Иллюзия кошмара

И внезапно она вздрогнула, словно ей высыпали ковш льда за шиворот.

– Я? Я… уже давно ни о чем не мечтаю. У меня есть еда, кров и хорошая компания, – неуверенно проговорила она, стараясь правильно произносить слова.

– И все? – удивился маг.

– Ну да. Я теперь вполне состоятельная смертная и смогу, наверное, как-то устроиться в жизни. Этого вполне для меня достаточно.

– Ты не похожа на тех женщин, что я знал, – усмехнулся маг.

– И о чем же мечтали они? – спросила Юми, протерев подолом яблоко и с хрустом откусив.

– О платьях, славе и принцах. В основном.

– Но господин Ринейр, зачем мне платья, когда у меня есть целых четыре? Зачем мне слава, если мой народ ненавидят и стремятся уничтожить? А принцы… Мне они тоже ни к чему, – улыбнулась призывательница, жмурясь на солнце.

– Почему же?

– Я девушка с улицы Красных Фонарей, о каких принцах мы говорим?

– Высокородных. Им совсем не обязательно знать о твоем прошлом, дорогая, – назидательно заметил волшебник.

– Ну, мне самой надо быть высокородной, разве нет?

– Выглядит так, будто я уговариваю тебя найти себе мужика из благородной семьи, – желчно заметил маг.

– Похоже немного. А вы из какой семьи? – позевнула призывательница.

– Не из благородной, если ты об этом, – хмуро сказал Рин.

– Ну, я вообще. Мне же любопытно с кем я уже несколько лун делю трапезу и кров. А кехары от природы любопытны, как вы можете знать.

– Мои родители давно умерли. Они не были бессмертными и состарились, когда я еще оставался юношей, – грустно улыбнулся маг.

– О! Простите…

– Это было очень давно, Юми. И потом, я реалист и прекрасно понимаю мироустройство. Это такая светлая грусть, – ободряюще похлопал он её по коленке.

– А я не помню своих родителей почти. Меня котенком привезли в столицу. Я точно даже не помню кто именно. По-первости я жила в каком-то детском приюте для кехаров из резерваций. А потом стала свободным жителем. Сначала, нас еще пускали за стены собирать ягоды, грибы и хворост в окрестностях, а потом и это запретили. Стало туго с деньгами. Так я и оказалась там, где вы меня нашли.

– Но ты могла бы пойти разносчицей или горничной.

– Думаете, я не пыталась? – горько усмехнулась Юмико. – Я – кехарка, господин Ринейр. Меня не принимали ни в одной таверне или трактире. Некоторым удавалось устроиться на работу за гроши, но нужно было сначала заплатить владельцу, чтоб тебя взяли. А я не могла найти и медяка на еду. Разве что милостыню пойти просить.

– Ну да, лучше продавать себя грязным солдатам, чем просить милостыню.

– Вы осуждаете меня, – с грустной усмешкой констатировала Юми. – Но я не видела другого выхода, господин Рин. Если бы мне хоть кто-нибудь показал другую дорогу, я бы пошла по ней с удовольствием, пусть она была бы втрое сложнее той, по которой шла я.

– Всегда есть другой выход.

– Для повелителя иллюзий возможно. Но я-то живу в реальном мире. И он весьма не дружелюбен для нашего брата.

– Теперь ты меня осуждаешь за мое колдовство, – усмехнулся маг.

– Вовсе нет. Кто я такая, чтоб вас осуждать?

– Не прибедняйся. Я, не моргнув глазом, заплатил кучу денег просто за право обладать твоим телом один раз. Который, кстати еще не использовал, – хищно улыбнулся маг.

– Я гадаю, почему вы откладываете, – хитро сощурилась Юми.

– Ну не в дорожной же кибитке. Ночь за такую цену должна быть более… торжественной что ли.

– Да вы романтик, господин, – хихикнула она.

– Вот уж нет. Я просто люблю выпендриваться, сорить деньгами и быть пафосным, – заметил маг.

До самого вечера Юмико сидела в повозке и считала жемчуг, как и просил её Рин. После ужина он привычно повернулся к ней спиной, распустив волосы.

– Ну как там моя рана? – лукаво спросил маг.

– Ужасно выглядит. Я думаю, раньше чем через неделю не пройдет, – наигранно расстроилась призывательница.

Маг засмеялся и лег ей на колени, закинув руки за голову.

– Тебе не надоело притворяться?

– Но вам же это нравится? – улыбнулась Юми, убирая с его лица несколько непослушных локонов.

– Мне нравится не твое притворство, а твои касания. И поверь мне, ты можешь это делать без какой-либо причины, – он щелкнул пальцами и лампа погасла, повинуясь магии огня.

Юми несмело коснулась кончиками пальцев мышц на его груди и уже смелее провела широкой дугой от середины к ребрам. Рин тихо вздохнул, прикрыв глаза и наблюдая за ней из-под полуопущенных век. Что-то волнующее и новое просыпалось в Юмико. Ей нравился Рин и это было очевидно, но и вот так просто и открыто его трогать ей казалось дикостью. Почему-то больше не было атмосферы таинства и флера волшебства. Была грязная страсть и не более того. Юмико закусила губу, прижав к ней кулачек. Она хотела вцепиться руками в его плечи, повалить его на доски пола и сделать с ним… ну что-то. Юмико была уверена, что тело само подскажет, что принято делать в таких случаях.

– Ты не такая как обычно.

– Потому что вы чародей, а все чары все равно растаяли, – тихо вымолвила девушка, дрожа от желания.

– Глупо это как-то, ты не находишь? Если вопрос лишь в цене – я готов. Но…проклятье. Я не знаю как это, Юми. Как это чувствовать к кому-то что-то большее, чем ненависть или страсть. И мне… как будто что-то вспоминается, то чего я знать не должен вовсе. Я хочу это вспомнить и в то же время боюсь, – горячо говорил Рин, прижав к своим губам её руки.

И будто сам испугался своих слов. Отшатнулся от нее, зло сверкнув глазами и вылетел из повозки, смущенный и озлившийся на самого себя.

Он быстро шагал по темному ночному лесу, пока не запнулся об какой-то корень и с грохотом не упал. Рин взвыл и саданул кулаком в землю. С их встречи в столице она изменилась и просто поиметь её, как обычную шлюху, казалось уже каким-то предательством. В чистой и сухой одежде по размеру, отоспавшаяся и сытая она была почти хорошенькой. Если б не эти малахитовые глаза, снящиеся ему во снах. Зачем он её выбрал из этих падших женщин? Ведь мог любую другую. Но нужно ли было себя обманывать – он хочет искупить вину. Пусть таким тривиальным способом, как деньги. Чего у него в избытке – так это золота.

– Ну что за жалкое зрелище, – кто-то грустно вздохнул рядом.

Волшебник вскочил на ноги, увидел темный силуэт в восхитительной ливрее и низко поклонился.

– Мастер… – дрожащими губами прошептал маг.

– Ну – ну, – приблизился к нему Владыка и отечески похлопал по голой спине. – Будет тебе. Я вижу, ты не изменился с нашей последней встречи.

– Вашими молитвами, – целомудренно опустил глаза долу Рин.

– Пффф, молитвы – это не моя зона ответственности, Ринейр. Послушай, я к тебе по делу, – Владыка взмахнул рукой и рядом с Рином появился резной стул, как и рядом с ним самим.

– Рад служить вам, господин мой, – не поднимая глаз и не решаясь присесть, проговорил маг.

– Вот! За это я тебя и люблю, мой дорогой. Ты исполнителен и на тебя можно положиться в отличие от этих дебилов, – неопределенно махнул рукой высший демон. – Ближе к делу. Ты знаешь что-нибудь об Асурах?

– Эм… Если верить легендам, это потомки богов – хранителей нашего мира. Они могущественные маги, способные менять законы мироздания и даже конитиненты местами. Но никто за всё время священных писаний не видел Асур.

– Верно. Так вот, у меня есть такой потомок бога. И у меня на него есть определенные планы. Только… Он заблудился в плену своих фантазий. Ему кажется будто он ашики, охраняющий алтарь в снегах. А он мне нужен, Рин, в здравом уме. Он ключ к моему могуществу.

– Но чем я могу помочь вам, мой господин?

– Ты маг иллюзий, мой дорогой. Покопайся в его голове, покажи ему дорогу. Он должен осознать кто он, принять это и помочь мне. Справишься?

– Сделаю все, что в моих силах, – торопливо произнес Рин и низко поклонился Владыке.

Маг не понимал, почему высший демон сам не может этого сделать, но предпочел не задумываться над мотивами того, кого в принципе понять не в состоянии.

– Умница, – ласково улыбнулся Владыка и щелкнул пальцами.

Рин с удивлением отметил, что на его плечах лежит меховая добротная накидка, а тело греет одежда, что сейчас должна лежать в одном из его сундуков.

– Вон он. Бьется с каким-то бессмертным отрепьем, желающими его крови. Должен сказать это странная тактика, ждать когда тебя почти убьют и показывать свою силу, – задумчиво погладил подбородок Владыка.

Рин дождался пока окровавленные тела в снегу замерцают и исчезнут, переносясь на ближайший алтарь в храме, шагнул ближе к огромному ашики и взмахнул рукой создавая перед собой громадную алую печать. Ашики зарычал, пригибаясь к земле, прыгнул и уперся лапами в письмена, клацая зубами и яростно дыша. Рин сжал губы, выдыхая облачко пара в морозный воздух, и посмотрел в жёлтые глаза с вертикальным зрачком. Снежный мир вокруг закрутился быстрее и яростнее. Стало холоднее и ветер завывал так, что чуть с ног не сбивал. Вдруг всё стихло. На белой равнине, конца и края которой не было видно, прямо в снегу сидел сид, завёрнутый в истрепанный временем плащ. В руках он держал посох названия которому Рин не знал, да и видеть что-то подобное раньше ему не приходилось. Маг тряхнул головой. Не за тем, чтоб разглядывать оружие он сюда пришёл. Рин подошёл к сиду, оглушительно хрустя снегом в мёртвой тишине, и тронул его за плечо. Мужчина, белый как лунь, с длинной белой бородой, удивлённо уставился на него водянистыми голубыми глазами.

– Я не причиню зла, – подняв руки и отступив на пару шагов, заверил Рин.

Сид молчал, разглядывая его недоверчиво.

– Холодно здесь у вас. Чем занимаетесь?

Сид, казалось, оторопел от наглости мага, посмевшего помешать его уединению.

– Видите ли, местные жалуются, господин. Говорят, вы им житья не даёте, убиваете бессмертных, громите деревни и поселения, детишек и женщин пугаете.

– Я просто здесь живу. Пусть они оставят меня в покое, – тихо процедил сид.

– Но разве вы не хотите жить как все остальные бессмертные? В доме, в тепле? Изучать старинные трактаты?

– Я ашики! – зарычал он.

– Разве? – Рин выставил вперёд руку за мгновение до удара посохом.

Сид с отменной прытью, не свойственной старикам, вскочил и хотел огреть навязчивого мага, а теперь дрожа, стоял перед гладкой глыбой льда и смотрел на своё отражение. Он погладил полированную поверхность, словно не веря ещё в то, что видят его глаза. Рин отступил на пару шагов, мерно выдыхая и развеивая заклинание. Ашики спал, положив морду на передние лапы, словно пёс. Нельзя сразу вынуждать асура вспомнить своё прошлое, нужно дать время осознать кто он, смириться с этим знанием оставив его в сладком мороке до поры.

– Ты молодец, Рин, – похвалил Владыка, когда бледный маг упал на колени.

Грудь нещадно жгло, горло вообще полыхало огнем и лишь касание Владыки до сих пор удерживало мага от того, чтоб выблевать кишки и выкашлять легкие.

– Тебе просто страшно повезло, что ты так легко забрался ему в голову. Когда я пытался, то чуть не изжарил ему мозги. Ты стал искуснее в магии, Рин, – расстроился Владыка, собирая в кулак его волосы и распуская их.

– Все это благодаря вам, – жалобно прохрипел маг.

– Ну, хорошо, пока можешь быть свободен. Но помни, – Владыка опустился на корточки перед магом и у Рина зашлось сердце и распахнулись глаза от ужаса. – Не смей меня предать или ослушаться. То, что я делал раньше, покажется тебе детскими игрушками, мальчик мой.

Владыка похлопал мага по щеке и исчез, позволив Рину откашляться кровавыми сгустками. Магия в который раз разъедала его внутренности и сама же их залечивала, причиняя жуткую боль.

– Рин? – услышал он голос Юмико.

Оказалось, Владыка выкинул его из снегов прямо возле повозки. И он снова показался перед ней в столь непрезентабельном виде.

– Боги, что случилось?! – она присела возле него, встревоженно кладя ему руку на плечо.

– Ничего. Выполнял поручение от кое-кого, – утер рот рукой маг.

– Этому кое-кому следует пойти подальше, если он заставляет вас так мучиться, – рассерженно сказала Юмико.

– Не смей так говорить, поняла? Никогда не смей так говорить, – зло отчеканил он и встряхнул её за плечи. – Позволишь себе еще одно такое выражение, и от тебя мокрого места не останется.

Он встал на ноги и нервно удалился в сторону ручья. Юми дрожала от его злых слов и того, что увидела в его глазах. Ярость, злобу и… отчаяние. Словно он сам принадлежал неизвестному поручителю без остатка и боялся даже случайно сказанного, чужого, грубого слова. Она посмотрела, как он яростно умывается в прохладной озерной воде и поежилась.

Наверное, он не зря держит дистанцию и в этом не виноват его дар. Есть такие темные грани его души, за которые никому не стоит заглядывать.

Глава 5.

Юмико задумчиво перебирала стеклянные пуговички в одном из ларцов Рина, толком не понимая, зачем это делает. Он велел ей пересчитать их, но Юми сбилась со счета на второй сотне и теперь тупо перекатывала разноцветные стеклышки в пальцах.

Рин решил провести ревизию, и в последние дни она только и делала, что беспрестанно что-то считала. То метры золотой нити и шелка, то жемчуг и самоцветы, то золото и серебро. Теперь вот пуговицы. Конечно, за делом время летело незаметно и, уж куда лучше было считать пуговицы, чем маяться от безделья. Но сбивалась она вовсе не от того, что устала или ей не хватало на это ума. Мысли Юми все время были о Рине.

Он издергался, измучился в своей черной злости за эти дни. Он много курил, много молчал и много думал. Юми хотела ему помочь всем сердцем, но едва пыталась с ним поговорить – нарывалась на грубости. Она переживала за волшебника и с тяжелым сердцем смотрела как раз в два-три дня он уходит куда-то глубоко в лес. И возвращается оттуда подавленный, разбитый, сломленный. С кровью, запекшейся в уголках рта.

Что-то или кто-то мучило его, заставляя колдовать много и долго. Выжимая досуха его сосуд магической и жизненной силы. Но хуже всего были вернувшиеся кошмары. Он жалобно стонал во сне, умоляя кого-то остановиться и не делать ему больно. Страшно выл, подобно раненному зверю и рычал, как рычат кехары от сильной боли. Юми пыталась зажать уши, закрыть глаза и спрятаться, чтоб этого не видеть и не слышать. Но куда бы она ни уходила – в ушах стоял его крик перед самым пробуждением. Надрывный хриплый крик ужаса и отчаяния. После этого он отходил долго и тяжело. Сидел на улице, под луной или дождем, курил одну папиросу за другой и дрожал от страха. Юми не верила, что ему может быть страшно, ведь кого можно бояться с такими способностями? А потом, как-то, когда пыталась вытащить его из горячечного бреда, увидела распахнувшиеся глаза Рина. Это были глаза не человека, а загнанного зверя, попавшего в капкан и готового отгрызть себе лапу – лишь бы освободиться.

Сегодня он спал так же беспокойно и плохо. Закричал под утро, нервно оделся, вышел на холодный воздух и долго сидел на поваленном бревне, что лежало у дороги. За день они едва-ли обмолвились десятком слов, но Юми не настаивала, знала: ему и без этого тошно. Сейчас он снова ушел в лес, а она сидела, перебирала пальцами пуговицы и смотрела на Мика, сверкающего золотом в лунном свете. Феникс сидел на одном из ларей и чистил перья.

– Как ты думаешь, когда это кончится? – тихо спросила Юмико.

Птица отвлеклась от своей процедуры и вопросительно посмотрела на хозяйку.

– Я имею в виду, зачем колдовать, если это приносит муки и боль? Дар его волшебство, или проклятье? – подтянув колени к подбородку, спросила Юми.

Мик соскочил с ларя, прошел по полу, цокая шпорами, взобрался хозяйке на колени и утешающе потерся лбом о её щеку. Юмико улыбнулась и осторожно погладила грудку огненного друга.

Феникс встрепенулся и закрутил головой услышав шаги. Юми едва успела произнести заклятье отзыва, когда полы кибитки колыхнулись и внутрь ввалился Рин. Кровавая слюна пузырилась на губах, тело била крупная дрожь и маг сжался на полу, постанывая от боли.

Юми охнула и бросилась к нему.

– Не трогай меня, – зло прошипел маг. – Убирайся отсюда!

Она замерла, так и не положив ему руку на плечо. Призывательница вздохнула, укрыла дрожащего волшебника шкурой и вылезла на улицу. Потерла похолодевшие руки и тряхнула головой. Нужно и правда убираться отсюда. Увезти его куда-нибудь подальше, пусть даже в те же болота. Может, его хоть там оставят в покое.

Она залезла на место извозчика, встряхнула вожжи и лошади послушно пошли. Да, она маленький и никчемный призыватель всего лишь первого ранга. Она никакой магии не знает, способной ему помочь, но довезти его до дома, она вполне в состоянии.

Тропинка сужалась, растительность становилась пышнее и сочнее, загораживая не только путь впереди, но и будто само небо. Лошади шли неспешно, да Юми их и не подгоняла. Зачем? Вряд ли мающемуся от боли всех видов волшебнику это поможет.

В ночной тишине леса, становящейся почти осязаемой и давящей, Юми услышала всхлипы. Она повертела по сторонам головой, ища взглядом сову или какое-нибудь другое ночное животное, но не нашла. Догадка разрядом пробежала по позвоночнику и тугим обручем сжала сердце. Он плачет? Ринейр? Быть такого не может! Что же должно произойти, чтоб этот маг заплакал? Уж явно, что похуже болезненных ран. Их у него достаточно, чтоб научиться терпеть любую боль.

Юми остановила лошадей, отвязала их пастись и расседлала на ночь. Она забралась в повозку, ощущая как бешено колотиться сердце. Рин лежал там, где она его оставила, свернувшись в позу эмбриона, сжавшись под шкурой.

Юмико села рядом с ним и провела по мягкому меху, одновременно гладя его спину. Сначала касание было робким, потом все более уверенным. Она гладила мага по голове, словно утешая ребенка, свезшего коленку. Юми замурлыкала простенький мотивчик колыбельной, что когда-то давно в детстве ей пела матушка. Она старалась передать те нежные и успокаивающие интонации, что получались у матери, всем сердцем любящей своего ребенка.

Её голос угас в ночной тишине, подобно лучу заходящего солнца и Рину снова сделалось холодно и жутко. Он сжался ещё сильнее, словно хотел, чтоб она продолжала петь или просто поговорила с ним. Говорила без умолку, всю ночь, чтоб он знал – это не кошмар. Не полночный бред. Знал, что еще жив, что в безопасности. Что сидит с ней в повозке где-то в чаще, а не блуждает с своих кошмарах.

– Почему ты это делаешь? – спросил он.

– Что? – уточнила Юмико, сложив руки на коленях.

– Ты слышишь от меня только грубости и указания. Терпишь мой скверный характер, возишься со мной и поешь колыбельные, хотя не дольше часа назад я велел тебе убираться прочь. Зачем это все? – не повернувшись спрашивал Рин.

– Потому что я знаю, как ненавидишь весь белый свет, когда тебе больно или плохо. Потому, что вдвоем всегда легче сражаться, чем одному. Хоть с ашики, хоть с кошмарами. Вы – капитан седьмого отряда имперской армии, а такой простой истины не знаете, – беззлобно укорила его девушка.

Он поднялся, вытирая ладонью лицо и повернулся к кошке. Сейчас, в этой темной повозке перед ней сидел мужчина глубоко несчастный, сломленный и уничтоженный. Знавший в жизни лишь горе, смерть и боль. Не всесильный Ринейр Мехиус, глава седьмого отряда, а напуганный до слез и дрожи мальчишка.

– Ты очень добрая, Юмико. Нельзя быть такой доброй. Тебя обязательно используют и после наплюют в душу, – горько сказал он, словно сам когда-то испытал нечто подобное.

– Знаете, когда долгие зимы живёшь в одиночестве, в резервации, без права увидеть родных и милый сердцу край, становишься рад даже этому, – как-то виновато улыбнулась она. – И потом, мне нравиться ваше общество и я по-дружески волнуюсь о вас. Разве это плохо?

– Нет, не плохо. Ты должна меня ненавидеть, за мои слова. Я не заслуживаю тебя, Юмико. Ни как друга, ни как женщину.

Она улыбнулась и накрыла своей ладонью его руку, не осмелившись ничего говорить, да и зачем? Он признался ей в своей слабости и беспомощности. В своей тоске, по душевному теплу хоть кого-нибудь. У Юмико есть хотя бы её феникс, у Рина же даже этого нет. Маг смотрел на её ладонь с какой-то вымученной радостью.

– Ложитесь-ка лучше спать, господин Рин. Уже давно за полночь.

– Мне опять будут сниться кошмары, – капризно пробурчал маг.

– Но я же рядом, – улыбнулась Юмико.

Маг посмотрел на нее недоверчиво и в то же время с какой-то отчаянной надеждой, что она сможет развеять его ночной морок. Она легла рядом с ним, укрывшись шкурой.

– Если будет совсем страшно – позовите меня и я разбужу вас. Хорошо? – улыбнулась она.

– Спасибо, Юми, – смутился маг, устало закрыв глаза.

Юмико не сомкнула век до самого рассвета, наблюдая, как волшебник хмуриться во сне и часто дышит. Его дыхание совсем успокоилось с первыми розовыми рассветными лучами и не срывалось на истерику. Он спал сладко и безмятежно, даже улыбаясь кому-то. Юми устало опустилась на шкуру, позволяя себе упасть в тяжелую дрёму и гордясь самой собой – ведь он так её и не позвал.

Глава 6.

– Ты всесилен, Чатар. Ты – бог, – спокойно и чинно проговорил маг.

Рин замер, боясь спугнуть понимание в глазах Асура. Потомок бога стоял напротив красивой рыжеволосой женщины из своих воспоминаний и решительно не узнавал кто это.

Компания из прошлого, с лёгкой руки Владыки, пришла в мёртвый белый мир на рассвете. Рин пустил их вперёд, решив наблюдать издалека и остановить Асура, если потребуется. Хватило минуты, чтоб понять – эти бессмертные друзья Чатара и их поведение разительно отличалось от всех, кто наведывался до. Они не пытались убить Асура, принявшего облик ашики. Они пытались докричаться, достучаться до него и последним аргументом стала эта волшебница, смело отбросившая оружие и шагнувшая навстречу смерти в когтях монстра. Пусть смерть в их случае явление временное, но боль при этом была вполне реальная.

Маг постарался пробраться глубже в сознание Асура и найти хоть какой-нибудь намёк кто эти бессмертные. Все было такое ускользающее, странное и чуждое, что волшебнику просто не оставалось ничего, как вытаскивать наружу ощущения, что испытывал потомок бога к этой волшебнице, стоящей перед ним. Рина затапливали щенячий восторг, тёмное тяжёлое желание, смущение и трепет. Не оставалось сомнений, что волшебница Асуру не просто подруга и боевая соратница.

Рин боялся. Боялся оплошать и подвести темного Владыку. И почему в самых скверных передрягах вечно замешаны рыжие бабы? Как вот теперь заставить этого четырехсотзимнего сумасшедшего подчиниться ему? Вспомнить кто он и зачем тут, если у него в башке одна любовь? Маг сердился на самого себя. Что он не знает, что нужно сказать, чтоб потомок Бога поверил ему.

Внезапно Асур охнул, хватаясь за голову и взвыл, словно от боли. Он крепко жмурился, кусал губы и непроизвольно плакал, то ли от боли, то ли от вернувшейся памяти. Чатар вскочил на ноги, утираясь рукавом, зло сжав губы глянул на Рина и вскинул посох. Похоже, он стер себе память явно не просто так и догадался, кто стоит за её возвращением. Сейчас он спросит Рина какого беса тот полез ему в голову, а ответить ему нечего.

– Что я должен делать? – тихо спросил Асур, опуская в снег посох и Рин чуть не заплакал от счастья.

Значит, он всё вспомнил, и упаси боги эту бессмертную, если она ему навредила в прошлом.

– Идти с ними. Им нужна твоя помощь и сила, – шепнул Рин хрипло инструкции Владыки. – Ты должен помочь им спасти мир, Чатар. Ты – темный воин алтаря. Единственный, кто способен открыть портал в Междумирье. Единственный, способный вернуть этим землям равновесие сил.

Асур кивнул Рину и встал напротив женщины. Воздух вокруг словно взорвался белыми перьями и Рин задохнулся от боли, падая в снег. Пространство сжалось, скомкалось, словно черная тряпка, и выплюнуло его обратно во влажные джунгли. Рин тяжело дышал, стоя на четвереньках и пытался не закашляться. Выплевывать собственные легкие – то еще удовольствие.

– Ты молодец, мой дорогой, – ласково провел по его затылку ладонью Владыка и Рину сделалось хорошо и легко.

Словно он вообще не колдовал уже пару лун.

– Мастер, благодарю вас, – маг поднялся на ноги и низко поклонился.

– Это я должен тебя благодарить, Рин, – улыбнулся Владыка и волшебник закашлялся от удивления.

– Чем я еще могу быть вам полезен? – боясь поднять глаза, спросил чародей.

– Пока – ничем. Не переживай, я найду тебя, если ты мне потребуешься. Ах, да, я же должен тебе как-то отплатить за помощь, – усмехнулся Владыка.

– Нет! Нет, все прекрасно! Я вовсе недостоин Вашего подарка! – замахал руками маг, видя хитрый взгляд Владыки.

– Ты же должен как-то совершенствоваться, верно? – Владыка схватил мага за шею и долго смотрел в глаза, пока Рин не сдался, задыхаясь от ужаса.