И мяту потом с грядки захвати.

–Хорошо!

Ваня и Павлик отказались от еды, и носились, играя с водными пистолетами.

Стол в беседке, сегодня не стали раздвигать, и мы разместились по двое, за каждой из длинных сторон стола. Рядом со мной, сидел дядя Антон. Напротив, дядя Виктор с тётей Машей. Детям оставили место по бокам стола, в надежде, что они передумают и проголодаются.

Весь вечер дядя Антон подкармливал меня, если у меня пустела, он тут же добавлял. Какой же он внимательный.

Он мог бы быть сейчас в какой-нибудь другой стране, сидеть за столиком в ресторане, на берегу моря. Почему он здесь с нами?

Глава 4. Антон

 Дети копошились в беседке, когда я проходил мимо и заметил, как они увлечённо разговаривали и мастерили.

Ваня, часто оставлял на столе моего кабинета свои рисунки, пластилиновые фигурки и собранные конструкторы, которые я собирал на отдельной полке. Подарки, сделанные крохотными ручками, радовали и напоминали, как мои отец и мать, до самой смерти хранили все мои поделки. Малыш дарил своё детское время, где он счастлив в новом удивительном мире, рядом с родителями и любимыми игрушками. Безусловная родительская любовь – надёжные доспехи, помогающие жизнь, легче, смелее и ярче, потому что не нужно никому ничего доказывать, не нужно выпрашивать чью-то любовь. Ты идёшь вперёд, уверенно смотришь вдаль, зная, тебя любят просто потому, что Ты есть.

 Подари и ты мне, солнышко, своё детское время, отдай всю свою боль. Я попросил её сделать мне браслет на память.

–Мария! Вечер, добрый или день. На улице непривычно светло и жарко. —говорил я, разуваясь у двери.

–Мы на кухне, проходи. —крикнула с кухни Мария.

–Привет, Вить! —мы обнялись с Виктором, похлопав друг друга по спине.

–Антон, я за луком в подвал. Пивка тебе холодненького захватить?

–А давай!

–Лечу. Маш, привлекай Антошку к работе, он уже и забыл, как нож в руках держать. -и ушёл.

–Правда. Что нужно делать?

–Ой, Антон, слушай его больше. Овощи сполосну и всё готово. Хорошо, когда дети заняты делом.

–Ааа! Я видел, пыхтят там. Юля молодец, придумала им занятие.

–Подай- ка салфеток рулон. —она отряхивала сырые руки.

Я вот всё думаю, после нашего последнего разговора, почему Юлин отец так себя вёл? Он алкоголик или наркоман?

Ох, Антон. —вздохнула тяжело Мария. В том то и дело, что ни то, ни другое. Я знакома с ним и никогда бы не подумала, что он на такое способен. Нормальный вежливый мужчина, ну, может, немного суетливый.

–А что тогда? Ревность? Или она его провоцировала?

–Что ты. Это похоже на болезнь Амока— немотивированный приступ слепого агрессивного возбуждения, сходный с эпилептическим, а может, и комплексы собственной неполноценности, но явно какое-то психическое отклонение. Ирина была такой мягкой, вкусно готовила, к чему не прикоснётся, всё расцветает. Какую она шила одежду из модных журналов, даже горнолыжные костюмы. Вязала свитера, с рисунками на специальной машинке, не отличить от фабричной, петелька к петельке. -Мария смахнула слезу со щеки. -Да что там. Сердце у неё было доброе.

–Почему она это терпела? – спросил я, разместившись на барном стуле, пока Мария нарезала овощи за столом.

–Не знаю. Не понимаю. Мы ведь помогли бы! Его бы на лечение устроили, а она к нам бы переехала на время, нашла работу. -Мария немного помолчала и продолжила.

–Я ведь и узнала об этом только потому, что увидала страшные синяки, когда делала ей маммографию. Буквально вытащила из неё тисками признание.

– Может, она боялась, что он будет преследовать её? Станет агрессивнее? —расспрашивал её, пытаясь понять.

–Когда я узнала, было уже поздно, метастазы из груди распространились по всему организму. Это…

–Я понимаю. Это приговор. —прервал, чтобы она не произносила скорбных слов.

Мария пересела на второй барный стул, напротив, через барную стойку, когда из подвала вернулся Виктор.

–Вы чего раскисли! Ребята. Я не понял. Машуль, -и он обнял свою жену за спину.

–Вить, это я со своими расспросами.

–На тему?

–Да, мы про Юлиных родителей говорили. —сказала Мария.

–М-да. Тогда понятно. —сказал друг. – Умереть, оставив своих маленьких детей одних, – это страшно.

–У неё же старший сын ещё есть? Родной брат Юли. А он что? Почему не защищал мать? —не унимался я с расспросами. Я должен разобраться, это важно.

–Я не могу его судить. Ему тоже было страшно и тяжело. Вероятность с таким отцом вырасти достойным мужчиной минимальна. —развела руками Мария и продолжила раскладывать дольки овощей на плоском блюде, с итальянским синим узором и изображениям сочных разрезанных лимонов.

–Мария, чем я могу помочь? Деньги, связи, что угодно!

–Вернуть ребёнку мать мы не в силах. Её бабушка просила оставить Юле хоть какую-то стабильность в жизни: привычный дом, школу. Переезды, стрессы, слишком много всего, чтобы добавлять новые события. Она боялась, что, Юля, сломается, какой бы мы ни окружили её заботой.

– Возможно, её бабушка права. Кстати, как её здоровье?

–Для её возраста, терпимо. Но, она уже почти не выходит на улицу. Гипертония, хронический бронхит. Ну ты понимаешь.

–Она очень любит свою внучку. Да как её не любить? Мы все её любим, наше грустное солнышко, когда-нибудь засветит в полную силу. -Мария стёрла согнутым указательным пальцем новую слезу.

–Как точно ты сказала. —добавил я.

–Угощайся витаминками с грядки – Мария поставила ко мне на барную стойку блюдо, с аккуратно разложенными на ней овощами.

– Кстати, о витаминах. Может бабушку в санаторий, какой отправить или в стационар, прокапать?

Да, мы всё это делаем. Я же врач как никак.

Держите меня в курсе, пожалуйста. —обратился я к друзьям.

– Золотой ты наш соседушка, хлебни пивка холодного! – жизнерадостно произнёс, Виктор, протягивая мне открытую бутылку Миллера, и перевёл нашу грустную беседу в другое настроение.

За добро! —сказал я, наклоняя вбок запотевшую бутылочку.

И за любовь! —добавил Виктор.

Ой, Мария, а тебе что налить? —спохватились мы.

Я попозже, за ужином. Ты же останешься? —обратилась Мария ко мне.

Конечно, ваш фирменный шашлык, я не пропущу.

–Отлично! Зови Витусю и пойдём на улицу.

Вита на мероприятии и останется сегодня в Москве.

Понятно. Выставку новую открывают?

У них лектор-искусствовед из Лиона, приехал, просвещать.

Здорово. Мальчики, давай уже жарить. Дети голодные. —сказала Мария, выпроваживая нас во двор, сунув нам вдогонку тарелки и только что нарезанное овощное ассорти.

На улице по-прежнему было жарко. Пиная друг другу мяч на лужайке, Ваня и Павел хохотали и нарочно падали на траву. Юля в беседке собирала в коробочки остатки бусин, и я подошёл к ней, за своим подарком. Когда она завязывала его на моей руке, заметил, как её пальцы немного дрожат. Я накрыл ладонью её руки, так как обычно делал, когда мои дети расстраивались или нервничали. Да что же я делаю? Она же может испугаться. Не так понять. Но она подняла на меня свои грустные голубые глаза, и они засияли, клянусь, в них было столько кристальной воды, словно растопило айсберг. Она поняла, что я лишь хотел её успокоить.

Не понимая, что говорить и делать, чтобы не испортить этот миг, я ушёл к Виктору, оставив её в блаженном одиночестве.

Мы сидели за столом, но я не испытывал неловкости рядом с ней.

Она сидела с пустой тарелкой и пила лимонад.

–Тох, тут сорока донесла, что ты на днях гидрик приобрёл? —спросил с улыбкой Виктор, раскладывая кусочки дымящегося ароматного мяса.

–Ох, сосед, ты всегда на стрёме, ты хоть спишь иногда. – водный мотоцикл разгружали вчера около часа ночи.

Я положил ей овощи, несколько кусочков шашлыка.

–Такой грохот был, уснёшь тут.

–Извини, за неудобства.

–Да всё нормально. У тебя тоже бессонница?

–В последнее время, да.

–Проблемы?

Котята едят больше. К мясу она не притронулась, редиску отодвинула на край тарелки, а вот помидоры и базилик, явно ей нравились.

–Да нет, обычные хлопоты-заботы.

–Завтра есть какие планы? – спросил я, незаметно подкладывая ей томаты, когда она их съедала.

–Да вроде никаких. —ответила тётя Маша.

–Тогда завтра вместе устроим тест-драйв, в яхт-клубе.

–Чудненько! Это там, где Мишка живёт- уточнил Витя.

–Да-да. Добавил лимонада в Юлин стакан и закинул туда несколько кубиков льда. И налил себе.

–Спасибо. -ответила она

–Ммм. Вкусно! Маш, лимонад как на Сардинии! Браво! Даже лучше!

–Мы с Юлей старались. -сказала Мария.

–Шедевр. Спасибо за ужин, друзья.

Хорошо бы всем побегать, размяться, провести время с Ваней и Павлом. Да и мне самому хочется развеяться.

Глава 5. Юля

 -А теперь, ребятки, пойдёмте мяч погоняем, с мальчишками! —позвал дядя Антон.

–Ой нет, Антош, мы пропустим -ответила тётя Маша.

–Юля, пойдём! Поиграем! – игриво обратился ко мне дядя Антон.

Хорошо, что я сегодня в джинсовых шортах, подумала я. Даже если упаду на траву не страшно запачкать.

Дядя Антон скинул кроссовки, а я свои сандалии.

Трава смягчала твёрдость прогретой земли.

Как только дядя Антон пнул мячик Ваньке, тут же прибежал Павлик и пнул мячик мне, неумёхе, я отдала пас дяде Антону.

Тот снова передал мяч Ваньке, который зарядил мяч в дальние туи и отправил свои синие шлёпки, в воздух, вместе с мячом.

Мы с Дядей Антоном и Ваней засмеялись.

Павлик, пытался повторить за Ванькой и тоже запустил в небо свою красную обувь, застрявшую на яблоне, как спелые плоды.

Мы снова засмеялись и продолжили игру.

–Ничего, Паш, к осени дозреют и упадут, —утешил со смехом, дядя.

Шлёпок у Павлика была целая куча, поэтому он нисколько не огорчился.

Дядя Антон, как мальчишка, носился по газону и подстрекал мальчишек на игру.

–Кто будет за воротами? —крикнул он призывно.

Желающих не нашлось.

–Тогда я! Кто забьёт, тому приз!

–Какой? Какой? – загалдели дети.

–Забейте и узнаёте!

–Так, неинтересно! —насупился Ваня.

–Катер на дистанционном.

–Вау! Я в деле! —обрадовался Ваня и тут же пнул в ворота.

Павлик не отставал и лупил по очереди с Ваней по импровизированным воротам между двух яблонь.

Антон играл с азартом и весельем. Я не любила спорт, но с ним готова была играть во что угодно. В любые игры, только позови.